Ад пуст. Все бесы здесь. Часть 1

Таня Ждан, 2023

Что вам известно о Рае и Аде? Вернее, что вы читали в древних религиозных постулатах, заурядных статейках, теориях сумасшедших ученых или видели в двухчасовых, а то и больше, опошленных до безумия кинолентах? В общем и целом – неважно, вы все равно окажетесь не правы. Рай и Ад – это не конечная точка существования человека, вовсе никакой не пункт назначения или как вы привыкли его называть. Наши три мира – Каелум, Инфернум и Терра давным-давно жили бок о бок друг с другом. И, как бы это было не прискорбно, нигде из этих миров мне нет места. Кто я? Бессмертное существо без рода и племени, которое по умолчанию делают виноватой во всех бедах, доходя до абсурда. Гонимая здесь, не нужная там, и только среди смертных я нашла себе мнимую родную обитель. Веками проживая среди людей, водя тесную дружбу с великими светлыми умами, я все еще пытаюсь найти свое место. Но, боюсь, что однажды все добро, которому я научилась на Терре, канет в лету. Если для всех ты – зло, однажды ты им станешь…

Глава 4

Усевшись в высокое кожаное барное кресло, я заказала себе напиток, погрузившись в тяжелые воспоминания о происхождении сегодняшнего «празднества», лишь иногда отвлекаясь на процветающую вокруг меня вакханалию. Люди не далеки в своих суждениях, когда представляют себе сходку адского отродья. Да, вечеринки и пиры Асмодея всегда отличались роскошью, стилем, щепетильным вниманием к каждой мелкой детали интерьера и программы и безуспешным желанием хозяина не превращать торжественное мероприятие в пьяную оргию. Получалось это далеко не всегда, а точнее — почти всегда все шло не по плану. Громкая музыка, море алкоголя и еще не весть каких запрещенных во всем мире веществ, обнимающиеся и лобзающиеся парочки, похотливые взгляды и жесты, от которых не всегда удавалось уворачиваться вполне себе смертным официантам и барменам… Харизматичным демонам трудно противостоять, но складывалось впечатление, что и сегодняшнюю обслугу это устраивало. Уж не знаю, осведомлены ли они по поводу природы происхождения нынешних гостей, но мне было все равно. Тяжесть разоблачения тайны все равно легла бы не на мою совесть, а на плечи организатора этой вечеринки, за которого я не беспокоилась: Асмодей всегда выбирался сухим из воды. Остальное — не мои проблемы.

К счастью, большинство демонов то ли такта понабрались за сотни лет, то ли были заняты праздным пьянством, то ли привыкли к возможности выкрасить волосы в любой цвет радуги, но в меня никто не тыкал пальцем, не косился с ненавистью и презрением, не спешил завалить двусмысленными вопросами, чему я была несказанно рада. Даже если все присутствующие прекрасно осведомлены, кто я такая, и намеренно игнорируют мое существование — мне плевать. Так даже лучше. Я погрузилась в раздумья, все еще не понимая, зачем вообще пришла, но не успела потеряться во времени и пространстве в своих тяжких мыслях, как на мое плечо легла теплая рука.

— Блю? Вот уж не ожидала тебя тут увидеть! — сидящая на соседнем стуле красивая демоница в баснословно дорогом черном шелковом платье, расшитом россыпью драгоценных камней, с бледной кожей и темными локонами, собранными в элегантную прическу на затылке, засияла обезоруживающей дружелюбной улыбкой.

— Верье! — а уж как я не ожидала увидеть тут хоть одну личность, чье общество не вызывало бы приступов тошноты и бешенства, потому тут же заключила девушку в свои объятья. — Я думала, ты редко спускаешься на Терру. Как ты здесь очутилась?

— Хотела бы задать тот же вопрос, — Верье заговорщицки мне подмигнула. — Последние сотни лет, как мне помнится, ты сторонишься своих сородичей.

— Ай, — я отмахнулась, отведя взгляд в сторону. — Один ангелочек мне мозг бы выел чайной ложечкой, если бы я не пошла.

— Ангелочек? — демоница округлила свои красивые карие глаза, окруженные густыми черными ресницами. — Значит, слухи не врут?

— Долгая история. Впрочем, не важно. Как ты вообще? Как идут дела в Инфернуме?

