Остров предательства

Струан Мюррей, 2021

Сиф и Элли бежали. Оставив позади мрачный город-остров, где им грозила неминуемая гибель, они переплыли море в поисках нового дома. И нашли его на прекрасном острове, залитом солнцем и пропитанном ароматами экзотических плодов. Но действительно ли Сиф и Элли теперь в безопасности? Или однажды черные корабли города-острова возникнут на горизонте?

5. Гнусный дуб

Улыбка Сифа дрогнула.

Глаза его расфокусировались. Элли бросилась, чтобы подхватить его, и он осел на неё как мешок с картошкой.

— Сиф? Ты в порядке? — Элли с трудом удерживала его в вертикальном положении.

— Он довольно воды пил? — спросил Янссен, трясясь над Сифом так, будто он был призовым боевым тюленем. — ХАНДИЛ! — проревел он, повернувшись к концу причала. — ВОДЫ!

— Я в порядке. — Сиф с усилием разлепил глаза. — Просто устал.

Янссен энергично закивал и шлёпнул позвякивающий кошель в руку Виолы.

— Сними ему комнату в «Дубе».

Виола махнула Сифу и Элли, чтобы они следовали за ней.

— Я в порядке, — повторил Сиф, когда Элли повела его по причалу. — Я сам справлюсь.

— Что случилось? — она понизила голос. — Тебе пришлось прибегнуть к своим силам?

— Нет… но я что-то видел. — Он поморщился. — Кажется, я снова был китом. И там была девочка…

— Ты на мгновение заснул?

— Нет. Я не засыпал, — окрысился Сиф.

— Эй! — крикнула Виола, ушедшая вперёд по улице. — Ты идёшь или ты снова падаешь в обморок?

— Я не падал в обморок! — возмутился Сиф.

— Вы там на внешних островах такие неженки, — бросила Виола. — А я-то думала, что тебя можно завербовать на революционную борьбу.

Сиф и Элли встретились глазами.

— Э-э-э, а что это? — спросила Элли.

— Это когда народ поднимается и возвращает себе контроль над островом, узурпированный Её Королевской Бесполезностью, — провозгласила Виола, нацелив обвиняющий палец на Ковчег.

— И кого ты уже завербовала? — уточнил Сиф, когда они загромыхали вверх по деревянной лестнице.

— Себя и Арчибальда, — призналась она, почёсывая котишку за ухом. — Народ слегка кипятится, когда я заговариваю об этом. Но если хотите знать моё мнение, не нужно нам иметь бога в правительстве. Богам дела нет до нас, простых людей.

— Ты этого не знаешь, — проговорил задетый Сиф.

Виола зацокала языком.

— Ещё один фанат Королевы. — Она протяжно вздохнула. — А я питала на твой счёт большие надежды.

Она ущипнула его за руку и унеслась вперёд, ехидно улыбаясь. Элли ожгло изнутри.

— Сиф, послушай, — сказала она, отчасти затем, чтобы вернуть его внимание. — Знаешь, я кое-что узнала о Королеве. Она не божество. Она Сосуд.

Сиф посмотрел на неё долгим взглядом.

— Судя по всему, до неё были другие Короли и Королевы, — продолжила Элли. — Но они определённо заключали в себе того же бога, переходящего от человека к человеку. Другой Сосуд, Сиф! Как я!

Сиф нахмурился, но промолчал.

— Что? — вопросила Элли. Сиф изучающе смотрел ей в лицо, но взгляд его был такой далёкий, как если бы он производил в уме сложные вычисления. — Ты разве не взволнован?

— Она не такая, как ты. Она Королева.

— Но внутри неё божество — кто-то из твоих братьев и сестёр.

— Элли, единственный из моих братьев и сестёр раз за разом пытается тебя убить. Может, Виола права, не доверяя Королеве.

— Но есть ещё кое-что, — торопливо проговорила она. — Враг боится её. Она самый могущественный человек на острове! А может, во всём мире! Что, если она сможет нам помочь?

Сиф посмотрел на неё со смешанным выражением жалости и тёплой привязанности.

