Я на тебе (не) женюсь

Софи Сорель (2024)

Иван, непробиваемый холостяк и бабник, уверен, что не родилась еще та женщина, на которой он захочет жениться. Однако его мама не теряет надежды и постоянно подыскивает красавчику сыну кандидаток на роль покорительницы его каменного сердца.Мария работает учительницей в обычной школе. Она из тех, кто и не против выйти замуж, но против хамоватых самоуверенных самцов. Таких она отметает сразу.Но что делать, если жизнь сталкивает Ивана да Марью лбами в самой пикантной ситуации? Что делать, если Ивана безумно тянет к этой сексапильной училке, притворяющейся скромницей? Что делать, если Марию до безумия влечет к этому наглецу с обольстительной улыбкой и повадками медведя?

Глава 4

Мария

Всю дорогу до метро я старалась не оглядываться, боясь споткнуться и упасть. Мне мерещилось, что в затылок мне дышит этот сукин сын, папаша Пирогов. Вот он сейчас схватит меня за плечо, а потом утащит обратно в машину и там сделает что-нибудь неприличное. По поводу его намерений сомнений у меня не было. Сомнения были по поводу собственной стойкости. Очень уж соблазнительный был экземпляр. Хотя его внешнюю притягательность с лихвой перекрывали излишняя самоуверенности и чертов мачизм. Я таких мужиков никогда не любила. На них приятно смотреть. Желательно, на фотографии. Потому что фотографии разговаривать не умеют. Но стоило вот таким Пироговым открыть рот, и от них просто несло завышенным самомнением и презрительным отношениям к женщине. Не мой тип. Еще и женатый. Нет, нет и еще раз нет!

До метро я, слава богу, добралась без приключений, а оттуда и до дома. Я взглянула на часы: девчонки должны прийти с минуты на минуту. Надо хоть макияж смыть. Устала я от него, аж глаза щипало. Вообще-то, я в школу красилась мало. Так только, нос припудрю да по ресничкам пройдусь тушью. Но сегодня мне хотелось выглядеть посолиднее — все-таки первое родительское собрание в новом классе. Даже очки нацепила. С обычными стеклами. Они мне шли, но носить их я не привыкла.

И зачем я согласилась на этот девятый класс? Лучше бы взяла пятиклашек. Но нет! Мы легких путей не ищем. Знала бы, что среди родителей моих подопечных окажется козлина, который любит шататься по клубам и который стал свидетелем моего первого и последнего в жизни стриптиза, сразу бы отказалась от свалившегося на меня классного руководства. А теперь вот попробуй расхлебай! А ведь во всем Родька проклятый виноват. Не бросил бы он меня, не напилась бы на девичнике у Олеси. Не напилась бы — не станцевала бы на столе, и папаше Пирогову не было бы повода так похабно себя со мной вести.

Переодевшись в домашний костюмчик и умывшись, я быстренько накрыла на стол. Ну как накрыла? Вилочки, тарелочки, салфеточки. Нарезка сыра, нарезка колбасы. Орешки. Все. Больше у меня ничего не было. Остальное Катюха обещала купить. Сегодня Олеська впервые согласилась выйти из дома. Свадьба-то у неё того — тю-тю. Артурчик, её жених, отдал богу душу. Нет, не отдал, конечно. Он кое-чего другое отдал и явно не боженьке. Накануне свадьбы Олеся поехала в новую квартиру, где они собирались с Артуром жить после свадьбы, и застала его, буравчиком вклинивающимся в какую-то девицу. Прямо на Олесиной новой кровати. У Олеси характера не хватило этой козе повыдёргивать патлы. Охнула, расплакалась и убежала. Артур явился к ней после того, как закончил все свои дела, а говоря грубо, после того как кончил пялить ту сучку. Явился и сказал: «Вот такой я кобель. Прости меня, ты не должна была этого видеть». Слава богу, здесь Олеся уже смогла взять себя в руки, долбануть по наглой роже теперь уже бывшего жениха и послать его ко всем чертям и их матери. Мы с Катюхой при той сцене присутствовали, вернее, прятались за дверью большой комнаты, потому что как раз пришли по зову Олеси ее утешать. В общем, Артурчику досталось не только от Олеси, а и от нас с Катькой.

