Не боги решают за нас

Таня Листова (2024)

Книга чем-то похожа на предыдущую. Особенно в начале. Но это другой мир, другие события и другие люди. Конечно, снова испытания, боги и судьба. И снова суть: побеждает идущий. Можно, конечно, и похныкать, и решить, что мир сошелся клином… Все мы люди. Но обязательно подняться. И пойти вперед.Меня иногда упрекают, что мои герои похожи. Возможно. Даже скорее всего. Ну а что делать, если другой тип не интересен? Посему, сори.

Глава 4

Уже до завтрака у ворот урчал автомобиль. Мальчишка спустился по ступенькам, придерживая ненавистное платье, чувствуя, как щеки щекочут дорогие сережки. Тело деревянное, как у манекена. Мозг плавает в тумане ирреальности: небрежно расстегнутый мундир, клинок в захватанных ножнах, золотые эполеты на плечах… девчонки призывно улыбаются вслед…

Недалеко глазеют пара знакомых мелких юнцов, с восторгом наблюдая, как шофер галантно придерживает дверцу, и Лан в платье плюхается в автомобиль. Будет что рассказать в гоп-компании! Мозг слабо реагирует на внешние агрессивные помехи, мозг просто фиксирует картинки.

Камешки мягко шуршат под дутыми колесами, исполинские вязы убегают назад. Пустырь. Ажурные ворота. Пара черносотенцев, в полной экипировке. Мебрих. Красивый, ухоженный, облизанный. Подстриженные кустики, трава, газоны. Витые решетчатые заборчики, опутанные замысловатой вязью калитки. Солидные особняки, аккуратные домики и палисадники. Не видно ни бедности, ни нищеты. Мозг продолжает фиксировать картинки.

Лана встречают. Уже знакомый худощавый глава рода, май-лорд Гвендин Дарр, вчера приезжал вместе с сыном. Его супруга, стройная май-леди Розари. Смотрит с прищуром, недоверчиво-изучающе. Сестра, молодая май-леди Ведина, в глазах любопытство. Вроде была еще младшая сестра, если в памяти не перепуталось, но сестры пока не видно. Олав Дарр, «жених». Один из заводил южной молодежи, кадет офицерской школы в Невелире, столице западной провинции Шер. Там же учились и парни из Ланкиного клана.

Старший род. Сословная аристократическая семья до кончиков пальцев. Две дюжины вассальных родов, из них пять средних. Две. Пять! Это много. В прайде Эмора три старших рода, этот сразу за патриаршим. Второй по значимости. Трудно преувеличить вес.

Лан поклонился. По-мужски. Еще не обучен женским реверансам.

— Леди Лания Брут.

Слова резанули, выдернув за шкирку из тумана.

Ему представили всех. Его представили всем. Все чин чином. Благородно прошествовали в трапезную, где уже накрыт большой стол. Завтрак. Всем семейством. Что не так?

Сережки бьются о щеки при каждом повороте шеи. Колени… что, свести вместе?

…Все так. Завтрак как завтрак. Если не считать количества снующих за спиной слуг с подносами, и быстро меняющийся натюрморт на столе. Вкуса он не чувствовал. И почти не ел, вяло ковыряясь вилкой в тарелке. Паяц, шут на сцене, ярко освещенный светом светильников. Стоп. Что-то не так. Все смотрят.

— Простите?

— Я спросила, когда вы почувствовали себя другой? — вежливо повторила супруга главы, аккуратно разделывая у себя на тарелке что-то остро пахнущее. — Интересно, как ощущают мир такие как вы.

— Я не помню.

Голос хрипло булькнул. Рассказать?

— Каждый ребенок фиксирует мир по-своему, — пожал плечами май-лорд. — Ему трудно вычленить тот самый момент, когда возникло чувство чего-то неправильного. Сломанного. Не та среда, не то окружение.

Стараются понять? Да вы издеваетесь…

— Прости, но тебе не идет голубой, — по-доброму улыбнулась хозяйка. — Твоим волосам, цвета ржаного поля, лучше бы подошли бежевые тона. И ожерелье… незачем такое вычурное. Как на приеме у короля.

Кажется, его всему обучат. Наряжаться, краситься… что там еще делают женщины?

