Армейская мозаика. Архив. 1978 год

Станислав Степанович Чернецкий

Служба у каждого была своя и армия своя. Но служили мы честно, хоть и трудно. Уже на обратном пути зашел у нас с парнями разговор – что для нас была армия? Два молодых потерянных года, как на зоне за колючкой? Или что-то дала?

© Станислав С. Чернецкий, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Призыв

Девушка, девушка! Вы так прекрасны! Мы все просто умираем от любви к Вам! И, если вы к нам не подойдете, то точно умрем.

Умрете вы скорее от разложения печени, если и дальше будете так пить. И не болтайтесь по салону туда-сюда, мы все ж таки летим. И не вздумайте курить, а то на ходу высажу.

Вот так: самые искренние и возвышенные чувства разбиваются о булыжники бытия. Ладно, парни, выпьем за самых прекрасных стюардесс Советского Союза.

Май 1976г, ИЛ-18, рейс Норильск-Красноярск увозит целый самолет призывников на службу в ряды славных Вооруженных сил СССР. Как бедные бортпроводницы уворачивались от рук, глаз, чувств сотни полупьяных молодых тел?

А пили все и давно, еще с проводов в родном доме, которые начались за несколько суток до отправления и прерывались только на угарный сон, и сейчас, в самолете, питие не прекращалось.

На проводах на жд вокзале яблоку упасть было негде. Это если каждого провожало как минимум двое, а максимум — до бесконечности, то народу было человек пятьсот. Сквозь всеобщий гомон прорывались слезы, сопли, смех, звон гитары и, конечно, тосты за будущих защитников Родины. Перед отправлением вояки кое-как отделили зерна от плевел — провожающих от призывников, загнали последних в вагоны электрички для отъезда в аэропорт, провели перекличку и отчалили. Но веселье и всеобщее гуляние продолжалось на перроне, а уж тем более в вагонах электрички. Приключение началось. И вот мы уже в воздухе по пути на воинскую голгофу.

Весь призыв, сам собой, разбился на небольшие команды по знакомству еще в Норильске и к каждому костяку прибивались блуждающие форварды. Наша была из 5 человек. Сашка Пилипенков, в простонародье — Пиля, здоровый бугаенок под 190см и умненький. Сашка Моськин, соответственно — Моська, невысокого роста, смазливый говорун. Олег Валов — Валыч, немного застенчивый паренек, его я знал хуже всех. Сашка Бойков — Санек, спортсмен-дзюдоист и юморист. И я, с нестандартной кликухой — Граф.

Графом меня сделал мой школьный друг Серега Скакун, по прозвищу — Синус. Было какое-то поветрие в школе — писали друг на друга эпиграммы в стихах и для хохмы пускали на уроках по рядам. И он написал на меня эпиграмму: «На березу граф Чернецкий лазил с видом молодецким». После урока я стал Графом. И как-то приклеилась эта погремуха. Пытался я поменять ее, на более суровую — Монах (чернец по старорусски — монах), но не прижилось, так и остался Графом. Но я ему отомстил. В связи с тем, что фамилия у него «лошадиная», сначала кликали его — Лошарик, был такой мультгерой — маленькая лошадка, сделанная из воздушных шариков, но он уж очень сильно обижался. Поменяли на Скачок, ну, Скакун — Скачок. А тут началась тригонометрия, функции разные, графики функций. И учительница, рисуя график функции синус, откомментировала: «А здесь график делает скачок». Я засмеялся, за мной весь класс, учительница в недоумении. Не стали мы объяснять, что Скачок это Серега Скакун, но он тут же из Скачка стал Синусом, да так и остался им на всю жизнь.

Ну, так вот. Наша команда и, примкнувшие к ней, расположилась на трех рядах кресел в самолете и дружненько, под тихое, а может и не тихое ржание, под дружное мычание, попивала водочку. И Моська, как самый говорун, задевал стюардесс и произносил тосты.

А надо сказать, что опыт по питию водочки у всех уже был. Весь призыв был поздний, т.е. все пошли на службу на год-полтора позже назначенного по закону срока. Всем было по 19—20 лет. То ли раньше был перебор призывников и всем давали отсрочки, то ли сейчас недобор и брали всех лишь бы план выполнить. Поэтому почти все уже отработали или отучились как минимум год, а на работе этому делу учатся быстро, да и деньги у работного люда были свои, лично заработанные, а не даденные мамой с папой. Значит — «танцуют все».

