Направо пойдёшь… Перципиент

Татьяна Богатова

В этой книге Читатель вновь встретится с полюбившимися героями. Тревожное, необъяснимое увлечёт с первой главы, неуклонно затягивая Читателя в водоворот тайн, новых впечатлений и неповторимой эротики. Ничем не связанные события неожиданно окажутся значимыми, чтобы принести кому-то гибель, а кому-то выход из, казалось бы, безнадёжной ситуации. Кто окажется в числе победивших? Главные герои? Их незримые враги? Кто обретёт спасение? Какой ценой?

Глава 5

После того как Светлана удостоверилась, что Сева с Настей и малышом благополучно добрались домой, она позвонила Панасовичу.

— Здравствуй, Юра, — поприветствовала коллегу женщина. — Тебе удобно сейчас говорить?

— Вполне, — тепло отозвался Юрий Александрович. — Здравствуй, Света! Слушаю тебя.

— Извини, пожалуйста, что беспокою в выходной…, — начала было Светлана.

— Света, перестань извиняться, — нетерпеливо перебил её мужчина. — Я же прекрасно понимаю, что ты позвонила не для того, чтобы услышать мой голос, — неловко пошутил он, несмотря на встревоженный тон Лисицыной, смущённо-обрадованный её звонком. — К тому же, в настоящий момент я релаксирую на даче. Только недавно расправились с шашлыками, — с улыбкой продолжил он. — Надя в доме, внука укладывает. Еле уговорили, разгулялся на свежем воздухе. А сын с невесткой отправились побродить по окрестностям. Так что, я весь внимание. Вот только опасаюсь, что ты ничем меня не порадуешь. Неужели, снова проблемы с сыном?

— Угадал, Юра, — грустно подтвердила Лисицына. — Опять то же самое.

— Давай-ка, поподробнее.

— Обморок, Юра, на фоне полного благополучия. Был с семьёй в парке. Настя говорит, упал как подкошенный. Голова не кружилась, не тошнило, не болело ничего. Не перенапрягался, высыпался как следует. Ну, абсолютно ничего не предвещало!

— Снова была остановка дыхания? — уточнил Панасович.

— Как будто, нет. Точнее сказать не могу, но Настя утверждает, что дыхание не прекращалось и пульс был. И в себя он пришёл намного быстрее, чем в тот раз.

— Каким образом девочка ему помогала?

— Говорит, что сразу распахнула рот, а когда удостоверилась, что Сева дышит, то уложила его на бок. Потом стала мне звонить, и тут не прошло и минуты, как она сказала, будто Сева очнулся.

— Скажи-ка, — воскликнул Юрий, осенённый внезапной догадкой, — а в какой день был первый приступ? Случайно, не в субботу?

— Именно в субботу и был, — подтвердила Лисицына.

— Точное время не запомнила?

— Нет…, — попыталась сообразить Светлана. — Но однозначно в первой половине дня. Знаешь, а вполне возможно, что время было одно и то же.

— Хм, — размышлял Панасович, — очень похоже на…, — умолк мужчина.

— На что, Юра? — нетерпеливо спросила его собеседница.

— На гипнотическое воздействие…

— Пуф, — выдохнула Светлана.

— Вот тебе и пуф, — усмехнулся Панасович.

— Юра, а такое в принципе возможно? Внушить человеку, что в определённый день недели, в заданное время он будет терять сознание?

— В принципе, возможно всё. Вопрос только в квалификации агента, и самое главное, в степени восприимчивости перципиента, то есть, того, на которого оказывается влияние. Или, если выразиться точнее, говоря о гипнозе, то суггеренда.

— Термины мне понятны, — задумчиво сказала Светлана, — непонятна цель подобного воздействия. Для чего это делается?

— Я бы поставил вопрос по-другому, — возразил Юрий. — Кто это делает? Тогда, вероятнее всего, появится возможность определить цель.

— Ну, это совсем за гранью моего понимания, — разочарованно протянула Лисицына. — И почему ты отметил, что существует только доля вероятности, в случае определения персоны агента?

— Света, — терпеливо начал объяснения Панасович, — что касается способа определения, то это однозначно гипноз.

