Сестра! Сестра?

Сью Фортин, 2017

Долгие годы Клэр потратила на поиски младшей сестры Элис – после разрыва с матерью отец обманом увез ее в другую страну. И вот ей приходит долгожданное письмо: Элис собирается вернуться домой, в Англию. Однако очень скоро счастье Клэр сменяется безотчетной тревогой. Почему Элис ведет себя так странно? Копирует одежду и поведение старшей сестры, открыто флиртует с ее мужем… А может, Элис пытается занять ее место в семье?.. Но никто, кроме Клэр, не замечает странного поведения Элис. Тогда она решает провести собственное расследование и выяснить правду: кем же является Элис на самом деле – ее родной сестрой… или самозванкой?

Глава 8

— Может, ты все-таки сумеешь взять короткий отпуск? — спрашивает мама в воскресенье за завтраком.

Воскресенье — день неспешный. Не нужно бежать за стол строго в определенное время; все просыпаются, когда хотят. Девочки встали еще час назад и уже поели хлопьев и тостов. Теперь Ханна смотрит телевизор в гостиной, а Хлоя рядом развлекается с игрушечной кухней. Я не из тех родителей, которые заставляют детей посвящать каждую свободную минуту учебе и развитию.

— Прости, мама, но правда никак, — вздыхаю, намазывая джемом тост. — У меня в следующем месяце суд, очень важный. Сейчас мне нельзя в отпуск. — Я наливаю себе чаю. — Зато мы можем отлично отдохнуть сегодня. Давайте поедем в Брайтон. Покажем Элис достопримечательности.

Разочарование на мамином лице уступает место улыбке.

— Отличная мысль. Отведем Элис туда, куда я водила вас в детстве. Вдруг это освежит ее память? Набережная, пирс, улочки с магазинами. Поедим рыбы с жареной картошкой, мороженого. Девочкам тоже понравится. Да, давайте.

Я с улыбкой поглаживаю мамину руку:

— Мам, Элис ведь жила здесь совсем крошкой. Она может вообще ничего не вспомнить.

— Я знаю, — мама похлопывает меня по руке.

— Ты, главное, не огорчайся. И не дави ни на кого.

— О, похоже, я вовремя. Всем доброе утро.

В кухню заходит Люк и подхватывает тост с моей тарелки. Синие, зеленые и желтые пятна на руках мужа похожи на синяки. Он снова всю ночь работал над новым заказом.

— Как дела? — Люк целует меня в макушку и бредет к чайнику.

— В порядке. А как твоя картина?

— Кому сделать чаю? — предлагает Люк. — Марион?

— Нет, спасибо, — качает головой мама. — Нагрей воды и для Элис, она наверняка скоро встанет.

— Картина отлично пишется, малыш. — Он садится рядом со мной. — Какие планы на сегодня?

— Есть идея поехать в Брайтон. Показать его Элис. Ты с нами? Или продолжишь работать?

— С вами. Работа подождет. С удовольствием сделаю перерыв и глотну морского воздуха. А главное, побуду с семьей.

Вскоре в кухню спускается Элис. Я невольно приподнимаю брови и украдкой переглядываюсь с Люком. Из одежды на сестре только безразмерная футболка — хотя, на мой взгляд, она достаточно короткая. Ноги у Элис, конечно, красивые. Очень американские, длинные и загорелые; не то что мои — может, и длинные, но белые, как молоко. Элис наклоняется, целует маму в щеку, и футболка подскакивает еще выше. Люк отводит взгляд, сосредоточенно добавляет в чай лишнюю ложку сахара.

— Доброе утро всем! — Элис выпрямляется, запускает пальцы себе в волосы, приподнимает их над головой и отпускает.

— Доброе утро, дорогая, — отвечает мама. — Хорошо спала? Не было жарко или холодно? Как матрас, удобный?

— Конечно, — ласково улыбается ей Элис. — Постель прекрасная. Смена часовых поясов только сказывается.

— Садись, — мама выдвигает стул рядом с собой. — Чем будешь завтракать? Есть тосты, хлопья, пирожные. Клэр, будь добра, приготовь Элис кофе. Ты ведь больше любишь кофе, да?

Элис с улыбкой кивает.

— Спасибо, Клэр. Мне очень приятно.

— Не за что. — Я игнорирую скорбную усмешку Люка и откладываю тост.

— Можно мне тоже тост? — просит Элис. — У вас, наверное, нет арахисовой пасты и конфитюра?

— Где-то было варенье. — Я роюсь в буфете. — Вот.

Элис снимает крышку с банки, изучает содержимое. Потом морщит нос:

— Я воздержусь. Оно с кусочками.

Такая привередливость меня неприятно поражает, но я решаю не обращать внимания.

— Можно купить «Мармайт», — сообщаю я, заваривая для Элис кофе.

— «Мармайт»? — переспрашивает Элис.

— Даже не думай, — предостерегает Люк. — Паста из дрожжевого экстракта? Нет уж, ешь джем или варенье, это полезнее.

— Люк, может быть, ты глянешь в Интернете, где купить арахисовую пасту и конфитюр? — замечает мама.