— Все из рук вон плохо, — тяжело вздохнув, пробормотала Верье, сделав глоток из своего изящного бокала с бледно-розовым коктейлем. — Не хочется быть пессимистом, но ты же знаешь, что в отличие от этих балагуров, я умею иногда смотреть правде в глаза. Аду нужен лидер, который хотя бы попытается восстановить былое величие, даст отпор портентумам, которые размножаются, как помойные крысы, да и вообще наведет порядок.

Я вздрогнула лишь от одного упоминания об этих чудовищных тварях, населявших когда-то только самые отдаленные, глухие кряжи высоких заснеженных гор Инфернума и Каелума. Портентумы — безликие, жуткие существа на шести длинных, паучьих ногах, чьи острые клыки и когти несли смерть каждому, кто попадется на их пути. Они представляли реальную опасность даже неуязвимым для людского оружия демонам. После великой войны с Каелумом не стало армии защитников, отбивающих их набеги на некогда процветающие земли. Когда я была в Инфернуме в последний раз, внешнее кольцо высокой стены, оберегающей города и деревни, пало. Оставалось еще два укрепленных рубежа, но строителей, которые раньше берегли каждый кирпичек, скрупулезно латали каждую мелкую трещину, тоже можно было по пальцам пересчитать. Уныние Верье и ее опасения были вполне объяснимы.

— Артефакты верховного главнокомандующего так и не нашлись? — с надеждой в голосе пробормотала я, вспоминая детские сказки о великом оружии — Вершителе судеб, пылающем адском пламенем кнуте, несущем смерть чудовищным тварям.

— А откуда им взяться? Все поиски были тщетны. Зерно царской крови кануло в лету, а без него надеяться не на что. Даже если бы и нашли Вершителя судеб — только в руках потомка Дьявола он способен обрести силу. Так что, боюсь из всей этой праздной своры, ты — единственная, кто сделал правильный выбор, — Верье пожала плечами, чокнувшись с моим бокалом, который только что передо мной водрузил на барную стойку официант.

— Какой такой выбор? — я отпила глоток, не понимая, к чему она клонит.

— Предпочла пойти дорогой честного труда на благо Терры.

— А, так ты о моей работе…

— О чем же еще? — хмыкнула Верье, лукаво улыбнувшись. — Ведь, думаю, меньше, чем через сотню лет, нам всем придется осваивать новые навыки и учиться выживать, не грабя банки. Инфернум падет под натиском Портентумов, нашему дому придет конец.

— Неужели ничего нельзя сделать? — с искренней тревогой в голосе, пробормотала я. Я не питала особой любви к своему настоящему дому, но знала, что есть демоны, которым это место дорого, хотя бы как память. Которые живут там и по сей день, пытаясь всеми правдами и неправдами поддержать то, что от него осталось. И еще есть другие, подобные Верье, которые все еще помнят, каким величественным был их мир до Великой войны, и мечтают увидеть его воскрешение.

— Оглянись вокруг, — демоница горько хихикнула. — По этому сборищу можно сказать, что хоть кому-то из них есть до этого дело?

Ответ был слишком очевиден, чтобы озвучивать его в слух. В отличие от обитавших на Земле резидентов Каелума, которые нашли для себя здесь хоть какую-то, достойную по их меркам цель, уроженцы Инфернума только и делали, что прожигали здесь жизнь. Бесконечное веселье, балы, танцы, вечеринки, пьянство, блуд и, только в качестве лекарства от скуки — науськивание людей на совершение отвратительных поступков. Хотя, с ослаблением влияния церкви на человеческие жизни, в последнем уже не было особой нужды. Люди и сами прекрасно справлялись, пусть и некоторые, все же, по старой доброй традиции приписывали все свои грехи проискам Дьявола.

Века идут, а песнь все та же. Дьявола, Императора Инфернума, давным-давно нет в живых, да и его родовитого семейства тоже. Даже когда пылали костры инквизиции, а всю мощь крестовых походов направляли на ни в чем неповинных христиан от мала до велика, отказавшихся платить десятину, как это было с Катарцами, Вальденцами и Штединцами, уже тогда престол Ада пустовал долгие годы. Но кого вообще это волнует, когда можно избавиться от политического соперника или надоевшей жены, просто обвинив их в ереси и служении Сатане?