— То есть?

— Всеволод не сможет самостоятельно вспомнить, кто оказал, либо продолжает оказывать на него воздействие.

— Значит, Севу необходимо будет подвергнуть гипнозу?

— Безусловно.

— Может быть, для начала предпринять беседу, с тем же психотерапевтом?

— Это само собой. Беседа обязательна. Необходимо будет убедиться, готов ли Всеволод подвергнуться гипнозу. Поскольку, в противном случае успех маловероятен.

— Знаешь, — принялась рассуждать Лисицына, — я ещё сама не убеждена, действительно ли это необходимо. Насколько я помню, гипноз противопоказан в случае комы, обморока.

— Непосредственно после обморока, безусловно, — горячо подхватил Панасович. — Но в данной ситуации, я полагаю, что без этого не обойтись. Тебе необходимо как можно скорее поговорить с сыном. Зачем выжидать следующего приступа?

— Может быть, ты и прав, — произнесла Светлана, однако, у неё по-прежнему оставались сомнения. — А что ты имел в виду, говоря об агенте?

— Если Всеволод знаком с ним, — охотно пояснил Юрий, — то всё просто. Полагаю, что не составит никакого труда определить, зачем его подвергают воздействию. А в противном случае, будет намного сложнее.

— Спасибо, Юра, — тепло поблагодарила Лисицына.

— Да за что! — удивился Панасович. — Пока не за что. Я ведь и сам озадачен. Не часто с таким сталкиваешься.

— Но всё-таки бывает, да Юра? — оживилась Светлана. — Тебе приходилось наблюдать похожие случаи?

— Только однажды. Но не лично, а по рассказу заведующего, под началом которого я проходил интернатуру. Причина оказалась вполне банальна: одна предприимчивая дамочка вознамерилась увести чужого мужа из семьи, а он позволил себе противостоять желанию любовницы. И обмороки оказались наказанием за его упрямство.

— Удалось определить, кто осуществлял внушение?

— Какая-то знахарка. Но к тому моменту, когда её вычислили, она покинула своё жилище, словно почувствовав заранее, что над ней сгущаются тучи. А вообще, дело было громкое, по крайней мере, во врачебной среде. Тот мужчина работал председателем «Райпотребсоюза». Так что, сама понимаешь, охотников заполучить его в мужья было предостаточно.

— Юр, — оторопела Лисицына, — у меня в голове не укладывается, что кто-то способен проделать подобное с Севой. Да и зачем?

— Света, — попробовал успокоить её Панасович, — я вовсе не провожу никаких параллелей, просто пытаюсь убедить тебя в необходимости начать лечение сына, причём как можно скорее.

— Юра, ты прости меня, пожалуйста. У тебя вероятно создаётся впечатление, будто я упрямо сопротивляюсь твоим советам. Но поверь мне, что это не так. Я всего лишь пытаюсь понять, как лучше поступить, сообразуясь с заповедью: «не навреди!» И бесконечно тебе благодарна…

— Света, ну, прекрати, — оборвал её Юрий. — Давай-ка лучше, вместо изъявления благодарности, перейдём к практической стороне вопроса.

— Вот-вот, Юра, я как раз собиралась спросить у тебя. Если мне удастся убедить сына, то скажи пожалуйста, ты можешь порекомендовать мне врача?

— Могу, — с небольшой заминкой произнёс Панасович. — Это моя жена, — сказал он, помедлив.

— Юра, — настороженно спросила Лисицына, — а почему ты говоришь об этом с такой неуверенностью?

— Да вот, внезапно подумал, что ты можешь принять мои горячие убеждения подвергнуть сына гипнозу за навязывание услуг…

— Юр, — возмутилась Светлана, — честное слово, я думала, что ты обо мне лучшего мнения!

— Светлана, ну, прости меня, пожалуйста, дурака, — торопливо заговорил Панасович. — Надежда на самом деле лучший специалист в городе!

— Всё, Юра, считай, что мы договорились! Как только мы с Всеволодом решимся, тут же звоню тебе.

