Не боги решают за нас

Таня Листова (2024)

Книга чем-то похожа на предыдущую. Особенно в начале. Но это другой мир, другие события и другие люди. Конечно, снова испытания, боги и судьба. И снова суть: побеждает идущий. Можно, конечно, и похныкать, и решить, что мир сошелся клином… Все мы люди. Но обязательно подняться. И пойти вперед.Меня иногда упрекают, что мои герои похожи. Возможно. Даже скорее всего. Ну а что делать, если другой тип не интересен? Посему, сори.

Глава 8

Омнусы молчали. Их было много, больших и поменьше. Матовые, холодные, в специальных серебряных ложах. Красные, голубые, коричневые, белые. Все стихии: огонь, вода, земля, воздух. Серебро, по убеждениям, помогало уловить грань, способствовало общению человека с минералом. В центре самые крупные, с вкраплениями жил, паутинкой разбегающихся по матовой поверхности, словно вены. Вокруг сателлитами плеяда поменьше.

Лан старался изо всех сил. Выворачивался наизнанку. Сжатые в кулаках ногти расцарапали кожу, пот мелкими капельками стекал по щекам. За спиной люди. Много. Ставших довольно близкими, в последнее время. Лорд Гвендин, тетя Роза, Олав, Веда, Ихвар, Окка, Мия, еще с дюжину парней и девчонок… практически, весь самый старший состав молодежи. Сам Торран Лоухан, патриарх прайда, и его жена. Май-лорд и май-леди Айшуг, родители Окки.

Тишина. Где-то тихо переговариваются прихожане, поглядывая на солидную рать благородного люда, столпившуюся у омнусов. Что-то отвечают монахи. Колени дрожат от напряжения, а в груди с каждой минутой ширится звонкая, как струны арфы, дыра…

Пусто. Чисто. Ни малейшего огонька, ни еле заметного всплеска. Камни молчат. Спокойные, уверенные, со снисходительностью взирая на потуги бывшего мальчишки, побелевшего от напряжения.

— Хватит, — не выдержал монах, в золотом облачении архиуса, главного настоятеля храма. — По-видимому, молодой леди предстоит пройти земной путь, блистая другими талантами…

— Помолчите, святой отец, — грубо перебил его дядя Гвен, и обратился к мальчишке: — Лань, может отдохнешь? Потом попробуем еще раз.

Руки бессильно упали вдоль тела.

Какой еще раз?!

К чему?!!

Круто развернулся и ринулся к выходу, прямо через толпу, еле сдерживая рвущиеся наружу слезы.

— Лань!! — крикнула сзади Веда.

— Лань, подожди, — догнал и схватил за локоть Олав, но мальчишка вырвал руку, и бегом припустил через зал, дробью отстукивая каблучками по мраморному полу.

Высокая тяжелая двустворчатая дверь, площадь, улица, люди. Один переулок, другой. Мир смазывался, расплывался… Он ревел, всхлипы сотрясали плечи и грудь. И ветер не успевал сушить стекающие по щекам блестящие слезы. Кто-то оборачивался вслед, кто-то удивленно качал головой, кто-то даже предлагал помощь. Он никого не слышал, закрывая ладонями мокрые щеки. Не видел ни города, ни людей, ни навесов магазинов…

Ноль. Пустышка. Судьба в очередной раз плюнула в тебя, Лан, с треском захлопнув крышку. На этот раз, окончательно.

К чему эта жизнь? Зачем?!!

Что дальше?

Последняя надежда умерла, как дым. Он никогда не будет магом. Никогда не встанет в один ряд с друзьями. Никогда не нацепит на плечо металлический герб «май», не набросит на плечи накидку с цветовой окантовкой, так хорошо узнаваемую на улицах. Не будет счастливо вопить на май-шугге, ждать праздников, с хрипом спорить о разных путях по спиральной лестнице к Вергусу. Он им не ровня.

Маги нужны всем. Королям, храмовым орденам, городским собраниям почтенных мужей, общинам, артелям, богатым господам. Нарасхват.

Простые не нужны никому. Простых пруд пруди. Пробиваются в жизни, ломая ногти и обдирая локти, выкапывая друг другу ямы и придумывая каверзы. Муравейник. Злых, копошащихся, погрязших в своих неурядицах…

Что он умеет?

Что он добился в этой жизни? К чему пришел? Стал бабой? Невестой Олава? Таков его жизненный путь? Рожать детей и встречать мужа? Сторониться друзей и общих застольев, где обсуждают магические новшества? И с горечью отворачиваться, если взгляд на улице наткнулся на гордую фигуру майера, которому все уступают дорогу…

У него нет выбора. Нет прав. И нет возможностей.

Спасибо тебе, отец. Ты убил своего сына.

— Лан? Это ты?!

В следующую секунду мозг уже осознал, что даже зловонная болотная жижа, в которую он провалился с головой, не имеет дна. Всегда можно упасть еще ниже.

И хуже.

Больнее.

Беда никогда не приходит одна.

Если судьба принялась избивать, то до исступления. Чтобы даже не смог вздохнуть.

Его вдруг окружила компания бывших друзей. Допп, Льяха, Умас, еще какие-то лица… целая свора, с возбужденным удивлением осматривая с головы до ног. Даже сам выпускник Мусс, городской заводила. А он в платье. Да уже с задом, ногами… фигура уже достаточно…

А вот об этом не подумал. В его бывшем прайде тоже много кадетов. И тоже приехали на выпуск и турнир.

