Лео

Стелла Майорова

Джоан Дэвис — успешная ведущая утренних новостей на одном из крупнейших канадских телеканалов. Головокружительная карьера амбициозной и хваткой «Железной леди телеэфира» стремительно несется в гору, пока на одном из прямых включений призрак прошлого вдруг не настигает ее. Безумная любовь юности, от которой она бежала в другую страну, теперь возвращалась, застигнув врасплох.Смогла ли она забыть его, того самого? Что за историю она так упрямо и безуспешно пыталась оставить позади долгие годы?

II

5 лет назад

Я помню тот день, как вчера, в мельчайших деталях. Солнечное летнее утро. Вместо будильника звучит «Troublemaker».

Первым делом проверяю блог, эти несколько минут можно позволить себе провести в постели. Но не дольше. Я собрала почти миллионную аудиторию, и сегодня я один из самых популярных инфлюенсеров в нашем городе. Как же ненавидит это слово мой папа. И ровно так же обожают следить за моей жизнью все эти незнакомцы.

Йога. Медленная, чтобы проснуться. Горячий душ. Но не слишком, вредно для тонуса кожи. Ароматный крем для душа. Трехэтапный уход за кожей лица. Бальзам для губ. Лосьон для тела. Фото в зеркале с тэгом #nomakeup.

Привычная рутина, чтобы не выбиться из графика. Люблю следовать плану во всем, от питания, до отдыха. Жизнь расписана по минутам и на годы вперед. Закончу колледж в этом году, перееду в Канаду, стану ведущей новостей одного из крупнейших телеканалов. В мечтах, конечно же, работа в канадском «Golden Globe», как и у любого уважающего себя журналиста. И, как у любой уважающей себя женщины, красивая семья. Непременно с Кевином. Кевин подходит, он отличный малый. Двое детей и столько же золотых ретриверов.

На завтрак фруктовый салат: до полудня можно фруктозу. Делаем утренний пост и желаем доброго утра. Просматриваем план на день.

— Отложи уже телефон, Джо, — это голос мамы. Первое предупреждение.

— Ты забыла сфотографировать салат, — рядом приземляется брат. Второй камень в меня. Держись, я тебе отомщу, маленькая обезьяна. Сейчас придет папа.

— Она сроднилась со своим айфоном, Зак, оставь, — за столом показался папа. Ну, значит пора сворачиваться.

— Я, вообще-то, зарабатываю на этом. И готовлю почву для будущей профессии, — пытаюсь защищаться. — Это инвестиции в будущее, — блокирую экран и поднимаю голову. — Пап, — сладко улыбаюсь, — ты обещал сегодня вечером пустить нас с девочками в бассейн поплавать.

— И что с моими тренировками по боксу? — Зак опять за свое.

— Ой, всё, опять будем про эти потные драки говорить? — меня уже порядком достали эти разговоры.

— Заткнись, Джо, ты что понимаешь в спорте? Твоя отточенная поза собаки мордой вниз не делает тебя экспертом.

— Куда уж мне, и с каких пор кровавое агрессивное мессиво называется спортом? Пап, без обид, — поднимаю примирительно руки вверх: всегда забываю про его прошлое боксера. Он был одним из лучших. Теперь у него спортивный бизнес, он держит клуб, где «взращивает чемпионов». Зак твердо намерен идти по его стопам и построить карьеру чемпиона. Давай-давай, пару десятков сотрясений — и Паркинсон в среднем возрасте ждет тебя. Маленький идиот постепенно станет большим идиотом. Ты плавание два раза в неделю с учебой совмещать едва можешь. Папа давно отошел от спорта, даже не тренирует, и Зака пока на ринг не пускает. Правильно, пусть лучше приростом серого вещества занимается.

— Опять с утра завелись. Джоана, ты никогда не научишься держать при себе свое мнение? — мама — главный миротворец. — Тебе стоит поучиться сдержанности у Джен.

— Спорт, полный жестокости и ярости! Низкоинтеллектуальный и противный, пропитанный потом и кровью! Иди в балет, Закария, там так не потеют и не выбивают друг другу зубы! Даже говорить не хочу, аппетит пропал! — встаю и сбегаю из-за стола.