— Один момент…

— Да-да, конечно, — заторопилась Светлана, — относительно оплаты…

— Свет, — горько вздохнул Юрий, — зачем ты меня обижаешь. Я собирался как раз оговорить этот момент. Ни я, ни Надя в жизни не возьмём денег у коллеги. Поверь, что у неё достаточно возможностей заработать. Ты просто не представляешь сколько к ней приходит состоятельных людей, подверженных депрессии и подобного рода недугам.

— Кстати об этом…

— О чём? — удивился Панасович. — О депрессии?

— Нет же, — рассмеялась Светлана. — Насколько я понимаю, о времени приёма надо будет договориться заранее? Нагрузка такого врача это вещь серьёзная.

— Света, повторяю, никаких проблем с приёмом не возникнет, — уверенно произнёс Юрий. — Как только ты с сыном решишься, то позвони хотя бы накануне, и приезжайте на следующий день.

***

Светлана распрощалась с коллегой в полной уверенности, что после возвращения домой с дежурства ей следует поговорить с сыном. Однако, беседу пришлось отложить до вечера воскресенья, потому что Лисицыны, как и собирались заранее, отправились в Липки, навестить родителей Петра и Павла, а также его семью.

Установив кресло для малыша в «Ниссан» Петра, к родным поехали на одной машине. В Липках все собрались в новом доме у Павла с женой, куда они перебрались из квартиры вскоре после свадьбы Насти и Севы. Счастливые Людмила Петровна и Алексей Павлович поспешили прийти на встречу с родными, поскольку жили неподалёку.

После продолжительного застолья Лисицыны разделились. Светлана, уложив внука, пришла на помощь Наталье в кухне, где они оживлённо разговаривали, убирая посуду. Настя с бабушкой не могли наговориться о Данилке, оставаясь в комнате, соседней с той, в которой спал малыш. Алексей Павлович отправился вместе с Петром на огородный участок возле дома, разбитый им совместно с Натальей. Следом за ними увязался четырнадцатилетний Мишка. Мальчик предпочёл бы пообщаться с Всеволодом, однако, вниманием брата завладел Павел. Отец Насти увёл теряющегося в догадках Севу прогуляться в дубовую рощицу, раскинувшуюся неподалёку от дома, где раньше жил Павел с семьёй, чтобы поговорить с племянником наедине.

— Сева, — начал он, — Настя вчера сказала, что у тебя опять был приступ, да?

— Так и есть, — огорчённо произнёс Всеволод. — Отклонений в здоровье абсолютно никаких, а обмороки продолжаются. Причём, так неожиданно всё происходит. Я и опомниться не успеваю, как теряю сознание. И ничего перед этим не чувствую, ни головокружения, ни каких-либо других признаков. Да ещё папа обратил внимание, что уже второй раз я теряю сознание в одно и то же время.

— Мистика какая-то! — с досадой воскликнул Павел.

— Ага, — кивнул Сева, — тётя Наташа сказала Насте, что на меня могли чуть ли не порчу наслать, — попытался он улыбкой смягчить своё отношение к абсурдному, как ему представлялось, предположению.

— Я знаю, — серьёзно подтвердил Павел. — Она и мне об этом говорила. И знаешь, я склонен некоторым образом с ней согласиться.

— Дядь Паш, да ты что?!

— Подожди, сынок, не перебивай. Послушай меня…

— Да, я слушаю, извини.

— Ну, так вот, — неторопливо начал Павел, подбирая слова. — Хотел спросить тебя, каким образом вы разошлись с Клавдией Провоторовой? Помнишь, для которой ты программу делал?

— Что значит, как? И при чём тут Провоторова?

— Без взаимных претензий?

— Какие могут быть претензии? — удивился Всеволод. — Заплатила она полностью, как и обещала. Пусть и не сразу после того как я предоставил ей программу. Но это вполне объяснимо. Прежде, чем расплатиться, она опробовала продукт.

— Вообще-то риск определённого рода для тебя был.

— Нет, — возразил Сева, — никакого риска. Она сразу оговорила, что оплата будет произведена не раньше, чем через неделю. Спустя пару недель мне перечислили деньги.

— А может быть, такая работа стоит намного дороже? — не унимался Павел.

