Москва в 2014 году. Таня и Кирилл вместе уже четыре года. Это молодые, талантливые люди со сложившимися характерами и карьерами. Им хорошо вместе. Но в каждой жизни есть это пресловутое «НО», с которым приходится считаться. И «судьбу» никто не отменял…
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Мысли вслух во сне и наяву. Книга первая» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 5
Весеннее утро было хмурим и Таня, выезжая из-под арки дома, увидела в зеркало заднего вида, как вслед за ней надвигается темная грозовая туча. День обещал быть ненастным, но это не испортило ей настроения. Ей было хорошо. Она снова сидела за рулем машины Кирилла и, потягивая носом его запах, вспоминала его долгий нежный поцелуй, перед тем как за ним закрылась дверь. Она с улыбкой вошла в комнату и тут же наткнулась на обычную презрительную гримасу, застывшую на лице Юлии. Все уже расселись по своим местам и кивками поздоровались с ней. Как только она включила компьютер, тут же к ней подошла Юлия, казавшаяся более чем обычно, парадной и блистательно респектабельной, в ее самоуверенности было что-то настораживающее, она как будто нарядилась для того, чтобы бросить кому-то вызов. Выглядела она роскошно в платье от крутого дизайнера, с изысканными кольцами с драгоценными камнями на длинных пальцах, чего она никогда не носила в обычные дни.
Таня подняла голову и приветливо улыбнулась:
— Радуешь глаза или глаз, как нужно в таких случаях говорить? В любом случае радуешь. — Юлия в ответ только усмехнулась. — Не иначе ты куда-то собралась. Угадала?
— Да, собралась, но у меня не складывается, — Юлия с грустью посмотрела на Таню и та, почему-то ей не поверила, но ничего не сказала и стала ждать продолжения, — и я хочу предложить тебе заменить меня.
«Она хочет предложить, а не попросить меня. Интересно. Звучит, словно решила сделать мне подарок, от которого не отказываются».
— Что так вдруг? Судя по твоему наряду, это что-то из ряда вон выходящее, а я в своем, — она с улыбкой посмотрела на свои брюки, — явно не смогу тебя заменить.
— Это не важно, — махнула она своими роскошными руками в красивых кольцах.
— Не важно, что?
— Неважно, в каком ты сейчас наряде.
— О нет. — Таня покачала головой. — Если бы было не важно, ты бы так не оделась. Это явно, что-то очень и очень значимое. Ты хочешь меня подставить?
— Подставить? Тебя? Зачем мне это нужно?
— Вот и я думаю, зачем?
Юлия нахмурилась и развела руками.
— Не дури. Лучше послушай, — она уселась на стул, стоящий рядом с Таниным столом, и подол ее роскошного платья красивыми складками опустился у ее ног. — Событие действительно из ряда вон выходящее, а у Димы сегодня тестирование новой программы, а это означает на всю ночь. У меня есть два билета на премьеру во МХАТ и один я хочу уступить тебе. Уйдешь пораньше и переоденешься во что-то великосветское, приличествующее такому случаю.
«Меня даже поучают, что я должна сделать. Лихо!» — Таня продолжала анализировать слова Юлии. Поскольку Дима занят, Юлия тоже не пойдет на премьеру, и свой билет предлагает ей. А что со вторым билетом?
— Следовательно, ты мне предлагаешь два билета? Тогда я должна согласовать твое предложение с Кириллом.
— Кириллу я уже позвонила. Сам он не сможет пойти. Тестирование новой программы, как без него? Но он согласился, чтобы ты пошла и насладилась спектаклем.
Черное отчаяние нахлынуло на Таню, и она выпрямилась, опираясь на спинку кресла. В комнате было тихо, все уткнулись в компьютеры и прилежно делали вид, что заняты работой. В тоне Юлии сквозила не скрытая надменность, которую можно было оправдать только вздорностью характера. Постоянная демонстрация своего превосходства над другими. Откуда в ней? Раздражительность, дерзость, наглость, допустим — это ее характер, а вот превосходство и вседозволенность — это воспитание.
— Ты ему позвонила, чтобы меня отпросить в театр? Зачем ты это сделала? Прошу впредь этого не делать! Это наши с Кириллом отношения и они только наши.
— Я хотела, чтобы вы отдохнули. Он много работает и ему пора расслабиться. — Юлия нагло смотрела Тане в глаза. — Я всегда о нем волнуюсь при возникновении у него новообразованных уз. Жаль, что он не сможет, но тебе тоже будет полезно развеяться. Сидеть одной дома, зачем, когда можно с удовольствием провести вечер. Рядом с тобой будет интересный человек, с которым ты сможет пообщаться. Это мой хороший друг. Я знаю, ты оценишь мое предложение, и потом еще будешь благодарить меня.
«Новообразованных уз? — мысль билась в голове Тани. — Я для Кирилла всего лишь предлог для образования новых уз? И это все?»
— Благодарить тебя? — Таня с удивлением посмотрела на Юлию. — За что? Какая чепуха.
Тебе не следует ничего хотеть вместо Кирилла и меня. Как проводить свое время мы способны решать сами. За предложение спасибо. Но, нет!
«Она позвонила Кириллу? Уму непостижимо! И так уверенно и нагло об этом говорит. А почему нет? Он ее друг и почему бы ей ему не позвонить? Но почему она обсуждала с ним мой досуг, отпрашивала меня на прогулку с ее другом? Не с моим другом, а со своим? Я что, у них крепостная? Бред! А Кирилл? Что ответил ей Кирилл? Она сказала, что Кирилл согласился. Он согласился, не узнав моего мнения? Они оба решают за меня, что я должна или могу делать? Какое право Кирилл имеет на меня, чтобы за глаза обсуждать мои действия даже с самой-самой близкой подругой своего детства, настолько близкой, что передает меня из рук в руки».
Таня было уже в бешенстве, но пока у нее хватало сил сдерживать себя и не показывать Юлии насколько дико прозвучали слова той, она вела себя, как обычно — спокойно и с достоинством. Вот только еще не могла понять, намеренно та это сделала или это случайно все так сложилось. Затем ее испугало, что она в мыслях объединила Кирилла с Юлией, и ей стало больно и стыдно.
Она задумчиво посмотрела на Юлию, улыбнулась и покачала головой.
— Сумасшедшая, ты ничего не понимаешь. МХАТ! Премьера, Табаков, наконец. Билеты не достать, там будет весь театральный бомонд. Увидишь таких людей, о которых не могла мечтать, — Таня снова с улыбкой покачала головой. — Я с трудом выцарапала это задание у Платоши, а ты смеешь качать головой?
— А я не знал, что было задание на премьеру во МХАТе, — проговорил с обидой в голосе Андрей. Он любил театр и главный редактор, зная это, частенько поручал именно ему такие задания.
— Значит, тебе не нужно этого знать, — через плечо бросила Юлия. — Ты, что не знаешь, моветон вмешиваться в чужой разговор? Пора становиться джентльменом.
Андрей смешался и покраснел. Слова Юлии и тон, с которым они были произнесены, обидели Андрея, но он промолчал и вернулся к своему столу.
«Зачем она так…. не понимает, что обижает человека? Отвратительное свойство — чужую беду обратить себе на пользу», — мысленно добавила Таня. Она неоднократно встречалась с такой категорией людей. Но с Юлией это было не совсем так. Улыбка, мелькнувшая на ее лице, говорила совсем о другом. «Она испытывает удовольствие? — удивилась Таня. — Неужели она такая мелочная, что ей доставляет удовольствие унижать человека по пустякам? Именно так, по пустякам, для куража. Мелко, подло, мерзко, наконец».
