Сестра! Сестра?

Сью Фортин, 2017

Долгие годы Клэр потратила на поиски младшей сестры Элис – после разрыва с матерью отец обманом увез ее в другую страну. И вот ей приходит долгожданное письмо: Элис собирается вернуться домой, в Англию. Однако очень скоро счастье Клэр сменяется безотчетной тревогой. Почему Элис ведет себя так странно? Копирует одежду и поведение старшей сестры, открыто флиртует с ее мужем… А может, Элис пытается занять ее место в семье?.. Но никто, кроме Клэр, не замечает странного поведения Элис. Тогда она решает провести собственное расследование и выяснить правду: кем же является Элис на самом деле – ее родной сестрой… или самозванкой?

Глава 6

Наступает суббота, я с распростертыми объятиями приветствую выходные. И одиночество. Я сонно обозреваю пустую половину кровати. Подушка взбита в точности как вчера вечером, простыня гладкая, без единой морщинки. Значит, до постели Люк не добрался.

У него прилив вдохновения. Люк пишет абстрактный пейзаж для галереи в Америке — заказ клиента, который во время прошлогоднего визита в Великобританию увидел в брайтонском Королевском павильоне картину Люка. Тот пришел от заказа в восторг и одновременно разволновался. Вчера вечером, когда я вернулась домой, муж успел подготовить девочек ко сну, оставил их с мамой, а сам удалился работать в студию.

Сейчас рано, нет еще и шести, но мой внутренний будильник не делает скидку на выходные. Я накидываю халат, босиком выскальзываю на лестничную площадку и по очереди заглядываю к девочкам. Обе спят, хотя у меня, наверное, осталось не больше получаса, потом Хлоя начнет ворочаться.

Я перешагиваю через скрипучую ступеньку, вторую сверху, потом еще через одну, посредине, ту, возле которой стойка перил внизу оцарапана, — здесь я в шестилетнем возрасте уронила игрушечную машинку. Я живу в этом доме с самого рождения, знаю все его причуды и давно научилась бегать вверх-вниз по лестнице незаметно, чтобы перекусить среди ночи или не попасться на глаза сердитому папе.

Студия Люка расположена в конце бокового коридора, который под прямым углом отходит от главного. Не слишком на отшибе, но все же в отдалении от домашней суеты.

Я стучу и, не дожидаясь ответа, вхожу. Иногда Люк так погружен в работу, что ничего вокруг не замечает. Вот как сейчас. Он стоит спиной ко мне и лицом к холсту, в одной руке кисть, в другой палитра. На муже мешковатые хлопчатобумажные штаны и белая футболка, радужные пятна на пальцах босых ног дают четкое представление о том, с какими цветами он сегодня работал. Когда Люк в последний раз расчесывал свои непослушные кудри? Страшно подумать. Их не мешало бы постричь, но обычно мне самой приходится записывать его к парикмахеру и тащить туда силой. По словам мамы, муж для меня все равно что третий ребенок; пусть, мол, сам за собой ухаживает. Однако я привыкла за всем следить. С удовольствием забочусь о семье, она для меня — все.

Я молча подпираю стену и любуюсь мужем: как он водит кистью туда-сюда, от палитры к холсту и обратно. Тихо играет радио. Штраус, по-моему, хотя не уверена.

— Шпион из тебя никудышный, — через несколько минут со смешком заявляет Люк.

Он не отрывает кисти от холста, работает над небом. На мой взгляд, оно идеально, но я же не специалист.

Я подхожу к Люку, обнимаю и целую в спину.

— Прости, не хотела тебе мешать. Мне вдруг стало одиноко в пустой кровати. Ты не ложился?

Люк поворачивается в моих объятиях и отвечает поцелуем.

— Нет. Не хотел отрываться. У меня большой прорыв.

— С картиной?

Я отпускаю мужа и разглядываю разноцветный холст. Сама не знаю, чего ищу.

— Не с картиной, — смеется Люк и откладывает палитру с кистью в раковину под окном. — Ночью звонил Тедди Маркони.

Я напрягаю мозги — что за важная птица этот Тедди Маркони?

— Твой американский клиент?

— Угадала. Так вот, он всего лишь пригласил меня к себе домой, в Майами.

— Майами! Ух ты!

Встреча с клиентом у него дома — дело обычное, но речь, как правило, о Великобритании. Люку нравится смотреть, где повесят его картину; он говорит, это помогает понять ожидания клиента. Нынешний заказ — для лондонской квартиры Маркони. Когда Люк поехал на встречу с ним в Кенсингтон, я воспользовалась возможностью и погуляла по окрестностям, а потом мы с мужем переночевали в отеле. Получилось весьма романтично.