Но водочка свое дело делает и через час контингент разделился в основном на две категории: уже не могу пить и сплю, еще могу и пью, но стремительно приближаюсь к первой категории. Была еще третья, самая малочисленная — пить не могу — блюю. Разговоры поутихли, шараханья прекратились, и через полтора часа в салоне самолета стояла тишина, сквозь храп.

Кто сказал, что машины времени не существует? Все зависит от количества выпитого спиртного на кг живого веса, когда наступает соответствие, включается машина времени: глаза закрыл, открыл — о, уже Красноярск.

А в Красноярске благодать. После — 10 градусов и снежной метели в Норильске, +17 и солнышко, зеленая травка и деревья в листве, чем ни машина времени.

Примерно организованно погрузились в автобусы и поехали на распределительный пункт. Но, как потом оказалось, это еще не тот пункт, где распределяют по воинским частям, это пункт где распределяют по регионам необъятного СССР. Непонятно, зачем было вести людей из Красноярска, куда-то в Белоруссию, Украину, Армению, Дальний Восток или Казахстан? У них, что там молодежи мало, некому пополнять ряды? Тогда почему у нас в части на Дальнем Востоке служили и белорусы, и украинцы, и грузины, и казахи, и туркмены? Это, наверное, для поддержания интернациональной дружбы.

А распределительный пункт — это, еще то, учреждение. Трехметровый бетонный забор, металлические ворота и длинные, метров по сто, бараки с маленькими оконцами под потолком, еще какие-то маленькие домики и везде часовые, по нашим представлениям такой должна быть зона. В бараках трехэтажные деревянные нары и тусклые лампочки под потолком. На нарах в зачуханных, порванных телогрейках коренные народы Хакассии, то ли их уже здесь обобрали на одежду, то ли это их привычный прикид. Одним словом, клоповник. А тут нам еще объявили, что комиссия по распределению начнет работу только послезавтра в 10 утра, так что добро пожаловать на нары. Такого наши изнеженные Севером души не выдержали и толпа в сто рыл ломанулась на заборы, как на штурм Измаила: на волю, на волю. Попытались ловить, но разве поймаешь ящерицу — она хвост отбросит и убежит. Тогда объявили по матюгальнику, дескать, черт с вами, валите, но послезавтра в 10 как штык, кого не будет, подаем в розыск как уклоняющихся от службы в ВС. Открыли ворота и мы на свободе.

Воздух свободы закружил буйны головы, но возник закономерный вопрос — куда? У кого были знакомые — разбежались к ним, кто-то, самый рациональный ушел устраивать свой быт на эти пару дней, оставшаяся толпа, человек в 60, решила культурно отдыхать на берегу могучего Енисея.

Айда парни!

Стоп парни!

А как же культурно отдыхать без водки с закуской? Пустили шапку по кругу. Три шапки, одной оказалось мало. Выбрали трех ходоков, но когда взвесили шапки, не считая в них наличность, просто по весу, поняли — не унесут и добавили еще трех. Выловили местных, узнали — где магазин, где Енисей, где лучше присесть нашей маленькой компании, чтоб никому не мешать. Вот теперь вперед на енисейские просторы. Место нашли хорошее — берег хоть и крутой, но уже весь порос свежей травой, вид на Енисей замечательный, что еще надо для души, только водки. А, вот уже и ходоки, нагруженные как вьючные лошади. Пожалуй, что план магазин выполнил на месяц вперед.

Нежно так отдыхаем, потихоньку разговариваем, тихо-тихо на гитарках побренькиваем, ну, значит, чтобы народу не мешать. Без женщин, они появлялись только на горизонте, ну видать, и нас с горизонта видели, и по этому самому горизонту и обходили сторонкой, как понимаю, чтобы не мешать культурно отдыхать молодежи.

Атас, пацаны, милиция!

