Катарсис

Сергей Шангин

План генерала Климова сработал и теперь под угрозой будущее всей страны. Победить заговорщиков можно, используя против них точно такое же оружие из иного мира. Вот только времени и людей, способных во всём разобраться, нет.В результате неудачной перезагрузки системы Плацдарма с жителями творится какая-то чертовщина, город реально сходит с ума. Егору и его друзьям предстоит бороться не только с последствиями перезагрузки, но и с теми, кто решил под шумок прибрать власть в регионе к своим рукам.

— 8 —

— А я говорю, это точно он, Егор Ковалёв, старший группы! — мужчина говорил с напором, убеждённо, словно доказывая кому-то свою правоту.

— Федечка, ты мог перепутать! — убеждала его женщина. — Столько всего произошло, да и не мог он остаться в живых, ты же сам говорил, он ключ, а система перезапустилась, то есть ключ был использован!

— Ничего я не путаю, мне то письмо, которое курьер приказал сжечь после прочтения, в память врезалось дай бог! На смертном одре вспомню любого!

— Федечка, ты уже на нём, — напомнил женский голос. — В городе несколько десятков тысяч молодых людей его возраста и телосложения, теперь ты будешь на каждого кидаться?

— Вера, если я вижу, что это он, значит, это не может быть никто другой. Ты же слышала, как он разговаривал с полицейскими? А я его голос помню, не один раз общались.

— И что с того, Федечка? Что мы за ним бежим? Зачем он тебе? Сколько нам осталось существовать без подпитки? Пойдём лучше по городу погуляем, насладимся спокойной жизнью, когда не нужно от кого-то прятаться, никому ты ничего не должен! Давай просто побудем вдвоём! Отстань от парня, тебе говорю!

— Понимаешь, Верочка, я же перед ним виноват, — признался с тоской мужчина, — на мне грех лежит, я его вёл к этому, заставлял выполнить задачу, понимая, что это путь в один конец. Они же все были одноразовыми исполнителями, а я им сказки рассказывал про светлое будущее, которого не будет. Если бы знать, что ад существует, я бы принял наказание, как должное, но нет ничего, Верочка, всё здесь закончится.

— И что теперь, упасть перед ним на колени и покаяться? Прости меня, Егорушка, гада ползучего? Так он тебя не видит и не слышит, Федечка. У него всё в порядке, если ты не заметил сразу. Пусть выглядит, как бомж, зато живой и здоровый в отличие от нас с тобой. Так что кара божья, если есть такая, нас уже настигла, можешь успокоиться и отпустить его с миром!

Некоторое время Егор не решался обернуться, но голос мужчины звучал до боли знакомо — куратор, именно его приказы он слушал и исполнял, хотя всей душой был против. Ненависть, всколыхнувшаяся, едва он услышал его, помаленьку спадала на нет, переходя в злорадство. Он жив, а куратор, судя по всему, сдох! Туда ему и дорога!

— Что вам от меня нужно? — не выдержав, обернулся он.

Жадно вглядываясь в черты лица ненавистного ему человека, он наслаждался его смертью, радовался ей, словно сам всадил пулю в лоб или нож в сердце. Ему казалось, что нет в мире высшего наслаждения, чем увидеть не просто смерть врага, но любоваться его призраком, как гарантией смерти. Картину портила миловидная женщина рядом с ним, явно испытывающая к куратору нежные чувства.

— Вы нас видите? — она в изумлении вцепилась мужчине в плечо, не замечая этого. — Вы ведь… живой?

— Да, чёрт бы вас побрал, я живой, — с хвастливой гордостью подтвердил Егор. — В отличие от вас!

Последнее слетело с губ случайно, потому что ни его злость, ни ненависть к куратору, ни желание его смерти, не имели никакого отношения к этой женщине, которую он совершенно точно не знал. Чувство превосходства стремительно таяло, как вешний снег под лучами жаркого солнца, уступая место стыду. Женщина заплакала, уткнувшись лицом в плечо спутника.

— Извини, у меня не было выбора, — глухо произнёс куратор. — Меня обманули, я думал, что спасаю жену от смерти.

— Это ваша жена? — с запоздалым раскаянием, чувствуя себя полной скотиной, спросил Егор.

— Нет, тут всё сложно. Умирала моя бывшая жена, они сказали, что оплатят её лечение. Хотя…

— Она умерла задолго до того, как начался ваш путь, — помогла женщина, — он думал, другого выхода нет. Нас обоих убили, если это тебя успокоит, потому что мы не хотели выполнять последний приказ.

