Исповедь Гадкого Утенка

Татьяна Анатольевна Седова

Жизнь провинциальной девчонки наполнена обидой и болью от того, что общество не принимает ее. Виной всему она считает некрасивую внешность, но проблема в другом: она не доверяет себе, зависит от чужих мнений и не может открыться жизни, так как вся пропитана страхом. Но внутри себя она чувствует росток надежды и однажды позволяет себе довериться ему. Постепенно ее банальная и заурядная жизнь наполняется множеством приключений, в которых она открывает новую, настоящую себя.

***

Должна признаться, что я большая лгунья. Если бы у нас проводились чемпионаты по вранью, то я заняла бы первое место. Я вру всем, и в первую очередь, себе. Так как я устала тратить огромное количество силы и энергии на то, чего нет, пусть эта книга будет моим разоблачением, моей исповедью. Исповедью Гадкого Утенка.

Если кто не помнит, в сказке гадкий утенок был птенцом лебедя, который случайно попал на воспитание к уткам. За то, что он не был похож на других, его постоянно клевали, обижали и смеялись над ним. Однажды он увидел прекраснейших птиц, и решив, что будет лучше, если они заклюют его до смерти, ринулся к ним. Но прекрасные птицы узнали в нем своего сородича и приняли в свою стаю. Когда же он пролетал вместе с новой семьей над своим курятником, его бывшие соседи восхищенно глядели ему в след. Замечательный, красивый конец у этой сказки. А что было бы, если бы птицы обладали сознанием человека? Тогда этот лебедь, вместо того, чтобы набраться смелости и принять свою «гадкую» природу, стал бы подстраиваться под этих уток. Наверное, он смастерил бы себе костюм, похожий на утку, научился бы крякать и переваливаться с боку на бок. И, может, через некоторое время над ним перестали бы смеяться и приняли за своего, и он прожил бы несчастную жизнь, скрывая свою истинную сущность…. Глупо? Еще бы! А человек может прожить всю жизнь в чужом костюме, так и не осмелившись снять его, и показать, кто он есть на самом деле, из-за страха быть непринятым непохожими на него существами. Такой была и я.

***

Моя дорогая, ты была тем человеком, который оказал огромное влияние на мою личность. Ты была и лучшим другом, и главным палачом. Ты являлась проводником в мир знаний, и не было вопроса, на который я не могла бы получить у тебя ответ, но в тоже время, ты сделала меня слабой перед страхом совершить ошибку. С тобой я могла смеяться до упаду, но и быть строго наказанной за небольшую провинность. Мы с тобой отлично ладили, но у меня всегда было чувство ответственности за то, чтобы у тебя было хорошее настроение. Если этого не происходило, то я чувствовала себя виноватой. Я знаю, ты отдавала нам все, что могла, и даже больше. Я знаю, что ты плакала и мучилась угрызениями совести, после того, как дашь мне пощечин. Видя твои слезы, я мучилась не меньше, потому что понимала — они опять из-за меня. В наших с тобой конфликтах я всегда оставалась побежденной. Это было спроецировано мной и в жизни: я абсолютно не умела отстаивать свою точку зрения. В любых спорных ситуациях я терялась и позволяла собеседнику растоптать все мои попытки защититься. Я не умела четко высказать свои мысли и чувства, поэтому заранее чувствовала себя побежденной. Нет, ты не думай, моя хорошая, в моих словах нет ни обвинений, ни претензий. Я знаю, я сама все это выбрала. Я хочу, чтобы ты знала, что я очень тебе благодарна за все, что ты смогла дать, но в большей степени — за то, что не смогла. Больше всего я молюсь о том, чтобы ты по-настоящему повзрослела, потому, что зрелость — это ключ от всех страданий, а я не хочу, чтобы ты страдала. Но я не могу сделать это за тебя. А еще я хочу, чтобы ты просто знала — ты самая лучшая мамочка на свете.

Еще будучи ребенком, я поняла: если поступать так, как от тебя ожидают другие, жизнь становится гораздо комфортнее. Конечно, предугадать пожелания взрослых было делом не простым, но метод проб и ошибок дал кое-какие результаты. Во-первых, взрослые правду не любят, и наказывают за нее, поэтому лучше соврать. Во-вторых, если узнают, что соврал, то будет еще хуже, поэтому вранье должно быть тщательно спланировано. И в-третьих, твое мнение особо никого не интересует, всем плевать, что ты взрослая пятилетняя личность, поэтому просто повторяй то, что они говорят, и тебя будут хвалить. Выражать открыто свои эмоции не следует, потому что последствия могут быть печальными. Взрослые терпеть не могут, когда ты хочешь показать, что ты тоже важная персона, что у тебя свое видение на ситуацию, и, если оно не совпадает с их мнением, ты рискуешь быть осмеянным или наказанным. В общем, если постараться соответствовать их представлениям о «хорошей девочке», можно неплохо устроиться в этом мире.