— Вот это да!! — чуть ли не на всю улицу объявил Льяха. — Вот это девочка, я понимаю! Нет, вы только посмотрите…

Мальчишка рванулся, пытаясь выскочить из круга, но ему не дали. Толкнули назад в центр, и с удовольствием, даже какой-то животной жадностью, разглядывая лицо, задницу… ложбинку груди… каждую пядь нового тела. Волной накатило омерзение, он вдруг первый раз в жизни ощутил чужую мужскую похоть.

— Я бы тебя трахнул! — выдал глубокую мысль Допп. — Может, это… — с издевкой огляделся по сторонам, — по старой дружбе, а?

Круглая площадь, три разбегающиеся улицы, мальчишка у кирпичной стены дома. Лотки, навесы, зонтики, продавцы, покупатели, кто с неудовольствием, а кто с явным интересом посматривают на шумную ватагу. Лан белее смерти, ноги мелко дрожат. Холодный пот струйками стекает по спине, между лопаток. Я с ними дружил?

— Ты как был дебилом, так и остался, Допп, — постарался отбрить холодно, но голос предательски дрогнул, выдавая страх.

— Оно еще смеет говорить? — вдруг удивился Мусс, оценивающе разглядывая бывшего мальчишку. — Оно открыло рот? — оглянулся на дружков: — ну-ка, закройте нас.

Компания уплотнилась, отрезая от площади и любопытных зрителей. Главарь шпаны шагнул к нему, вдруг схватил за волосы и с силой рванул вниз, пригибая к земле — мальчишка грохнулся на колени, больно ударившись о камень.

— Вот, где теперь твое место, — констатировал отморозок и выпрямился, расстегивая ширинку. — На коленях, перед мужчиной.

Если можно побелеть еще больше, то лицо побелело. Затылок ломило, в висках стучали отбойные молотки. И снова, как и много дней назад, мир подернулся дымкой страшной пьесы. Перестал быть реальным. Тело резко ослабело, колени тряслись, сквозь ипрон ощущая каждый камешек на мостовой. Перед лицом, как кошмарная бредовая картинка, качнулся толстый, вонючий ялд, со взбухшими венами и густой порослью…

— Готова? — спросили сверху, и жестко загребли в лапу волосы, — ну-ка, открой ротик…

Ветер обдал лицо — что-то смело ублюдка в сторону. Перед глазами мелькнули чьи-то ботинки, с хрустом шмякнувшись о мостовую. Мальчишка отшатнулся назад, к стене, промаргиваясь и возвращая зрение…

Олав с Ихваром в паре работали еще лучше, чем в спарринге — вполоборота, один прикрывает другого. Сильные удары — кто-то уже перекувыркнулся через голову, кто-то плашмя шлепнулся в пыль, кто-то носом ткнулся в стену. Общий ступор длился долгих несколько секунд, но свора уже начала приходить в себя, вытягиваясь и захватывая в кольцо.

Поздно. По улице уже летели остальные ребята, с разбегу врезаясь в волчью стаю и сбивая с ног все, что успевали выхватить глаза. На площади началось бешенная свара. С грохотом перевернулся лоток с фруктами — брухвы покатились в пыль. Разлетелся в щепки деревянный стол с сувенирами, захрустели под ногами какие-то коробки. Где-то панически заголосил женский голос. Лопнул деревянный штырь, сорвался навес, яркой заплаткой опускаясь на мостовую…

— Веда, уводи Лань! — долетел голос Ихвара.

Лана сзади обхватили под мышки и резвым движением подняли на ноги.

— Лишь бы магией не начали… — озабоченно бормотала сестра, вдоль стены вытаскивая мальчишку, из общей свары.

Поздно. Остро запахло озоном, и где-то в центре уже сверкнуло, разметая в стороны пыль. И сразу все сорвалось, будто спустили спусковой крючок — завыло, засверкало, лицо обдало изморозью, уши заложило ватой… Бухнуло, громко зазвенев и рассыпаясь — в домах от перепада давления вылетели стекла. Вырвало с петель двери, жалобно заскрипел, сгибаясь пополам, железный фонарный столб, в центре площади уже свечками полыхали зонтики и лотки. Лицо обдавало волнами жара, под ногами хрустели сосульки… Мимо просвистел шквал, выбивая из дома кирпичи, и сеча открытые руки мелким крошевом. Где-то истошно визжали от боли. Ноги споткнулись о вывороченную мостовую, и чуть не ткнулся носом в обвалившуюся опору балкона…

— Бежим!! — кто-то орал, сквозь дым.

Поздно. Сверху уже опускался статуарный купол, и площадь быстро окружали королевские гвардейцы, в полном штурмовом…

Шеренга выглядела изрядно помятой. Изорванная одежда, кровоподтеки, сочащиеся сукровицей царапины, вздувшиеся волдыри ожогов, все в саже. У кого-то руки на перевязи. Сам Лан не отставал от остальных: платье в черных пропалинах, открытые участки в красно-бурых разводах, с наспех прилепленным квадратами пластыря. Волосы темные от сажи, клочьями во все стороны, колье и гребень остались на поле боя. Глаза у всех в пол, но как-то… не совсем виновато.

Торран Лоухан молча ходил вдоль шеренги, хмуро поглядывая на отличившихся. Туда, потом обратно. Их только что привезли из городской кутузки.