— У нас дома столько всего! Наверняка Элис что-нибудь да понравится, — возражаю я, подавая сестре кофе.

Люку совсем не обязательно бежать куда-то сломя голову, чтобы удовлетворить американские вкусы Элис. Он вечно угождает маме, а она, по-моему, принимает это как должное. Я возвращаюсь к буфету и начинаю вынимать разнообразные баночки. Звон стекла о гранитную рабочую поверхность выдает мое раздражение.

— Джем. «Нутелла». Мед. — Я поворачиваюсь к Элис.

— Э, можно мед? — отвечает она, метнув взгляд на Люка.

— Местный мед, — рекламирует тот, передавая ей банку.

Потом поворачивается ко мне и делает большие глаза. Я пожимаю плечами, и мне тут же становится стыдно — мою маленькую вспышку злости заметили все взрослые в доме.

К счастью, мама спасает положение — заводит разговор о сегодняшних планах. Я смахиваю свое дурное настроение вместе с крошками хлеба и подключаюсь к обсуждению.

Элис рада предстоящему развлечению и тому, что поедут все.

— О, настоящая семейная прогулка. Наша первая прогулка. Ну, первая из тех, что я буду помнить.

Мама тепло улыбается.

— Не могу передать, как я мечтала о таком вот дне.

— Я тоже, — кивает Элис.

Погода удивительно теплая для середины октября, лишь легкий морской ветерок дует в спину, когда мы гуляем по набережной Брайтона. Люк везет Хлою в коляске, Ханна скачет вприпрыжку рядом с ним. Мы с Элис шагаем по обе стороны от мамы, держим ее под руки.

— Ты помнишь, как мы сюда приезжали? — спрашивает мама.

— Не особо, — морщит лоб Элис.

— А пирс? — показываю я, когда мы к нему приближаемся. — Мы часто здесь бывали. Нам покупали мороженое, мы с тобой бегали туда-сюда, глазели сквозь перила на воду внизу.

— Я водила вас на аттракционы в конце пирса, — подхватывает мама. — Ты была еще мала для каруселей, а Клэр каталась. Мы с тобой наблюдали за ней, сидя на лавочке.

— Простите, — говорит Элис. — Я и правда была очень маленькой, ничего не помню.

Мы идем дальше к пирсу, любуемся пейзажем. На галечном пляже пусто, отдыхающие давно разъехались, и прохладное осеннее солнце неярко поблескивает на серых волнах, мягко набегающих на берег.

К нам подбегает Ханна, Люк ждет чуть впереди.

— Мама, мама! — восторженно кричит она. — Папа отведет меня на вышку!

Неподалеку от пирса стоит брайтонская смотровая башня i360. Стеклянная капсула-платформа, похожая на бублик, скользит вверх-вниз по столбу высотой четыреста пятьдесят футов и предлагает шикарный панорамный обзор города и побережья. По крайней мере, так говорят. Я с высотой не дружу. Я побывала на башне вместе с Люком, когда ее открыли, но от ужаса все время простояла с закрытыми глазами.

— Ух ты! Можно мне с вами? — спрашивает Элис.

Ханна смотрит на меня — не знает, как правильно ответить.

— Вот здорово, правда? Если Элис пойдет с тобой и папой? — подсказываю я. Мы догоняем Люка, и я забираю у него коляску. — Мама, ты рискнешь?

— Пожалуй. Я уже давно настраиваюсь.

Они вчетвером входят через двойные двери в стеклянную платформу. Я вдруг вспоминаю фильм Стивена Спилберга «Близкие контакты третьей степени». Семью похитили инопланетяне, и по возвращении мои любимые будут уже другими людьми.

Я покупаю мороженое и съедаю его на пару с Хлоей, сидя на скамейке. Солнце висит низко, я отворачиваю коляску от ветра. Обзорная поездка занимает минут двадцать. Пока платформа медленно снижается, я подкатываю коляску ближе и жду у дверей.

Первыми появляются мама с Ханной. Они держатся за руки, и непонятно, кто кому помогает на лестнице. Ханна замечает меня, на лице расцветает широкая улыбка.

— Так здорово, мам! — кричит дочь, осиливая последнюю ступеньку.

Дальше идут Люк и Элис. Озираются, видят меня, машут с улыбкой. Судя по всему, поездка имела большой успех. Элис оступается. Я ахаю — во мне срабатывает материнское чувство, я уже вижу, как Элис падает, разбивает лицо. Но она, к счастью, успевает ухватиться за Люка.

Элис держится за него, пока они преодолевают остаток лестницы. Держится, пока они идут ко мне. Льнет к Люку, что-то говорит, оба хохочут.

Я никогда не ревновала. Не было повода, видимо. Но сейчас в животе вдруг возникает какое-то странное чувство. Оно ползет выше, взламывает душу. Во мне вспыхивает собственнический инстинкт. Сама не знаю почему. Может, из-за непринужденности Элис: она ведет себя так, будто для нее нет ничего естественнее, чем ходить под ручку с Люком. Словом, я не знаю почему, но мне это не нравится. Элис поднимает голову, мы встречаемся взглядом. Уголки моих губ ползут вверх в улыбке. Но это лишь видимость. Внутри же мое лицо напоминает гримасу Халка.