— Кто вы?

— Его оператор, именно я помогала Феде выходить на связь с Плацдармом.

— Так вы с ним заодно? — злость снова вздыбилась коброй. — Много платили или у вас тоже кто-то умирал?

Мгновение назад он испытывал неловкость, изливая гнев на куратора и невольно задевая стоявшую рядом с ним хрупкую женщину. Но сейчас, понимая, что они действовали заодно, готов был убить их обоих в отместку за пережитое на Плацдарме, за смерть друзей. Ишь ты, сперва своими руками создали всю эту гнусность, а теперь за покаянием в очередь выстроились? Не дождётесь, сволочи!

— Нет, меня внедрили к ним, чтобы раскрыть заговор, — спокойно пояснила она, утерев слёзы. — Ты много пережил, мальчик, но не думай, что, кроме тебя, никто в мире больше не страдает. Ты остался жив, нам не повезло. Я говорила Феде, не имеет смысла с тобой разговаривать, ты слишком молод, чтобы понять жизнь. Для тебя сейчас твоя конкретная мозоль — это самое страшное событие в мире. Ты даже представить не можешь, насколько всё плохо, упиваясь собственной правотой.

Она говорила спокойно, не пытаясь брать авторитетом или голосом. Так мать разговаривает с непослушным сынишкой, разбившим её любимую вазу и отказывающимся признаваться в этом. Она смотрела на Егора без осуждения, не пытаясь понравиться ему, сказать что-то приятное. Но слова больно ранили душу безжалостной правдой. Он действительно слишком много думает о себе.

Даже то, что сейчас он пытается найти друзей, это забота о себе, ему хочется успокоить душу — с ними всё в порядке, он больше никому и ничего не должен. В любом случае, не в его силах вернуть их в жизнь, ведь для этого, как минимум, нужно иметь живое тело. Ему действительно повезло, в отличие от них. И это справедливо, ведь он многим пожертвовал для этого!

Алинка уже похоронена, и они это видели своими глазами. Михалыч после выстрела картечью в грудь умер сразу, что и подтвердил следователь на следственном эксперименте. Корней наверняка залетел наглухо, у наркоманов это часто случается — подсел на синтетику, прямая дорога в могилу, чуть раньше, чуть позже, но наверняка. Только его под присмотром врачей ждало тело, и спасибо нужно сказать папаше той девчонки, который решил сделать из него крайнего. Ему для этого нужен был живой свидетель, а не покойник.

— Вы говорите о том, что сейчас происходит?

— Да! И это не закончится, пока они все не выполнят свою миссию, — с горечью ответила женщина. — Мы сорвали заговор генерала, но породили монстра ещё более ужасного, чем планировал он.

— Хотите сказать, вы не этого добивались? Тогда зачем нужна была моя миссия, ради чего погибли мои друзья?

— Генерал собирался перехватить управление, но вмешалась третья сила, нормального перезапуска не произошло, система просто сбросилась в ноль, освободив всех, кто имел метки. Нам дали массу энергии, но никто не ушёл в иной мир. Даже я теперь чужая для него, хотя они за мной приходили до того, как метки сбросились. Ни у кого из нас теперь нет возможности исхода, мы просто сгорим в этом мире или…

— Займёте чьё-то место? — закончил фразу Егор, вспомнив действия призраков.

— Мы с Федей не собираемся этого делать, — гордо ответила Вера. — Сколько дано, столько и проживём здесь. А вот ты не должен был выжить, система уничтожает ключ после использования. Сбой каким-то образом нарушил это правило, оставив тебе жизнь. Радуйся этому, мальчик!

Случайность? Он мог исчезнуть навсегда, как и его друзья? Почему она говорит это так спокойно, будто собственная смерть её не пугает? Сознание отказывалось принимать сказанное, словно кто-то пообещал сказочные подарки, а затем сообщил, что это была шутка. Нельзя, невозможно огромную махину разрушить одним ударом, это неправильно.

— Вы же знаете систему, неужели нельзя что-то сделать? Любую машину можно раскрутить в обратную сторону! Мы были в центре управления, я знаю, где это находится, если я проведу вас туда, вы сможете всё изменить?