— Да, представляешь? — говорит Люк.

— Мне что, опять тебе компанию составлять? — поддразниваю я.

Оставить девочек на ночь с мамой ради поездки в Лондон — это одно, но исчезнуть вдвоем как минимум на три ночи ради Америки — совсем другое. Вряд ли мама выдержит.

— Прости, малыш, но тут загвоздка. Маркони ждет меня на следующей неделе. Во вторник. Он оплачивает перелет и все остальное. От меня требуется только сесть в самолет. Поэтому, если не сможешь взять неделю отпуска, то я лечу один.

Я притворно огорчаюсь.

— Значит, ты бросишь меня тут, а сам будешь развлекаться в Майами… — Я обвиваю руками шею Люка. — Попробуй заслужить разрешение.

Он легонько дергает пояс моего халата и запускает под него руки.

— Сейчас попробую.

После устроенного нами небольшого перерыва Люк решает, что на сегодня хватит работать. Когда у мужа вдохновение, он способен писать и сутки напролет, но сейчас Люк намерен вздремнуть пару часов.

— Свожу девочек куда-нибудь позавтракать, — предлагаю я. — Может, нам погулять у моря? Погода чудесная, жаль ее упускать. Куплю нашим красавицам мороженого.

— Хорошая мысль. Разбуди меня в обед, — зевает Люк.

Мы покидаем студию как раз вовремя — Хлоя уже на ступеньках.

— Привет, мы едем завтракать. — Я сгребаю ее в объятия. — Побежали одеваться.

В спальне я быстро принимаю душ, пока Люк развлекает Хлою. Я слышу, как они хохочут, играя в «Защекочи монстра». Игра простая, но Хлоя ее любит, и я успеваю привести себя в порядок.

На прикроватной тумбочке пищит мой телефон — пришла электронная почта.

Когда я вижу имя отправителя, сердце бьется сильнее.

— Ты что, малыш? — спрашивает Люк, перекатываясь на живот и глядя на меня снизу.

— Письмо.

— Ну, что нужно делать с письмом? Прочесть и ответить.

Хлоя с визгом запрыгивает ему на спину, и он охает.

Я беру телефон. Почему так страшно открыть почту? Первое письмо Элис пробудило во мне целый калейдоскоп чувств. Вот она, проверка мечты реальностью. Сначала потрясение, потом счастье, а теперь настороженность. Интересно, существуют ли эмоциональные стадии семейного воссоединения — по аналогии со стадиями горя? Потом погуглю.

— Письмо от Элис пришло на новую мамину почту. Я открою его маме на компьютере внизу.

— Не хочешь сперва глянуть сама? — спрашивает Люк.

— Зачем?

— Не знаю. — Люк садится на кровати и спускает ноги, Хлоя повисает у него на шее. — На всякий случай. Вдруг нужно подготовить маму к плохим новостям.

— То есть? — Я хмуро смотрю на мужа.

— Неважно. Это я так, забудь.

— Нет, что ты имел в виду?

Люк встает, Хлоя так и висит на нем, как акробатка.

— Вдруг Элис передумала, или еще что-нибудь… — Он пожимает плечами и отцепляет от себя Хлою. — Правда, забудь. Все будет хорошо, я уверен.

Я молчу, думаю. Возможно, Люк прав.

— Ладно, просмотрю одним глазком.

Я сажусь на кровать и вхожу в почту с телефона. Значок скрепки указывает на то, что в письме есть вложение; содержимое загружается чуть дольше обычного. Я, не читая, прокручиваю экран сразу к вложению — там наверняка фотография Элис. Наконец-то я увижу, какой она стала. Я на миг зажмуриваюсь, вспоминаю маленькое личико сестры в заднем окне машины.

Открываю глаза. Я удивлена: на фото не одна девушка, а две. Обе сидят на диване, улыбаются. Судя по расстоянию, это не селфи. Снято то ли фотоаппаратом с таймером, то ли кем-то третьим. У обеих темно-каштановые волосы, ниспадающие крупными волнами; разве что у одной они чуть короче. Обе девушки одного возраста, лет двадцати с хвостиком. Я увеличиваю изображение, хочу рассмотреть лица получше, особенно глаза. Где они, красивые голубые глаза, которые преследовали меня столько лет? Увеличенная картинка приобретает зернистость, и цвет глаз разобрать невозможно. Выше фотографии — подпись, Элис. И постскриптум. Я слева.

— Элис, — шепчу я.

— Которая из них? — заглядывает через плечо Люк.