— Андрей, я тоже только сейчас об этом узнала, — повернувшись в сторону коллеги и пожимая плечами, сказала Таня. — По-видимому, мне, как и тебе, не положено этого знать.
— Ну, да, — пробубнил в ответ Андрей. — Хорошо, что у нас есть человек, который знает больше, чем сам главный редактор.
Илья хмыкнул и уткнулся в компьютер.
— Извини, что посмела это сделать и тем самым нанесла оскорбление твоей тонкой театральной душе, — в голосе Тани звучала не прикрытая ирония, — еще раз извини, но мне не хочется этим вечером сидеть в темном зале и смотреть на сцену.
— Глупенькая! Это же МХАТ! — Юлия с превосходством смотрела на Таню. — И потом ты будешь не одна. Уверяю тебя, мой друг ни чем не уступает Кириллу, если только еще более мил и не такой заносчивый. Ты с ним чудесно проведешь время. Тебе не следует зацикливаться на Кирилле, он ненадежен, и упускать такой случай…. Это глупость сверх меры.
— Премьера, Табаков…. Знаю. Считай, что я тебя услышала, — Таня засмеялась и громко с пафосом произнесла: — «Ах, театр! «Любите ли вы театр так, как я люблю его, то есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением….», — затем понизила голос и уже обычным тоном, добавила: — Нет, я не люблю его со всем исступлением и со всем энтузиазмом свой души, но и неприятия к нему не испытываю. Я просто бываю в нем и иногда получаю истинное удовольствие и не более того, пусть меня за это простит любезный Белинский. Юль, я понимаю, что для тебя это звучит кощунственно, но действительно театр не настолько захватывает меня, как это делает музыка великих. Говорю только для твоих ушей. Мне неловко смотреть на актеров, когда они раскланиваются после спектакля. Я не верю им, и очень часто ощущаю себя обманутой, мне кажется это подделкой, притворством каким-то. Лицедейство и есть лицедейством. Даже, если великое. Во всяком случае, для меня — это не аргумент. То ли дело, когда после музыкального спектакля или концерта, исполнители раскланиваются, и ты, в благодарность за проведенные минуты с наслаждением — сродни оргазму — растворилась в музыке Чайковского, Рахманинова, Моцарта или Вивальди, стоя аплодируешь им. В эти минуты я завидую тем, кому судьба подарила талант сочинять такую великую музыку, и тем, кто может так прекрасно ее исполнять. Я так не умею играть и никогда не научусь. Я никогда не буду так петь, поскольку не одарена красивым голосом, и танцевать тоже, это никогда не случится в моей жизни. Отдай своему другу второй билет, чтобы он мог пригласить свою женщину. Так будет лучше. Или сама сходи с ним, чем сидеть одной дома. И потом — это твое задание, а задания главного редактора нужно выполнять. Или у тебя другое мнение на сей счет?
— Действительно, — поддакнул с ехидной улыбкой Андрей. Юлия окинула его свирепым взглядом, но не стала ничего ему говорить. Таня тоже была не в восторге от публичности их разговора, но это не она так решила, это было решение Юлии. Оставалось только терпеть.
— И драматической актрисой тебе тоже не стать, уверяю тебя. Ты просто не видела игру великих актеров и тебя можно только пожалеть. — Вставая, ехидно произнесла Юлия. Ей очень хотелось обидеть Таню, а еще лучше — унизить ее.
Это было так заметно, но Таня промолчала. Ей сейчас как никогда нужно было сохранить невозмутимость. Она не станет переубеждать Юлию, что у каждого есть свои любимые пристрастия в любом виде искусства и подобная реакция на мнение твоего собеседника, не только не прилична, а скорее болезненная дерзость. По выражению лица Андрея, Таня поняла, что он разделяет ее мысли. Словно спохватившись, что перешла границы дозволенного, Юлия примирительно изрекла:
— Я с тобой категорически не согласна. И ты совсем не права. Одним словом, театр это театр и, слава богу, что не всем о нем можно профессионально судить.
Таня, с трудом сдерживая улыбку, закивала головой в знак согласия.
— Все правильно. А то, что я тебе сказала, это только мое мнение и ничего более. Можешь спокойно забыть его. На премьеру придется идти тебе, это у тебя задание редакции и тебе его выполнять и потом, ты сегодня по-особенному нарядная и красивая, как, впрочем, и всегда, — быстро добавила она.
Юлия махнула рукой.
— Платоша тоже идет со своей кудрявой милашкой.
«О, теперь досталось жене Платона. Им, наверное, сейчас икается», — подумала Таня и быстро опустила голову, чтобы Юлия не заметила ее улыбки.
— Не расстраивайся. Возможно, его милая сегодня выпрямит рыжие волосы. Теперь это запросто, а вот навести кудри сплошная морока.
— Почему я должна расстраиваться? — Юлия тряхнула головой с прической, уложенной парикмахером, что делала крайне не часто. У нее были красивые густые волосы.
Напоследок, направив на Таню указательный пальчик с ноготком накрашенным лаком цвета фуксии, Юлия, гордо подняв подбородок, чтобы сказать заключительное слово — а она любила, чтобы последнее слово было за ней, — сказала голосом классного руководителя:
— Тебе остается только посещать кинотеатры для трудящихся, там не нужно хлопать актерам. Они для ленивых и…, — но у Юлии хватило ума вовремя остановиться и не произнести слова, которые уже готовы были сорваться с ее языка, — это очень подходит.
— А я люблю хорошее кино, — вдруг раздался голос Ильи. Он отлучался и теперь, войдя в комнату только в конце разговора, не мог понять, о чем был спор. Андрей, который слышал рассуждения Тани и Юлии о театре и музыке, опустил голову и сделал вид, что ничего не слышал. Таня была за это ему благодарна.
— И продолжай это делать, — зло сказала Юлия и направилась к двери.
Удаляющийся стук Юлиных каблучков по плиточному полу издательства, затих в конце коридора.
— А что произошло? Я что-то не то сказал? — с удивлением произнес Илья и посмотрел на Андрея. Тот нахмурил брови и поднес палец к губам, давая понять, что в данный момент лучше помолчать. — Я что-то пропустил интересное? — Андрей молча кивнул.
Удивительным образом, но Юлия была права. Действительно, ей нужно смотреть кино, — подумала Таня. Смотреть хорошее умное кино и на два часа уходить из реальности и жить жизнью героев, а затем, покинув кинотеатр, не думать о жизни и увлечениях актеров, игравших в этих фильмах. Ее всегда мало интересовала личная жизнь актеров, хорошие они люди или не очень, как и великие художники, писатели и ученые, которые подчас в жизни были эгоистичными и вздорными людьми, а некоторые даже убийцами, но это нисколько не умоляло значение их творений. Интересно их становление в искусстве, но не личная жизнь. Это для нее было табу. Тане стало смешно от своих рассуждений. Хорошо, что ее не слышат театралы и Белинский тоже, они вправе за такие мысли негодовать на нее. А опера, а балет? Она старается не пропустить ни одной премьеры. Отдельные спектакли, самые любимые, она посещает по нескольку раз. Балет на музыку Минкуса «Жизель», она смотрела раз шесть, но не потому, что он самый любимый, хотя он прекрасен, а потому, что ее на него приглашали, почему-то считая, что этот балет подходит для свидания с ней. И каждый раз она не могла отказать себе в удовольствии снова погрузиться в прекрасное. Там где музыка, там праздник. Спорить с этим трудно. Но почему она не может стать драматической актрисой? Это еще не факт! А с Кириллом стоит поговорить о разговоре с Юлией? Она набрала его номер. Кирилл долго не отвечал и когда ответил, Таня вдруг спросила, сама удивившись резкости своего голоса:
— Ты где?