Почему бы и нет? Он по-прежнему ключ, можно запустить процесс заново, указав иные параметры. Они же специалисты, они должны знать, как прекратить этот кошмар одним ударом. Система управления потому так и называется, что позволяет менять поведение подчинённых ей объектов. Егор с надеждой вглядывался в их лица, ловил малейшие признаки подтверждения его идеи, но куратор и его оператор смотрели хмуро.

— Нет, Егор, это невозможно. Сейчас нечем управлять, систему нужно заново инициализировать, обучать базовым алгоритмам, чтобы она начала выполнять внешние команды. Для этого нет специалистов и оборудования. Проект давно закрыт, генерал использовал его в обход всех правил и исключительно для себя. Где он, что сейчас делает, что есть в его распоряжении, никто не знает.

— И что? Вот так всё бросить и пойти гулять, птичек слушать, красотами наслаждаться? Не знаю, кто там у вас самый главный предатель, но вы не лучше, если бросите это на произвол судьбы, — зло отозвался Егор.

Он не мог и не хотел принять, что гибель его друзей была напрасной. Их использовали и выбросили за ненадобностью, как сломанных кукол, чтобы заняться другими делами. Породили зло и смирились с этим, как с чем-то космически непреодолимым. Если это сделал один человек, значит, должен быть другой, способный устранить проблему.

Не могут уйти в иной мир? Нужно научить их делать это! Если как-то сумели привязать, должен быть способ чистой отвязки. Как там обещали им? При уничтожении система вернёт всем начальные метки, и некто свыше увидит их! Так давайте делать это, чёрт бы вас побрал!

Он не замечал, что противоречит самому себе, мечтавшему забыть о кошмаре прошлого и не видеть ничего, происходящего вокруг. Сейчас в нём горела обида, он видел перед собой тех, кто, пусть и отчасти, был виновником трагедии, ему нужно было добиться справедливости ради памяти погибших друзей.

— Что мы можем сделать, находясь здесь, в ином мире? — разозлился Фёдор. — Легко рассуждать, будучи живым — можешь звонить в колокола, призывать общественность, что-то требовать. А что можем мы? От кого требовать? От этих?

Он обвёл рукой местный Арбат, на котором продолжалась вакханалия нападений и замен. В силу близости к эпицентру или большей загруженности людьми, особенно молодёжью, пешеходная улица пользовалась повышенной привлекательностью для призраков. Пройдёт несколько дней и большинство изменённых вольётся в жизнь, получив другую начинку. В городе творится абсолютный беспредел, до которого никому нет дела, точнее, никто даже не подозревает о его наличии, не видит, пока не почувствует на себе.

— У вас же была полиция, где она? Вы можете организовать хотя бы защиту населения! Нет? Какого чёрта вы тут бродите и стонете о своей неудачной судьбе? Они там и вы там же, так действуйте, чёрт бы вас побрал!

Егора не смущала разница в возрасте, он выговаривал двум взрослым людям, словно имел на это разрешение в силу старшинства, большего жизненного опыта, права более знающего. Они раздражали его собственной инфантильностью, обречённостью, нежеланием активно бороться с тем, что сами же и создали. Один их вид вызывал у него зубную боль, желание грязно выругаться, а то и ударить, отомстив за пережитое и гибель друзей.

— Во-первых, не у нас, а у них, потому что мы тут люди пришлые, как и ты, — выкрикнул в ответ Фёдор. — Никем мы управлять не можем. А во-вторых, все куда-то исчезли после взрыва. Мы сами бродим в полном неведении, что творится и что будет дальше? Ещё предложения?

— Федя, он ведь нас видит и слышит, — совершенно неожиданно вклинилась Вера, переводя взгляд со спутника на Егора.

— И что из этого? — раздражённо отмахнулся Фёдор. — Есть с кем поболтать? Ты же видишь, он сейчас озабочен исключительно своими переживаниями, ему ни до чего нет дела. Он нас не слышит, Верочка, разве ты не понимаешь этого?

— Ты не понял, Федя, через него мы можем достучаться до тех, кто принимает решения.

— В смысле? До кого ты хочешь достучаться? — он откровенно не понимал, куда она клонит.

— Федя, остынь, вспомни, кто меня к вам послал? Ну! Умница! Через него я могу выйти с ними на связь, а это шанс, не находишь?

— Не знаю! Что они могут, если у них ничего нет в руках? Ты понимаешь, для работы понадобятся инструменты, которых у них, скорее всего, нет? Думаю, генерал своевременно всё попрятал так, чтобы не досталось никому, кроме него.