— Не закатывай глаза, блин, бесишь уже! — Зак злится и краснеет. Это помогает держать себя в тонусе. Я всегда побеждаю. Из нас двоих я — мозг.

— Техничный вид спорта, требующий силы и выдержки, — папа пытается меня переубедить. Никак не привыкнет, что это бесполезно, бедолага.

— Ты когда успела стать такой высокомерной язвой? — мама улыбается и пьет кофе.

— Прошу прощения, если задела чьи-то чувства, я ухожу, — целую всех участников занимательной беседы и иду за сумкой. — Папа, так что насчет твоего обещания?

— Ключи возьмешь у администратора, если приедете после 9.

— Класс, тогда захвачу купальник! — я подняла вверх большой палец. На самом деле, бикини лежали в сумке еще со вчерашнего вечера. — Я вынуждена откланяться, уже отстаю от графика, — мчусь прочь от семейной идиллии.

— Я бассейне не пить! — прощальная фраза от папы. Делаю вид, что она меня настигла уже за порогом.

Так начался день, в который жизнь бросила меня через голову и дала понять, что мой план на нее дальнейшую имеет свои погрешности, да что там, он ни черта не стоит, как и все то, что я создавала последние годы вокруг себя. День, который вернул меня в начальную точку, заставил все выстраивать заново. Все стало другим. И я.

Конечно, тогда я еще этого не знала. Я просто ехала в машине и беззаботно подпевала какой-то очередной дурацкой песне. Я всегда это делаю. Впереди у меня было 12 часов блаженного и безоблачного счастья. 720 минут проклятой непоколебимой уверенности в пригодности плана на будущее. Более 43 тысяч секунд на проживание прежней жизни. 8 тысяч ровных вдохов.

На занятиях чаще скучно, нежели полезно. Это время я составляю контент-план для будущих публикаций в блоге или пишу статьи. Я приучила себя много писать. Это несложно для человека, который так много говорит, как я. На самом деле, я выработала привычку записывать события в течение дня, идеи, что-то вроде дневника, содержание которого потом идет на статьи и посты. Также заполняю ежедневник, чтобы ничего не упустить. Здесь расписание мероприятий, съемок, встреч и так далее. Я люблю так жить, этот ритм не дает утратить тонус.

После занятий часто с подругами идем в любимое кафе на набережной. Они шумные, как и я. Нас тяжело заставить замолчать и легко рассмешить. В этом все мы. Сегодня к нам присоединился Кевин, проезжающий мимо и жаждущий лучшего в городе латте. И лучшую в мире меня. Мы вместе около года. Он идеальный: высокий, широкоплечий, темноволосый и голубоглазый. Красавчик. И умен. Лучший на потоке. У него свой бизнес в сети и красивая улыбка. А еще нежные руки и приятный дорогой парфюм. Смотрю на его красивый загар и лососевую футболку и улыбаюсь. Он элегантно снимает свои авиаторы и целует меня. У нас идеальные отношения, мы не ссоримся, два раза в неделю с остаюсь у него на ночь в пентхаусе на последнем этаже. Мы пьем вино, смотрим кино, а утром я приношу ему латте в постель. Он спит долго, а я встречаю рассвет без одежды у огромных окон и чувствую себя невероятно счастливой. Кевин — часть моего безупречного плана дальнейшей жизни, часть моего коллажа прекрасного будущего. Его друзья не умеют держать язык за зубами, так что я уже знаю, что он купил кольцо с красивым камнем. Люблю представлять его на своем пальце. Как же восхитительно оно будет сверкать в лучах рассветного солнца, заливающего его огромную квартиру.

За салатом с креветками проверяю почту, социальные сети. Не люблю постить еду, но людям нравится. Особенно с розоватыми фильтрами, ну и каппучино с замысловатым пенорисунком. Мой бариста постарался, так что будем постить ланч. И селфи с девочками, мы отлично смотримся втроем. Немного ретуши, чистим задний фон, добавляем яркости и резкости — и в ленту. На сети уходит несколько часов в день, но как медийная личность, я смирилась с этими затратами, без них никак не получить хорошего контента и не достичь признания.