Элис отвечает улыбкой и убирает ладонь с руки Люка.

— Просто потрясающе, Клэр! Я никогда ничего подобного не видела. Зря ты не пошла.

— Я уже была на башне однажды, с Люком, — сообщаю я и преграждаю ему дорогу коляской. — Вот, вези ты.

Хлоя больше любит, когда ее катает папа, так? Вот пусть и катает. Я беру Элис под руку, и мы бредем по набережной, а ветер развевает нам волосы и швыряет их в лицо.

Элис откидывает волосы на одну сторону, ежится.

— Мне здесь очень нравится, но как же я скучаю по солнцу Флориды!

— По британским стандартам сегодня хорошая октябрьская погода, — со смехом заявляю я. — Привыкай.

— Надо было привезти побольше теплой одежды.

— Я одолжу тебе пару свитеров. У нас с тобой один размер.

— Как близнецы, — соглашается Элис.

— Малышкой ты вечно просила у меня одежду. — На память вновь приходит история с грибами. — Помнишь, как мы устроили в саду пикник для игрушек, ты была в моей бело-розовой полосатой футболке и тебя на нее вырвало?

— Да, помню! — восклицает Элис. — Футболка выглядела на мне как платье.

— Точно, мы подвязали тебя ремнем. И рвота собралась в пряжке. Такая гадость.

— Я тогда конфет переела.

— Конфет? Нет, грибов. Я дала тебе грибов, и тебе от них стало плохо.

— Правда? Прости, это было так давно.

— Ты после того перестала есть грибы, и мама сильно недоумевала. Она-то думала, ты отравилась ягодами.

Мне ужасно хочется, чтобы Элис вспомнила. Это одно из самых ярких моих воспоминаний: наше совместное детство, наш общий секрет.

— Совсем не помнишь? — настаиваю я. — А сейчас? Сейчас ты ешь грибы?

Пусть Элис скажет, что грибы она ненавидит. Это подтвердит мой рассказ и послужит хоть каким-то доказательством, даже если сестра и не вспомнит тот случай.

— Прости, но грибы я люблю. Не терзай себя, Клэр, ты не нанесла мне никакой психологической травмы. В доказательство я куплю тебе новую футболку.

Элис со смехом прижимает мою руку покрепче к себе. Такой естественный для сестер жест, но мне почему-то неловко, слишком уж он интимный.

Мы бредем по пирсу дальше, и я размышляю: как удивительно — люди, пережив одно и то же, хранят совершенно разные воспоминания. Я-то надеялась, что у нас с Элис будет хоть парочка общих воспоминаний, что они нас свяжут, помогут возродить сестринские чувства. Но пока ничего общего не нашлось, и мне грустно. Да, я сама уговаривала маму — мол, Элис была совсем малышкой, не жди от нее многого. Тем не менее я то и дело задаюсь вопросом — как же так? Неужели она совсем ничего не помнит? Совсем?

Вечером в постели я прижимаюсь к Люку.

— Замечательный был день, — говорю я и гоню прочь зеленоглазое чудовище, которое маячит неподалеку.

— Замечательный. — Люк устраивается поудобнее и обнимает меня. — Ты как, малыш?

— Хорошо.

— Точно?

— Точнее некуда.

Люк знает, что я сейчас не совсем честна. Я для него открытая книга. По его словам, он с первого взгляда может определить мое настроение. Честно говоря, я обычно тоже сразу определяю его настроение. Наверное, это потому, что мы очень давно знакомы.

— Ты уже привыкла к Элис? — спрашивает он.

— Почти. Все будет хорошо. Пока немного странно, — признаюсь.

— То есть?

— Сама не пойму. — Я вздыхаю. — Мне немножко… неловко, что ли. Не так, как я представляла.

— А как ты представляла?

— Думала, мы будем ближе, роднее… Это ведь Элис. Она моя сестра, но вот родственной теплоты нет. Не чувствую.

— Не торопись и не накручивай себя, — советует Люк. — Ты это умеешь. Элис, наверное, тоже несладко. Дай ей время.

Я выгибаю брови:

— Значит, тебе она нравится, да?

Вот она, моя ревнивая сторона. Я и не подозревала о ее существовании. Ничего не могу с собой поделать.

— Элис — милая девушка. — Люк перекатывается на спину, склоняет голову набок. — Это, видимо, наследственное.

— Милая? — Я приподнимаюсь на локте. — Что значит «милая»? В чем проявляется ее «милость»?

Люк косится на меня.

— Ты же не ревнуешь? — Голос насмешливый.

— Я? Ревную? С чего ты взял?

Люк со смехом валит меня на спину, садится сверху и целует меня.

— Не переживай, малыш, мне нужна только ты, и больше никто.

— Я не ревную.

— Как там в «Гамлете»? По-моему, леди слишком много говорит. — Люк заглушает мой ответ поцелуями.