Анасейма

Татьяна Александровна Грачева, 2020

Они повстречались, будучи детьми. За возможность называть выросшую на берегу Чёрного моря Марину звучным прозвищем Анасейма Илья поплатился зубом и душевным покоем. Но приручить морскую волну – задача невыполнимая… А Марина была с морем единым целым, жила им, дышала. Верила в волшебство, здоровалась с прибоем и загадывала желание каждый раз, как находила особенную ракушку. Одна из трёх дочерей Счастливчика, трёх "русалочек", она не представляла, как это – жить вдали от моря, не ощущать его в каждом вдохе. Но сможет ли любовь к человеку победить страсть к стихии? Смогут ли Илья и Марина, пережив череду испытаний и ошибок, простить друг друга и быть вместе, несмотря на боль и обиды?

9 глава

Марина ждала Илью целую неделю, каждые полчаса выходила на улицу, чтобы не упустить его приезд, но, когда это случилось на самом деле, встречала его не она. Именно в этот день мама отправила её насобирать на компот черешни. Марина уселась на широкой ветке, повесила ведёрко на крючок и принялась срывать сочные жёлто-красные ягоды. Больше набивала живот, в ведро попала только парочка самых непривлекательных черешен. Очистив пространство вокруг себя, она переместилась на другую ветку и потянулась за новой порцией сладких ягод.

— Анасейма, привет!

От неожиданности Марина едва не упала с ветки. Ухватившись рукой за ствол, чуть сдвинулась в сторону и опустила взгляд вниз. Сквозь узорчатую листву на неё смотрел Илья.

Позабыв о ведре, она спрыгнула на землю прямо перед ним. Без приветствий и вступлений крепко обняла, впечатываясь резными ракушками на бусах в открытую кожу на груди Ильи. Всмотрелась в его лицо и, оттянув щёки, заставила широко оскалиться.

— А зуб-то выпал, и нового нет.

— Мама до сих пор в шоке, — попытался пошутить Илья. Отсутствие зуба его самого порядком напрягало, и он устал от издёвок одноклассников.

С их встречи прошло почти два года, Илья заметно вытянулся. Несмотря на бледную кожу, он уже не выглядел таким хрупким и болезненным, но откормить его так и не удалось. Сквозь майку проступали худые плечи и ключицы. Илья рассматривал Марину не так пристально, не хотел слишком уж явно демонстрировать, как сильно по ней скучал. Она заметно изменилась: черты лица потеряли детскость, а фигура приобрела непривычную мускулистость. Занятия гимнастикой не прошли бесследно, отпечатавшись на теле чётко обозначенными мышцами.

Марина подпрыгнула, дотянулась до ветки и, склонив ее над головой Ильи, скомандовала:

— А ну лопай, скелетина, а то не будет тебе уроков плавания.

Илья сорвал парочку ягод и забросил в рот. Не успел прожевать, как услышал громкий возглас:

— Ну вот опять! Она же немытая!

Марина скосила взгляд в сторону.

— Твоя мама.

— Беги, я тебя прикрою.

Она подтянулась и легко запрыгнула на ветку. Уже оттуда громко поздоровалась с Раисой Константиновной

— Добрый день!

Женщина нашла взглядом девочку и ответила сдержанно:

— Здравствуй.

Она увела сына во двор, а Марина продолжила собирать черешню. Только теперь делала это быстро и неаккуратно, забивая ведро ягодами пополам с листвой.

Первые недели общение между семьями выглядело так, будто гости приехали впервые. Раиса Константиновна держала дистанцию, всем своим видом демонстрируя, что это временное соседство и дружить им совсем не обязательно. Готовила она отдельно, во дворе не засиживалась. Гораздо чаще по сравнению с предыдущим проживанием в «скворечнике» ездила в Анапу. В течение года муж вёл себя безупречно и снова напоминал самого себя времён их знакомства, но почему-то в Штормовом в нём просыпались замашки простецкого мужика, и это сильно её раздражало. Будто он нарочно старался быть проще, чем есть, чтобы гармонировать со Счастливчиком и получить его одобрение.