Дважды я топила телефоны. Сижу, погрузив ноги в теплую воду бассейна и листаю ленту. И думаю, переживет ли нынешний айфон этот наш девичник. Пузырьки в бокале медленно перетекают в мою голову. Расслабляюсь немного. Девочки плескаются и смеются, как ненормальные. Мы все уже немного пьяны. Откладываю телефон и сползаю с бортика в воду. Опускаюсь на дно. Вода теплая, мне так хорошо сейчас. Ровно час до распада моей реальности. Наслаждайся, глупая, хватайся на иллюзию полной жизни. Всплываю на поверхность и начинаю смеяться. Проклятые пузырьки.

— Так тихо, — Кэт хихикает, и звонкое эхо разбредается по коридору. — Ау!

— Не ори, здесь уже давно никого нет, — Рейч закрывает ей рот ладошкой, и мы втроем начинаем смеяться. Вокруг темно и пусто. Еще бы, на часах половина одиннадцатого. Девочки щипают друг друга и хихикают, я зеваю. Они проходят немного вперед, я отстаю, пытаясь отыскать ключ в сумке, и прислушиваюсь: где-то близко что-то стучит. Глухой стук. Ритмичный и тяжелый. Делаю пару шагов вперед, стук приближается, и я заглядываю в открытую дверь. В огромном пустом зале кто-то есть. Делаю шаг вперед.

Внутри темно и хорошая акустика. Похоже на звук ударов. А еще чье-то шумное дыхание. Напрягаю глаза: впереди у окна в желтом свете уличных фонарей движется силуэт. Еще шаг к нему. Я много выпила, кажется. Тень двигается быстро. Еще шаг. Тень боксирует. Ну, всё понятно. Хочу развернуться и уйти, но, почему-то, прислоняюсь к стене и наблюдаю за движениями силуэта. Судя по очертаниям, это парень. У него хорошая форма, непременно. И поставленный удар. Мне нравится этот его ритм. Улыбаюсь. Быстрые ноги и сильные руки. Груша дрожит от его ударов. Слышу глухие отголоски мелодии: он в наушниках. Интересно, что он слушает? Удар справа, снизу. Тогда я и не знала, что это хук и апперкот. Он так тяжело дышит. Но бьет сильно и упорно. Как долго это может продолжаться? Пусть длиться вечно. Выносливый. Улыбаюсь. Что-то в этом есть. Дрожь идет по рукам. Он не останавливается. Перчаток нет, голые кисти. Продолжай. От моих влажных волос душно, а может, от спиртного. Вдруг зазвонил телефон. Вздрагиваю и поспешно выхожу. Девочки заметили мое отсутствие и решили набрать. Не прошло и года.

До дома всего пара кварталов, сажусь в машину, но не завожу. Зависла. Дрожь не отпускает. Так странно. В голове ритмичный и глухой стук его рук о кожаную грушу. В ушах еще отголоски тяжелого звучного дыхания. Все выглядит прекрасным, когда ты немного пьян. Машина загудела, и через несколько минут я была уже дома.

Нужно лечь спать до полуночи, иначе завтра активность упадет. Такого мне не надо, ненавижу эту вялость. Лежу в постели и выкладываю запланированный вечерний пост. Впервые я опоздала с ним, раньше не позволяла себе выбиваться из графика праймтайма. Сегодняшнее шампанское дезориентировало слегка. Мысли путаются, сложно думать. Да и плавание утомило тело и добавила ко всему привкус усталости. Открываю ежедневник и просматриваю план на завтра. Хотела что-то вписать, но забыла. Ужас. Я больше не буду пить.

Сегодня было пасмурно, и день не задался с самого утра. Я плохо спала и утром бесилась из-за головной боли и сниженной активности. Всё шло не так, хотелось спать и пришлось пить кофе. Кофе уничтожает мой метаболизм. Некачественный и непродолжительный сон с вчерашним шампанским уничтожили мою кожу. Выгляжу не очень и бешусь еще больше. Бледнее, чем обычно, но спасибо, что не высыпало. К черту всё. Запиваю кофе апельсиновым фрешем и выдвигаюсь на занятия.