Вот такие выводы были сделаны мной перед тем, как пойти в школу. Выйдя за рамки своей семьи формировать общение оказалось гораздо сложнее: вокруг столько людей, все такие разные, и абсолютно не понятно, как себя вести, чтобы твою персону отметили положительно. Вообще-то, в начальных классах проблем у меня особо не было. Там все было просто: получил 5 — слава и почет, 2 — позор и строгое наказание, а так как училась я хорошо, то и жаловаться было не на что.

В среднем школьном звене дела обстояли сложнее. Ведущая деятельность с учебы меняется на общение, где мальчики и девочки — это уже не два враждующих лагеря, а партизаны, тайком изучающие противоположную природу. Мою природу никто изучать не хотел. Может быть потому, что от мальчика я особо не отличалась ни внешностью, ни поведением.

Наверное, если бы не мамино многозначительное «ты же девочка!», сама я узнала бы об этом только на уроке анатомии. Меня не интересовали девчоночьи занятия и игры. В то время, когда мои подруги осваивали «дочки-матери» и обсуждали наряды для кукол, я обшаривала стройки, заброшенные здания, старые списанные тепловозы и другие интересные уголки нашего поселка. Я была больше похожа на мальчика-дикаря: вечно ободранные коленки, чумазое лицо и шило в одном месте. Кстати говоря, мальчишечьи повадки мне очень помогали: я была ловкой, как обезьянка, отлично плавала, и быстро бегала. Мне нравилось лететь на встречу неизвестности на своем двухколесном «школьнике», позволяя ветру трепать свои пушистые, стриженные чуть выше плеч волосы и с трепетом ожидать, какие приключения принесет мне новый день. А приключения не заставляли себя долго ждать. Они караулили на каждом углу, неожиданно выскакивая с криком: «Мы здесь!». И вот, мы вместе с другом Мишкой уже удираем от сторожа какой-нибудь стройки, который сыплет нам в след ругательства и обещания жуткой мести, за то, что мы устроили там штаб-квартиру. Или с подругой Юлькой, переодетые в цыганок, лезем средь бела дня в огород далеко недружелюбной соседки, чтобы полакомиться ягодами, хотя они в изобилии растут в собственном саду. Или с подругой Анькой гоним на папином мопеде, который вот-вот развалится под нами. Сон и еда казались на тот момент наискучнейшими занятиями.

Лет до 13 меня это вполне устраивало, но пришла пора школьных вечеринок, и я вдруг осознала, что нахожусь среди «отстоя». Ни одно школьное сообщество не обходится без ярлыков, так вот, в группу «отстоя» входили те ребята, с кем никто не хотел общаться. В основном, это были дети из неблагополучных семей, ботаники и я. Как это так вышло, что я оказалась в лузерах? Видимо, слишком долго просидела на крыше очередной стройки… Мои амбиции не могли позволить мне оставлять это, как есть, и я решила во что бы то ни стало изменить ситуацию и войти в ряды «популярных».

Почему же мы всегда так любим внимание? Почему оно так сладостно для нас? Оно как бы говорит: «Ты ЕСТЬ!». Чем больше мы получаем внимания, тем сильнее укрепляется наше понимание того, что я что-то значу. Но почему мы вообще спрашиваем об этом у окружающих, да еще и верим им? Они говорят: «Ты такой-то», и мы соглашаемся. Вот скажут тебе, что ты красивый, веселый или талантливый, и ты радуешься. А если скажут, что неудачник, слабак и урод — расстроишься, спрячешься, заплачешь… Но что они могут о тебе знать? У кого та линейка, которой они могут измерить глубину твоей личности? Только ты можешь это сделать! Но ты упорно доверяешь людям судить о себе, и на основе их суждений пытаешься понять, как тебе жить.

И что только не делает человек, чтобы заслужить чужое внимание: меняет внешность, покупает ненужные ему вещи, вкладывает огромные деньги в статус… Все для того, чтобы другие сказали: «Ты — такой-то»… Я не спорю, может это круто, и весь прогресс на этом построен. Однако, может прогресс и сделал жизнь человека гораздо комфортнее, но он не смог сделать ее счастливее. Скорее, он сделал человека лебедем в костюме утки.

