Остров предательства

Струан Мюррей, 2021

Сиф и Элли бежали. Оставив позади мрачный город-остров, где им грозила неминуемая гибель, они переплыли море в поисках нового дома. И нашли его на прекрасном острове, залитом солнцем и пропитанном ароматами экзотических плодов. Но действительно ли Сиф и Элли теперь в безопасности? Или однажды черные корабли города-острова возникнут на горизонте?

9. Послания любви и дружбы

— ЛАНКАСТЕР!

Рык прокатился над мирной торговой площадью. Элли кинулась на землю, прячась за спинами толпы.

— Нет, — застонала она. Из всех Инквизиторов, что могли последовать за ней сюда, ну почему это должен был оказаться Харграт?

— ЛАНКАСТЕР!

Крик был нелепо пронзительный для человека его размера. Элли выхватила взглядом, как он рассекает толпу, словно корабль, взрезающий волны. Она припустила прочь с рыночной площади туда, где улица разветвлялась натрое. Она бросила себе под ноги дымовую шашку, чтобы Харграт не понял, куда она свернула, рванула налево и бежала, пока её больную ногу не свело и она не рухнула в узком проулке.

Она прислушивалась, не стучат ли башмаки, но ничего не слышала.

Она дала себе минутку, чтобы перевести дух, а затем поднялась на ноги. Она закрыла глаза, но всё равно перед ними стояла демоническая гримаса Харграта и смеющееся лицо Сифа. Её тело хрустело и ныло, словно набитое гравием. Она посмотрела вниз и увидела кровавые детские следы на камнях мостовой.

Элли оглянулась через плечо, а затем пошла по следам, ничего так не желая, как увеличить расстояние между собой и Харгратом. Следы провели её мимо свиньи, обнюхивающей кучу капустных кочанов, потом мимо двух громогласно переругивающихся женщин, вовсе не замечавших кровавых отпечатков у самых своих ног. Протиснувшись между двумя высокими зданиями из песчаника, она вышла в странный безлюдный проход, над которым густо переплетённые ветви деревьев образовывали сводчатый навес. Тысячи бумажных лоскутов были пришпилены к стенам, большинство уже пожелтело от времени.

«Моей возлюбленной», — гласил один.

«Наша любовь на века», — обещал другой.

«Спасибо тебе, ты помог мне пережить тяжелейшее время».

Ласковый ветерок пробежал по проходу, зашелестев письмами, и они замерцали, словно чешуя огромной бумажной рыбины. Элли подумала: «Интересно, почему вообще они здесь оказались, а не были отосланы тем людям, к которым обращались? Может, этих людей больше не было рядом?»

Элли осторожно извлекла гвоздь, удерживавший одно из писем на стене.

Дорогая Элли,

Я рад, что мы больше не друзья.

Сиф

Жгучая боль пронзила Эллино сердце. Она заморгала и перечитала:

Дорогая Эдит,

Я рада, что ты была здесь со мной.

Сара

Элли нахмурилась и посмотрела в одну и в другую сторону вдоль прохода. Она хотела вернуть записку на стену и заметила на пустом лоскуте стены под ней расплывающееся красное пятно. Она коснулась его пальцем. Оно было липкое и густое, как кровь, но холодное. А стоило ей моргнуть, и оно исчезло.

Элли почувствовала, как будто единственная капля ледяной воды ударила её в затылок и заскользила вниз по хребту.

— Уходи, — зашептала она. — Оставь меня одну.

Ветер снова зашелестел по туннелю. Бумаги зашептались.

«Одна», — сказали они.

Элли задрожала в своём бушлате.

— У меня и без тебя довольно проблем.

Небольшой бугор появился на стене перед ней, будто воздушный пузырь надулся под бумагами. Она нажала на него, и больше холодной крови вытекло через зазоры между письмами, заливая ей пальцы. Она вытерла ладони о бушлат, но кровь не оставила следа.

Новый бугор вырос на стене.

«Одна», — опять зашептали бумаги.

— Убирайся! — заорала Элли, давя волдырь.

«Элли, — шептали бумаги. — Одна, Элли, одна, Элли, одна». Они вдыхали слово «Элли» и выдыхали слово «одна». Стопка писем скользнула ей в руки, но бумага на ощупь не была бумагой. Она была грубее, как будто ткань или бинты.