Дети не задумывались о взрослых проблемах, общались, словно и не было двух лет разлуки. Алсу с первого взгляда оценила повзрослевшего Диму, и внезапно дружба окрасилась новыми оттенками. Дима ни капли не походил на местных ребят. Тонкокостный, даже утончённый, с буйной шевелюрой тёмных кудрей, с бледной кожей без веснушек. Он не догадался, что внезапно стал объектом симпатии Алсу, в сфере его интересов девчонки пока ещё занимали последнее место, уступая штудированию языков и изучению муравьёв в формикарии¹⁵

В этом году Раиса Константиновна слегка ослабила поводок материнской любви и разрешила детям ходить к морю без её сопровождения. Проводить там полдня, как того жаждали сыновья, она не хотела. Счастливчик обещал присматривать за мальчишками, хотя такая опека его изумляла. Он вырос на побережье и не думал, что для этого вообще нужно разрешение.

Вечером Марина по большому секрету поведала Илье, что в заповеднике есть столетний дуб, который исполнит любое желание, если найти серебряный жёлудь. Только никому нельзя об этом говорить, иначе жёлудь достанется другим, и они упустят шанс обрести способность дышать под водой. Именно это Марина планировала загадать.

После утреннего похода на пляж Раиса Константиновна устроилась в спальне под вентилятором.

— В этом Богом забытом Штормовом нет даже кондиционера. — Южную духоту она переносила с трудом.

— Зато тут рыбалка отменная. — Вячеслав Аркадьевич лёг на широкой кровати звездой, чтоб руки и ноги не прикасались к телу.

— Это не отдых, а выживание, — в десятый раз пожаловалась ему жена, прикрывая глаза.

Дожидаясь, когда взрослых скосит сон, сёстры мастерили браслеты, рассевшись за длинным деревянным столом. Солнце пробиралось сквозь виноградную листву, расцвечивая двор пятнами теней, расчерчивало лица полосками.

Илья ловил в пруду красноухих черепашек и заставлял их есть принесённые Инной листья одуванчика. Черепахи сопротивлялись насильному кормлению и норовили вернуться в безопасный водоём. Когда они скребли маленькими лапками и шипели, Инна визжала.

— Папа сказал, что суп из вас сварит!

Илья выпустил перепуганную черепашку в воду.

— Из этих не варят. Разводят специальных, — заметил он.

— Так я зря их откармливаю? — искренне расстроилась Инна.

Марина отложила в корзинку готовый браслет из триций, придвинула к себе продырявленные ракушки гребешков.

— А тебе их не жалко?

Инна на мгновенье задумалась.

— Мы же креветки едим, и мидии, почему мне черепах должно быть жалко?

— Степашу же мы не едим. Они вроде домашних питомцев.

Алсу не вслушивалась в спор сестёр. С приездом постояльцев у неё появилось новое увлечение: томно вздыхать, поглядывая на Диму. Как подступиться к нему и продемонстрировать симпатию, она не представляла. Мальчик казался таким чужим, абсолютно городским. А его манера разговаривать совершенно пленила: никто из ровесников Алсу не произносил таких витиеватых фраз и вряд ли знал значение хотя бы половины слов, которыми так легко разбрасывался Дима.

Когда он пускался в рассуждения о столичной жизни, она слушала, затаив дыхание. Всё, что он рассказывал, казалось диковинным, словно из другого мира, будто сюжет фэнтезийного романа. Диме льстило такое пристальное внимание, и он беззастенчиво привирал, на самом деле вставляя в истории элементы из просмотренных фильмов и прочтённых книг.

Марина забралась на беседку и заглянула в окно спальни на втором этаже «скворечника». Родители Ильи крепко спали. Она тайком кивнула ему и, спустившись на землю, уселась на скамью, будто и не собиралась никуда идти. Но, выдержав несколько минут, выскользнула за калитку.

Он догнал её у канала.

— Что Диме сказал?

— Ничего. Он не заметил, что я сбежал.

Сняв шлёпки, Марина легко проскакала по нагретой солнцем трубе и обулась уже на другой стороне.

Илья повторил её манёвр, но не так грациозно. На середине едва не оступился и заработал унизительный смешок.

Марина не стала ждать, когда он обуется, кинулась вперёд. У рощи серебряных лохов она не пошла к дюнам, свернула налево. Постепенно дорога поднималась вверх и переходила в утоптанную земляную тропу. Заповедник располагался на высоком берегу, чуть уходя в глубь мыса, другая его граница прилегала к морю. Марина уже не бежала, шла медленно, прислушиваясь к пению птиц. Приходилось пригибаться, проходя под скрученными ветвями можжевельника, и поглядывать под ноги. В заповеднике обитали не только безобидные ящерицы и черепахи, но и змеи.