Как ни крутись перед зеркалом, как ни спрашивай его: «Я ль на свете всех милее», краше от этого не станешь… Вот и я, как ни разглядывала свое отражение, не могла найти, за что взгляду зацепиться: очень худенькое угловатое тельце, без намека на женственность, блеклая мордашка, покрытая сыпью мелких прыщиков, белые пушистые волосы, собранные в хвост. «Она какая-то прозрачная», — говорили за глаза подруги. А я в тайне завидовала тому, как они неумело демонстрируют свою юную, только начинающую распускаться, красоту. Мне демонстрировать было нечего, а амбиции и желание показать себя были, поэтому я не нашла ничего лучше, чем копировать поведение более удачливых подруг. Выглядело это комично и вызывало шквал злых насмешек. Я копировала все: одежду, походку, манеру общения, мимику и даже интонацию имеющих успех девушек. Но, «примеряя» то один, то другой стиль поведения, популярность моя скорее падала, чем росла. Желание выпятить вперед свое эго рождало больше врагов, чем друзей.

Единственное, чего мне хотелось — быть кем-то другим. Перед сном, лежа в кровати, я мечтала о том, как было бы здорово если бы я была как Маша (Света, Лена, Аня), а все свое: увлечения, интересы, книги — все свое я начала презирать. Даже тех, кто был моими друзьями, я стеснялась. Мне они казались недостаточно современными, интересными, популярными (ненавижу это слово). Я начала самоутверждаться за их счет. Старалась уколоть их побольнее, высмеять в окружении сверстников их недостатки, придумывала обидные прозвища. Я как будто хотела сказать своим обидчикам: «Смотрите, я тоже могу вести себя, как вы! Я точно такая же». А окружающие как будто слышали мои мысли, и в каждом взгляде я читала: «Тебе никогда не встать в наши ряды», или «парней тебе не видать, как собственных ушей», и все в таком духе. Так я не только нажила себе врагов, но и лишилась друзей.

Позже я спрошу себя, чего я добивалась. Ответом было — внимание. Внимание любой ценой.

Мамины обещания о том, что через пару лет те, кто смеялся надо мной, будут мне завидовать, звучали ободряюще, но не правдоподобно. Ну с чего ради мне будут завидовать эти уверенные в себе красотки? А ребята? Ну с чего вдруг самый симпатичный парень будет обращать на меня внимание? Спасибо, мамусик, за поддержку, но придется мне доживать свой век одинокой неудачницей (цитата одноклассников). Таковы были мои мысли. Я еще не знала, что пророчества мамы сбудутся на 200%, что самые яркие девушки нашего класса будут прозябать в алкогольной зависимости, что красота самых популярных звезд нашей школы погаснет почти сразу после школы (виной тому соответствующий образ жизни и нежелание развивать в себе что-то помимо красоты), а самый симпатичный парень действительно начнет проявлять ко мне интерес. На тот момент я знала только то, что не хочу быть собой.

Однако, при всех своих внешних недостатках я не была лишена и достоинств. С детства я была очень артистична, неплохо пела, танцевала, любила выступать на публике. Но, по мере того, как увеличивалась моя антипопулярность, я все меньше и меньше старалась показываться на сцене, а вскоре и вовсе перестала. Педагоги, ценившие мой талант, пытались задействовать меня в новых школьных проектах, но я находила все больше отговорок, чтобы от них отказаться. Мне хотелось спрятаться, чтобы меня никто не видел, и вскоре, меня действительно перестали замечать.

Не бывает ненужных людей. Если вдруг человек кажется пустым, никчемным, пропащим — он просто зерно, которое не посадили в нужную почву, не полили заботой и поддержкой, или просто в какой-то момент он оступился, а вместо руки помощи его засыпали камнями, и он не смог встать. Не бывает плохих людей. Есть люди, которым плохо. Настолько плохо, что не могут они видеть чужое счастье, от этого их боль делается еще сильнее. Никто не сказал им, что они тоже могут быть счастливыми, если только сбросят старую ненужную одежду, сотканную из обид, сомнений, неуверенности и страха. Если бы они не бежали так от боли, а принимали ее, как часть себя, и проживали ее до конца, до капли, какими тогда красивыми и сильными существами они могли бы стать! Но вместо этого они прячутся в своих костюмах. Я вижу эти костюмы на людях и плачу. Вот костюм «хороший работник», а вот «важный господин», а вот «заботливая жена», а еще — «умница-красавица», или модный «гламурная киса». А того, что под костюмом, мы и сами боимся. Там непрожитая боль, там — уснувшие мечты, там — наши тайные желания. И все это мы прячем не только от других, но и от себя. А ведь это и есть мы настоящие, мы живые…