Тишина.

— Кто первый ударил магией? — наконец спросил, останавливаясь, и оглядывая всех по очереди.

— Не мы, — ответил Ихвар. — Точно.

— Следователи разберутся, — мрачно пообещал ему отец, сверля глазами. — Бой в центре столицы, это же надо, — покачал головой, глядя на бойцов. — Такого метрополия не видела хреновы десятки лет, — заложил руки за спину, и принялся снова ходить туда-обратно.

Тишина. Только глухие шаги патриарха. Лан вместе со всем смотрел под ноги.

— Что скажешь, Гвен? — главный лорд оглянулся за спину на своего друга.

— Они защищали честь девушки, — пожал плечами дядя Дарр, не поднимаясь с кресла. — Своего прайда. Дело чести.

— Знаю, — недовольно буркнул глава и опять отправился вдоль строя. — Только вряд ли король захочет это слушать.

Снова тишина. Скрип половиц. Минута, вторая…

— Ладно, — наконец остановился Лоухан и обратил свой взор на побитое воинство. — Я не буду наказывать. Но, — снова строго прошелся по шеренгам. — До турнира ни шагу в город! Как мышки! Всем понятно?

Шеренги ответили обрадованным согласным гулом и бойко зашелестели к выходу, приглушенно гомоня…

Город жил собственной жизнью, сменяя декорации. Дневной Старбог блистал древностью и традициями, вечерний — роскошью и наукой. Один за другим вспыхивали уличные светильники, загорались вывески ночных трактиров, яркими прожекторами светились охранные башни, покрывая обывателей расслабленностью и спокойствием.

Лан смотрел в окно, аккуратно пригубляя вино. Осторожно, прислушиваясь к своим ощущениям. Тетя Роза сама принесла — красное, старое, с сумасшедшей терпкостью по-настоящему выдержанного старинного букета. После чертового храма все глядели на него, жалостливо хлопая глазами. А ему от такого хотелось выть еще больше.

Его еще потряхивало, после кошмарного дня. В памяти то и дело всплывал муссов огромный, напряженный, прямо перед лицом… Он жмурился и тряс головой, изгоняя жуткое видение.

Унизили. Втоптали в грязь.

Впрочем, не больше, чем само платье, и нынешний пол. А пол… Для девчонок «это» не унижение. А насилие. Вот такие… противоположные полюса этого мира.

Город распространялся все дальше, вспыхивая огнями. В ночном небе, закрывая звезды, все ярче проявлялась гордость столицы — огромный огнедышащий крылатый дракон. Сотворили маги воздуха небесное чудо, любопытные из дальних мест приезжали глядеть.

«Парад айн» — одна из лучших аристократических гостиниц города. Айны — мифические крылатые существа, приносящие удачу. Клан занял чуть ли не весь этаж. По коридору сновали слуги с подносами, служанки тащили мешки с мусором. Откуда-то чуть слышно доносился спор Олава с Ихваром: бу-бу-бу, о чем-то своем. Как вдруг различил свое имя, и сразу насторожился. Потом не вытерпел, прошлепал босиком к двери, и приоткрыл створку. Закрыл глаза и постарался сосредоточиться, отбросив все лишние звуки. Ведь получилось, когда был в беспамятстве? Олав говорит тихо, ничего не слышно. А вот Ихвара можно различить. «…и че? — непонимающий глас предводителя клановой молодежи. — Тысяча бесов, Олав! Да у девчонок нет своего мнения, понятно? Мозг по-другому устроен! Их завоевывают, ясно? Стихи, подарки, цветы! Забота! Внимание! Раз за разом! И все, сердечко тает… Проконсультируйся у мелюзги Вонка, он уже набил руку».

Лан чуть не поперхнулся. Что значит, не имею своего мнения, чертов боров?! «Не сейчас, идиот! — почти рычит Ихвар. — Она еще месяц назад была мальчишкой! Ты для нее, как красная тряпка для быка! Разумеешь?» Бу-бу-бу… «Не лезь, и все дела! — перебивает Ихвар. — Придет время! Тысяча бесов, Олав, тебе такая краля досталась! Посмотри, какой девчонкой становится! Месяц-два, и станет… облизнуться! Даст фору любой не только в Риоранге — во всем Шере! А характер? Вылитая Вланя — кулаком в дыню, и клеймор из ножен! Не хлюп-хлюп: платье не тот фасон, ароматная вода фу-фу, парикмахеры ужас, маникюр… аааа! Ноготь сломала!»

Это я краля?! Я те покажу кралю, чертов олух! Снова бубнеж Олава, и Ихвар уже злится: «Не уведут! Не лезть — не значит исчезнуть из поля зрения! Будь рядом, когда ей трудно! Будь рядом, когда ей что-то надо! Будь рядом, когда ей горько, и хочется расплакаться. Покажи понимание! Покажи, что тебе можно верить! Покажи, что не станешь торопить! Покажи, что ты тот, кто ей нужен! И когда она наконец будет готова… ей не придется выбирать».

Гм… Лан даже не нашелся, как прокомментировать. Просто сомневался, что придет такое время. «Лови подсказку, бесплатно! — добавляет за дверью Ихвар. — Уговори дядю Гвена на автомобиль! Он сейчас ей что угодно купит, после храма! Заметил, какими глазами смотрела, авто ей точно по душе. Может, повезет, и собьет на дороге пару остолопов, из прежнего прайда… — оба дружно хохотнули. — Ладно, старина, — скрип пружин, шаги к двери: — поздно уже, у меня завтра сложный день. Мотай на ус!»