Наступила неловкая тишина.
— В офисе, где же мне еще быть, — раздраженно бросил он. — Ты что-то хотела?
То как Кирилл ответил, Таня поняла, что он почувствовал ее раздражение, и ему это не понравилось. «Тебя. Я хочу тебя». Но она этого не сказала.
— Только спросить, как у тебя дела, — обиженно пробормотала Таня и не стала спрашивать, звонила ли ему Юлия.
— Нормально, — торопливо ответил Кирилл и замолчал.
— Спасибо, — почему-то поблагодарила его она и отключилась.
Через полчаса раздался звонок от Кирилла.
— Будь любезна, объясни мне, что это было? Я не могу работать.
Теперь он говорил со скрытым раздражением.
— Что было? — Таня растерянно повторила его вопрос и отвернулась от Юлии, которая прислушивалась к разговору. — Ничего не было, а если и было, то уже прошло.
— Не понял, — растеряно произнес Кирилл.
— Все потом, — пообещала ему Таня и отключилась.
Вечером, войдя в дом, Таня увидела Кирилла, сидящего на диване с книгой. Это было так не похоже на него. Как правило, если они никуда не отправлялись вечером, первой в доме появлялась Таня, готовила ужин, затем приходил Кирилл, они ужинали, разговаривали, а затем, убираясь в кухне, снова много разговаривали, и если было не очень поздно, она просматривала материал, подготовленный за день, и намечала, чем будет заниматься завтра. А тут вдруг такой сюрприз. Она подошла к Кириллу и положила ладонь на его лоб — лоб был холодный. Кирилл закрыл книгу, заложив пальцем страницу, и поднял на Таню отсутствующий взгляд. Что-то было не так, и Таня тут же почувствовала внутри страх. Чтобы скрыть его, она наклонилась и поцеловала Кирилла в губы и хотела уже отойти, как почувствовала, что его сильные руки крепко ее держат, а губы — жадно ее целуют….
За ужином Таня не выдержала и осторожно спросила:
— У вас что, не было сегодня испытания программы?
Кирилл посмотрел на нее с недоумением и перестал жевать.
— Испытание? Почему ты решила, что оно должно быть сегодня? Я разве тебе об этом говорил?
— Нет. Ты мне не говорил. Это мне сказала Юлия. Она тебе сегодня звонила?
— Юлька? Нет, не звонила. А должна была?
— Я не знаю. Так она мне сказала. — Таня решила особо не углубляться и замолчала. Ее больше занимал вопрос, зачем Юлия врала ей? По-видимому, надеялась, что она отправится на премьеру, не поставив в известность Кирилла, и тем самым у них могла возникнуть ссора?
— Ты ей все рассказываешь о нас? — Таня в упор посмотрела на Кирилла. Он с удивлением смотрел на нее и молчал. — Зачем?
Кирилл наклонил голову и заглянул в ее глаза.
— Что-то не так? Почему у тебя возник такой вопрос?
— Потому, что она знает, что мне снятся цветные сны, а об этом знали только мы с тобой. Я даже с сестрой это не обсуждаю.
Кирилл молчал. Молчала и Таня, а потом со слезами в голосе спросила.
— Ты рассказал ей о моем малыше? Зачем?
Кирилл не ответил, но это сделал за него густой румянец, заливший его лицо, и, не поднимая головы, он тихо сказал:
— Прости. Это получилось случайно, просто к слову. Разговор зашел о снах или что-то в этом роде. Я уже плохо помню…. — Он поднял голову и перевел на Таню взгляд, в котором читалась такая грусть и мольба, что ей вдруг стало больно дышать. — Ты прости меня, что все так получилось. Но о нем я ей не рассказывал.
— Спасибо, — тихо поблагодарила его Таня.
Он вдруг понял, как сильно обидел ее. Вместо того чтобы охранять ее и защищать, он самым элементарным образом подставил ее. Неужели Юлия воспользовалась этим? Ему трудно было поверить в это. «Она не могла так поступить, — уговаривал он себя. — По-видимому, это произошло случайно, а Таня придала этому слишком большое значение». Он решил не обострять этот случай и как можно быстрее о нем забыть, а самому впредь быть более внимательным в разговорах с Юлией. И тот ужин у Юлии не давал ему покоя. Таня обиделась, пусть и не сказала ему об этом, но он по ее глазам и застывшему лицу понял, что обиделась очень. Он не хотел себе признаться, что отношения Тани с Юлией стали его напрягать. Но мысль о том, что ему, возможно, придется выбирать между ними, приводила его в ужас.
Тане было плохо и хотелось плакать, а день так хорошо начитался. Как только она вступила в издательство, ей целый день пришлось прилежно играть роль самодостаточной и привлекательной, а, возможно, даже очень привлекательной, молодой женщины, но теперь ее силы иссякли, и ей не хватало воздуха дышать. Забиться бы в угол и закрыть глаза. А Кирилл? В чем виноват Кирилл?
— Таня, ты меня слышишь? — вдруг проявился голос Кирилла.
— Да-да. Конечно, слышу, — спохватилась она. — Но на самом деле она его не слышала.
— У тебя был отсутствующий вид. Это она тебе сказала?
Таня кивнула, но сама не знала чему.
— Ничего не понимаю, — на миг задумался Кирилл. — Димка сегодня весь из себя, прямо с иголочки, а вечером помчался к Юльке. Сказал, что они приглашены на премьеру во МХАТ.
Таня вспомнила разговор с Юлией и промолчала, решив, что Кирилла вмешивать в это не будет, а вот о Юлии она подумает потом. Что-то было в поступке Юлии странным, если не сказать по-иному. Весь вечер Кирилл был какой-то тихий, когда Таня подходила к нему, он виновато смотрел на нее или опускал глаза. После ужина, поцеловав ее в голову, он сказал, что немного поработает, отправился в спальню и, положив подушку под спину, открыл ноутбук. Таня прочитала текст написанный днем в издательстве, заглянула в комнату к Кириллу и, убедившись, что он работает, стала набрасывать статью о выставке современного искусства. Была уже ночь, когда она решилась пойти к Кириллу. Он лежал, заложив руки за голову, с закрытыми глазами. Ноутбук лежал у него на животе. Она решила, что он заснул, и уже развернулась, чтобы тихо уйти, когда услышала:
— Пожалуйста, иди ко мне, — он постучал рукой по кровати рядом с собой, глядя на нее с мольбой.
Таких его печальных глаз Таня еще не видела и вдруг ей на ум пришли слова: «И в горе и в радости». В радости она его видела и хорошо могла это представить, но в горе! Ей стало тревожно, и она вдруг про себя взмолилась: «Господи, пожалуйста, избавь нас от смуты в душах. Не нужно мне успехов, злата мне не нужно, не лишай меня счастья любить и быть любимой Кириллом до самой последней секунды моей Господи. Я тебя, Господи, боюсь. Мне страшно и никакой ты не добрый, возможно справедливый, но я не чувствую твою справедливость. Может быть, нам и не следует всего знать, но это печально и совсем не утешает, а только обрушивает нестерпимую боль». Она решила, что Кирилл не должен видеть, что на нее накатила хандра. Он был слишком проницателен и наблюдателен, и она знала, что он легко может проникнуть в ее мысли. Она обязательно справится с ней, а сейчас она должна думать только о нем.