— Нет, расценки мне примерно известны. Я же не впервые оказываю подобные услуги. Ну, разве что, впервые разработал настолько дорогостоящий продукт. Это если не принимать во внимание программу для комбината. На то вознаграждение мы с папой машину новую купили, — с улыбкой напомнил Сева.

— Хорошо, пусть так, — с удовлетворением заключил мужчина. — Тогда, зайдём с другой стороны. У самой Клавдии могли возникнуть к тебе притязания какого-либо рода?

— То есть? — озадачился Всеволод. — Какие могут быть притязания, если работа была выполнена в кратчайшие сроки и полностью её удовлетворила?

— Бывает всякое, — безапелляционно заявил Павел.

— Дядь Паш, — продолжал недоумевать Сева, — или я отупел с этими обмороками, или ещё что, но никак не могу сообразить, куда ты клонишь. Общались мы с ней нормально, и кстати сказать, не очень часто. С самого начала выяснилось, что отторжения между нами не возникло. В противном случае, как заявила Клавдия, она не намерена была бы продолжать наше сотрудничество.

— Вот как, — внимательно глянул на него Павел.

— Ну, да, — горячо подхватил Всеволод. — О том, что я не грубил, полагаю, вообще не стоит упоминать. Ты ведь знаешь, что мне это не свойственно. Не грубил, не насмехался, не высказывал превосходства, в общем, вёл себя вполне корректно.

— Сева, — вздохнул мужчина, решившийся на откровенный разговор с мужем своей дочери, ради его же блага, — помимо деловых отношений, существует такая вещь, как влечение к женщине. И происходит это не так уж редко.

— Ну, ты даёшь, дядь Паш! — воскликнул Сева.

— Хочу сказать тебе, — остановился Павел, повернувшись к своему спутнику и глядя ему прямо в глаза, — что в жизни происходит по-разному. Случаются и легкомысленные моменты.

Наблюдая за возмущением на лице Всеволода, мужчина умолк на несколько мгновений, подбирая правильные слова и пытаясь определить допустимую долю откровенности, которую он мог позволить себе с племянником. А Сева в свою очередь размышлял, каким образом разубедить Павла, не переходя границы тактичности по отношению к женщине, о которой шла речь.

«Сказать о её возрасте, — терялся Всеволод, — совершенно недопустимо. Да и, честно говоря, на тот момент мне и в голову не пришло гадать о том, сколько ей лет. Нельзя сказать, чтобы я ею не очаровался, поскольку, выглядит она действительно потрясающе, но… ни о каком легкомыслии по отношению к ней я и не помышлял. Напомнить отцу о Насте представляется мне совсем кощунственным. Как можно сравнить Настю с кем бы то ни было из женщин?!»

— Видишь ли, — первым нарушил молчание Павел, — даже если у мужчины и происходит нечто такое на стороне, то я больше, чем уверен, что жена должна быть избавлена от этих известий при любых обстоятельствах.

— Дядь Паш, клянусь тебе! У меня и в мыслях не было ничего подобного!

— Но мне, — продолжал мужчина, словно не услышав Севу, — ты можешь сказать, абсолютно не опасаясь за последствия. Севка, я способен понять тебя, как никто другой. Подожди, — поднял он руку, увидев, что Всеволод порывается возразить, — дай мне досказать. Не считай, будто я горжусь этим. Наоборот, мне очень неприятно предстать перед тобой в невыгодном для себя свете. Я, сынок, в отличие от твоего отца, не всегда в своей жизни ходил по дороге направо.

— Ну, зачем ты…?

— Сева, я же попросил тебя не перебивать! — возвысил голос Павел. — К тому же, речь идёт не просто об откровенности между нами, а прежде всего, о твоём здоровье, а может быть даже о безопасности жизни.

— Хорошо, извини, я слушаю.

— Так вот, — твёрдо продолжил Павел, — Петру, к счастью, удалось избежать в своей жизни подобных ситуаций. Честно говоря, раньше я сомневался в том, что он ведёт себя в высшей степени порядочно только из-за своих моральных принципов. Скорее всего, причина этому его любовь к Светлане. Но суть не в этом.