— Думаешь, девчонкой легче? — вдруг не выдержала сестра Олава, вызывающе вздернув нос, и презрительно смотря на Лана. — Думаешь, цветы, стихи, все такое? Не слышал…

— Веда! — предостерегающе рыкнул Олав, но сестру уже понесло:

–…о днях, когда спазмы крутят живот, и кровь хлещет, как из кувшина? А рожать детей? Растить, не спать ночами? Стирать-готовить-шить-убирать, если нет слуг? Встретить мужа, усадить за стол, накормить, хоть сама валишься от усталости? Ублажить в постели? Это мужчинам нет дела, распороли пару глоток, и…

— Веда!! — угрожающе хлопнул по столу старший май-лорд, перевернув бокал с вином — красное пятно принялось стремительно разрастаться между блюд.

— Да к бесам, — огрызнулась Ведина, снова презрительно зыркнула и поднялась из-за стола. — Нарядился в женское платье, как идиот, навесил серьги…

Сестра покинула трапезную, скрывшись за бархатной портьерой. Лан замер, ладони дрожали на коленях. Потом отодвинул тарелку, от еды уже чуть ли не тошнило:

— Простите.

— Я покажу дом! — подскочил Олав, помогая отодвинуть стул.

Поместье огромное. Но он ничего не видел, машинально переставляя ноги, как на ходулях. Платье натурально жгло, своими складками, и прозрачный ипрон, обращающий ноги в женственную гладкость, будто припекся к бедрам. Ему до жути хотелось содрать эти бабские тряпки, вываляться в грязи, и плюхнуться в кадку с горячей водой.

— Не бери в голову, Веду иногда заносит, — успокаивающе заметил Олав, помогая подняться по лестнице, придерживая за талию. — Прямая, как Арканский галеон, язык бы побрить…

— У вас есть кладовая? — перебил Лан.

— Кладовые? — удивленно переспросил кадет и задумчиво почесал нос. — Ладно, если даме угодно…

Даме угодно. Рука по-хозяйски упокоилась на талии, «жених» повел в другой коридор. Мозг тупо фиксировал двери, портьеры, лестницы, тупики. Вот и череда темных помещений, подсвеченных лишь одиноким светильником. Стеллажи, полки, заваленные всякой пыльной утварью.

— Мне тоже хочется, еще раз, — неожиданно шепнул в ухо Олав, по-своему истолковав прятки в чулане.

Лан не осознал, как вдруг оказался прижат к стене, и в губы снова впился чужой рот. Рванулся, но сказались бессонные дни, и то, что почти не ел. Он ослабел. Сильно ослабел. К тому же, кадет офицерской школы был старше, и на порядок сильнее. Невеста только дергалась, как бессильная тряпичная кукла, в крепких руках…

Снова накатило, на этот раз что-то трогательное, трепетное, как мотылек, которого боишься упустить… Через какое-то время объятия разжались, и он стал с трудом хватать воздух. «Жених» тоже дышал, глядя на него, как победитель.

— Олав, даю слово, — наконец отдышался мальчишка, тщательно вытирая рот рукавом. — Еще раз повторишь такое, и…

— Да ладно, — нахально оскалился «жених», возвращаясь к своему излюбленно-зубодробильному: — ты же моя невеста!

–…больше меня не увидишь, — закончил Лан.

Конечно, он блефовал. Отец наверняка его продал, с потрохами. Без права голоса. Но кадет заткнулся, удивленно глядя на невесту. Он что, серьезно опасается его потерять?

— Я тебе вообще не нравлюсь? — вдруг спросил парень, пытаясь что-то разглядеть в Ланкиных зрачках.

Лан бы многое мог ему сказать. Вылить полную бочку. Но лишь спросил, отвернувшись, ибо все еще был прижат к стене:

— В твоей семье у невест есть право голоса? Нет?

— Прости, — как-то сходу стушевался победитель, хотел что-то добавить, но запутался и снова заткнулся.

Мир снова над ним смеялся. Как треклятая пьеса, со скоморохами, и прочими несносными созданиями. Но ему было не смешно. Мозг до сих пор не мог поверить, что это все происходит на самом деле.

— Мне можно побыть од… одной?

Сад у семьи Дарр… не сад. А парк. Не пара дорожек, обсаженных гортензиями. А тенистые аллеи, этажные клумбы с орхидеями, кусты чуть ли не всех видов шипастых лиоз. Уютные беседки, обвитые вездесущим вьюнком, дорожки, выложенные мягко-упругим песчаником. Мостики через веселый ручеек, а в самом центре настоящее озерцо, с белыми кувшинками.