Таня подошла к кровати и легла рядом с Кириллом. Он отложил ноутбук, повернулся к ней, и она почувствовала приятную тяжесть его тела.
Когда Таня проснулась утром, Кирилла уже не было в постели. Ей показалось это странным, как странным было и его настроение в последние дни. Его объятия стали нежными и осторожными, словно он боялся быть ей не приятным. Он словно отступил на шаг назад и наблюдает за ней со стороны, а она…, она чувствует его отчужденность и затаенную…. Долго не могла подобрать подходящее слово, и вот их нашлось сразу два: «обида», «настороженность». Да, именно обиду. Она чем-то обидела его, и он стал отдаляться от нее. Но чем? Она не могла сделать ему больно. Почему не могла? Что бы ты ни делал, даже если не хочешь никого обидеть, обязательно причинишь кому-то боль — вот что ужасно. Не зря в библии написано — «вольно или невольно». Именно невольно! Нет. Дело в нем самом. У него прошла влюбленность, ушла страсть. Так бывает и бывает чаще, чем нам этого хотелось бы. Ушел же Егор, и она его отпустила. Зачем отпустила? Не нужно было. Таня от этой мысли заплакала. Теперь он встретит ту, которую полюбит. Он мог бы полюбить и меня. Я была бы ему хорошей женой, я смогла бы сделать его счастливым. Она это чувствовала всем своим естеством. Она его очень любит. Или любила? Нет. Любит. А Кирилла? Так, где же Кирилл? Таня обошла квартиру, но Кирилла нигде не было. Она встала под прохладный душ, затем струю воды сделала холоднее и закрыла глаза. Нужно взять себя в руки и разобраться в происходящем. Кирилла она больше не интересует или начинает не интересовать. Все так элементарно: «ничего не вечно под луной». Она его теряет. Это тоже было очевидно. Обо всем этом она думала равнодушно. Все идет своим чередом — философски про себя заметила она, выходя из ванной и встряхивая мокрыми волосами. Она даст ему полную свободу выбора, и не будет бороться за него, но не потому, что он ей не нужен, а потому, что желает ему счастья. Чувствовала в себе удивительную отстраненность от всего, что так волновало ее раньше. Что это с ней? Что в тот момент в ней говорило: промысел свыше или усталость? Спроси ее об этом тогда, она бы не смогла ответить.
Открылась входная дверь и Таня услышала голос Кирилла.
— Ты почему так рано встала? — он был в спортивном костюме от него шел пар.
«Он всего лишь бегал», — пронеслось в голове Тани, и она с облегчением вздохнула.
— А ты почему? — вопросом на вопрос ответила она.
— Не спалось, — тихо ответил Кирилл, пряча глаза, а затем закрыл дверь ванной.
За завтраком он молчал, а когда Таня к нему обращалась, только кивал головой. Уходя на работу, Кирилл ткнул носом в ее щеку и отвернулся. Это было так не похоже на него. Таня напряглась, но ничего не сказала. Уже взявшись за ручку двери, Кирилл повернулся к ней, стоявшей за его спиной, и с обидой произнес:
— Ты ведь знаешь, что мне не снятся сны.
Он замолчал, глядя на нее. Таня поняла, что ему трудно подобрать нужные слова и стала терпеливо ждать продолжения.
— Почти никогда, а сегодня приснился и очень реальный, если только он был сном. Наверное, от тебя заразился. Как оказалось — это заразное. Черт! — Он мотнул головой и снова замолчал. Шутка его явно не удалась, ни ему, ни ей смешно не было.
— Ты же умный, — попыталась Таня успокоить его, — и должен понимать, что сны не грипп и ими заразиться нельзя. Это твое подсознание среагировало на какие-то важные события. Вот и все объяснение. Постарайся забыть его, если он тебе не приятен.
Таня говорила тихо и ласково. Она понимала, как подчас трудно отключиться от сна и поэтому не стала спрашивать, о чем тот был.
— Среагировало весьма жестко, — пробубнил Кирилл, опустив голову. — Похоже на месть.
Таня не выдержала.
— И?
— Мне снилось, что ты мне изменяешь…, это было так реально и очень больно…, больно видеть, как ты…, — Кирилл тяжело вздохнул, словно ему что-то мешало дышать, — ты была очень раскована с ним… там, во сне и…. — Кирилл снова вздохнул, набирая воздух в легкие. — Я не думал, что будет так больно.
Говорить ему было трудно, голос был хриплый и он постоянно сглатывал. Теперь он смотрел на нее с упреком. В глазах было удивление, растерянность и боль.
— Нет! Это всего лишь сон. Твое подсознание среагировало на наш с тобой разговор…. просто сон и ничего больше. Понимаешь? — ласково проговорила Таня. — Я была с тобой, рядом…. Нет никакого «его», есть только ты. Ты и Я и больше никого. Да? Ты сам это говорил. Возможно, ты что-то услышал или кто-то тебе что-то рассказывал, в чем-то убеждал или это был спор… во время ужина…, у Юлии. Да? Я ждала тебя, и ужинать без тебя не стала.
— Ты так и не поела в тот вечер?
— Выходит так. Мы ужинаем вместе.
— Значит это такая месть, — криво улыбнулся Кирилл.
— Я насылаю на тебя сексуальные сны? Лихо у меня получается. Влезаю в твое подсознание и показываю порно, в главной роли которого я сама.
— Даже если это и не так, но было очень больно, — упрямо твердил Кирилл.
— На это и рассчитано. Ты не ответил на мой вопрос. Да?
— Да! — с трудом улыбнулся Кирилл.
— Ты говорила, что сны бывают вещие. А вдруг это тот самый сон? Я этого не переживу. Пожалуйста, не делай так.
Таня встала на цыпочки, обняла его и прижалась губами к его шее. Он стоял без движения, опустив руки, как изваяние. Обида не отпускала его, и Таня слышала гулкие удары его сердца. Она уловила момент, когда его дыхание изменилось, и смогла точно определить, когда каждый его выдох сделался чаще предшествующего. Потом он обнял ее и крепко прижал к груди.
— Только попробуй. Я убью тебя. Запомни: ты моя и я никому тебя не отдам.
— Я знаю. Ты — эгоист и собственник. Это я уже давно поняла, но согласна. Не отдавай. Только, пожалуйста, не забудь свои слова. И еще. — Голос Тани изменился и стал обиженным. — Когда собираешься ужинать у Юлии, предупреждай меня, пожалуйста, чтобы я могла планировать свой собственный вечер.
— Согласен. Я больше без тебя не собираюсь ужинать у Юлии. Это произошло случайно
Прости. Но я тебя услышал. Планируй наши с тобой вечера. Они все наши.
— Спасибо, — Таня с трудом улыбнулась. — Можно пожить на Гоголевском.
«Она хочет уехать подальше от Юлии. Что это? Ревность? Нет. Таня слишком умна, чтобы ревновать к той. Здесь что-то другое, но что?»
— Что так вдруг?
— Тебе оттуда ездить удобнее.
— Я подумаю, — пообещал Кирилл, но знал, что на переезд не согласится. Но и ужинать не будет без нее.