— А разве ты сам не любишь тётю Наташу? — горячо воскликнул Всеволод.

— Люблю, — уверенно сказал мужчина, — и всегда любил. Мы с ней столько всего пережили вместе. Я никогда в жизни не думал расставаться с ней, даже во время своих самых бурных увлечений. Беда только в том, что иногда интерес к другим женщинам перевешивал мои чувства к жене. Ну, никак не мог я с этим совладать!

— И что, — внезапно улыбнулся Сева, — ты считаешь, будто у любого мужчины, кроме моего отца, возникают внезапные порывы, когда их влечёт на сторону?

— Нет, — категорично заявил Павел, — я так не считаю. И дело здесь не в том, чтобы допытаться, увлёкся ты этой женщиной или нет.

— А в чём? — продолжал изумляться Всеволод.

— В том, — решился наконец Павел, — что я хорошо знаю Клавдию. Знаю, на что она способна в своём стремлении завоевать того, кто пришёлся ей по нраву. У меня была с ней связь, Сева. Достаточно давно, во время командировки в Италию, — мужчина всё-таки предпочёл умолчать о длительности своих отношений с Провоторовой. — Поэтому я и пытаюсь выяснить, не проявляла ли она к тебе симпатии, либо откровенных посягательств.

— Совершенно точно, нет! — убеждённо воскликнул Сева.

— Нет или ты не обратил внимания? — пытливо спросил мужчина.

— Как на это можно не обратить внимания?!

— Тогда, — вновь возобновил движение по дорожке Павел, — скажи мне, пожалуйста, как она себя вела.

— Ничего необычного я не заметил, — пожал плечами Сева. — Вела… ну, как вела… Как, наверное, ведут себя красивые, самоуверенные женщины, — улыбнулся он. — Без откровенного кокетства и, в то же время, с уверенностью в своей неотразимости.

— Хм, — с интересом глянул на племянника Павел, — насколько ты верно оценил эту даму.

— Да, я и не оценивал её, — рассмеялся Всеволод. — Просто на это невозможно не обратить внимание.

— Значит, — задумался Павел, — не происходило ничего, что могло бы тебя насторожить?

— Абсолютно ничего, — горячо подтвердил Сева.

— А скажи-ка, каким образом происходил расчёт между тобой и Клавдией?

— Ничего из ряда вон, — пожал плечами парень. — Заключили договор подряда. Правда, уже по факту выполненной работы, а не предварительный. И в соответствии с ним мне перечислили деньги на карту.

— Всю сумму?

— Ну да, за исключением вычета по подоходному.

— Нет, я имею в виду, вся ли сумма была перечислена на твой счёт или часть заплачена наличными?

— Вся сумма поступила на карту, — подтвердил Всеволод. — Благодаря этим деньгам, я ещё часть кредита по ипотеке заплатил. Помнишь, я тебе говорил?

— Конечно, помню. А не было ли между вами договорённости, — продолжал допытываться Павел, — чтобы после получения вознаграждения отдать часть денег Провоторовой? Ну, что-то вроде отката.

— Нет, даже намёка никакого…

— О, забыл совсем, — воодушевился Павел, — так может быть вы как-то отметили благополучное завершение ваших деловых отношений?

— Отметили, — подтвердил Сева.

— Так-так, — заинтересовался мужчина, — давай-ка, с этого места поподробнее.

— Да там и подробностей особых не было, — рассмеялся Всеволод. — Дядь Паш, прости, если спрошу, — внезапно сообразил парень. — Ты как будто ревнуешь меня к этой даме? Неужели, до сих пор с ней встречаешься?

— Ах, ты…, — шутливо замахнулся на него рукой Павел, — надо же, подколол дядьку! Нет, Севка, — уверенно произнёс он, — с этим давно покончено. Я с тех самых пор ни с кем не встречаюсь, как ты Насте предложение сделал.

— Ты, правда, прости меня, дядь Паш, за вопрос, — смутился Сева.