— Элли, ты ничего о ней не знаешь. И что, по-твоему, она сделает, если ты вдруг объявишься и скажешь: «Привет, я тоже Сосуд, и да, кстати говоря, вот этот мой друг — бог»?

— Ну, само собой разумеется, я ничего такого не скажу, — отозвалась Элли.

— Могущественные люди опасны, Элли, — сказал Сиф. — Ты что, забыла об Инквизиции?

Элли скрестила руки на груди.

— Если она Сосуд, это ещё не значит, что она опасна. Ну а потом, ты могуществен. И ты не опасен.

Сиф опять посмотрел на неё долгим взглядом.

— Нам не стоит привлекать к себе внимание. Нам нужно быть осторожными на случай, если человек с того корабля вправду последовал сюда за нами.

Элли пожала плечами.

— Ну а если так, ему лучше держать ухо востро — оказывается, здесь и раньше казнили людей из Города.

Сиф выпучил глаза.

— Тогда нам точно нужно быть осторожными.

Они вывернули с улицы и очутились в тени от днища Ковчега. С этой стороны остров казался почти вертикальным — отвесный склон поднимался к основанию Ковчега, облепленный уютными яркими домишками.

— Эта часть острова называется Врассыпки, — с явной приязнью сказала Виола. Элли подумала, что это весьма подходящее имя. Дома стеной карабкались улица над улицей, прилаженные один на другой, как плохо подогнанные кусочки головоломки, причём так круто, что, вздумай кто-то с разбегу выскочить из дома, он бы непременно сорвался и разбился насмерть.

Они взобрались по узким лесенкам, вдоль сложенной насухо^[3] стены, где вышагивали куры, выклёвывая переливчатых жуков. Здесь росли уже не пальмы, а большие кряжистые дубы, которые выглядели намного старше всего на острове, за исключением, возможно, самого Ковчега. Из какого-то злополучного здания выросло дерево, хотя, пожалуй, правильнее было бы сказать, что это вокруг дерева наросли куски дома. Это был редкостно мощный и устрашающий дуб: он сжимал в своих ветвях фрагменты здания, словно ребёнок, разломавший любимую игрушку. Самая крупная часть строения, втиснутая в расселину ствола, была на одном уровне с улицей, и от неё разбегалось множество лестниц, поднимающихся вдоль и сквозь дерево, от ветви к ветви, туда, где другие ветхие домишки сидели будто птичьи гнёзда.

На одной из ветвей повисла металлическая табличка с надписью «… дуб» — первое слово было съедено ржавчиной.

— Гнусный дуб! — с гордостью объявила Виола.

— Неудачное название для гостиницы, — заметил Сиф.

— По-настоящему она называется «Королевский дуб», но так её никто не называет, кроме Молворта, трактирщика. Вот уж он злится, если вы назовёте её неправильным названием.

Где-то звякнули колокольчики, когда они открыли входную дверь в просторную комнату, пропахшую застарелым пивом и апельсинами. В нескольких местах стены были взломаны деревом, запустившим в проёмы ветви. За полированной барной стойкой стоял маленький мальчик, его бледное круглое личико едва виднелось за прилавком.

— Здесь… мило, — проговорила Элли. — А где трактирщик?

Виола нахмурилась:

— Здесь.

— Где?

— Здесь, — сказал мальчик. Он приподнялся над стойкой, зыркнув на них глазами, тёмными как омуты. У него были слегка волнистые чёрные волосы, один завиток прилип к бледному лбу. Он был одет в чёрный камзол с серебряными пуговицами, определённо дорогой, и обтрёпанные штаны, определённо грошовые.

— Это Молворт, — представила его Виола. — Он владелец этой гостиницы.

— Сколько тебе лет? — поинтересовалась Элли.

— Двенадцать, — ответил Молворт. Голос у него оказался на удивление низкий. — А тебе сколько лет?

— Тринадцать. С каких это пор двенадцатилетние дети владеют гостиницами?

— С каких это пор тринадцатилетние дети задают глупые вопросы? И почему вы оба без башмаков? Виола, зачем ты привела ко мне идиотку и немого без башмаков? И вообще, разве я не изгнал тебя?

— Я не немой, — пробормотал Сиф.