Таня больше ничего не сказала. Обнявшись, они стояли молча несколько секунд.
— Мне пора.
— Люби меня, — снова напомнила ему Таня.
Кирилл молча кивнул и вышел за дверь.
По милости Кирилла, придя в издательство чуть свет, Таня села за компьютер и стала строчить статью о Дюрере. Ей просто необходимо было отключиться от утреннего происшествия со сном Кирилла. Она впервые увидела его таким потерянным и сейчас еще сама не могла отключиться от образа его лица. Тряхнув головой, она быстро стала печатать.
Красавец Альбрехт Дюрер давно волновал ее. Рядом на столе она положила альбом с работами Дюрера и открыла его на странице с автопортретом в одежде, отделанной мехом. Она всматривалась в его изображение и ей все в нем нравилось. Так было всегда. Написанный в 1500 году маслом автопортрет был у Дюрера не первым. Картина была настолько реальна, что хотелось снова и снова смотреть на нее. Густые длинные волосы, выразительный взгляд больших глаз на лице с безупречными чертами, пухлые губы, которые хочется целовать и почти благословляющий жест красивой изящной руки, перебирающей мех на богатой одежде. Если учитывать, что традиционно модели в то время изображались в ракурсе три четверти, а в анфас обычно рисовали святых или царственных особ, изобразив себя полностью лицом к зрителю, он не только выступил новатором, но и сознательно отожествил себя с Иисусом. Надпись на картине гласила «Я, Альбрехт Дюрер из Нюрнберга, создал себя вечными красками в возрасте 28 лет». «Создал себя вечными красками» — это явно тянуло на гордыню.
Таня снова стала любоваться его лицом.
«Альбрехт, родившийся в Нюрнберге в семье венгров, покинувших свою родину, не испытал в своей жизни ни голода, ни голода. — Быстро печатала Таня. — Отец был ювелиром и с детства учил сына своему ремеслу. Талант мальчика, как живописца проявился в раннем возрасте. После окончания латинской школы и получив первые знания от отца, юный Альбрехт стал учиться у гравера и живописца Михаэля Вольгемута.»
Напечатав первый абзац, она стала размышлять, как важно было в то время определиться с профессией, многому научиться, чтобы затем стать непревзойденным.
«После окончания учебы Дюрер отправляется в путешествие по Европе, во время которого получает от отца письмо, в котором тот его извещал о предстоящей женитьбе на дочери из благородного семейства — Агнесс Фрей. Так по настоянию отца Дюрер женился на Агнесс, представительнице старинного рода. Молодые люди не виделись до свадьбы».
«Удивительно, — думала Таня. — Они не виделись до свадьбы и прожили вместе всю жизнь. И ни одного слова о любви. А была ли она? Скорее нет. А все люди испытывают в своей жизни настоящую любовь? И что такое настоящая любовь?» Таня улыбнулась, вспомнив, как у Голсуорси Форсайты считали, «что любовь — это нечто вроде кори, настигающей человека в положенное время, с тем, чтобы он отделался от нее раз и навсегда». Они даже предлагали лечить ее целительной смесью из масла и меда. Отлично! Выпил чай с маслом и медом и никаких тебе бессонных ночей и снедаемой мозг ревности. Но тогда нет и сладкой тягучей тоски, учащенного сердцебиения…. А это уже не отлично.
Известно письмо Дюрера к другу, где он отпускает грубые шутки в адрес своей жены и называет ее «старой вороной». Любящий муж никогда не назовет жену вороной, даже если она не молода. Агнесс занималась сбытом гравюр мужа. Она регулярно посещала большие ярмарки и сама лично продавала оттиски гравюр на еженедельном рынке в Нюрнберге, стоя рядом с торговцами фруктами и овощами. Дюрер был известным и высокооплачиваем художников. Что же тогда заставляло его жену стоять на рынке и торговать оттисками, если можно было для этого нанять человека? Жадность? Пожалуй. Она могла бы помогать мужу, растирая краски, но предпочла торговать на рынке. Ни одного портрета жены маслом. Известны два рисунка. Первый бегло нарисован пером. Он был нарисован через год после свадьбы, который молодой красавец Дюрер провел один в Венеции и в Падуе. Рисунок удивлял и потрясал своим не лестным отношением к молодой жене. На рисунке изображена сидящая молодая женщина в домашнем платье и переднике, наспех причесана и лицо ее не кажется красивым. Сложив руки на груди и закрыв глаза, она кистью правой руки прикрывает рот. По-видимому, задремала. Нам не видна ее фигура, одежда простая, домашняя, волосы не убраны в прическу и это при том, что себя Дюрер всегда изображал в богатых одеждах. Под рисунком стоит подпись «1495 Моя Агнесса». Во всех документах, свидетельствующих о жизни художника, ни слова не говорится о добром отношении Дюрера к жене. Исключением стала только эта надпись. Второй рисунок нарисован в Нидерландах на 27 годовщину свадьбы. Не написать портрета своей любимой жены? И это при том, что он написал много своих автопортретов, а его моделями были красивые девушки. Считается, что Агнесса послужила моделью для святой Анны в картине «Мадонна с младенцем и святой Анной».
Таня долго рассматривала изображенное лицо Анны и так и не смогла найти привлекательных черт у этой женщины. «Почему Дюрер не нашел ничего привлекательного в лице своей жены? Эгоист? Или она была такой букой, что отказывалась позировать своему молодому мужу? А ведь, когда он женился, ему было только 24 года. Самое то время, чтобы в жилах кипела кровь, а страсть зашкаливала» — про себя подумала Таня. Она представила молодого высокого красавца, талантливого художника в роскошных одеждах и не смогла представить рядом с ним ни одной женщины. Что это? Почему? Ведь была же Агнесс и словно ее не была. И ни единого слова о других женщинах, к которым он был бы сердечно привязан. Почему? Никого не любил или настолько был скрытен художник, что ни один его современник не упомянул об этом? Перевернув страницу альбома, Таня стала рассматривать автопортрет с чертополохом, написанный Дюрером маслом, когда ему было 22 года. Это был первый самостоятельный автопортрет в европейской истории. Предполагают, что Альбрехт написал картину, чтобы подарить ее своей будущей жене. Он изобразил себя в щегольской одежде. На полотне надпись «Мои дела определяются свыше». Возможно, он хотел подчеркнуть, что следует воле отца. А почему чертополох? Ну да. В немецком переводе — это означает «Мужская верность». На следующей странице, снова автопортрет, на котором ему 26 лет. Он по-прежнему красив и горд. Это уже после женитьбы. Похоже, Дюрер не был поклонником семейной жизни и посвящал целиком себя творчеству. Да и у Агнесс интересы были другие, она не была поклонницей живописи. По-другому трудно объяснить отсутствие ее портретов, написанных мужем. О многом говорит его отъезд сразу после венчания в Италию. В итоге их союз не принес потомства. «А жаль, — подумала Таня с сожалением. — Возможно, мир не получил еще одного гения. Хотя….»
Таня снова углубилась в работу.
«В немецкой живописи Дюрер был первопроходцем в жанре автопортрета. В этом искусстве он явно превзошел современников. На первом автопортрете он изобразил себя тринадцатилетним, а затем последовали другие, как вехи, отмечающие его жизнь».