Лан медленно брел, подметая длинной юбкой светлый пористый камень. Приподнял ожерелье и повертел шеей, весомое украшение начало натирать кожу. У самой изгороди опустился на скамью и обхватил голову руками. «Нарядился в женское платье, как идиот…»

Она ведь права.

Разжал вспотевшую ладонь, разглядывая маленькую склянку. Самоубийство страшный грех? Жрецы говорят, боги не прощают руконаложников.

Вздор. Вранье. Богам плевать на людей.

«Тот самый? — вдруг донеслось из-за спины. — Невеста Олава?»

Черт!! Позади, из-за витой изгороди, полускрытой кустами тиса, на него глазела ватага ребят. Многих даже знал, как не знать? Сам Ихвар Лоухан, собственной персоной, как отче наш. Безусловный лидер всей южной молодежи, наследник патриаршего рода, выпускник офицерской школы, маг какого-то запредельного круга. Без пяти минут офицер. Тайная мечта половины девчонок города. Окка, темноволосая красавица, злая, как стая крыс. Тоже старший клан, тоже из главных, и тоже какой-то небесный круг. Светловолосая Мия, не раз дававшая жару на аренах, заставлявшая уползать битыми чуть ли не на коленях. Розовощекий толстяк Бугг, Лео… как ее? И другие. Вся главенствующая верхушка. Генералитет. Не раз встречались в стычках на пустыре, на арене и ристалище. Жесткие. Не прощающие. Всю жизнь были врагами. Хотя вряд ли помнили его лично, до всего этого театра. Мелок. Не дорос.

Теперь заметили.

— Ну и как оно, в платье? — дружно прильнули к решетке, обозревая с макушки до пяток. — Олав еще не трахнул?

Лан показательно спокойно поднялся, и неторопливо двинулся прочь, натянув равнодушную маску. Думаете достать? Да хоть сдохните от смеха. «Ни зада, ни сисек, ни ног, — оценили позади, и с удовольствием последовали совету. — А между ног уже… то самое?»

Говорят, это мир людей. Правда? И эта семья, которая хочет его купить… что скрывается за вежливыми лицами?

— Лания? — донеслось из-за деревьев.

Люд никогда не примет таких. Мужчин, которые не захотели быть мужчинами. Тьфу.

«Свекровь» поджидала на ступеньках террасы, со странным прищуром глядя на приближавшегося мальчишку. Правильно. Смотреть не на что.

— Олав собирается на май-шугг. Хочет познакомить тебя с друзьями.

Спасибо. Уже познакомился.

— У меня есть право отказаться? — устало спросил.

Леди удивилась вопросу, с непонятным вызовом. Май-шугг — майерская тренировка, на специальной арене-полигоне, для магов. Интересное зрелище. «Шугг» на версанском, а на нем писаны все талмуды по магии, означает «шаг назад».

— Ты можешь оказаться и не совсем нулем, Лания, — по-своему истолковала его нежелание, но мальчишка уперся:

— Я хотела бы помолиться. Можно в повидальню?

Повидальня — что-то вроде комнаты-часовни. Обычно есть во всех благородных домах. Мать Олава недоверчиво смотрит. Трудно поверить в такую набожность у вчерашнего мальчишки. Молодежь в прайдах никогда не тянулась к вере.

— Ладно, если хочешь, — согласилась, и немного подумала. — Я отведу тебя в место лучше повидальни.

Коридор, холл, снова коридор, спуск в подвал. Снова дверь, на этот раз испещренная защитными рунами, и спиральная лестница куда-то вниз, с вытертыми за годы ступенями… Стоп!! Серьезно? Мозг даже выглянул из своего кокона: его… ведут к Аллою? Правда?

Камень рода. Сюда испокон веков спускались только члены семьи. По крови. Тут горел очень сложный моно-клановый узел — связь, защита, рост… Сила рода. Сила кофров на запястье, насыщаемых магической силой. Сила магической династии. Новая жена, как правило, инициировалась после брачной ночи — близость связывала кровью с мужем. И Аллой принимал под покров новое магическое сердце. Постепенно, осторожно, будто присматриваясь. Месяцы.

Ступени заканчиваются, и мальчишка оторопело разглядывает просторное сводчатое помещение, с родовым Аллоем в центре. Камень мерцает, будто горка не успевших остыть угольков, обдуваемых ветром. Статуи богов у стены по кругу, выточенные рукой настоящего мастера. В начищенном до блеска мраморном полу отражается перемигивающийся камень рода, и даже растерянная Ланкина физиономия.