Спокойно парни! Сидим, едим, разговариваем, матом не ругаемся, я ж говорю — матом не ругаемся. От горизонта так опасливо подкрадываются три мента. «Что за сборище? Откуда такая толпа?» и т.д., но не зло, да и вид у нас презентабельный, все ж таки из Норильска, одеты хорошо. Объяснили, что «последний нынешний денечек гуляем вместе мы, друзья», а завтра на охрану рубежей Родины. Нас поняли, попросили не буянить, взяли пару бутылочек водочки, чтобы выпить за защитников, и отвалили.

Хорошо отдыхаем. Однако дело к вечеру, холодает, ветерком холодным с Енисея потянуло, солнышко не так уж и греет, пришла пора репу чесать по поводу ночлега. Предложений было много, но особенно понравилось: найти котельную и там заночевать, типа там всегда тепло. Даже представилось как толпа в 60 человек в темноте, в тишине гуськом шныряет в ворота котельной и располагается на куче угля. Возник вопрос с гостиницей, но без брони даже в дом колхозника не попадешь. Кто-то сдался и пошел на нары, но это не наши люди. Мы не сдаемся, но уже прилично мерзнем, да и темнеет быстро, хоть еще и не поздно. И тут кто-то, вот светлая голова, предложил: «Парни, погнали на железнодорожный вокзал. Тепло, светло, сидушки есть и не выгонят, ночь всяко-разно перекантуемся». Ура, если выживем, поставим тебе завтра памятник из бутылок. Толпа, конечно, поредела, но все равно приличная, троллейбус заняли почти весь, но к нам отнеслись благосклонно, так как мы сразу за всех рассчитались, без зайцев.

А вот и вокзал, мы у цели. Картина «Не ждали». Ни нас не ждали, ни мы такого не ожидали. Все места для сидения заняты, часть народа на полу на чемоданах и газетках, но куски пола свободные есть. Так, памятник отменяется, размещаемся, как можем, ну, хоть тепло и не на угле. Пока Моська мое место держит, вышел я покурить и пошел вдоль здания вокзала, завернул за угол, а там — «зал для военнослужащих». Ё-ма-ё, я ж почти воин. Я туда, никто не останавливает, не тормозит. А в зале благодать: хоть и похолоднее, чем в общем, но пустые скамейки, хоть ложись и спи, и полумрак. Я бегом назад, хвать за шиворот свою команду и туда. Прискакали. Кто-то, такой же умный, уже занял часть скамеек, но нам пятерым хватило, чтобы лечь. Благодать, можно ноги вытянуть, всю жизнь бы здесь жил. Включилась машина времени. Закрыл глаза, открыл — утро. Только очень холодно, поэтому не выспались.

Встали рано в шесть часов, нет на рученьках часов, где они, где они? Сняли гады, причем, у всех кто ночевал в «зале для военнослужащих». Хорошо деньги спрятали поближе к главному мужскому органу, наверное, постеснялись туда залезть, чтобы не нарушить мирный сон русских воинов. Да, на вокзале ночевать накладно. Ну ладно, это не главная деталь в самолете, хотя и жалко, часы у всех хорошие были, дорогие. «Парни, вторую ночь на вокзале мы не переживем. В том состоянии, в каком мы были, у нас украдут самое главное, а мы и не заметим. Нужно что-то думать. А пока деньги есть нужно поесть и опохмелиться».

Пока завтракали и опохмелялись, никаких умных мыслей не возникло. Потом водочка подействовала — кровь по жилкам побежала, а с ней и мысли какие-то вернулись. Вспомнили мы с Саньком, что когда ездили на краевые соревнования по борьбе почти всегда останавливались в гостинице «Север», которая принадлежит Норильскому комбинату. Жили мы там, конечно, по брони от комбината, но чем черт не шутит, может, выручат норильчан, все ж таки свои.