Илья догнал Марину и взял за руку.

— А нам сюда можно?

— Почему нет? На машинах запрещено, а пешком можно. Особенно если знать, куда идти. К морю лучше не соваться, оттуда могут погнать.

Илья шёл рядом, не выпуская ладонь Марины, она и не пыталась вырвать кисть, словно это естественный для них способ передвижения.

— Почему не приехал год назад?

— В Египте были. Мама настояла на культурном отдыхе.

Марина фыркнула:

— А тут, значит, некультурный?

Илья пожал плечами, не подозревая, что коснулся опасной темы. Марина обожала Штормовое, её любимым посёлком можно было только восхищаться.

— Мама говорит, что не очень. Боится, что папа превратится в местного подзаборника и растеряет налёт цивилизации, — необдуманно процитировал свою мать Илья.

Марина вырвала ладонь и ускорилась.

— Тогда чего вы сюда приехали? Сидели бы в своей Москве.

— Летом там скучно.

Петляли долго, с тропы сходили не единожды: пробирались по ковру из иголок пицундской сосны, выходили прямо к высокому отвесному берегу, на котором можжевеловое дерево стояло, подобно стражу всматриваясь вдаль. Оно было скручено так, будто два великана выжимали из него соки, взявшись с обеих сторон.

— Ещё раз повернём направо и придём, — сказала Марина и свернула в противоположную сторону.

Илья растерялся.

— Ты что, путаешь стороны?

Марина и не подумала устыдиться.

— Ну и что?

— Тебе же не пять лет, — Илья на секунду почувствовал себя взрослее и умнее, он-то давно не путался в таких простых вещах.

Наконец пришли к дубу. На взгляд Ильи, волшебным он не выглядел, но он не стал расстраивать Марину. Она с неподдельным энтузиазмом принялась копаться в траве у подножья дерева в поисках серебряного жёлудя. Обычных тоже почти не попадалось, только старые и сморщенные.

— Расскажи о Москве, — попросила Марина, осматривая очередной жёлудь. Поскребла ногтем, но серебро не показалось. — Больше Анапы?

— Намного больше. Она огромная! — возмутился Илья.

— Не представляю…

— Что не представляешь? — Илья опустился на траву и, прислонившись к стволу спиной, прикрыл глаза.

— Как можно жить там, где нет моря.

— Ты карту страны, что ли, не видела? Многие живут далеко от моря и не страдают даже. Москва — столица, там жизнь кипит. Все «звёзды», знаменитости, президент — в Москве. Ты телевизор вообще не смотришь?

Марина обошла дуб по кругу и остановилась напротив Ильи.

— У нас нет телевизора.

— Дикари, — в шутку обозвал он их семью.

— Сам ты дикарь!

Марина недобро сощурилась, задышала прерывисто, через нос, но Илья не видел разгорающийся на её лице гнев, продолжал расслабленно сидеть, прикрыв веки.

— Кроме ракушек, ты хоть чем-нибудь интересуешься?

Марина сжала кулаки, шумно фыркнула.

— Я тупая двоечница, даже школу прогуливаю! — она развернулась и побежала в сторону дома.

Когда Илья открыл глаза, Марины и след простыл. Шаги быстро затихли, и воздух наполняли только песни птиц и шум моря. Сначала он подумал, что она просто подшутила и дожидается его где-то неподалёку, может, за деревом, или за поворотом. Через час он по-настоящему заволновался, ведь дорогу не запоминал, рассчитывал на Марину. И теперь растерянно стоял посередине поляны, не представляя, в какую сторону идти.

Решил не сходить с тропы, а если кто-то встретится — спросить дорогу. Плутал долго, едва не наступил на хвост ужу и успел проголодаться. С каждой минутой мрачнел и злился всё больше. Успокаивала только мысль, что это не джунгли и не тайга, а заповедник, где водятся не только редкие животные, но и люди. Нужно лишь быть более внимательным, и дорога отыщется.

Марина пришла домой рассерженная и голодная. Стащила из корзины оставшиеся с утра пирожки и ушла на побережье. Вернулась, когда солнце приобрело малиновый оттенок и намеревалось поцеловать горизонт. Взрослые разбежались по своим делам: Счастливчик и Вячеслав Аркадьевич наслаждались рыбалкой на канале, а Татьяна бродила по пляжу, предлагая сувениры отдыхающим.