Возвращалась я уже поздно вечером. Насыщенный день подходил к концу. Как же я хотела в постель. Звонит телефон.

— Джо, — из гарнитуры в машине слышу голос папы, — ты уже на пути домой?

— Да, пап, скоро буду.

— Детка, я оставил на работе папку документами, тебе ведь по пути, заскочи в клуб и забери, если не сложно. Синяя, лежит справа на столе.

— Хорошо, нет проблем, — поворачиваю и паркуюсь у клуба.

Вечерами в клубе все выглядит иначе и иначе звучит. Здесь уже не так душно и очень тихо. Слышу только звук своих шпилек о паркет. Завтра нужно на съемку утром, до этого времени продолжаю разгрузку и снижаю до минимума количество жидкости. Послезавтра сдаю статью. Я уговорила свою треклятую мигрень затихнуть и из последних сил напрягаю мозг. Мчусь по коридору и вдруг слышу уже знакомый ритмичный стук. Боже, или ты не останавливался? Улыбаюсь и поворачиваю к дверному проему. Он снова там, у окна. Этот ритм, это дыхание, это непременно он. Видимо, тебе тоже нравится эта темнота и свежий воздух. И, может, спокойствие одиночества. Я прижимаюсь к дверному косяку и наблюдаю. Сосредоточенный, он ни за что не заметит меня. Как заведенный он избивает грушу. Интересно, о чем он думает в эти минуты? Прижимаю синюю папку к груди и размышляю о нем. Вдруг он остановился. В этот момент я насторожилась: неужели заметил меня? Он снимает толстовку и проходится по залу, восстанавливая дыхание. Вытирает лицо краем майки. Красивый затылок, очень короткие волосы. Мощная немного покатая спина. Отличная задница. Сильные руки, красивая трапеция. Босые ступни. Дышит часто, ходит по кругу, как загнанный зверь. Ну, почему здесь так темно? Разочарование. Уже поздно, нужно возвращаться домой. Да и хочется остаться незамеченной. Нравится наблюдать за ним издалека. Вчера сюда меня привел алкоголь и случайность, сегодня — стечение обстоятельств. Тогда я еще не знала, что завтра сюда меня приведет банальное желание увидеть его таким снова.

Тогда ночью я впервые думала о нем. Меня никогда не привлекали спортсмены, тем более, боксеры. Они всегда казались мне упрощенным вариантом мужчин. Но эта сила в нем цепляла. Я не знаю, кто он, даже не видела его лица. Почему он так сильно отпечатался во мне? Я сидела на террасе и пыталась сама себе объяснить вибрирующую внутри тревожность, из-за которой не могу заснуть. Очень хочется увидеть его лицо. Какой он? Какие у него брови, глаза, губы? Как звучит его голос? Любопытство съедало меня заживо. Я должна увидеть его, тогда успокоюсь. Так я объяснила себе тогда свое беспокойство. Очень глупо, но мне нужно было оправдать свое нелепое поведение и непонятное состояние. Только утром я заметила, что забыла опубликовать пост. Ну, здравствуй, саморазрушение, давно не виделись.

С восходом солнца эти мысли ушли из меня. Я встала с чистым сознанием и чувствовала себя полной энергии. Очень кстати, так как впереди была съемка для моей статьи. Включаю музыку и крашусь. Так я медитирую по утрам. Ящики туалетного столика забиты косметикой, большинство приходит сюда из пиаррыссылок косметических брендов. Это одна из моих слабостей помимо нижнего белья и обуви. Обожаю шпильки и красивое кружево.

Сижу в машине и пью кофе. Половина одиннадцатого вечера. Большая девочка с большими амбициями. Уставшая до ужаса. Хочу в постель, но сижу и смотрю на вход в спортивный клуб отца. Сижу и пытаюсь оценить весь масштаб своего кретинизма. Или же это пытливый ум? Здоровое любопытство? Сдаюсь, признаю собственный неадекват и вместо того, чтоб завести мотор и дать дёру, выхожу и иду внутрь. Я сегодня смелая. Уже на коридоре я слышу его и радуюсь, как первостатейная дура. Снимаю туфли, беру их в руки и поднимаюсь на темную трибуну: сегодня хочу увидеть больше, поэтому нужен хороший обзор.