Так и сейчас находились умники, которые во всем видели крайними демонов, которые хорошо делали разве то, что проматывали наворованные деньги и разбивали сердца своих недолгих любовников. С последним справлялись даже лучше, чем с тратой несметных богатств. Это вполне предсказуемо, ведь перед привлекательным, харизматичным и свободным душой демоном трудно устоять. Порой встречаются и люди с такими же ценными качествами, которые на одном только чувстве юмора и слащавой улыбке будут сыты и обогреты по меньшей мере неделю, по большей — проживут всю жизнь, пальцем о палец не ударив, слывя при этом славным парнем с тонкой душевной организацией. Что уж говорить о демонах… Чуткие психологи, на интуитивном уровне улавливающие настроения смертных, лишенные предрассудков и с попустительством относящиеся к запретам и нормам морали, они не зря сыскали себе славу искусителей. На беду людей влюблялись демоны быстро, с пылом, с жаром, с испепеляющей страстью, бросались в омут с головой, превращая жизнь предмета своего обожания в сказку. Правда, заканчивалась вся любовь так же быстро, как и начиналась. Как маленьким детям, демонам очень быстро надоедали знакомые игрушки: мятежная душа требовала новизны, а задница приключений.

Но такими были не все. Находились редкие птицы, отдающие всю свою страсть искусству и архитектуре. Все-таки, творчество, присущее демонической душе, у них не забрать. Но это единицы, исключения из правил, а в основном же — сплошь пьяницы, прелюбодеи и моты. А, ну еще у них прекрасно получается люто ненавидеть резидентов Рая. Благо, что мирным соглашением, направленным по большей части на сохранение нашей тайны, Терра объявлена нейтральной зоной, где открытые стачки и вредительство злейшему врагу карается смертью. Мелкие пакости у особо яростных фанатиков, конечно же, и по сей день имеют место быть. Но уже лет триста, если память мне не изменяет, ни один демон или ангел не был убит на Земле. Не то, чтобы это вообще можно было сделать человеческим оружием. Но Древнего совета четверки верховных боялись все, без исключения. Наказание, которое за собой влечет убийство соперника в мирных землях людей, не щадило никого, вне зависимости от чина и сословия.

Потому даже мою странную дружбу с представителем ненавистной расы некоторые демоны, со слов Верье, находили милой и правильной. В конце концов, мы все здесь в одной лодке, бежим от призраков прошлого и не хотим доводить до изгнания. Да и вообще: не все демоны — плохие, не все ангелы — хорошие. Это как у людей. Пятьсот лет назад я это твердо уяснила, перестала делить мир на черное и белое и ушла из своих самых длительных отношений с Асмодеем, которые он до сих пор с завидным постоянством раз в пятьдесят лет пытается восстановить.

Зачем? Одному Дьяволу известно. И я не хотела знать его мотивы, там все равно черт ногу сломит. Отчасти, я по сей день ему благодарна. Именно он был тем, кто нашел меня в Инфернуме, когда я скиталась по красной земле Ада, надеясь сыскать себе смерти, а не спасения. Внутри меня самой, в моей истерзанной душе пейзаж был еще куда более пугающим, чем чужие на тот момент для меня земли новоявленной Родины. Я с дрожью в коленях до сих пор вспоминаю тот день, когда мне казалось, что меня пережевали и выплюнули. Асмодей, вернувшийся с Терры, лишь по нелепому стечению обстоятельств, вызванных его полным бессилием к четкому перемещению в заданную точку, нашел меня тогда у городской стены. Раздор между мирами запустил свои кровожадные когти в умы противников, пустил отравляющий яд ненависти по их венам еще задолго до Великой войны, и мало кто видел ангелов в Инфернуме, а выглядела я именно, как они. Длинные белокурые волосы, светло-бежевое воздушное платье, голубые глаза — словом, все то, что демоном быть никак не может.