Желание изображать себя наталкивало Таню на мысль о его тщеславии. По-видимому, он таковым и был. Ему явно нравился свой облик. Нарцисс? Возможно. Психологи так бы и сказали. Но что бесспорно — он интеллектуал, мастер, мыслитель, что подтверждают его гравюры, живописец, постоянно стремящийся к совершенству. Это он пытался показать в своих изображениях и ему это удалось. Таня стала уже в который раз перелистывать страницы альбома. Долго рассматривала диптих «Адам и Ева». Они были так красивы, что проникаешься любовью к людям. Адам удерживал Еву в вечном раю. Одну единственную — его прекрасную Еву. И начитаешь понимать поступок Евы, даже если только вчера считала ее легкомысленной и ветреной. Одобряешь Адама, который не смог остаться равнодушным к прелестям Евы.
Снова перевернута страница, и Таня слышит легкое дыхание за своей спиной.
— Ой, какая она молоденькая, — восторженно восклицает Ольга.
— О, да! Очень красивая, — подтверждает Таня, внимательно посмотрев на Ольгу. — Это картина Дюрера «Мадонна с грушей».
Ольга, нахмурив лоб, стала вглядываться в картину.
— Ребенка вижу, а вот грушу не вижу, — растерянно сказала она.
— Грушу съел младенец, — усмехнулась Таня. — Видишь, в его правой ручке остаток груши.
Ольга засмеялась и села на стул рядом с Таней.
— Тань, а, правда, что Дюрер был красивый?
— Если судить по его автопортретам, так очень.
Таня открыла страницу с портретом Дюрера в одежде с меховой отделкой.
— Ух ты! Он действительно красивый. Какие губы! С таким целоваться хочется.
Таня усмехнулась.
— У меня тоже возникает такая мысль, когда я смотрю на его портреты. Но, увы и ах! Опоздали на 500 лет. Придется искать такие губы здесь и сейчас. Уверяю тебя, таких можно найти много.
— А как он сложен?
— Дюрер? Божественно. Подожди, я сейчас тебе покажу рисунок — откровенный автопортрет в обнаженном виде написанный Дюрером пером и красками.
Таня стала быстро перелистывать страницы альбома и открыла его на рисунке с обнаженным Дюрером.
— Смотри. Он стройный, красиво сложен… никакого жира.
— Ой! — произнесла Ольга и замолчала.
— Не понравился, — Таня улыбнулась.
— На голове у него шапочка?
— Да. Из одежды у него только шапочка, которая скрывает его роскошные кудри. В то время это был удивительный случай. Вплоть до нынешнего столетия никто из художников не решался на такую откровенность. И в наши дни этот рисунок трудно найти в многочисленных изданиях произведений Дюрера. Чтобы увидеть подлинный рисунок я с подругой, будучи студентками, отправились на каникулах в Германию. Маршрут составили таким образом, чтобы можно было посетить город Веймар. Сначала мы побывали в Баварии, а затем отправились в Тюрингию. Эти земли граничат друг с другом. Так мы попали в Веймарский дворец и увидели его. Тебе рисунок не понравился?
— Он старый здесь, — пробурчала Ольга.
— Нет. Он не старый. На рисунке ему 35 лет. Он выписал каждую мышцу на своем стройном теле. Ретушь делает их выпуклыми, как на рисунке по анатомии, а тебе кажется, что это дряхлость. Из рисунка мы можем сказать, что он был высок. Это видно по его длинным, стройным ногам. У него крепкие грудные мышцы, сильные руки, плоский живот. Да и другими частями тела Бог его не обидел.
— Да, большой… большой член, — задумчиво сказала Ольга, не отрываясь от рисунка, а затем замолчала. Таня вдруг поняла, что ее лицо заливает краска. Удивительно, что это случилось именно с ней. Кому-кому, но только не ей следует краснеть при виде обнаженных фигур на картинах художников. Возможно, это потому что Ольга тело Дюрера рассматривала, как фотографию голого мужчины.
— Он ведь немец? — спросила Ольга, подняв глаза от рисунка.
— По национальности он венгр, родился в венгерской семье, которая эмигрировала в Германию, а в итоге стал великим немецким художником.
Ольга заерзала на стуле. Что-то беспокоило ее, но она так и не спросила.
— А немцы и рады присвоить себе гения. Во всем так. Что плохо лежит, то обязательно себе тянут.
Таня засмеялась.
— Ты строга. Он родился в Германии, учился там и умер тоже там.
— Ты пишешь о нем статью для нашего журнала?
— Начала писать. Давно собиралась. Это моя личная идея, а не задание редакции. Еще много работы. Только набрасываю текст. Я ничего еще толком не написала про его знаменитые гравюры. В этом деле он был непревзойденным мастером. И в каждой его гравюре заложен мысленный код, который нужно понять.
— Гравюры — загадки? — засмеялась Ольга.
— Именно.
— Спасибо, — шепнула она, тихо поднялась и отошла к своему столу.
Таня не заметила, как в комнате стало шумно. Это был знак, что все уже собрались в полном составе. Сегодня, после командировки в Прагу, вышел на работу Илья. Это было его первое по-настоящему самостоятельное задание: статья о жизни и творчестве Кафки. Он вчера вечером звонил Тане, и они долго обсуждали эту тему. Илья хорошо чувствовал слово, слог у него был легкий, но порой не хватало умения сконцентрировать мысль на чем-то важном, а начитал разбрасываться и тем делал текс не в меру насыщенным и длинным. Нужно будет сокращать статью, иначе читатель устанет ее читать. Журнал не книга и это нужно всегда помнить. Это придет со временем, уверяла она его.
Тихонько, крадучись снова подошла Ольга и заглянула через Танино плечо на экран ее компьютера. Эта ее манера давно была всем известна, но Таня подобное не терпела и резко обернулась к ней.
— Ты хочешь меня еще, о чем-то спросить, — внимательно посмотрев на Ольгу, поинтересовалась она. — Что-то о Дюрере?
Ольга смутилась и покачала головой, а затем спросила разрешение присесть на стул. Таня поняла, что Ольга неспроста подошла к ней снова, и через силу улыбнулась. Она очень спешила закончить статью, поскольку вчера получила новое задание, а оно было не из легких. Ольга протянула руку, и Таня увидела на ее безымянном пальчике колечко с белым блестящим камешком.
— У тебя обновка? Красивое колечко — мне нравится и на твоей руке славно смотрится.
— Это мне вчера Макс сделал предложение и надел на пальчик колечко с камушком.
— О! Какой молодец, а это, так называемое, «помолвочное» кольцо?
Довольная Ольга кивнула головой. Ее распирало от радости.
— Поздравляю тебя, юная леди. Теперь ты у нас невеста. Замечательный статус. Одобрительно закивала головой Юлия.
— Кто у нас невеста? — проходя мимо, весело спросил Андрей.
— Я! — гордо сказала Ольга и, обернувшись, сунула ему под нос свою руку. Андрей сначала отскочил, а затем приблизился и стал рассматривать кольцо.
— А ты, какое кольцо преподнес своей Алене, делая ей предложение?
Андрей смутился, и Таня поняла почему.
— Ну, делая предложение девушке, не обязательно дарить кольцо.
Пришла она ему на выручку.
— Ха! — не удержалась Ольга. — Так не бывает. Кольцо должно быть обязательно, а иначе это не помолвка.
— Почему ты так решила? — Таня рассмеялась от ее непосредственности. — Это вновь привнесенная «традиция», вовсе не обязательна для подражания у нас. Но мы ведь как обезьянки. Нам кажется, что у них все правильно и лучше. Но это совсем не так. Подражать нам США, которые моложе любого старого города в России, это значит нарушать наши исконные традиции. Россия, с многовековой историей, даст фору любому начинанию заокеанского государства.