Он внизу со своей кожаной игрушкой. Удар, еще, еще. Интересно, сколько длится его тренировка? Обзор хороший, но он далеко, и я снова не вижу черт его лица. Вот черт. Сейчас бы театральный бинокль. Свободная майка без рукавов открывает глазам сильные плечи и грудь. Любопытно. Обнимаю пальцами холодный металлический поручень и кладу на них подбородок. Красивые сильные икры. Как собрать этот пазл, черт возьми? Хотелось спуститься, подойти и заглянуть ему в лицо. Тогда я уверяла себя, что так эта занимательная игра потеряет для меня всякий смысл, но, если честно, я просто до жути боялась приближаться к нему. Жарко. Снимаю шейный платок и кладу на колени. Удары стихают и остается только частое и тяжелое дыхание. Измотан. Сильный и неугомонный, он ходит взад-вперед, давая себе восстановить дыхание и придумывая способ продолжать изматывать свое тело. Ему мало. Сколько же в тебе энергии? Плечи и руки блестят от пота. Он пытается загонять себя, пытается словно найти предел своих физических возможностей. Мне нравится размышлять о нем и догадываться о его мыслях. Пока я думала, он взял скакалку. Прыгает легко и быстро, а я бессознательно считаю обороты. Интересно, какого он роста? Насчитала с сотню прыжков и сбилась на этой мысли. Он остановился. Не устал, просто, видимо, дошел до поставленной цели. Завидую твоему упорству, кто бы ты ни был. Отсюда он кажется очень красивым. Я улыбаюсь, он ходит по залу, уперев руки в бока и опустив голову. Почему я здесь? Смотрю на часы: почти полночь. Дура. Корю себя за безответственность, но не ухожу. На что еще ты способен? Покажи мне всё. Пара десятков отжиманий. Кажется, на кулаках. Кажется, так он просто развлекается. Крутой. Зачет тебе. Поднимается на ноги, снова ходит. Потом опускается на матрацы на спину, складывает руки за голову и поднимает глаза в потолок. Я в ужасе сползаю вниз к полу и прячусь за ограждение. Только бы не заметил. Хватаю туфли и сбегаю.

Я выбежала на темную улицу. Сильный ветер ударил в лицо и подхватил волосы. Свежо, легко. Стою босая и глубоко вдыхаю вечерний прохладный воздух. Дрожь еще со мной. Он еще во мне со своим тяжелым дыханием. Я думала, очень скоро мне надоест, интерес угаснет, любопытство стихнет, сердце восстановит ритм. Я даже не догадывалась о том, как прочно он застрял во мне. Он губительно влиял на мой пульс. Ненавижу то, что не могу контролировать. Тогда я еще не знала, чем все это закончится. Я просто растерянно дышала посреди пустынной темной улицы, ложно полагая, что это только моя игра. Сжимаю каблуки босоножек и закрываю глаза. Уже знаю, что снова вернусь сюда завтра. Но не догадываюсь, что встречусь с ним лицом к лицу. Завтра я впервые посмотрю в его глаза. Вот так начиналась история о том, как моя жизнь рассыпалась под тяжелым ударом его поставленного джеба.

— Джо, ты здесь, милая? — мама взволнованно заглядывает мне в лицо, пригибаясь к кухонному столу. Возвращаюсь из мыслей. Все втроем вопрошающе смотрят на меня. Видимо, до этого ко мне обращались не единожды. — Ты заснула над этим многострадальным салатом? — мама улыбается. Опускаю глаза в тарелку и наблюдаю изрешеченный вилкой салатный лист. М-да. Классика.

— Я задумалась о своей статье, прошу прощения, — нагло вру и откладываю уже вилку.

— Я думала, о Кевине, — мама снова улыбается. Он ее бесспорный любимец.

— О Кевине?

О, боже, откуда столько удивления в моем голосе? Осталось только добавить: «А кто это такой?»

