Прометей. Ледяное безмолвие

Сергей Skolorussov, 2022

В 1975 году в Сиднее состоялся первый симпозиум по глобальным проблемам климата. Сюда съехались все известные на тот момент учёные. В результате жарких дискуссий стало очевидно, что всё климатологическое сообщество делится на два примерно равных непримиримых лагеря: приверженцев теории глобального потепления и приверженцев теории глобального похолодания. Опираясь на одни и те же данные о солнечной радиации, вулканической активности, солёности и температуре воды, учёные убедительно доказывали свою правоту и полную несостоятельность оппонентов. Общей резолюции о дальнейших перспективах климата Земли на этом съезде мировых светил так и не было выработано. Подводя итоги жарких диспутов, старейший на тот момент климатолог Кая Юдзуру сказал следующее: «Не могу утверждать наверняка, что правы те, или иные. Но одно я знаю точно. Человек приспособится ко всему. Он всегда найдёт выход. Я верю в коллективный разум человечества». Теперь вы поняли о чём эта книга? Если нет – начинайте читать.

Глава двенадцатая

28 марта

Москва

Контакт! Есть контакт!

Ярослав никак не ожидал появления Мары:

— Ты почему не уехала? Случилось что-то?

— Нет. Всё нормально.

— Почему тогда ты здесь?

— А что мне делать там?

— Спасаться.

— Теперь никто не знает наверняка, где самое безопасное место. А просто так создавать толпу, вместе со всеми плакать и рыдать, пересказывая страшные новости, мне не хочется. Я не привыкла ничего не делать в ожидании неизвестности.

— Здесь легче что ли?

— Да, «легче»! — произнесла девушка с нажимом, словно пытаясь эмоциями прекратить поток очевидных вопросов. — Здесь я буду при деле. А это всегда легче. По крайней мере для меня.

— А документы? А наше изобретение? Это разве не важно? Ты считаешь, что это пустячки?

— Не считаю. Но их Бузмаков и без меня передаст. Не надорвётся.

— Вит уехал?

— Уехал. Я его уговорила. Убедила! — она повысила эмоции в голосе до предела.

— Угу, ты кого угодно убедишь, — буркнул в ответ завлаб.

Кузнецова приехала с вещами, то есть насовсем. Ей постелили на кухне, так как другие комнаты уже не обогревались.

Ярослав долго не мог заснуть. За себя он не переживал. Но теперь ему было за кого переживать. Сначала в нагрузку к его и без того сложной задаче с ним осталась бабушка. А теперь ещё и Мара. Наворчавшись вволю, он уже почти заснул, когда до него стали доноситься приглушённые звуки, похожие на чей-то негромкий разговор. «Странно, кто это там бубнит? А, наверное, Мара с кем-нибудь по голофону общается», — подумал изобретатель, натягивая одеяло на голову. Но в этот момент он услышал, как дверь в его комнату тихонько отворилась. Это были не галлюцинации. Дверь на самом деле открылась. На пороге стояла девушка, силуэт которой обозначал свет, едва проникающий сюда из кухни.

— Мара? — удивился Ярослав, садясь в постели.

— Можно зайти?

— Естественно. Тебе всё можно.

— Звучит обнадеживающе.

Она вошла и осторожно присела на край кровати. Они смотрели друг на друга и молчали. Молчали и смотрели. Никто не решался сказать хоть что-то. Хоть что-то пустяковое, хоть что-то важное. Мара посчитала, что она и без этого совершила невероятное, сумев перешагнуть через собственные фобии. Девушка никогда не предполагала, что когда-нибудь сможет так смело зайти в комнату Яра. Что же он молчит? Пауза затянулась и стала тягостной. Наконец парень кхекнул, выдавив комок из горла, и прошептал:

— Мне показалось, что ты с кем-то разговаривала.

— С бабушкой. Она меня разбудила.

— «Бабушка»? Зачем?

Мара улыбнулась:

— У тебя удивительная бабушка. Просто улётная бабулечка. Она сказала: «Я вижу, что ты его любишь. Иди. А то этот телок так до конца жизни и не отелится. Он тоже тебя любит. Но не надейся — он не придёт. Поэтому иди сама. Другого момента может и не представиться. Иди… Вы не будете счастливы друг без друга. Я знаю». Вот так вот… Так она сказала.

Ярослав не знал, что ответить. Он был скован. Нет не потому, что ситуация для него была тягостной. Тягостной из-за того, что его заставляют поступать так, как он не хочет. Нет, всё не так. Всё, наоборот. Конечно, бывают в жизни случаи, когда не любишь человека, а он заставляет тебя взглядом или поступками зависеть от него, поступать якобы правильно, но не согласно велению твоего сердца. Такая мнимая зависимость создаёт ощущение, что ты этому «нелюбимому человеку» чем-то обязан. Он же любит тебя! Он страдает! И ты, якобы, должен его чем-то ублажать, беречь и обещать. Но в данной ситуации всё было не так. Всё было совсем не так. Тем не менее, решиться на близость с любимым человеком Ярославу было непросто. Он уже был не мальчиком по возрасту, давно перешагнув через физиологический период влюбчивости и гиперсексуальности. Но по отсутствию прошлых историй лирических взаимоотношений, по девственности сердечных чувств, он был школяром. Никакого жизненного интимного опыта у парня не было. Ни отрицательного, ни положительного. Девственник, отдавшийся навеки единственной возлюбленной — науке. Он ещё не решил готов ли взять на себя ответственность любить Мару. Звучит слишком сухо и формально. Но это так. Она ему нравилась, очень нравилась. Даже на работе, когда они находились слишком близко друг к другу, сердце всегда напоминало о том, что он мужчина, а она женщина: стуком в висках, волнением в груди. Но Шелихов постоянно старался решение сердечного вопроса отодвинуть на второй план. Учёный, одним словом. Или трус? Может, недостаточно любил? Оставим догадки на потом. А пока он был счастлив тем, что девушка сидит на его кровати и в приглушённом свете ночника не видит пунцовый цвет его лица. Наконец он прошептал:

Конец ознакомительного фрагмента.