— А как было у нас? — спросил Андрей.
— Спроси у бабушки или у мамы, — улыбнулась Таня. — Делать, таким образом, предложение руки и сердца возникло в середине ХХ века в результате реформы в области брачного права в США, но не у нас — в России. Тут же подсуетились ювелиры. США населяют предприимчивые люди, нам с ними не тягаться. У них нет традиций, так они их быстренько придумывают, как только запахло деньгами. Бриллиант как символ чистоты в дизайне помолвочного кольца предложил Чарльз Льюис Тиффани. И сейчас, все невесты, словно ошалели, подавай им кольцо от Тиффани. Слово «Тиффани» теперь стало магическим для каждой потенциальной невесты, словно Божье благословление, а Тиффани отнюдь не святой. Он всего лишь обычный коммерсант. Маркетинг, одним словом и ничего более, а мы клюем на все такие штучки. Наверное, так одним веселее жить, а другим — тяжелея заполучить невесту. Наши дедушки и бабушки и наши родители, этого не делами. Они обменивались обручальными кольцами в загсе или в церкви и этим скрепляли верность в любви и уважении в жизни. Поэтому, делая предложение своей девушке не обязательно дарить кольцо. Невидаль — кольцо! Вместо того чтобы развивать в себе комплекс неполноценности, лучше пусть наши мальчики дарят нам свою любовь. А тебя, Оля, я от души поздравляю. Кольцо красивое, у твоего жениха хороший вкус.
— Его мама Максима купила.
Ольга вытянула руку и с восторгом рассматривала кольцо.
— О! — Таня растерянно пожала плечами. — Значит у его мамы. Это тоже хорошо.
Андрей, почувствовав поддержку, волнуясь, стал рассказывать, что когда они сочетались браком с Аленой, были еще студентами и куплены только обручальные кольца. Да и помолвки, как таковой у них не было. Решили и поженились, смеясь, закончил он свой рассказ.
— Вот-вот, Ольга, — погрозился на нее пальцем, молчавший до этого Илья, — вытрясла из парня «новодел», а твой Макс, чтобы угодить тебе, возможно, влез в долги, или истратил все свои денежки и теперь ему придется годами копить на свадьбу. Так можно до самой старости свадьбу ждать.
У Ольги расширились глаза.
— Перестань пугать невесту, — прокричала Илье Юлия. — Там все нормально. — Она махнула рукой, подчеркивая, что Илье не стоит беспокоиться. — Родители Макса купили кольцо и свадьбу закатят всем на диво. У них там соревнование: кто круче. А Макс, если это тот, о котором я думаю, так он не кредитоспособный, но это пока. А тебе, милому, работать нужно много и тогда сможешь купить своей девчонке скромненькое колечко. Традиции традициями, но они сейчас без кольца и смотреть на тебя не станут.
— Жестко, — Таня взглянула на Юлию.
— За то, честно!
— Между прочим, обратите внимание, что в русском словаре нет слова «помолвочное». Его даже не просто произнести.
— Тань, а тебя лично, — смущаясь, спросил Андрей, — звали замуж с кольцом?
— Задавать такие вопросы не замужним, но еще не старым женщинам, не красиво, — Таня засмеялась, — но, поскольку здесь все свои, поведаю, как на духу. Предложение получала, но без этих колец. Мне даже в голову это не пришло, как и моему мужчине тоже. Однако мой жених торжественно просил моей руки у моих родителей, чем поверг их в ступор и меня тоже. Я не знала о его намерении. Это было очень красиво, и я никогда этого не забуду. Вот это, думаю, и нужно взять на вооружение, а не маркетинговые уловки, хотя такие штучки украшают нашу жизнь, правда, если жених не промахнется с кольцом и угодит невесте.
— Мой Макс не промахнулся, — подала голос Ольга, уже забыв, что кольцо выбирала его мать, а не сам жених. — Мы скоро поженимся, и я буду хорошей женой. А на свадьбу нам папа денег даст. Вот.
— Что и следовало доказать, — засмеялась Юлия.
Илья посмотрел на Ольгу с неописуемым презрением.
— Я не устаю тебе удивляться. По-твоему, если парень подарил колечко, то обязательно будет спешить жениться? Это еще по воде вилами писано. Никак не могу понять, как можно быть такой наивной.
Илья дразнил Ольгу, а та, не нашла ничего лучшего, как начать всхлипывать, собираясь обрушить на головы присутствующих потоки слез. Дразнить Ольгу — это было его любимым времяпрепровождением. Подчас Тане казалось, что он и в издательство приходит с надеждой найти повод подразнить ее. Это очень напоминало зоопарк, когда ребенок подходит к клетке с обезьянами и начинает строить им рожи. Она покачала головой и вздохнула, глядя на Илью осуждающим взглядом.
— Когда ты научишься думать, прежде чем что-то ляпнуть, — пробормотал сердито Андрей.
Илья поднял вверх руки и с удовольствием потянулся.
— Полагаю, не скоро.
— Оно и видно, упрямец.
Пока Андрей препирался с Ильей, Ольга передумала плакать и с удовольствием стала разглядывать кольцо, то приближая руку к глазам, то отставляя ее подальше. «Чем бы дитя ни тешилось…» — с облегчением подумала Таня.
— А почему одни носят обручальные кольца на левой руке, а другие — на правой? Могу я попросить жениха надеть обручальное кольцо мне на палец левой руки? — наклонившись к Тане, спросила притихшая Ольга.
Таня засмеялась и снова повернулась к Ольге, позабыв о срочной статье.
— Хороший вопрос. Когда-то, он мне тоже пришел на ум. А чем тебя не устраивает кольцо на правой руке?
— Во всех фильмах они надевают кольцо на палец левой руки.
— Не те ты фильмы смотришь, — ехидно прокомментировал Илья. Таня покачала головой. Он явно решил не оставлять Ольгу в покое.
— Пожалуйста, Илья, возьми, наконец, тайм аут, — с улыбкой попросила она.
Наклонившись к Ольге, Таня стала ей рассказывать:
— Что касается обручальных колец, то тут можно законно утверждать, что это стародавняя традиция, корни которой уходят в эпоху египетских фараонов. Те считали круг — символом бесконечности, следовательно — вечности. Думаю с этим трудно поспорить. Согласна? — обращаясь к той, спросила Таня.
— Попробуй она не согласиться, — ехидно проворчал Илья и, заметив осуждающий взгляд Тани, приложил палей к губам.
Ольга согласно кивнула. Поближе пересел к ним Илья, подошел со стулом и сел рядом со столом Тани, Андрей, но она сделала вид, что этого не замечает. Таня ожидала, что сейчас Юлия ехидно скажет, что она снова устроила лекцию, но та молчала и даже перестала печатать. Неужто интересно?
— Есть даже интересный древний обычай, когда кольца будущих молодоженов погружали в одну емкость с водой, а затем полностью замораживали.
— Это потому, что вода является носителем информации? — не выдержал Илья.
— Именно. Люблю умных людей, но ты подчас невыносим. — Таня покачала головой. — Считалось, что кольца запоминают, что были неразлучны в глыбе льда, и обладатели этой пары колец будут испытывать обоюдное притяжение всю жизнь.
Илья засмеялся.