Мальчишка быстро прикрыл дверь, и зашаркал на свое место у окна. Че, серьезно?! Автомобиль? Ему?! Лично?! Четыреста бесов… Такое бы и во сне не приснилось! Мальчишеские мечты куда проще.

Во дают, два бубна. Подробный план по обхаживанию Лана. И что на это сказать?

Мальчишка не знал, что сказать. Только то, что зараза Ихвар, тысячу бесов ему в зад… хороший друг. И что с Олавом надо действительно что-то делать. Нормальный парень. Как друг очень нравился Лану. Может, постараться не видеть в нем жениха? Не чувствовать себя его невестой? И все внутри успокоится? И тот перестанет ощущать неприязнь?

Лан поскреб затылок и покосился на колечко на пальце. Надо что-то делать… однозначно. Так долго продолжаться не может.

Магическая арена в Старбоге крупнейшая во всем Маршане. Здесь проводили свои турниры и Даллийцы, и Надворцы, и даже, говорят, повелители морей из Аркана приплывали устраивать свои магические сечи. Гигантский амфитеатр уступами вздымался на необъятную высоту, трибуны колыхались волнами яростно вопящих зрителей. Выпуск май-факультета военных академий, по сути, одно из самых интересных зрелищ в столице, всегда ждут с нетерпением. Военные не любят нежности и условности, у них драка, это драка. Штурмовые приемы войны, а не скучные шахматы, как у седовласых именитых магистров.

На самом верху большая застекленная ложа, балконом выступающая над трибунами — зрительское место короля и его окружения. Ниже уже ложи-ряды по статусу и рангу. Прайд Эмора почти на самом верху, выше только пара рядов королевского прайда, и герцога Горшемского. Королевская ложа как купол над головой, закрывает от солнца и дарит прохладу. Внизу, словно морской прибой, голосит, перекатывается столичный и приезжий люд.

Лану скучно. Он вновь в дорогом облегающем платье, с завитой прической. Снова с макияжем и туфлями на шпильке. Старается не смотреть на себя, уставившись в поле. А в поле… Не интересно. Совсем. Последнее посещение храма напрочь вымело всю приязнь к магии. Даже хотел остаться в гостинице, но… Ихвар. Это его день. Неподобающе, по отношению к другу.

Сначала с волнением искал на турнирной афише имя брата. Но имя Брута нигде не значилось. Отказался от участия? Впрочем, Дарту всегда было плевать на заслуги, титулы, почеты, ранги. Неудивительно.

Мальчишка почти пролистывал то, что происходило на арене. Не трогали ни вспышки, ни взрывы, ни разлетающаяся в стороны земля, ни громадные воронки, ни грохот, ни хлопья снега или мороз, плашмя припечатывающий целые участки, ни жуткий вой или пепел, почти заволакивающий барьер.

Выпускники дерутся. Взрывая трибуны воем и аплодисментами. Они это могут. Показать свои силы. У них это с избытком. Какое ему дело?

Неожиданно для всех высокий финт выдал ру-Тогг. А ведь на него даже не надеялись. Оказывается, ночью умудрился взять третий круг. Этаж всю ночь гудел, а Лан даже не слышал, погруженный в свои проблемы. По коридору носились сидельщицы и лекаря, хлопали двери…

Следующий круг — очень сложная процедура. Маг подходит к лестнице очень осторожно, чуть ли не на ощупь пробуя крепость ступеньки. Необходимы сильнейшие эликсиры и магическая подпитка. Ядро вокруг сердца наполняется майей, проверяя на крепость скорлупу… Много летальных случаев. Очень много. При переходе маги мрут, как мухи. Когда возомнивший себя чуть ли не магистром, с наскока, без помощи, без тщательной подготовки…

Лан помнил, как свои ступени брали Дарт и Ула. Метались в бреду, лоб в испарине, суетятся два лекаря, клановый маг-руггер держит за руку, покраснев от напряжения, мать не отходит ни на шаг…

Это больно, очень больно. Ни одно сердце не выдержит. Поэтому обезбол и сильная магическая подпитка ядра. Для укрепления. Ибо количество майи на следующем круге на порядок превышает предыдущий. Нет, конечно, менестрели поют немало песен, как кто-то из легендарных, сам… Но песни есть песни. Баллады. Сказки. Правда, историки утверждают, что царь Даттур тоже сам, в шатре, когда его войско разбило глонезцев у Шеврона. Полтысячи лет назад. Но… кто хочет быть Даттуром? Всегда найдется пара-тройка дураков, которые истово верят в свои силы. И потом плывут на плечах мрачных друзей на кладбище, в гробе, обложенном венками.

Как правило, процедура перехода длится дня два, а то и три. А Тогг умудрился взять за ночь. Во дает! Почувствовал, что готов, и взял. И не стал валяться, отдыхая после выматывающего действа, а встал, и пошел на арену. Стержень! И теперь его имя, вместе с названием прайда, уже красовалось в самом центре турнирной афишы. Положил на лопатки тройку дюжин соперников, дошел до генерального этапа, а это уже серьезно.