— Я выиграл эту гостиницу, — заявил Молворт, скрестив руки на груди. — В карты.

Виола закатила глаза.

— А вот и нет. Твой папа отписал её тебе в своём завещании.

— Только потому, что я обыграл его в карты. Так-так, уж если вам не по карману башмаки, сомневаюсь, что вам по карману комнаты. И я не продаю пиво детям. — Он помолчал. — Больше не продаю.

— Мой папа как раз нанял здорового, — Виола позвенела кошелём Янссена. — Одна из комнат наверху им по карману.

— Здорового? — повторила Элли.

Молворт испустил долгий стон.

— Ладно. — Он поклонился. — Позвольте мне принести ключ, и я сопровожу вас в вашу комнату, верные подданные.

Он неловко покачнулся и исчез. За барной стойкой, как вдруг заметила Элли, стояла очередная высокая статуя Королевы — так досконально и мастерски сработанной она ещё не видела. Другие королевишны стояли вдоль стен в нишах стеллажей в обществе пыльных бутылок, а к полкам были пришпилены десятки изображений прекрасного лица с жёлтыми глазами и пурпурными волосами. В углу одного рисунка было выведено: «Молворт, девять с половиной».

— А ты действительно любишь Королеву, — заметил Сиф.

Голова Молворта снова появилась, глаза — подозрительные щёлочки.

— А кто её не любит?

— Я, — брякнула Виола.

— Вот поэтому я тебя и изгнал! — рявкнул Молворт. — Только дурачки вроде Виолы не любят Королеву… Она наша возлюбленная кормилица и защитница. — Он взобрался на прилавок и воздел руки над головой, живо напомнив Элли проповедников в далёком Городе. — Она Сосуд! — возгласил он. — Материальное вместилище нашего благого и великодушного божества, того, что приносит урожай и рыбу! Она смотрительница горизонта и источник самой жизни, и мы недостойны Её благодати! Она божественна и прекрасна, и через шесть недель Она вернёт острову величие на Празднестве Жизни!

— Пожалуйста, замолкни, Молворт, — попросила Виола.

Молворт злобно уставился на неё.

— И не подумаю, — отрезал он. — И вот ещё что: прекрати оставлять на моих столах эти свои листовки. Никому нет дела до твоей дурацкой революции. Ты неблагодарная безбожница, и однажды я возьму эту кошку…

Виола подлетела к нему и принялась щекотать под мышками.

— Нет, не надо! — запротестовал Молворт, заходясь смехом.

— В жизни, знаешь ли, есть и другие вещи, помимо Королевы, — фыркнула Виола, выдёргивая ключ, зажатый у Молворта в кулаке, и, оставив поверженного паренька у стойки, повела Сифа и Элли из бара.

— Ерунда, недостойная моего времени, — изрёк он отрешённым голосом.

Элли и Сиф последовали за Виолой по узкой витой лестнице вверх по дубу, сквозь мерцание листвы, к толстой, будто кит, ветке, которая была гладко отшлифована, чтобы стать опорой для длинной деревянной хижины. Внутри был коридор, где пахло сыростью.

— Вы в самом дальнем конце, — указала Виола, отдавая Сифу ключ. — Мне пора возвращаться к папе. Увидимся завтра, Сиф. Будь в доках на рассвете — мы отплываем с приливом! О, и я принесу тебе почитать несколько моих листовок. Пока, Дженнифер, — прибавила она, обращаясь к Элли.

Пахнувшая сосной и табаком комнатка выглядела как каюта корабля, потолок был такой низкий, что Сифу приходилось пригибаться. Элли повесила свой бушлат на единственный крюк на стене, и тот немедленно отвалился, брякнув об пол вместе с пальто. Из карманов растеклась чёрная лужица.

— Элли, постарайся хоть эту комнату держать в порядке, — сказал Сиф.

— Это не моя вина! — огрызнулась она, а затем заметила, что Сиф улыбается.

— И никаких экспериментов, — прибавил он насмешливо.