Мама вскидывает брови.

— Вы же завтра уезжаете с ним за город, или я что-то путаю?

Я забыла об этом. Я совсем забыла об этом.

— Даааа, — растерянно тяну я и выдавливаю идиотскую улыбку. — Будет здорово!

Лгунья. Не будет. Как я могла забыть? Мы несколько недель планировали этот отдых.

— Он вчера приходил, — папа промакивает губы салфеткой.

— Зачем? — я повышаю голос и тут же осаждаю себя. Да что со мной не так? Дерганная дура, ешь уже свой салат.

— Сказал, не смог дозвониться до тебя вчера вечером, вы вроде собирались вместе закупить продукты.

Какая же я идиотка. Я оставила телефон в машине вчера. Вздрагиваю, осознавая, что он до сих пор там. Я даже не заметила.

— Я где-то забыла свой телефон, совсем замоталась, — наиграно расстроенно вздыхаю и выдаю единственную правдоподобную ложь в данной ситуации. Сколько вранья за один завтрак. Очень сытно.

— Где ты была? — мама подозрительно осматривает мое лицо. Видимо, язык лжет быстрее, чем мимика. Это как с грозой: сперва — свет, потом — раскаты. Чувствую себя загнанной в угол тупицей.

— Что? — делаю из себя еще большую дуру, выигрывая время.

— Ты в порядке? — Зак скривился: моя тупость для него непривычна.

— Мне надо бежать, — вскакиваю слишком резко. Улыбка для прикрытия. Медленно задвигаю стул, будто все нормально и меня не трясет. — Хорошего дня, — контрольная улыбка. Сбегаю.

Кевин обижен. Прошу у него прощения. Долго обнимаю. Нежно целую. Прощена, но злюсь на себя за свой промах. Такое со мной впервые. Я потерялась ненадолго. Я словно оказалась в зазеркалье, где время течет иначе. Нужно купить продукты, собрать вещи. Уф. Почему-то я не озадачена, а зла. Зла на себя, потому что не хочу об этом думать. И не хочу покидать город. Я много думаю последнее время. Думаю непродуктивно. Я зависаю на долгое время в собственных мыслях, попусту прокрастинируя.

Вечером накануне отъезда собираю вещи. Растерянная и заторможенная стою над сумкой, засунув в нее обе руки. Пищит телефон: Кевин шлет сообщения. Потом прочту. Уже почти десять. Не могу сосредоточиться, дергаюсь. Прохожусь по комнате, размышляя, насколько я сумасшедшая, чтобы поехать снова в клуб. Беру ключи от машины и опускаюсь на кровать. Почему-то понимаю, что иначе не смогу уснуть. Сжимаю ключи пальцами и выхожу из комнаты.

В этот раз я подготовилась и надела кеды. Теперь не придется бегать по трибунам босой. Зачем я делаю это? Иду по тёмным коридорам клуба в полной тишине. Останавливаюсь. Тишина действительно полная. Здесь никого нет. Нет-нет-нет. Я не слышу его присутствия. Ускоряю шаг и заглядываю за дверь. Его нет. Его кожаная подружка неподвижна. Проклятье. Джо, с чего ты взяла, что он здесь каждый день? Делаю шаг внутрь. Тихо. Внутри немного света от фонарей за окном. Останавливаюсь возле застывшей груши и чувствую мерзкую пустоту внутри, сырую и угнетающую. Необъяснимо тоскливо. Боже, Джо, завтра ты с любимым поедешь на выходные на побережье! Ликуй! Чувствую в горле слезы обиды. Дура. Ну почему его нет?

— Давай, сожги меня заживо, — произношу, почему-то, вслух. Видимо, от обиды на него.

Прикасаюсь пальцами к кожаной груше.

— Ты помнишь его? — прикладываю ладонь к черной коже и медленно скольжу по ней рукой, обходя ее по кругу. — Какой он, расскажи? Красивый? Отчаянный? Каково это, чувствовать прикосновения его рук? — поглаживаю кожу, вспоминая, как в нее глуко входили его кулаки.

— Хочешь проверить?