Имя Ихвара, естественно, в самом верху. Никто и не ждал другого. Пятый круг, у молодого выпускника, это не серьезно. Это исключительно.

Впрочем, имя Мусса тоже. И еще с десяток. Большинство из королевского прайда. Ну, разумеется, как иначе?

Внизу полыхало и грохотало, бывшие кадеты изо всех сил мочалили друг друга. Сегодня еще кадеты. Но король уже подписал приказ, и завтра проснутся офицерами. Грозой верморской армии. Свет, грохот, уши почти закладывает свист… Некоторые понуро покидают поле, не дождавшись трубы. Их провожают с усмешкой: учись, малец, только жить начал! Тут тебе не там! Но без презрения, как на ристалищах, когда кто-то задирает лапы до окончания боя. Ибо магическое истощение — еще один бич майеров Охвана. Его называют «маграмм».

Главное правило, вдалбливаемое учителями с младенчества: майер не имеет права выкладываться до конца! Никогда. Ни при каких обстоятельствах.

Ибо организм мага не сродни человеческому. Организм привык и перестроился под подпитку. Не может существовать сам. И когда майер доходит до конца… существует предельная черта. Так называемая, точка невозврата. Каждый маг ее ощущает. Словно боль в груди, как при инфаркте. Когда опустошенное в ноль ядро уже не в состоянии поддержать работу органов тела. Пустое ядро изо всех сил гудит, пытаясь вобрать хоть крохи, но… органы не умеют ждать. Органам нужно жить. И они начинают отказывать, один за другим. Почки, печень, легкие, сердце…

Эта боль страшнее, чем при переходе на следующий круг. Ибо мертвеющий организм не может усвоить лекарства. Никакой обезбол не поможет. Маг умирает медленно, и мучительно. Сутки. Редко, кто выдерживал дольше.

Хотя, истины ради… выживали. Случалось. Медицине известны случаи. Правда, вопрос, что лучше? Ибо маги переставали быть магами. Теряли ядро. Навсегда.

В общем, все сложно у майеров. Но Лан, родившийся в майерском прайде, никогда не хотел другой жизни.

Внизу полыхнуло, дядя Гвен с досадой хлопнул по перилам. Тогг распластался в пыли, тряся головой, защита над ним погасла. Алес. Противник тяжело дышит, опершись о колени, и поглядывая на соперника. Не добил, выдержал честь. В этом году неплохая прибавка, к офицерскому корпусу верморской армии. Тогг поднимается, тряся головой, отряхивается, устало подходит и пожимает парню руку, признавая поражение. Тоже не уступает в чести. Трибуны дружно аплодируют.

Хороший бой. Лан оглянулся на афишу — Тоггу чуть не хватило до первой десятки. Однако, молодец! Никто не предполагал такой прыти, от бывшей двойки, сына небольшого вассального рода. Умница!

Снова бой, снова осколки льда и жар от пламени. Завывающие вихри и дыбом земля, швыряя комья на защитный барьер. Лан ждал, подперев щеку ладонью, и отстукивая на перилах наманикюренным пальчиком.

— Лань?

Оглянулся — дядя Гвен, вопросительно кивает на разносчика, с подносом.

— Госпожа что-нибудь желает? — повторил тот свой вопрос.

— Квас, пожалуйста.

Официант наливает в объемный бокал, из запотевшего кувшина. В май-ложах все по высшему разряду.

На бокале остался заметный розовый след, как издевка. Мальчишка нахмурился, поставил на столик, и снова вперился в поле. Накрасили как клоуна, бес бы вас побрал.

А вот и они. Скуку смело, как рукой. Дождались.

Пыль улеглась, открывая поле в воронках и пятнах белой изморози. Умпир объявляет Ихвара и Мусса. Казалось, даже трибуны притихли. У дяди Гвена на перилах побелели пальцы от напряжения.

Лан молча рассматривает подонка. На таком расстоянии плохо видно, но тварь явно ухмыляется. С издевкой. Что-то сказал сопернику. Лоухан не ответил. И враг сразу ударил, без предупреждения, без паузы — свистящие сосульки вспороли землю, где только что стоял Ихвар, оставляя длинные лохматые борозды. А друг Олава уже перекатился и выгнулся сбоку, отвечая целым каскадом — поле сразу заволокло пылью, сквозь которую мелькали гроздья земли.

Бой разгорелся не на шутку, трибуны аж выли от восторга. Удары, удары, вверх взлетает земля, поднимая новые и новые клубы пыли. Парень пропускает один удар, второй…

— Ихварр!! — отец даже вскочил, будто сын мог услышать. — Ты что творишь?! Соберись!!

Бой склоняется явно не в пользу наших. Мусс с остервенением лупит во все, что движется, а Ихвар отвечает реже, и невпопад. Словил сотрясение? Еще один пропущенный удар, и друг вдруг кубарем летит на спину, несколько раз переворачивается и замирает, оглушено тряся головой. А Мусс уже стремительно приближается в прыжке для завершающего маха…

Полная тишина на трибунах. Тонко заныло в затылке, и Лан вдруг понял… Ихвар специально? Это чертова тактика, бесы раздери?! Хлопок! — подонка встречает сильный вертикальный удар «от земли», и тот взлетает высоко в воздух…

Весь прайд вскочил с места, вдруг осознав — а время будто замедлилось, и секунды растянулись в минуты… Ублюдок переворачивается в воздухе, широко раскинув руки и ноги…

— Ихвар, не надо!!! — вне себя закричал отец, побледнев.