Почему он тогда не заковал меня в кандалы, сочтя за шпиона, не подверг пыткам, выбивая правду, или попросту не убил — я не знала. Как понял, что я одна из них — тем более не представляла. Демоны не рождаются такими, как я. Никакое скрещивание генов не способно дать такой результат в расе смуглых, темнокожих кареглазых брюнетов. Но мое появление он воспринял на свой отвратительный манер, хоть и позаботился о том, чтобы остальные демоны меня приняли, как есть. Из сходства с ними у меня была лишь способность перемещаться в пространстве, управлять которой я научилась не сразу. Сколько бы меня не выводили из себя, не подначивали, моя кожа все равно не превращалась в пылающий адским пламенем узор, словно этой отличительно черты у меня просто не было. Но даже на это все плевали, пусть и скрипя зубами, бросая надменные, не верящие взгляды, постоянно дожидаясь подвоха от изгнанника. Моей способности прыгать из одной точки пространства в другую и убедительности моего влиятельного покровителя оказалось достаточно. Асмодей — один из верховных, самых влиятельных князей Ада, с его мнением всегда считались. Он мог бы занять трон, если бы только хотел. Но он не хотел. Никто не хотел. Да, это было бы не легко — переть против устоявшейся многовековой традиции передачи права наследования трона по признаку рода. Но это не было чем-то невозможным, было бы желание. Да только праздные, не жадные до власти демоны, которым лень было думать, свято верили какому-то идиотскому пророчеству о появлении утраченного потомка Дьявола, Люцифера, утренней звезды, который займет свой престол и наведет порядок. Так к чему упираться, протирать штаны в загибающемся Инфернуме, ломать голову, пытаться собрать разбежавшихся поданных, если все равно вот-вот явится какой-то демон, который все разрулит и решит все проблемы?

Вот-вот длилось уже больше двух тысяч лет, большую часть из которых я провела бок о бок с Асмодеем, который был сначала верным другом, наставником, а потом и вовсе стал любовником. Именно им, но никак не возлюбленным. Свою единственную любовь я оставила там, в Каелуме. Да, я была наивным, одиноким подростком, бунтарем, так и не сумевшим прижиться в месте, где я всегда была чужой, но сути это никак не меняло. И только Габриэль был рядом, когда мое разительное отличие от ангелов с каждым днем становилось все более очевидным и невыносимым. Только он мог меня приободрить и утешить. Но я лишилась его в тот день, когда меня обвинили в измене, сделали источником всех бед просто за то, что я отличаюсь. Нравы его родителей, его безмолвие, его нежелание сказать им хоть слово против, когда Габриэль был единственным, кто мог за меня вступиться — буквально разорвали мою душу в клочья. Предательство моей собственной, пусть и приемной семьи, было тем, что окончательно меня добило. С тех самых пор я четко уяснила, что любовь — это слабость, которая для меня, изгоя во всех трех мирах, недоступная роскошь.

— О, Верье, Блю, какая неожиданная встреча! — из навязчивых воспоминаний меня вырвал голос закадычного друга моего бывшего любовника, вклинившегося между мной и моей собеседницей.

— Левиафан, давненько не виделись, — с неприкрытым раздражением в голосе буркнула Верье, покосившись на демона в черном костюме в тоненькую красную полоску в комплекте с белой рубашкой и галстуком-бабочка. Девушка фыркнула и закатила глаза. Эти двое не ладили со времен сотворения мира, а виной тому был бескостный язык Леви, который в свое время доводил ни в чем неповинных людей до безумия и постоянно ставил под угрозу наш режим инкогнито на Терре. Я даже не берусь сосчитать, сколько раз он получал нагоняй за свои выходки, но с него все как с гуся вода, не без протекции моего бывшего, разумеется.

— Да, да, я уже и сам не помню, сколько лет прошло, — манерно закатив глаза, демон положил руку на мое плечо и вперился в меня своим изучающим взглядом. — Ну как дела у твоего ручного ангелочка?

— Твою ж мать, есть здесь хоть кто-нибудь, кто не в курсе моей дружбы с уроженцем Каелума?

— Ты хочешь услышать правду от покровителя ереси и злословия? — наигранно заморгав, промурлыкал Левиафан, не забыв упомянуть о прегрешениях, которые ему приписывали религиозные фанатики. Хотя, на его счет, они не были так далеки от правды. Он умудрялся совершенно невообразимым образом залезть в голову любому, кому только пожелала бы его мелкая демоническая душонка. Вместе с ним и Асмодеем мы творили немало вещей, о которых я мечтала забыть.

— Нет, не хочу. Ты все равно насочиняешь с три короба, с тебя станется, — фыркнула я, вставая со стула. — Ладно, пойду, что ли, припудрю носик, пока ты не начал читать мне тут мораль. Верье, рада была повидаться.