— Да, ладно, чего там! Дело житейское. К тому же, я сам тебе всё рассказал про себя. Но я, Сева, на самом деле с той поры налево не ходил. Когда выяснилось, что вы с Настюшей друг друга любите, то знаешь, опять нахлынуло на меня всё то, что мы с Наташей пережили. И у меня словно пелена с глаз упала. Да ещё к тому же, так получилось, что чувства к жене возродились. Мы, можно сказать, вторую молодость переживаем. Вот так-то, сынок.

— Понятно, — с любопытством глянул на него Сева, но расспрашивать далее не стал. — А что касается нашей встречи с Провоторовой после расчёта, то это в субботу было, днём. Мы с ней пообедали в ресторане «Виски-клуб» и разошлись.

— Вдвоём обедали?

— Вдвоём, — кивнул Сева.

— А народу много было в этом ресторане? Или вы в отдельном зале обедали, если там есть такой?

— Посетителей оказалось немного, — попытался восстановить картину Всеволод. — Там, кажется, три зала. Точно, один огромный, второй совсем небольшой, примыкающий к барной стойке, за которой готовят коктейли. И есть ещё третий, тоже не очень обширный. В него можно попасть, пройдя через тот, что рядом с баром. Он также как и первый, сделан по типу застеклённой веранды. Летом там стёкла выставляются, ну, а сейчас, весной, безусловно всё закрыто. Так вот, в этом зале, где обедали мы с Клавдией, кроме нас было ещё двое посетителей. Но я не обратил внимания, когда они ушли. Мы с Провоторовой пробыли в ресторане часа два. Потом заплатили по счёту, распрощались и разъехались, каждый на своей машине.

— Так вы, значит, не пили ничего, если оба за рулём были?

— Алкогольного — нет. По коктейлю «Мохито» взяли, и всё.

— А этот, как его, кальян не брали?

— Нет, не брали. И Клавдия, как мне показалось, не курит. Во всяком случае, она никуда не выходила. Ну, только в дамскую комнату перед уходом.

— Значит, — заключил Павел, — никаких двусмысленных ситуаций между вами не возникало, и предложений об интимной связи со стороны Клавдии в твой адрес не поступало?

— Абсолютно точно!

— Выходит, мои предположения по поводу того, что это после общения с Клавдией у тебя возникли проблемы со здоровьем, неверны.

— Так и есть, — согласился Всвеволод. — Дядь Паш, давай рассуждать логически. Если предположить, что Провоторова попыталась склонить меня к интимной связи, а я при этом отказался. Дальше, по твоей догадке, следует что-то типа шантажа. Верно?

— Ну, да…

— А как я, например, могу ответить согласием, если ничего не помню. Абсурд. Ты не находишь?

— Пожалуй, ты прав, — уважительно глянул на племянника Павел. — Севка, какой же ты всё-таки умный у нас!

— Да ладно, — рассмеялся Сева, — какой там умный! Просто, обычная логика и всё тут.

— Ты извини, что я напряг тебя своими расспросами…

— Да ты что, дядь Паш! Какой напряг?! Я прекрасно понимаю, что все обо мне беспокоятся, все пытаются как-то помочь.

— Ты прав, Севка! — горячо воскликнул Павел. — Я ведь всю ночь сегодня не спал. Всё думал, вдруг это я навлёк на тебя такую неприятность. Уже сто раз пожалел, что попросил помочь Клавдии.

— Напрасно ты…

— Ну, а как же не переживать, Севка! Ты же мне как сын!

— Я знаю, дядь Паш, — серьёзно сказал Всеволод. — Спасибо тебе за всё!

— Сева, — начал развивать другую версию Павел, — скажи-ка, а ты в последнее время не заводил никаких новых знакомств?

— С женщинами, что ли?

— Не только. Вообще с кем-нибудь. Знаешь, твоя специальность и способности вполне могут быть востребованы коварными людьми.

— Нет, ни с кем я не знакомился, — озадаченно проговорил Сева. — Но, насколько я могу судить, даже коварные люди предпочли бы сперва действовать методом подкупа, нежели шантажа. Разве я не прав?

— Кто знает, Сева, — усомнился Павел. — Резоны у всех разные. Будь осторожен. И обращайся ко мне в любое время дня и ночи, если вдруг заметишь что-либо необычное. Договорились?

— Конечно. Спасибо тебе!