Поздно. Резкий, сконцентрированный до лезвия ножа удар прошел прямо между ног, срезая все, что у того там было. Мусс кулем шлепнулся о землю, и истошно завопил, катаясь и зажимая в паху рану — под ним быстро расплывалось огромное пятно, сразу впитываясь в пыль.

Резко завизжала сирена, останавливая бой — к раненному со всех ног неслись лекари, с чемоданами и носилками, и даже бело-синий плащ айстары, королевской целительницы. Трибуны пораженно загомонили. Дядя Гвен вытер со лба липкий пот, глава прайда устало опустился на скамью.

Лан стоял и смотрел вниз, вцепившись в перила побелевшими пальцами. Ихвар не простил. Ни на тимм. Не простил Ланкиного унижения, девушки своего друга, когда перед ее лицом маячил вытащенный ялд. Не забыл ни на секунду. Это Ихвар.

Умпир несколько раз взмахнул красным флагом, трибуны неодобрительно зашумели. Ихвара сняли с турнира. Двое охранников куда-то повели, вглубь амфитеатра, под недовольный гул переполненной арены. Будут разбираться. Патриарх кивнул лорду Соэрру, тот принялся быстро пробираться позади кресел на выход. Лорд Соэрр — глава адвокатской конторы Мебриха.

Через пять минут турнир продолжился, внизу снова засверкало и загрохотало, но всем уже было не до боев. Прайд стал подниматься и по одному вытягиваться в сторону выхода…

Разбор затягивался, все ждали в большой приемной умпирской коллегии. У двери застыл стражник, в боевом май-облачении. Молча, как истукан. За стрельчатыми окнами шумели деревья ристалищного парка.

Лан, сидел, нервно отстукивая каблучком по мозаичному полу. Лорд Торран о чем-то вполголоса переговаривается с дядей Гвеном, все остальные молчали. Разговоры не клеились. Разбирательство затянулось.

— Что ему могут предъявить? — тихо в пустоту спросил Лан, не особо рассчитывая на ответ.

— Превышение, и все, — также тихо ответил рядом Олав. — Это боевой турнир. Трудно предъявить более весомое. А превышение на турнире… такое себе. Соэрр их по стенке размажет.

— Все зависит, как отнесется к такому король, — мрачно возразила с другого бока Веда.

Олав промолчал, опустив голову.

Однако король отнесся довольно равнодушно, и через полчаса наконец дверь распахнулась, являя совершенно спокойного Ихвара, вместе с лордом Соэрром.

— Ого, что за вечеринка? — удивленно вопросил нахал, обводя переполненный зал.

Молодежь подорвалась с места, окружая наглеца, взрослые осуждающе закачали головами.

Завершилось. Городской следователь пробовал связать вчерашнюю май-драку в городе с сегодняшним происшествием, но тыкать легкими перышками в старую акулу бесполезно и бестолково: «Если мы будем каждое совпадение причислять к уликам, то давайте вспомним смерть короля Захайского, или охоту принца Деккара. или герцога Ошарского, которому приснился странный сон…» «Однако, ссора имела место, и оба фигуранта…» — и прочая, и прочая. Пока битому юристу не надоело, и он не хлопнул по столу: «Факты? Улики? Нет? Выпускайте прямо сейчас! Или я уже через час буду в королевской канцелярии, с заявлением о явном нарушении Титульного реестра, Закона о магах, и еще ряда постановлений Его Величества».

Ихвара не держали долго. Долго заполняли ведомственные бумаги. К тому же, лорд Соэрр половину не принял, углядев странные пункты, которые можно трактовать двояко, и порекомендовал переделать. Иначе не подпишут. Взрослые остались разбираться с бумагами, а молодежь высыпала на улицу. Ихвара отец задержал на пороге.

Вся ватага остановилась у парка, поджидая парня, а Лан отвернулся, снова закрыв глаза и стараясь сосредоточиться…

«…ко всем бесам, отец».

«Ты понимаешь, что они не простят?» — хмуро ответил старый лорд. — Это удар по всему Гвалиону. Все только начинается».

«А мы? — не уступил сын. — Прощаем?»

«Это не наша земля! — напомнил Торран. — Не наш дом!»

«А где наша земля, отец? — удивился парень. — На Азоре? Нас там ждут?»

Лорд промолчал.

«Ты тоже так рассуждал, когда дрался на дуэли с графом Ар-Сахом, за тетю Розу? — снова спросил сын. — Потому как дядя Гвен сидел в тюрьме? — немного подождал ответа, потом кивнул на молодежь: — вот наша земля, отец. Лань мой друг! Ты думаешь, Олав простил? — маленькая пауза. — Олав вообще бы его прибил. Вот тогда точно много бы чего началось».

«Смотри в оба, сын, — вздохнул отец. — Не пропусти…»

— Лань! — Веда толкнула в бок. — Заснула?

Лан чертыхнулся и повернулся. Все вопросительно смотрят.

— Идем в Град-бар праздновать? — повторил вопрос Дьярр, еще один старший парнишка, из кадетов.

— Идем, — с удовольствием кивнул. Не помешало бы что-нить влить внутрь. День… тяжелый.

Если бы он только знал… что тяжесть дня далеко не закончилась, и что пророчество отца сбудется буквально через десять минут…

Пошел бы?