Элли, одна, Элли, одна.

Всё больше писем на стене забугрилось. Элли завопила и забила по ним, но руки её дёрнуло внутрь бумаг, и они исчезли до запястья. Курган писем был у самого её лица, и Элли подумалось, что она различает под бумагой очертания глаз, затем носа. Она закричала, и стена выпустила её, и она упала на спину.

Крохотная хрупкая фигура отделилась от стены, смахивая с себя клочки бумаги. Она выглядела как дитя, забинтованное с головы до пят. Лишь шея, плечи, подбородок и рот были обнажены, кожа цвета снега. Волосы торчали на затылке перебинтованной головы густыми, слипшимися от крови прядями.

— Нет, — зашептала Элли. — Ты можешь вернуться.

Она неловко поднялась и отшвырнула фигуру к стене. Только вместо того, чтобы удариться о стену, дитя прошло насквозь, затянутое бумагами.

Элли повернулась кругом, её прерывистое дыхание заполнило пустой проход.

Дитя возникло из противоположной стены, улыбнулось и наклонило к ней свою голову. Элли чувствовала, как оно смотрит на неё, хотя глаза были спрятаны под одинарным туго натянутым полотном окровавленной ткани.

— Я одолела тебя, — сказала она.

— Но не уничтожила, Элли, — ответило забинтованное существо. Голос оного звучал как два, говорящих вместе: один голос детский, другой — глубокий и древний. — Никак не уничтожила. Я всегда буду рядом, когда ты будешь нуждаться во мне.

— Я не нуждаюсь в тебе.

— Ты нуждаешься в друге, верно? Сиф так счастлив со своими новыми друзьями. Хотя… ах, — дитя вздохнуло с глубоким удовлетворением, — ты бы предпочла, чтобы у него не было других друзей, кроме тебя, верно? Ах, Элли, и я думал, что это я чудовище.

— Замолкни, — прошипела Элли.

Влажное клокотание вскипело в глотке дитя. Звук нисколько не походил на человеческий смех.

— Я скучал по тебе, Элли, как же я по тебе скучал!

Акт смеха, похоже, обессилил оного, и оный привалился к стене, ногти зацарапали бумагу, когда оный попытался встать.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Элли. Ей хотелось плакать, но она не позволила себе показать ни малейшей слабости перед оным.

— Тебе не скрыть от меня свою грусть, — сказал оный, указывая ей в голову. — Я прямо здесь с тобой. Кто другой знает тебя так же хорошо, как я? Анна знала тебя немного, полагаю, но ты оставила её на том злом, прогнившем острове. Однако же принесла меня с собой…

— Если бы я могла устроить всё наоборот, уж поверь мне, я бы так и сделала, — бросила Элли.

— Этот остров, напротив, почти райский, верно? И эта Королева, о, я слышал, что она Сосуд, совсем как ты.

Элли стиснула руки в кулаки в карманах бушлата.

— Островитяне говорят, что ты боишься её.

— Слухи, — сказало дитя. — Ты думаешь, а вдруг она сможет избавить тебя от меня? Или даже уничтожить меня? Но кто тогда поговорит с тобой? Сиф? Он нашёл себе занятие получше. А-а-а… но эта Королева. Ты думаешь, она станет твоим другом? Ты думаешь, она будет мудрой, изобретательной, заботливой. Похожей на тебя, полагаю? Ты так думаешь, Элли? Что она станет ценить тебя, уважать тебя. Хвалить тебя. Ведь ты этого хочешь, правда? Хвала для маленькой Элли. Воздайте Ей хвалу!

— Заткнись.

Оный улыбнулся. Зубы у оного были крохотные и заострённые, как у пираньи.

— Бедная, умная, гениальная Элли. Ни матери, ни брата, ни Анны, никто не скажет ей, как она добра, а теперь нет и Сифа. А если ты не делаешь добрых дел… значит, дела твои приняли дурной оборот… А кто знает, что может случиться, если дела твои приняли дурной оборот. В прошлый раз, как дела твои пошли дурно, ох, ты едва не умерла.

— Потому что ты чуть не убил меня! — рявкнула Элли.

— Вперёд, трать своё время впустую. Королева не поможет тебе. Тебе не уничтожить страдание. Тебе не уничтожить меня.