В поисках того, как правильно жить и как правильно себя вести, я обратилась к религии. Мне казалось, что именно здесь я смогу найти ответы, какой я должна быть. Однако, боль и одиночество были не единственными причинами моего духовного поиска. У меня всегда было чувство, что человек — это не просто разумное животное, которое обустраивает свой быт и размножается. Это нечто большее, но что? Желая найти ответы на эти вопросы, я присоединилась к группе христианской молодежи, и последний год учебы в школе провела параллельно с изучением Слова Божьего.

В общем, я опять порадовала своих одноклассников новым прикидом: длинная юбка, собранные волосы, ни грамма косметики (хотя, не помешало бы). Это вызвало всплеск новых конфликтов в семье и в школе, а еще я пополнила коллекцию своих кличек новой — «Монашка». Но меня теперь это совсем не волновало — у меня появились единомышленники, я не одинока.

***

Я не знаю тех людей, которые ни разу в жизни не задумывались том, что есть вне человеческого разума. Мне кажется, что мы рождаемся с этим знанием, а потом ищем ему подтверждение. Подтверждение, утешение, помощь. Прекрасно осознавать, что там, на небе, у тебя есть Кто-то, кто будет тебя любить и поддерживать, если ты будешь жить согласно Его заповедям. Кроме того, за свое послушание ты будешь награжден после смерти, и отправишься на постоянное место жительства в райские кущи. Сам ты вряд ли справишься, поэтому тебе нужны братья-сестры и мудрый проповедник, которые не дадут тебе утонуть в земных удовольствиях и помогут совладать со своими страстями.

Итак, за это время я узнала, что Бог создал человека для славы Своей, но тот практически сразу разочаровал Его, нарушив Завет и вкусив запретный плод, за что был изгнан из Рая навсегда. С того самого момента человек должен помнить о своем грехе и постоянно вымаливать у Бога прощение. Для того, чтобы было легче вымаливать, человеку даны были десять заповедей, придерживаясь которых, он может вести праведную жизнь и получит вознаграждение после смерти.

Еще я узнала, что все духовное создано Богом, а все телесное — дьяволом, поэтому все плотские удовольствия — греховные. Что задача наша — стремиться служить духу и обуздывать плоть, а если не получается обуздывать — молитва и исповедь тебе в помощь. О том, что мы — черви презренные, и не достойны милости Божьей, и много еще подобного.

Вначале, все слова я принимала на веру, проглатывала их, и старалась следовать всему, чему меня учат. Мне нравилось быть такой правильной, такой духовной… Я сняла с себя украшения, подаренные родителями, достала самую скромную одежду из имеющейся и, получив удар по левой щеке, терпеливо «подставляла правую». Но вскоре я почувствовала, что что-то не так. Какая-то искусственность была во всех этих ритуалах. Я не понимала, почему за единственный проступок человека, Бог навсегда изгнал его от Себя? И для чего тогда, столько веков спустя, до сих пор живет человечество? И почему Бог вдохнул в человека Свой дух, вложил в него колоссальное количество энергии, дал сильное и красивое тело, дал чувственность для наслаждения, а потом запретил этим пользоваться? Разве Бог — это обидчивый ребенок, который сначала создает шедевр, а потом обижается, называет его презренным червем, и вместо царственного наслаждения от своего существования человек обречен уныло ждать своего конца, проводя жизнь в молитве и песнопениях, тайно борясь с собственной сексуальностью и яростью, такой естественной в условиях подавления. Эти вопросы поставили под сомнения все, что нам пытались донести в проповедях. И я вдруг осознала: наконец-то я начала мыслить сама, а не использовать чьи-то шаблоны. «Я не отворачиваюсь от Тебя», — мысленно сказала я Богу, — «Но я хочу сама стать исследователем на пути к Тебе, хочу сама узнать, что истинно, а что ложно. Я хочу, чтобы Ты открывал мне двери, а не те, кто запретил жить сам себе и пытается закрыть глаза другим».

Тем временем подошла пора выпускных экзаменов и поступления в колледж, поэтому религиозные вопросы пока отошли на второй план, и я во всю занялась подготовкой.