Лан?!

Но он не знал.

— Куда пошлем свои стопы? — весело присоединился Ихвар, и вся компания дружно зашелестела по аллее, возбужденно гомоня. Взрослые не любили аллеи, взрослые предпочитают чинно восседать в автомобилях и каретах, а вот молодежь — хлебом не корми! Места побольше, и взрослых поменьше! Дабы не навевали смертную скуку, своими постными лицами и указаниями на недостатки.

Цок-цок, каблуки по мощенным плитам дорожки. Юбка задевает колени. Все еще неловко и странно, ощущать себя девушкой.

— Не думай, — сказала Веда, по-женски попав в самую точку. — Забудь. Пристали твари, злые как стая псов…

Про «ноль» не напоминал никто. Ни словом, ни взглядом. Будто всеобщее табу. Хотя его это корежило еще больше.

Сзади рассмеялись. Лио весело рассказывала, как Бугг объелся, и пришлось вызывать лекаря.

— Не, ну а че? — ворчал никогда не обижавшийся толстяк. — Пишут, входит в стоимость номера! Чоусы величиной с тыкву! Должен оставлять? — новый взрыв смеха.

И тогда случилось это.

То, что навсегда перевернуло Ланкину жизнь.

И он никогда бы не смог даже представить…

Вдруг остро запахло озоном… и сильный магический удар огромным зонтиком обрушился прямо сверху, срывая листья и оголяя ветви деревьев…

Тренированные ребята среагировали мгновенно — защита приняла вес, лишь слегка прогнувшись в середине…

— Держать! — заорал Ихвар, хотя вес над головой уже начал таять.

Магов сложно убить. Маги всю жизнь тренируются против магии.

Маги не видят только не-магию…

В кустах сработало простейшее устройство. Маленький маго-кристалл лишь определил главный источник силы, и умер. Скрипнул самый обычный механизм пуска, напоминавший трубу с взведенной пружиной, проворачиваясь вокруг оси и выбирая цель…

Громадный деревянный кол сбил Ихвара с ног и заставил два раза перевернуться на аллее. Парень сразу приподнялся на локтях, и с ужасом уставился на распоротый снизу доверху живот, и вывалившиеся в пыль собственные кишки…

Как страшная животная картина бредового кошмара.

Невозможная до исступления!

— Аааааааа!!! — вне себя заорала Веда, упала коленями прямо в лужу крови, пытаясь затолкать внутренности обратно.

— Не трогать!!! — заорала Окка, падая рядом, и срывая с себя плащ. — Лекарей!!! Срочно!!!

Пара ребят с треском ломанулись через кусты назад, к взрослым. Остальные застыли в ступоре, гладя, как стремительно растекается громадная лужа, и лицо друга-лидера прямо на глазах принимает мертвенный оттенок. Лан стоял со всеми и тупо смотрел, не в силах поверить. Чувствуя, как все сильнее начинает пылать лицо и руки. Не в силах осознать, не в силах принять, что это происходит прямо сейчас, наяву…

— Ихварчик, родненький, — ревела Веда, все еще пытаясь затолкать внутренности обратно, но они никак не хотели влезать. — Пожалуйста, потерпи, сейчас будут…

— Веда… — чуть слышно хрипнул уже почти синий Ихвар. — Я не чувствую ног…

— Что делать?!! — во весь голос крикнул Бугг, не в силах стоять на месте. — Пожалуйста, что делать?!!

Никто не знал, что делать. Знали, что трогать нельзя, да и сколько пронесут… Развороченный живот, кишки, перебитый позвоночник. Ихвар умирал на глазах. Одни наконец вышли из ступора и принялись толкаться вокруг, мешая друг другу, другие… Олав остался на месте, шатаясь взад-вперед, как пьяный. Тело трясло, как от озноба. Каждый кадет знает, что выжить при таком невозможно. Человек умирает за полторы минуты. Но мозг наотрез отказывался признавать, мозг просто… Это Ихвар, мать вашу!! Это мой брат!!

Каждый из них, бледный как смерть, в эту минуту стремительно что-то терял. Свое, родное. Что уже никогда не вернется. Детство. Бесшабашную юность, наивность, доверчивость…

Окка пыталась плащом хоть как-то остановить кровь. Но как остановить, когда рвань размером с живот?

Лан трясся, словно в лихорадке. Страшными глазами глядя на дикую фантасмагорию, которую никак не мог принять мозг. Ощущая болезненный жар в руках и удары сердца в висках. Где-то на задворках сознания проплывали картинки: перебит позвоночник… в двух местах, глубокие повреждения внутренних органов… Он как будто даже видел, какие: изодранные в клочья вены, артерию, с которой фонтаном хлещет кровь, разодранные стенки желудка, вытянутую двенадцатиперстную кишку, высунувшуюся поджелудочную железу… и… будто даже мог чуть-чуть помочь…

Ватные ноги сделали шаг, затем второй… Ближе. Еще ближе. Руки будто ощутили трепыхание разорванных вен… Еще шаг. Он чувствует кожей ладоней, как хлещет из главной артерии кровь… Вот оно. Главное. Кровь.

— Куда?! — будто издалека донесся чей-то вскрик, кто-то схватил за плечи.

— Стоять!! — заорала Окка. — Не трогать!! Посмотрите на нее!!