— Оставь меня в покое.

Дитя обхватило себя руками.

— О, как я соскучился по этим твоим протестам! Сразу вспоминаются наши прежние приключения. Помнишь, как я сбросил Харграта в море, и ты подумала, будто я убил его? Но он упорно возвращается, чтобы снова преследовать тебя, правда? Мне кажется, что-то крепко свело его с ума. Слушай, а почему бы тебе не попросить меня убить его взаправду на этот раз?

— Никаких больше желаний, — ответила Элли. — Я победила тебя. Мы покончили с этим.

— Мы не закончили. Тебе нужна моя помощь, или кто-то умрёт.

Элли зарычала:

— Ты не можешь никого убить. Я не высказывала никаких желаний. У тебя нет власти.

— Верно, я сейчас не могу никого убить. Но у людей есть обыкновение всё равно умирать. — Дитя обнажило свои заострённые зубы в ужасающей усмешке. — И этот человек умрёт очень скоро.

Эллино сердце забилось чаще.

— Кто?

— Нет, не дорогой Сиф, — сказало дитя. — Шахтёр, замурованный под землёй, которого скоро пожрёт пламя.

Элли затрясла головой:

— Ты лжёшь.

— Ох… так значит, ты просто позволишь ему умереть? Как непохоже на тебя.

— Никто не умрёт, — отрезала Элли.

— Разве я стану лгать? Попроси меня спасти его — если ему не грозит настоящая опасность, я не смогу спасти его, и я не обрету силу. Ты выигрываешь в любом случае.

— Я никогда ничего не выиграла, попросив тебя о помощи.

— Ох, прости — так это ты спасла Сифа с того костра?

— Оставь меня! — закричала Элли.

— Никто больше не может тебе помочь.

— Это неправда, — сказала Элли, её озарила новая мысль. Она посмотрела на дитя, туда, где должны были быть его глаза. — Есть ещё он, и он всегда со мной.

Улыбка дитя погасла.

— Только не он, не делай этого. — Оный схватился за Эллину руку. — Пожалуйста, ты нуждаешься во мне. Этот человек…

— Финн, — сказала Элли.

Надежда вспыхнула в её сердце, когда мысли её заполнили воспоминания о брате: его сияющие зелёные глаза, веснушчатое лицо и добрая улыбка. Золотистое тепло расцвело в кончиках пальцев, когда она вспомнила наполненные солнцем дни в гребной лодке и вечера, проведённые за настольными играми в сиротском приюте. Когда она вспомнила ту минуту, когда брат спас ей жизнь и сломил силу Врага.

Дитя зашипело и упало на живот, испустив разом пронзительный визг и рёв нисходящей лавины. Тело оного свело тугой судорогой, затем ещё туже, оно схлопывалось и сжималось. Исчезая в ничто.

Элли оперлась на свою трость, чувствуя ликование напополам с изнеможением, как если бы она слишком сильно смеялась. Она позволила уголькам счастливых воспоминаний дотлеть у себя в уме, бездумно перечитывая бумаги на стене. Одна записка бросилась ей в глаза.

Дорогой Луис,

Ты самый невыносимый брат и самый любимый.

Дора

Элли улыбнулась.

Бутылка с сердитым звоном закрутилась по мостовой под ноги Элли, случайно задетая бегущим со всех ног по бумажному проходу мужчиной. Он был бледен, напуган, серая пыль покрывала его волосы и одежду. Он пролетел мимо Элли, не посмотрев на неё.

Элли проследила, как он исчез за углом, а затем осторожно пошла по проходу в ту сторону, откуда прибежал мужчина, прислушиваясь к доносящимся с других улиц звукам.

— На помощь! На помощь! Мне нужен Смотритель!

У Элли сжало сердце, когда она услышала этот дальний возглас. Она ускорила шаг.

С бряцанием металла появился один из солдат в серебряных доспехах и зашагал в том же направлении, что и Элли. Женщина подбежала к нему, глаза её на запорошенном белой пылью лице были обведены красным.

— Помогите мне, Смотритель! — вскричала она, хватая мужчину за запястье. — Пожалуйста, вы должны помочь. Мой брат, его завалило в шахте. Его завалило в шахте, а там пожар!

«Брат, — подумала Элли. — Её брата необходимо спасти».