— Вот, слева.

Хлоя, уже опущенная на пол, теперь играет туфлями из моего шкафа. Я улыбаюсь ей и спрашиваю у Люка:

— Что думаешь? Мы похожи?

— Трудно сказать, — присматривается он. — Возможно. Волосы одинаковые и еще, пожалуй, скулы. Кто с ней рядом?

Я пробегаю глазами письмо.

— Подруга, Марта. — Теперь я читаю письмо полностью, внимательно. — Вот черт.

— В чем дело?

— Элис хочет нас навестить вместе с подругой. — Я перевожу взгляд на Люка. — Зачем?

— А что не так?

— Ну, лучше бы сестра приехала одна. Хотя, может, она нервничает. И хочет, чтобы рядом был кто-то знакомый. — Я скорбно поджимаю губы; обычно так делают, когда хотят без слов продемонстрировать сочувствие. Еще можно напустить на себя горестный или смиренный вид. — Пойду скажу маме.

Внизу я открываю письмо на компьютере, и мама начинает плакать. Она трогает экран, гладит изображение Элис.

— Моя Элис, моя дорогая Элис… Поскорее бы обнять ее по-настоящему.

— Она берет с собой подругу, — мягко напоминаю я. — Ты прочла?

— Да. Ничего страшного. Если Элис хочет, то я не возражаю. Лишь бы она была счастлива.

Мы с Люком переглядываемся над маминой головой. Он взглядом показывает мне — не обостряй. Как же я его люблю! Люк всегда понимает мои мысли. Он знает, что я сейчас думаю — надо же, мама совсем расклеилась! — и взвешиваю, не сказать ли ей чего-нибудь. Муж покачивает головой, и мне ясно — он советует промолчать.

— Марион, распечатать вам фотографию и письмо? — предлагает Люк.

— Ой, а можно, Люк? Было бы чудесно. Электронные письма, конечно, доходят мгновенно, но их нельзя подержать в руках. — Мама благодарно улыбается зятю и сообщает мне: — Я положу письмо с фото к остальным вещам Элис.

Я киваю. Мама имеет в виду черный чемоданчик, где она хранит любимое платье Элис, ее ночную рубашку в божьих коровках, книгу про зоопарк, мягкие игрушки — коричневого плюшевого медведя без обоих глаз, крольчонка в синем пиджачке, похожего на кролика Питера из детских сказок. Словом, память о маленькой дочери. Там же лежат подарки, которые мама покупает каждый год на день рождения Элис и на Рождество.

Люк распечатывает письмо с фотографией, и мама уносит их к себе. Он заходит мне за спину, массирует плечи.

— Марион переполняют чувства, это неудивительно. Такие новости! А ты? — Люк поворачивает меня лицом к себе. — Ты-то как?

— Раз мама счастлива, то и я тоже.

— Я не об этом спрашиваю.

— Я рада. Просто…

Я не знаю, как объяснить. Вдруг Люк решит, будто я переживаю — мол, новообретенная сестра оттеснит меня на второй план? Люк ждет.

— Просто все очень быстро… И меня смущает эта подруга, если честно. Как-то странно приглашать друзей на первую встречу со своей семьей.

— Странно, согласен, но давай расслабимся и поплывем по течению, а? Может, Элис нужна моральная поддержка.

— Ты изменил мнение?

— Я не могу повлиять на ситуацию, — отвечает Люк. — Элис планирует приехать, нравится нам это или нет. Значит, нам лучше принять неизбежное, вот как я рассуждаю. Уверен, все будет хорошо.

— Мне бы твою невозмутимость.

— Клэр, малыш. Я понимаю, у тебя море чувств. Господи, еще как понимаю! У меня самого их море, а мне ведь Элис не сестра, но я тоже вкладывал в нее время и душевные силы. Не так, как ты, ясное дело, и все же… Мы столько лет ее искали, выслеживали. Столько денег тратили… ладно, ты тратила на эти поиски. Теперь все позади. Элис нашлась. Ты обретаешь потерянную сестру, твоя мама — потерянную дочь, я — свояченицу, а дети — тетю. Давай сосредоточим внимание на хорошем.

— Кстати, о детях. — Я устремляю взгляд к потолку, услышав шаги на втором этаже. — Похоже, Ханна проснулась.

Я растягиваю губы в отважной улыбке и везу девочек завтракать, хотя скоро уже обед. Люк прав. Нужно думать о хорошем, мыслить позитивно. Моя сестренка едет домой. И все же, несмотря на эту мантру, не могу избавиться от внутреннего беспокойства.