Дима, Инна и Алсу притихли на качелях, наблюдая непривычную картину: Раиса Константиновна взволнованно мерила шагами двор. Ещё не плакала, но глаза уже наполнились влагой и покраснели.

Увидав Марину, она запнулась и быстрым шагом направилась в её сторону:

— Илья не с тобой? Видела его?

— Его нет?

Марина хотела его проучить и заставить побродить по заповеднику, не подозревая, что он так долго будет искать выход. Теперь шутка не казалась смешной, Раиса Константиновна испугалась по-настоящему. Её холёное безэмоциональное лицо потеряло привычный налёт сдержанного высокомерия.

— Нужно звонить в милицию, — решительно заявила она.

— Я его найду!

Марина распахнула калитку и понеслась по улице. Страх не успел разрастись и насытить кровь адреналином, она успела добежать только до поворота, когда увидела Илью. Он шёл нарочно медленно, поравнявшись с ней, чуть приостановился, но ничего не сказал, прошёл мимо.

Навстречу ему вышла мама. Обняла, отстранилась, внимательно оглядела его лицо и снова прижала к себе.

— Где ты был?

Он оглянулся, нашёл взглядом Марину. Она смотрела с вызовом, будто не боялась разоблачения.

— Заблудился в заповеднике, — выдал Илья, опуская глаза. — Вроде недалеко ушёл, но не сразу отыскал тропу.

Раиса Константиновна на секунду опешила, посмотрела на сына недоверчиво.

— Зачем ушёл без разрешения, да ещё один?

Илья растерялся.

— Я не подумал. Это случайно получилось.

— Случайно?

Такая глупость, как хождение в незнакомом лесу, где водятся не только реликтовые деревья, но и хищные животные, никак не укладывалась в её голове.

Весь вечер Раиса Константиновна не выпускала сына из виду, присматривалась к нему, будто за время отсутствия его могли подменить или сделать что-то нехорошее, незаметное с первого взгляда. Спустя час она уже взяла себя в руки и ни капли не напоминала ту взволнованную женщину, что металась по двору. Такого лица Илья ни разу у мамы не видел. В минуты злости или радости оно менялось незначительно, Раиса Константиновна никогда не выражала эмоции ярко, слегка обозначала их приподнятой бровью или сдержанной улыбкой.

У Юдиных всё было наоборот. Постоянные поцелуи, объятия, щедрые россыпи любви по поводу и без. Огорчались они тоже громко, правда, причины находили для этого, на первый взгляд, абсурдные. Несколько дней назад Марина плакала навзрыд, обнаружив разорённое осиное гнездо. А вчера с неподдельной скорбью на лице собирала на берегу медуз и кидала их обратно в море.

Раиса Константиновна любовь выдавала как плату за хорошие поступки. Когда сыновья расстраивали её, она могла спокойно заявить: «Сегодня я тебя не люблю».

Выбрав момент, когда Илья останется без присмотра, Марина приблизилась к нему и протянула самую красивую ракушку из своей коллекции:

— Прости меня.

Илья поднял взгляд, Марина смотрела прямо, насквозь прожигая своими прозрачными глазами.

— Ты меня тоже прости.

— Мир? — он протянул ладонь, но ракушку не взял, предлагал скрепить дружбу рукопожатием.

На лице Марины расцвела широкая улыбка, она цепко ухватила ладонь Ильи.

— Мир. И, кстати, я не двоечница. Всего две четвёрки в четверти.

Илья взял ракушку и ухмыльнулся.

— Но прогуливаешь?

— Прогуливаю, — печально согласилась Марина. — Если пороть будут, скажи, что это я тебя завела.

Илья изумлённо уставился на Марину, ожидая, что она улыбнётся, но она, кажется, не шутила.

— Пороть? С чего вдруг меня будут пороть? К тому же мне уже двенадцать лет, кого в таком возрасте порют?

Марина неуверенно пожала плечами.

— Ну, мало ли, — протянула она задумчиво. — Нас папа ремнём лупит, но только за дело. Он нас любит и хочет из нас людей вырастить. И вообще, он прикольный.

— Прикольный, — нехотя согласился Илья.

— А как тогда вас с Димкой наказывают?

— Мама с нами не разговаривает.

— И всё?

— Этого вполне достаточно.

Марина села на скамью, упёрлась подбородком в сложенные на столе кисти рук. Немного помолчав, сказала:

— Пусть лучше порют.

Примечания

15

Формикарий — муравьиная ферма.