Мы дали пострадать подруге неделю, а потом начали вытаскивать из депрессии, хоть она и сопротивлялась. И вот сегодня наши усилия увенчались успехом — Олеся согласилась прийти ко мне в гости на пятничные посиделки. У нас это было традицией: за редким исключением мы каждую пятницу собирались у меня, чтобы, как говориться, напиться и забыться, ну и кости перемыть всяким Родькам-Артурчикам. Теперь вот и папаше Пирогову.

Раздался звонок в дверь, и я побежала открывать.

— Отлично выглядишь, котёнок! — радостно закричала я с порога, обнимая Олесю.

— И ты туда же, — закатила она глаза. — Сначала Катька врала, теперь ты.

Я взглянула в осунувшееся лицо подруги и вздохнула.

— Ладно, выглядишь ты отвратно, — признала я, — и это пора менять.

— И я ей об этом твержу, — поддержала меня Катюха, скидывая куртку и отдавая мне охапку пакетов, в которых что-то приятно позвякивало. — Продолжишь в том же духе, волосы начнут выпадать! — пригрозила она Олесе.

— И зубы, — подхватила я.

— Идите вы. Меня жених бросил.

— Это ты его бросила, — напомнила Катюха.

— Потому что он мне изменил!

— Радуйся, что ты до свадьбы это узнала, а не прожив с ним лет этак двадцать! — Я назидательно подняла указательный палец вверх.

Тут же на ум пришёл папаша Пирогов. Жену его я видела, вон она какая пухлая да объемистая. Небось, после родов разнесло. А может, запустила себя, решив, что муж есть, семья есть, зачем с ума сходить да травить себя диетами. А муж вон он! Чуть классуху собственного сыночка не разложил прямо в классе.

— Кобель чертов! — выругалась я.

— Кто? — хором спросили девчонки.

— Все они кобели! Пойдёмте в кухню.

Олеся с Катькой тут же принялись мыть руки, а я начала выгружать из пакетов принесенную Катькой еду.

— Кать, ну никакого разнообразия, — укорила я подругу. — Опять роллы! Ты же обещала сама приготовить что-нибудь.

— Некогда мне было. Я, между прочим, тоже работаю. — Она возмущённо вздернула нос.

— Ты же ещё в двенадцать из школы ушла. Я твоё расписание, как своё, знаю на зубок, — напомнила я и тут же ахнула, открыв очередной пакет: — А это что? — Я выудила на свет божий бутылку пива.

— Пиво, как видишь, — невозмутимо пожала она плечами.

— Зеленое?

— Бамбуковое. Японское.

— Ты же знаешь, что я его не люблю. И вообще пиво не люблю.

— Ну, достань что-нибудь из своих запасов, — предложила Катька. — А мы с Олеськой сегодня по зелененькому.

Я закатила глаза, но спорить не стала.

Через час кости Артуру были перемолоты в пыль. Родьке на этот раз не досталось, потому что он уступил своего место папаше Пирогову. Девчонки хохотали до слез.

— Вам смешно, а я теперь не знаю, что делать. Хоть со школы увольняйся.

— Не со, а из, — поправила меня Катька.

— После твоего зелененького как раз «со», — возразила я.

— Да может, зря ты переживаешь, — попыталась внести позитива Олеся. — Может, он больше и не появится.

— Ещё как появится. Я таких ходоков знаю, — возразила я. — Этот не успокоится, пока не достанет меня до печёнок.

— Или пока не засадит тебе до этих самых печёнок, — заржала Катька. — Судя по твоему рассказу, тебе самой этого хочется.

— Да ну тебя! Лучше расскажи, что у тебя, — перевела я тему.

Катя вдруг покраснела и мечтательно закатила глаза.

— Ой, девочки… Кажется, я влюбилась! — И посмотрела на нас игриво.

— Опять! — в унисон закричали мы с Олесей.

— Только не это, — замотала я головой.

— Кать, правда, сколько можно? — хмурилась Олеся.

— Сейчас я вам все в подробностях расскажу, — пообещала Катька.

Мы с Олеськой знали: её рассказ «с подробностями» продлится до утра.

— Кофейку сварю. — Я поднялась из-за стола. — А то усну во время твоих «деталей», потом ещё и виноватой буду.

Хорошо, что завтра выходной. Просплю до вечера, пообещала я самой себе.