Элли фыркнула и принялась разглядывать красующийся на полке аляповатый рисунок лошади с нацарапанным в углу именем «Молворт». Подобрав свой бушлат, она поискала по карманам и достала плоский свёрток из высушенной кишки тюленя, в котором лежал подмоченный водой рисунок лодки, сделанный цветными карандашами. В лодке сидели рыжеволосая девочка, девочка со светлыми волосами и зеленоглазый мальчик. Элли поставила рисунок на полку и довольно кивнула, но при мысли об Анне её охватила грусть, и она принялась искать, на что отвлечься.

— У нас есть дверь! — провозгласила она с улыбкой, указывая на трухлявую деревяшку, косо установленную в стену.

— И окно, — Сиф открыл его и услышал в ответ негодующий возглас чайки, гнездившейся снаружи. Мальчик уселся на одну из двух кроватей, лицо его плыло в тёплом медовом солнечном свете. — Так странно, что я могу тут жить и не таиться.

Элли улыбнулась — радостно было видеть его счастливым.

Она доковыляла до второй кровати. Она была рассчитана на ребёнка, из подушки лезли перья, металлический каркас запёкся оранжевой ржавчиной. Она была прекрасна.

— Кровать, — сказала она. — Настоящая кровать. Разве не здорово, Сиф? Сиф?

Глаза Сифа были закрыты, а рот вяло приоткрыт. Элли подоткнула вокруг него простыню и зевнула. Её собственная кровать влекла её как морское течение, голова её упала на подушку.

БАХ.

Элли и Сиф в ужасе вскочили на ноги.

Янссен стоял в дверях с широченной улыбкой на лице и пугающим огоньком в глазах, Молворт торчал у него из-под мышки. Он указал на Сифа.

— Вот он! Мой спаситель. Пойдём, мальчик, мы празднуем!

— Пожалуйста, отпусти меня, — вымолвил Молворт, голос его звучал глухо, сдавленный Янссеновой подмышкой.

— Им надо поспать, папа, — сказала Виола, появившись за спиной у Янссена. — Ты посмотри, они на ногах не стоят.

Но Янссен подхватил Сифа и трусцой припустил из комнаты, зажав Сифа под одной мышкой, Молворта под другой. Дверь захлопнулась, и Элли осталась одна.

Тишина придавила её, оглушающая, неожиданная, словно бы Элли просто привиделось, будто остальные были здесь. Она посмотрела на пустую кровать Сифа, нахмурилась, а затем натянула свой бушлат и, крадучись, поплелась следом.

Бар как будто сделался вдвое меньше, чем прежде, под завязку полный пения, криков и запаха рыбы. Пятьдесят мужчин и женщин в кожаных колетах и рваных штанах поочерёдно представлялись Сифу. А он проводил рукой по волосам, смущённо улыбался и изредка что-то говорил, и тогда все смеялись. Элли прежде не замечала, как легко Сиф сходится с людьми, хотя надо признать, что там, в Городе, все только и жаждали убить его. Даже Анна.

У Элли защемило сердце, когда она вспомнила, как Анна угрожала подсыпать Сифу ядовитых травок в завтрак. Она одиноко стояла в углу, боясь, что кто-то бросит на неё взгляд и заметит её неприкаянность. Она остро ощущала собственные руки и не знала, куда их девать — они казались огромными, так и бросающимися в глаза. Она увидела Виолу: прислонившись к барной стойке, она держала блюдечко молока, чтобы Арчибальд мог попить.

— Привет, я Элли, — сказала она, торопливо подойдя к ней.

Глаза Виолы растерянно сузились:

— Я знаю. Мы… мы встречались.

— А, да. Я просто… ну знаешь, а вдруг ты забыла.

Виола посмотрела на Элли, и Элли сглотнула, чувствуя, что в голове не осталось ни одной мысли. Анна как-то раз сказала, что отличный способ подружиться — это пошутить или обнаружить, что у вас есть что-то общее. Но шутки никогда не удавались Элли — она вечно исхитрялась перемудрить с ними. Она почесала голову, открыла рот и снова его закрыла. Ком в горле стал, наверное, размером с пушечное ядро.

— Так… тебе нравится… ловить рыбу?

Виола нахмурилась.