Я кивнула демонице и отправилась на поиски дамской комнаты. Естественно, поправлять макияж я не собиралась. Просто хотелось свалить от душного общества Левиафана поскорее, пока он не запустил свои мерзкие щупальцы во все подробности моей нынешней жизни. Обсуждать свою привязанность к ангелу я не собиралась, особенно с ним. Да и вообще решила, что хватит с меня на сегодня косых взглядов и перешептываний за спиной, которые явили себя во всей красе, стоило мне завести беседу с одними из самых видных резидентов Инфернума. Терпеть это сборище самодовольных лицемеров больше сил моих нет. Можно подумать, что без их кривых ухмылок я не знала, что никогда в эту тусовку не впишусь. Меня терпели, пока я была с Асмодеем, скорее из уважения к князю Инфернума. Даже несмотря на то, что на моей бывшей Родине свято верили в тот факт, что именно я стала причиной всех бед, камнем преткновения между расами Рая и Ада, некоторые даже немного мною восхищались за былые подвиги, мужество и кровожадность, что я показала в Великой войне, твердо выступив против своей приемной семьи. Теперь же, когда память о битве канула в лету, а моему роману с влиятельным князем пришел конец, демоны даже не пытались делать вид, что я одна из них.

Я отыскала нужное помещение и, достав из своей сумочки красную помаду, принялась наигранно прорисовывать контур губ, под хихиканье парочки пьяных в стельку демониц, шатающихся из стороны в сторону и чуть ли не тыкающих на меня пальцем. Хорошими манерами и малейшим чувством такта демоны вообще никогда не отличались. И почему я позволила себе слабость поверить в обратное?

— Чего уставились, курицы? — фыркнула я этим двоим девицам, чьи взгляды буквально прожигали во мне дыру.

Демоницы захихикали пуще прежнего, но, к счастью, тут же удалились, еще больше уверив меня в моем желании свалить отсюда и поскорее. К черту их всех. Зачем я вообще на эту чушь согласилась? Знала же, что затея — дерьмо. В конце концов, условия отчаянной просьбы Лайнуса я выполнила, с сородичами повидалась, пора и честь знать. Завтра у меня рабочая пятничная смена, и нужно хорошенько выспаться перед этой дьявольской ночкой. Офисный планктон сходит с ума без какого-либо демонического вмешательства к концу рабочей недели. А тут еще и чемпионат по футболу… В субботу Стэн опять будет причитать, что поломанная мебель — моя вина. Его тоже к черту. Пусть лопочет, что хочет, лишь бы зарплату платил.

Стуча своими убийственными каблуками, я покинула чертов клуб, пообещав себе, что при первой же встрече с Лайнусом пропесочу ему весь мозг за то, что заставил меня в очередной раз почувствовать себя королем цирка уродов. Конечно, он не виноват в том, что я родилась буквально альбиносом среди демонов. Но навязчивое желание вписать меня в круг, в котором я — всегда угол, вот за что можно устроить ему знатную взбучку. Я нужна этому ангелочку также, как и он мне, я это знала. Потому пара дней, когда я настойчиво буду игнорировать его существование, казались мне достойной местью.

Я вернулась домой, довольно хмыкнула, услышав храп крепко спящей соседки, который в тишине сонной квартиры казался гораздо громче обычного, умылась и выпила таблетки, на целые сутки успокаивающие ноющую боль в спине, терзавшую меня чуть ли не с самого детства. Пока я жила в Каелуме или в Инфернуме, она не причиняла особых страданий, была практически незаметной, но на Терре же все воспринималось совершенно иначе. Справедливая расплата за обостренные чувства для чужеземцев, как по мне, хоть это и приходилось глушить либо алкоголем, либо обезболивающими, когда не было желания напиваться вдрызг, что в последнее время я делала редко. С благодарностью ощущая затапливающий каждую задеревенелую мышцу эффект лекарств, с мыслями о пакостном маленьком наказании для Лайнуса я забылась сладким сном в своей кровати.

Если бы я знала тогда, как мало времени в обществе моего единственного друга на этой земле мне осталось, оставила бы свою затею. Бежала бы от своей ущемленной гордости, как от огня, забыла бы все его надуманные косяки, изобрела бы машину времени, чтобы успеть, чтобы хоть что-то изменить. Но прозорливостью я никогда не отличалась…