Вздрагиваю в испуге и непроизвольно сглатываю. Тогда я впервые услышала его голос. Низкий. Этот тембр так сильно резонирует во мне. От него внутри все начинает дрожать. Каждый раз. До сих пор.

Впереди на трибуне движение. Сжимаюсь от ужаса. Глаза привыкают, и я могу различить силуэт, сидящий передо мной и наблюдающий из темноты. Господи. Только не так. Он отставляет на сидение рядом бутылку воды и медленно поднимается. Шаг ко мне, еще. Он неторопливо, словно издеваясь над моим загнанным сознанием, выходит на свет. Спортивная обувь. Темные спортивные брюки. Толстовка нараспашку поверх футболки. Руки в карманах. Он приближается, я сосредоточенно всматриваюсь в темноту, ожидая секунды, когда в свете фонарей смогу увидеть его лицо. Еще шаг. Он останавливается и смотрит на меня. Я чувствую его взгляд на своей коже. Нестерпимо. Интуитивно делаю шаг к нему навстречу. Он тоже. Я все еще не вижу его лица. Иду к нему ближе, потряхиваемая дрожью, он приближается в ответ. Наконец, свет достает до его лица. Я останавливаюсь в панике и предвкушении. Какой ты?

Он продолжает приближаться. Светлая кожа. Сильная шея, выдающийся кадык. Широкая и мощная линия челюсти, сильный подбородок. Тонкие губы. Явные желваки на щеках. Широкие ноздри. Карие глаза. Я застыла, понимая, что он смотрит прямо мне в глаза. Пора бы смутиться, но я не могу отвести взгляд. Светло-карие, большие с легким прищуром, словно он всматривается вдаль, они прямо смотрели на меня. Успела заметить напряженные брови. Дальше я просто смотрела в его глаза. Затмение. Я не знаю, сколько длилась эта волнительная пытка. Он сделал еще шаг ко мне. К тому моменту я уже была парализована им. Просто стояла и тряслась, задыхаясь от сумасшедшего пульса. Вдруг он достал руки из карманов. Вздрагиваю и понимаю, что на его правом запястье повязан мой шейный платок. Дура. Я совсем забыла про него, видимо, обронила в прошлый раз. Сама себя подставила. Чувствую, что краснею. Рассматривает меня.

— Иди ко мне, — он делает еще один шаг и оказывается совсем близко. Опасливо сжимаюсь. Не приближайся. Мне душно и тревожно от твоей близости. Стою как вкопанная и смотрю в эти пылающие карие глаза. Он делает последний шаг. Непозволительно близко. Жадно рассматриваю его лицо вблизи. Красивый, как я и думала. Очень. Слишком. Господи. Нечем дышать. Чувствую, что он испытывает меня. Размыкает губы. Сглатываю. Воздух между нами нагревается. Он медленно поднимает правую руку к лицу и зубами развязывает узел на платке, глядя мне в глаза. Дерзко, сумасшедше. Я наблюдаю, как он с чувством сильно сжимает ткань пальцами. Потом подносит его к лицу и глубоко вдыхает запах, прижимая его к своим губам. Слабость под коленями. Только бы не упасть. Я поднимаю руку, чтобы забрать платок, но он медленно кладет его в карман. Он все еще не сводит с меня глаз. Но уже сводит с ума. Изучает мою реакцию. Ты что задумал? Тише, это моя игра. Проклятье. Не могу больше выносить его глаз. Моя дрожь становится эксплицитной. Делаю шаг назад от него и сбегаю, как дура.

Выбегаю на улицу. Быстро благодаря кедам. Воздух. Больше воздуха. Идет дождь. Отлично, мне нужна холодная вода. Много воды. Боже. Прижимаюсь спиной к машине. Дыши, Джо, глубоко, давай. Сжимаются ребра. Меня трясет. Кажется, сейчас стошнит. Поднимаю лицо: капли стучат по коже. Глаза закрыты. Словно немое кино: он медленно выходит ко мне из темноты. Снова. Боже, снова. Свет скользит по его лицу. Большие карие глаза горят. Ты же этого хотела, Джо, хотела посмотреть ему в лицо. Получай.