Приехали. Выбрали двух парламентеров: Пилю, как самого представительного, и Моську, как самого говорливого. Моська настоял на покупке шампанского и конфет — иначе ничего не получится. Ладно, лишь бы не в пустую. Парни — «гоу, гоу». «Шура, запускайте Берлагу». Пошли. Мы втроем на солнышке пиво пьем. Выскакивает из дверей Моська и машет рукой. Неужели заработало?! Барышни как увидели нас впятером, руками замахали: «Мы думали вас двое, ну трое, а тут, аж, пять!» «Девушки, милые, хорошие, родные вы наши! А куда же мы? Мы же лучше собаки! Но можно и коврик около дверей!» Посмеялись, но призадумались наши спасительницы. Пошушукались, куда-то сходили. Вердикт как на суде: «виновны, но со смягчающими обстоятельствами» в виде одной ночи и оплаты с каждого, как за место в двухместном номере. Приговор: есть фойе, где два дивана, телевизор, стол и много места, чтобы поставить три раскладушки. Двери в фойе закрываются на ключ, ключ вам, но сильно не высовываться, чтобы не засекли. «Ласточки вы наши! Дайте мы вас всех поцелуем, каждый не по одному разу. Шампанское сразу? Поняли, подойдете.» По солдатски быстро: раскладушки, матрацы, белье, душ — там, ресторан — хороший. Это намек? Нет, мы на работе, но к вам подойдем. Ну, так мы ж со всей душой! Устроились, помылись. Все ж таки привычка к мытью сидит в культурных душах норильчан, и, после шикарной ночи в гостинице «Зал для военнослужащих», помыться хотелось очень. Всё, готовы к приему дорогих гостей: хозяева сверкают, стол ломится от яств — шампанское и конфеты, ну под столом водочка, но это не афишировалось.

Душевно посидели, чуть песни ни заспевали, но вовремя одумались. Барышни к шампанскому отнеслись с снисхождением, а к водочке с пиететом, так что было всем весело. И, часам к двум дня, нам стало очень хорошо, так, что мы упали спать в тепле и благости. Пробуждение было приятным, чему ни мало способствовало шампанское, оставшееся на столе. Мы готовы к вечерне-ночному приключению — всё ж таки последняя ночь «на свободе». Ну, «первым делом мы испортим самолеты», в смысле нужно поесть, а в гостинице, как нам намекнули ранее, хороший ресторан. Кавалеры, вперед! Время такое, что в ресторан попасть сложно, если с улицы, а для проживающих, да за 3 рубля на входе швейцару — с милым сердцем. «А в ресторане — хорошо, и в гаме, порхают тетечьки с культурными ногами, и курят девушки с шикарными глазами, а с ними дяди без волос и с волосами». Но места есть и мы приземлились. А кормили и в самом деле здорово: и красивые салатики, и «котлета по-киевски» с вытекающим маслом, и селедочка под горчичным соусом и, конечно, водочка. Музыка, полумрак, танцующие пары, девушки и тетеньки с дяденьками, ну все атрибуты развратной жизни, доступной за приличные деньги. Отдыхаем хорошо. Вот и Моська с Саньком каких-то девушек увели на танец, не думаю, что они рассчитывали на что-то большее, чем потанцевать. Но дяденьки встали на защиту чести и достоинства своих дам и так культурненько, вчетвером, стали выталкивать наших из зала в туалет для дружеской беседы, наверное, хотели их чуть-чуть пожурить. Ну, тут опять картина «Не ждали»: не ждали нас троих, в дополнение к уже имеющимся двум, и тем более, Пилю, который под 190см и с кулаками, как голова младенца. А, кроме того, они не знали, что: Санек — чемпион края по дзюдо, я — чемпион края по борьбе классической, Моська занимался боксом, Валыч волейболом и удар у него посильнее, чем у боксера, если попадет, да и перевес в количестве и молодости. Возникла заминка. Тут, Пиля, выдал речь:

— Господа! Мы ничего не имели к вашим дамам, кроме, потанцевать. Мы, вообще, люди культурные с Крайнего Севера, у нас добрые интеллигентные души. НО… в морду у нас бьют, как в бубен. Если вы не знаете как это — можно показать, но я думаю, лучше не надо. Давайте посчитаем конфликт исчерпанным и вернемся к водочке.

Возражений не последовало, даже наоборот — дяденьки были очень рады такому развитию сюжета и с легкостью балерин выпорхнули из туалета. Все ж таки коллектив — великая сила. Но настроение чуть подпортилось. Мы закруглили ресторанную гульбу и пошли на улицу искать приключения на свои задницы. Слава Богу не нашли и, прогулявшись по округе, вернулись в гостиницу к проверенному контингенту обслуживающего персонала. Снова была небольшая пьянка, но дело ночное, пора и баиньки — завтра на службу на два года.

Конец свободной жизни!!!

Санкт-Петербург, октябрь, 2011г.