— Сказки все это! Напоминает дурацкие девичьи гадания с зеркалом и без него: чихалки, икалки, чесалки, прилипшие нитки, появление белых пятнышек на ногтях и прочая нечисть. А вот сказочка с кольцами — мне нравится. В этом что-то есть, этакое! — Он покачал указательным пальцем для пущей важности. — Оль, ты бы это до свадьбы проделала, но только с обручальными кольцами, а не с этой фигней. — Он бросил взгляд на кольцо с камнем. — Если, конечно, решила с Максом прожить до старости, а то не нужно рисковать.
— Я бы с тобой согласилась, — серьезно сказала Таня, и было видно, что она не шутит, — если бы ты исключил из своего списка гаданий — гадание с зеркалом. К нему я отношусь очень серьезно и вам советую. Но не будем это обсуждать сейчас, а вернемся к нашим баранам, поскольку Оля спрашивала о ношении обручального кольца. Так вот. Считается, что в строении нашего организма есть так называемая «любовная вена», которая проходит от левой руки к области сердца. Все очень просто и очень предсказуемо.
— Так, значит на левой руке, а мы… — огорченно стала говорить Ольга, но Илья остановил ее.
— Тихо! Не тарахти, — приказал он и та, сердито засопев, замолчала.
— Насколько я сведуща в этом вопросе, медицина этого не подтверждает. Если такой любовной вены нет, то ее следует придумать. Думаю так и сделали. А аргумент мог бы быть куда проще: с левой стороны у нас сердце и поэтому кольцо нужно носить ближе к сердцу.
— А ларчик просто открывался, — пробубнил Андрей и Таня ему улыбнулась.
— Мы же носим обручальное кольцо на пальце правой руки. Так повелось в православном обряде — кольцо должно быть на правой руке. Одна из теорий разъясняет, что левая сторона принималась как грешная и нечистая, а правая — верная и справедливая. Почему это так, сразу же вам скажу — не знаю. Но при желании это сейчас не проблема узнать. Узнавайте. Когда узнаете, расскажите мне, очень интересно. Так что, — обратившись к Ольге, сказала Таня, улыбаясь, — решай сама на пальчик какой руки надеть тебе обручальное колечко.
— А я думал, потому, что правой рукой нужно подписывать разного рода документы, — тихо сказал Андрей.
— Ага, — хмыкнул Илья, — особенно если ты не грамотный или левша.
— Тогда ставили крест, — задумчиво произнес Андрей, — а вот с левшами проблема.
— Тоже мне проблема, — хихикнула Ольга, — тогда скрывали, что ты левша и насильно переучивали. Это сейчас считается, что левши особые. Еще чуть-чуть и начнут переучивать правшей на левшей.
— Пожалуй, у вас ума хватит, — не выдержала Юлия. — С верной и справедливой стороны на грешную и нечистую сторону. По-видимому, поэтому и переучивали.
«Очень забавный вышел у нас разговор», — подумала Таня и снова вернулась к своей статье, но за ее спиной раздался голос Андрея:
— Таня, так ты была замужем?
В комнате стало тихо. Это было совсем некстати. Ольга начала было что-то говорить, но Юлия послала ей предупреждающий взгляд и та замолчала. Таня поняла, что снова прокололась и еще в присутствии Юлии. Но вопрос был задан и на него ждали ответ. Она чувствовала спиной, что все превратились вслух.
— Нет. Замужем я не была, но платье белое было сшито. Свадьба так и не состоялась.
— Ты не вышла за него замуж, но…? — вопрос исходил от Ольги и все на нее зашикали, а Илья громко вздохнул. Юлия молчала, словно ее не было в комнате, но Таня знала, что та внимательно ее слушает.
— Да, — громко сказала Таня. — Он не женился, а я — не вышла замуж. Так бывает, даже когда жених просит руки невесты, у ее родителей.
— И кто передумал? — весело спросил Илья. — Наверняка ты. Ты у нас такая принципиальная и гордая.
— Нет, не я. Передумал жених.
— Ух ты! — тихо сказал Андрей. — Это, наверное, очень тяжело.
— Очень, — согласилась Таня.
Юлия встала и подошла к ее столу. Она пригласила ее пообедать вместе и добавила, наклоняясь к ней:
— А я даже не знала, что обручальные кольца замораживали в воде. Если честно, то вообще не знала, почему там, — она кивнула головой в сторону, по-видимому, имея в виду запад, а, возможно и восток, — носят кольца на пальце левой руки. Спасибо. Было интересно.
— Да, пожалуйста. Когда узнаешь что-то новое, всегда интересно. Если раньше я о Дюрере знала столько, сколько знает любой человек интересующийся искусством, то теперь мне кажется, что я даже знаю, в какой позе он спал: на спине или на животе. Две недели «ночью и днем, только о нем» — это интересно, но очень напрягает.
— И на какой же?
— На спине.
— А с оформителями выпуска согласовала иллюстрации?
Таня посмотрела на Юлию и пожала плечами. Она давно уже заметила, что с каждым новым заданием редакции и участившимися обращениями к ней коллег за советами лицо Юлии при этом мрачнело и отношение к ней все больше становилось официально покровительственным — этак, свысока. Дистанция между ними в последнее время несколько увеличилась. Юлия из-за всех сил пыталась сохранить непререкаемый авторитет в редакции и постоянно подчеркивала свое превосходство над всеми. Единственное, что ее удерживало от ссоры с Таней и открытой конфронтации с той — по этой части ей не было равных в издательстве, — это Кирилл. Поэтому, когда вчера главный редактор в присутствии Юлии и других коллег попросил Таню побывать на премьере в Малом театре и подготовить статью, Таня сказала, что лучше Юлии Борисовны эту статью никто не напишет, поскольку в части освещения театральных премьер ей нет равных. Она решила не затевать смуту в редакции и сохранять спокойствие. Вот и сейчас она смирилась с менторским тоном Юлии и почти с нежной улыбкой произнесла:
— Тысяча благодарностей за напоминание. Все сделано по инструкции. Можешь не волноваться.
«Видит Бог, я ее терплю. Правда уже с трудом, но все же», — похвалила она себя.
Юлия ничего не ответила и вернулась в свое кресло.
«Вот и славно», — подумала Таня и стала набрасывать план для подготовки очередного интервью.
— Милые коллеги, — громко обратился Андрей к сидящим в комнате, — я жду от вас предложения по интересным вопроса. Прошу вас передать мне ваши тексты.
Таня, обернувшись к нему, кивнула в сторону его компьютера. Андрей радостно засуетился, открыл нужный файл и углубился в чтение.
— О! Мне нравятся твои вопросы, — воскликнул он. — Чтобы на них ответить, прежде нужно репу свою почесать.
Илья поднял голову.
— Читай
— Ты не возражаешь? — обратился Андрей к Тане. Та в ответ только кивнула головой и снова вернулась к статье.
— Итак, — торжественно проговорил Андрей. — Вопрос первый: как профессия человека влияет на отношение к нему окружающих? — Оглядев всех, он продолжил. — Вопрос второй: вы согласны с утверждением Репина, что «если сегодня вечером тебе было интересно и весело, то завтра жди скуку»?
Илья засмеялся.
— Лихо! А я думал, что нужно придумать вопросы типа: угадай, кто это сказал или что это означает. А тут вопросы типа: ваше мнение. Это будет куда серьезнее. Здесь нужно будет запустить свой интеллект.
Юлия на это никак не отреагировала. Она молчала, опустив голову.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Мысли вслух во сне и наяву. Книга первая» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других