Три девицы и тайна Медной горы

Тата Галак (2024)

Бежать нельзя остаться. Хоть куда поставь запятую — везде опасность. Российская империя, конец 19 века и три беззащитные 15-летние девицы — служанка, куртизанка и травница, по одиночке лёгкая добыча. Против них весьма целеустремленная антагонистка, влюблённые мужчины, лесная хтонь, разбойники, маньяк и патриархальные нравы. Значит нужно объединиться и воспользоваться единственным шансом. Медная гора окутана легендами и сказками, она манит надеждой на решение всех проблем. Но правда окажется весьма неожиданной. Девчонкам придётся применить все таланты, умения и знания, чтобы добиться своего. Двое из них получат то, о чём мечтали, а одна заплатит за это дорогую цену.

Глава 4. Подробности про Лизу.

Семья Лизы относилась к зажиточным мещанам — сословию городских обывателей, что выше крестьян, но ниже дворянства. Аккуратный домик в большом селе Нижне-Иссетской волости Пермской губернии принадлежал их семейству, сколько она себя помнила, хотя няня рассказывала, что Лизавета появилась на свет в деревне, где родители крестьянствовали, а бабки с дедами были крепостными.

Отец, столь существенный скачок в сословной иерархии, объяснял собственной деловой хваткой и смекалкой. Да и маменька, обожавшая супруга нездоровой любовью зависимой женщины, поддакивала и с придыханием рассказывала всем, как умен и оборотист её муж. Папенька, оптовый торговец продуктами, сбегал от любящей супруги в деловые поездки, длившиеся по несколько месяцев. Дом и восемь детей, 4 девочки и 4 мальчика, находились полностью в её власти. Елизавета была старшей.

Маменька, женщина малообразованная и недалёкая, весьма гордилась, что в доме всё как у приличных людей — кухарка, нянька и приглашенный учитель. Младших со временем отдадут в гимназию, а с Лизки довольно и того, что есть, ни к чему ей образование.

Это материнское пренебрежение Лиза чувствовала, сколько себя помнит, и братья с сёстрами также стали к ней относиться, и даже кухарка. Только отец и няня немного любили её. Она не понимала причин и старалась изо всех сил заслужить любовь домочадцев. Первой начинала смеяться грубоватым шуткам батюшки, исполняла все прихоти матушки. Лет с 8 присматривала за младшими и терпела их капризы, помогала на кухне, мыла полы и окна.

За малейшую провинность Лизу сурово наказывали. Там, где младшим матушка грозила пальчиком, её карали ледяным молчанием, лишением еды или заключением в тёмном чулане, смотря какое настроение было у маменьки. Она ни разу не ударила старшую дочь, но Лиза была готова подставить спину под розги, лишь бы не страшный материнский бойкот.

Но отец опять уезжал надолго, родительницу это раздражало, и она отыгрывалась на Лизе. Братья и сестры не ставили её заботы ни в грош и даже кухарка отчитывала за то, что Лиза плохо делает её работу. Немного скрашивала непростую жизнь няня, мастерица рассказывать истории. Заслушиваясь байками про леших, водяных, домовых, русалок и ведьм, Лиза погружалась в сказочный мир, представляя всё как наяву.

Подросшая Лизавета обратила внимание, что и внешне отличается от семьи. Как-то она подслушала беседу кухарки с няней, те перемывали косточки хозяевам и соседям. Девушка не обратила бы на него никакого внимания, если бы они не заговорили про маменьку.

— Да иди ты! — скептически сказала няня. — Ни в жисть не поверю, что хозяйка такая.

— Ага, — неприятно захихикала кухарка. — Нешто не видишь, что Лизка на других детушек не похожа? Те короткие да коренастые, а она дылдища. Волосы и глазья одной масти, но носишко у ей маленький и уста приглядные, не в родню.

— Хозяин говорит, что в бабку она, его порода, — защищала няня благодетелей. — Чего ты болтаешь, злословница!

— Да знамо дело, наблудила в своё время жинка — ехидствовала кухарка. — А хозяин срам прикрыл, охомутался. Лизка на пять лет старше второго сына, а остальные погодками повыскакивали.

— Вот же зловредная баба, — рассердилась нянюшка. — А ну рот закрой и ступай щи варить, смотница пустозвонная! Вот ужо хозяйке расскажу, она тебе всыпет!

— Хозяяяйка! — продолжала злобная баба. — От сохи ища недавно, а заважничала. Потаскунья, прости Господи. Тьфу!

Разговор глубоко запал в душу Лизе. Может в этом причина семейной холодности и она живое напоминание материного позора? Лизавета жалела её и старалась ещё больше угодить, но напрасно.

Равнодушие домочадцев подтолкнуло Лизу к поиску одобрения вне семьи. Примерно в 10 лет она обнаружила, что церковь это место, где её понимают и принимают безусловно, батюшка хвалит за обладание «высшей христианской добродетелью — скромностью» и дурного про неё не знают. И пару лет Лиза с удовольствием ходила на утренние и вечерние службы.

Маменька, посещавшая храм только по церковным праздникам, сжимала губы куриной гузкой, слушая похвалу старшей дочери и по пути домой, говорила, что расскажет настоятелю про грехи её сатанинские — неуёмную любознательность и мотовство. Она считала, что Лиза дорого им обходится, потому что слишком быстро растёт и чересчур много ест. Девочка молила не делать этого, но маменька только радостно смеялась над её унижением. Вскоре Лиза перестала ходить в церковь.

А в 12 лет она поняла, что любит Никиту, соседского сына. Они жили рядом давно и даже играли вместе, когда были совсем юными. Потом Никиту увлекла мальчишеская жизнь, а Лизу отдалили от совместных беспечных забав учёба и домашние хлопоты. Но он продолжал защищать девочку от мальчишек-задир, приносил кусочки колотого сахара, заменявшие недоступные конфеты, и Лиза потянулась к нему всей нерастраченной нежностью. Они стали встречаться, не позволяя себе ничего лишнего, разве что кроме нескольких целомудренных поцелуев, и уговорились, что поженятся, когда придёт время.

Лизавета примирилась с ссылкой в Сосновоборск. Она выдержит, вернётся и исполнит своё яркое, страстное желание — выйти замуж. Уверенная в том, что только став доброй женой и любящей матерью, она обретет истинное счастье и стремилась уложить жизнь в простую формулу — жила, родила, померла.