Он закрыл глаза. Внешний мир только мешал. Отвлекал своими несуразными воплями и красками. Артерия, словно на картинке в магическом кристалле, дернулась, вытянулась, и вдруг принялась сращиваться. Хлестающий фонтан последний раз хлюпнул, и перестал булькать…

Он сделал еще шаг, опустился на колени прямо в лужу, и распростер над парнем руки. Вены. Теперь главное, вены. Кровь еще стекает, из многочисленных разодранных капилляров. Боже, как их много…

Тишина. Полная тишина. Все замерло, будто на мили вокруг. Ни шелеста, ни ветра, ни запахов…

Он не видел, как застыли друзья, глядя на него ошеломленными глазами. Ибо он светился, как новогодний фонарь. А от рук шли волны ярко-синего, хорошо видимого даже днем, света, охватывая и лаская страшную рвань. А в животе у парня уже клокочет, хлюпает, крутится буро-красная жижа, а затем кишки вдруг дернулись, и сами принялись втягиваться обратно…

Так, теперь позвоночник. В двух местах. Бело-бурые кости послушно задвигались, соприкасаясь друг с другом, и слиплись. Мельчайшие нервные окончания извивались, как мелко-плотная живая паутинка, сплетаясь в узелки, и разбегаясь по тканям. Разорванные стенки желудка стали сами срастаться, и следом поползла кожа, поднимаясь вверх грязно-бурым шрамом, прямо на глазах уменьшая площадь страшной раны…

— Целительница?! — неверяще выдохнул кто-то за спиной. — Айстара?

Лан открыл глаза. Ихвар лежал прямо перед ним, иссиня-белый, зрачки закатились. Дыхание еле-еле, стук сердца еще слабее. Вдоль живота огромный страшный шрам. Под ногами громадная лужа крови. Тишина.

Оглянулся — все смотрят на него. То на Ихвара, то на него. Красными глазами. Глянул на свои ладони, ладони мелко подрагивали. В теле сильная слабость. Мышцы болят. Будто разгрузил вагон с мукой. Попробовал подняться, сразу пошатнулся… крепкие руки Олава подхватили, помогая устоять на ногах. Шумят деревья над головой, скрипя голыми ошарпанными ветками. Откуда-то доносятся крики и множественный топот…

— Ни хрена себе, денек, — сказала Мия, вместе со всеми перескакивая глазами с Ихвара на Лана.

Через секунду, яростно треща сломанными ветками, на аллею ввалилось множество народа, и на хоженых плитах сразу стало тесно.

— Ихвар!! — бросился к сыну отец, падая в лужу на колени.

— Сынок!! — хлюпается рядом мать, хватая парня за руку и пытаясь нащупать пульс.

— Не трогать!! — из кустов выскочила женщина в плаще с синей окантовкой, та самая, с арены. — Все назад!!

Отец с матерью нехотя отодвинулись, она тоже опустилась на колени, не обращая внимания на кровь, и распростерла руки. «Что это?» — кто-то поднимает громадный острый кол, весь вымазанный кровью. Люди гомонят, рассматривая кровавое орудие, затем оглядывают поле брани, огромный шрам, лужу, и никто ничего не понимает. Только то, что парень почти не дышит, и ни кровинки в лице. Ладони у королевской целительницы засветились заметным синим светом, как фонарем тщательно ощупывая каждую пядь тела…

— Что? — не выдержал патриарх, умоляюще глядя на нее.

Мать в панике глядит на сына, не успевая вытирать слезы. Айстара с минуту водила ладонями по телу, потом непонимающе оглянулась:

— Что здесь произошло? Кто это сделал?!

Гул разом смолк. Все смотрят на нее, молодежь глядит на Лана.

Целительница поднялась с колен, переведя взгляд на мальчишку:

— Я вижу следы глубокой регенерации, — глаза проницательно ощупывают его лицо. — Здесь только что был разворочен живот, и поврежден позвоночник! Это выше моего уровня!! Сильно выше!! Что произошло?!

Все уже смотрят на Лана. Непонимающе, пытаясь взять в толк…

— Это минимум седьмой круг!! — почти кричит айстара, глядя на Лана.

Лан слаб, как цыпленок. Ноги шатаются. Давно бы грохнулся вниз, если бы не крепкая рука Олава с одной стороны, и Веды с другой. Но мозг про себя все-таки реагирует: «Седьмой? Ни хрена себе…» И все. На большее мозг не способен. Слишком ошарашен сам.

— Лорд Лоухан!!

За кустами нашли механизм с трубой и пружиной. Отец шагнул через кусты, внимательно рассматривая немагическое устройство, потом оглянулся на кол, и на сына.

— Поднимайте, — махнула людям целительница. — Аккуратно. В лазарет. Он стабилен, но нужна кровь. Много крови.

Ихвара сразу обступили, осторожно приподнимая и укладывая на расстеленный плащ. Подняли и понесли, чуть ли не бегом — толпа быстро расступается, глядя вслед.

— В гостиницу!! — выдрался из кустов и переключил внимание на молодежь лорд Торран. — Живо! Олав! — парень обернулся. — Головой за нее отвечаешь, ясно?!

Олаву ничего говорить не надо, он и сам, как крепостная башня над мальчишкой. Лана быстро волокут по аллее, где уже пыхтят дымом поджидающие автомобили.

— Гвен! — донеслось за спиной. — Вызывай черную сотню! Ее надо срочно домой…