— Здесь твои молитвы точно услышат, Лания, — благоговейно прошептала хозяйка поместья. — Вряд ли ответят, но услышат, — оглянулась на мальчишку: — подойди ближе.

Лан сделал пару шагов, осторожно осматриваясь. Хмуро смотрят древние боги, будто недовольные его поползновением в святая святых…

И тогда произошло это. Труднообъяснимое. Камень вдруг загудел, разгораясь, наливаясь насыщенным алым светом… пол под ногами завибрировал, как при землетрясении… хозяйка испуганно отшатнулась…. А потом Аллой вдруг полыхнул ярким пламенем, высветив все до малейшей черточки между плитами — Лан от неожиданности плюхнулся прямо на задницу. Раз, другой, третий, четвертый… Камень полыхал, через равные промежутки, пол вздрагивал, вместе с богами и май-леди, высвечивая каждый раз в ее глазах неподдельное изумление.

Через минуту все закончилось, камень наконец упокоился, и боги застыли неподвижно. А в подвал вихрем влетел сам май-лорд, следом испуганные Олав и сестра:

— Что здесь происходит?!

— Простите, — буркнул Лан, поднимаясь, одергивая юбку, и чуть ли не бегом улепетывая к выходу, огибая по кругу родовую семью. — Это, наверное, из-за меня.

Чуть не споткнулся на ступенях, наступив на подол. Подтянул по-женски и заспешил наверх, опираясь рукой о шероховатую стену.

— Аллой принял ее, — долетел за спиной на удивление ровный голос хозяйки. — Сразу. Шестнадцать раз. Впитал в себя каждый год ее прожитой жизни.

Что-нибудь может выковырнуть ее из равновесия дольше, чем на минуту?

Вылетел из подвала, переводя дух и оглядываясь. В зеркале напротив отразилась девчонка, плоская как палка, взлохмаченная, с сумасшедшими глазами. Узел на затылке растрепался, гребень съехал, корсет ослабел и топорщился ребрами. Не похож ты на девку, Лан. Какие бы дифирамбы не пел отец.

Мельком оглядел коридор, зашел в первую же комнату и закрыл за собой дверь. Оперся спиной о полированное дерево и разжал ладонь с пузырьком, в котором плескалась грязно-черная жидкость.

Богам есть дело до того, что хочет сам человек? Лично? Или человек лишь орудие, в их всемогущих лапах?

Вся жизнь пролетает перед глазами. Как картинки в магическом кристалле. Вот он еще маленький, дерется с такой же маленькой Лисой. Тогда она еще появлялась среди ребят, и с ней можно было подраться. Вот детская ладошка, затаив дыхание, обхватывает витую рукоятку своего первого настоящего клеймора… Драка на пустыре, кто-то смуглый больно бьет в лицо, и он летит в пыль… Тут же вскакивает, размазывая кровь, и с воем бросается обратно… Подглядывает за девчонками в женской умывальной, вместе с Доппом и Льяхой, двумя закадычными дружками детства… Вскоре друзья один за другим начали открывать в себе силы, а он… Да, ему не везло. Судьба. Но сегодня та судьба уже не казалась обделенной, и он не видел себя изгоем. Хоть Вергус и не принял под свое крыло. Сегодня она больше напоминала мечту. День другого краше.

«Я не смогу так, Иккра, — обреченно сказал в сторону зашторенного окна. — Прости. Это все, — мельком окинул взглядом свое платье, туфли, — не мое».

Выдернул пробку и залпом выпил.

— Лания! — донесся из-за двери голос главы дома. — Ты где?

Прислушался к своим ощущениям. В животе начало что-то негодующе урчать. Потом шарахнуло в виски, ноги подкосились, и он кулем свалился на пол. Еще слышал, как в комнату заглянул май-лорд, недоуменно уставившись на лежащего мальчишку, затем нагнулся и поднял пустой пузырек… «Сюда!!!» — истошный крик лезвием вспорол уплывающее сознание, потом ощутил, как ему силой раздвигают зубы, и просовывают в горло пальцы. Мальчишку согнуло пополам, жестокие спазмы вывернули желудок. А внутри уже начал распаляться кипящий костер, все горячее и горячее. Кто-то снова принялся разжимать зубы и засовывать пальцы, но мокрый от жара Лан изо всех сил отбивался, брызгая слюнями: «Я не баба… я не баба… я не баба…» Его скрутили и прижали к полу, засунули в горло шланг и принялись заполнять водой — жестокие спазмы вновь согнули пополам, выворачивая наизнанку. А потом сознание отключилось.