— Вот, угощайся, — она протянула Элли тарелку с засахаренными булочками. — Моя мама такие пекла. Папа до сих пор путается в рецепте.

Элли с благодарностью взяла булочку.

— Так… почему твоя мама не делает их больше?

— Она умерла.

— Ой, здорово!

Глаза у Виолы стали совсем круглые.

— Ну, то есть. — Элли скривилась. — Моя мама тоже умерла. И брат тоже, — прибавила она, как будто от этого у них делалось ещё больше общего.

Виола наградила Элли долгим взглядом:

— Постой, я думала, что Сиф твой брат?

— А, да, да, правильно. Он и есть мой брат. Мой другой брат. У меня два брата. То есть… у меня было два брата. Нет, постой…

Виола продолжала смотреть на неё.

— Эм… мне нужно пойти и проверить, как дела у Сифа, — поспешно проговорила Элли.

Но у Сифа дела шли вполне неплохо — и даже ещё лучше. Моряки гудели вокруг него и травили байки, непременно с театральными жестами и раскатистым хохотом. Сиф же просто тихо слушал, пока они наперебой пытались поразить его — каким-то образом они уже считали его своим. Тем временем Молворт мельтешил с тряпкой, выныривая то тут то там на уровне пояса с выражением паники на лице, подтирая пролитое и подхватывая пустые стаканы, пока чья-нибудь беспечная рука не смахнула их.

— Сознавайся, парень, в чём твой секрет? — спросил какой-то мужчина у Сифа.

— Ох, — промолвил Сиф, потирая затылок и улыбаясь всё той же смущённой улыбкой. — Ну, сами знаете. Я просто прошу рыбу очень-очень ласково.

Взвыв хохота грянул так громко, что Элли пришлось зажать уши, а Молворт упустил стакан и лишь чудом поймал его мыском башмака. Элли нахмурилась — это даже не была удачная шутка! Она призадумалась, значит ли, что если ты красивый, люди всегда будут смеяться твоим шуткам, даже если они не смешные.

Виола присоединилась к общему кругу.

— А ты рассказал им о той большой белой акуле, которую мы видели?

— Ах да, — кивнул Сиф. — Она была громадная. Зубы как разделочные ножи, и всплыла прямо рядом с кораблём.

Элли опять ожгло сердце. Почему Сиф не упомянул в разговоре с ней, что они видели большую белую акулу?

— Сиф швырнул рыбу прямо ей в пасть, — сказала Виола, делая соответствующий жест. — Думала, она ему руку начисто откусит — прямо в её громадную глотку можно было заглянуть.

Народ слушал во все уши, а Сиф и Виола говорили так, будто они были единственными людьми в баре.

— Как думаешь, какой она была длины? — спросил Сиф. — Как эта комната?

— И у неё были такие мёртвые безжизненные глаза, — продолжала Виола. — Чуть не прыгнула в воду, просто чтобы поглядеть, что она станет делать. Всегда воображала себя акулоборцем. И вот что я бы сделала: я бы врезала ей прямо по голове, а затем…

— Я один раз видела большую белую акулу, — выпалила Элли.

Виола заморгала на полуслове:

— Да ну?

— Ага, — сказала Элли. Все моряки повернулись и уставились на неё. Она прочистила горло. — Она была дохлая.

— О, — улыбка Виолы приугасла. Сиф почесал голову. Остальные матросы зашептались между собой.

— Ага, — повторила Элли. Горло у неё сжалось, ни слова не протолкнуть. — И пахла она дурно вдобавок.

На мгновение повисла тишина, и будь в баре большая белая акула, Элли точно прыгнула бы ей прямо в пасть.

— Извините, — промямлила она и заковыляла к входной двери. — Я… эм… нужно проверить… как там дерево. — Она замялась с дверной ручкой. — Оно снаружи.

— Твоя сестра, она странная, верно? — заметил Янссен. Дверь закрылась за ней, заглушая гул хохота. Элли вышла на жаркое солнце и посмотрела вниз на море и громадный новый остров, раскинувшийся перед ней.

И услышала, как где-то в глубинах разума, выползая из какого-то склизкого сокрытого уголка, нечто иное рассмеялось.

Примечания

3

То есть без раствора.