— Федя, если вариантов нет, нужно использовать этот шанс, как единственно возможный.

— Стоп, а мне не хотите пояснить, о чём идёт речь? Сразу говорю — втёмную больше работать не буду!

Егор понимал, в сказанном Верой есть что-то обнадёживающее, но события последних дней приучили его не верить словам, пока они не подкреплены фактами. Мало ли с кем она там собирается установить связь? Чем они лучше предыдущих? Заговор она раскрыла и что из этого? Всё получилось? Почему тогда вы здесь, а не в наградном отделе в очереди за орденом? Опять нужны мальчики для битья?

— Мне нужно связаться с федеральной службой безопасности, Егор. Я назову номер телефона и свой личный код, тебя сразу соединят с нужным человеком, где бы он ни находился. Просто скажи, агент Сова снова на связи.

— У меня нет при себе телефона, — буркнул Егор, недовольный тем, что его опять заставляют играть по чужим правилам. — И карточки нет позвонить из таксофона. И денег нет! Вообще, ничего нет! Нужно добраться до квартиры, как-то в неё попасть, потому что ключей тоже нет. И только потом я могу куда-то позвонить. Но живу я на другом конце города и добираться придётся пешком, потому что денег у меня, как я уже сказал, тоже нет.

Он говорил зло, как обиженный ребёнок, которого лишили не только мороженого, но и любимой игрушки, а теперь уговаривают сделать уроки и пойти спать. Он видел перед собой двух призраков и совершенно искренне считал их причиной всех бед. Ему хотелось одного, чтобы они пропали, перестали доставать своими надоедливыми просьбами, забыли о его существовании.

Он уже сожалел, что вспылил, начал с ними ругаться, в чём-то обвинять, чего-то требовать, хотя и в мыслях не держал вписываться в очередную мутную историю. Достаточно было промолчать, не обратить внимания на болтовню за спиной, и они отстали бы, а он сейчас спокойно шагал бы в сторону спокойной привычной жизни, в которой нет места призракам. А сейчас уже гордость не позволит врубить заднюю, подумают, что сдрейфил, пусть не вслух, но назовут слабаком.

— Слушай, насколько я понимаю, мы сейчас в самом центре города, так? — Вера вопросительно смотрела на Егора, не обращая ни малейшего внимания ни на его тон, ни на откровенное нежелание им помогать.

— Ну, и что из этого? — буркнул он раздражённо.

— Обычно такие конторы, как ФСБ, всегда имеют офисы именно в центре. Если у вас не так, можно зайти в любое отделение полиции, они дадут тебе позвонить, если скажешь, что нужно связаться с ФСБ, — терпеливо пояснила она. — Сейчас неважно, к кому ты обратишься, они обязаны вывести тебя на связь с указанными службами.

— Вот в полицию, как-то идти совсем не хочется, — поёжился Егор, вспоминая недавнее общение с блюстителями закона. — Там сперва по рёбрам отдубасят, а потом в клетку кинут, чтобы работать не мешал. Прямо кинулись они всяким бомжам телефоны давать, отмывай после них с хлоркой.

— Ну, я не знаю, тогда людей поспрашивай, как пройти в ФСБ? — предложил Фёдор.

— Вы, вообще, нормальные? Думаете, тут каждый встречный знает, где ФСБ находится? И, вообще, не втягивайте меня в свои игры! Сами это затеяли, сами и справляйтесь! Я не собираюсь больше вам помогать, — отрезал Егор, осознавший, что мысленно он уже впрягся в их замысел.

Только что он убеждал себя, что его это уже не касается, но поманили чувством долга, попросили о помощи и он ринулся, забыв о принятом решении. К чёрту, это не его дело, главное продержаться ещё немного, пока не закончится вакханалия с бешеными душами. Пусть называют слабаком, пусть плюют вслед, ещё не поздно сказать «нет» и уйти прочь!

Какое ему дело, чьё тело займут призраки? Точно так же, как раньше его не интересовало, что происходит с миллионом жителей города, так и теперь судьба каких-то десятков тысяч ему по барабану. Каждый за себя, своя рубашка ближе к телу, свой кошелёк важнее чужих долгов. Не хочу, не буду, и не просите!

— Егор, что ты, как маленький? Прими решение сам и действуй, — не выдержал Фёдор. — Ты мужик, к тому же живой, у тебя есть возможности, в отличие от нас. Сам ведь орал, нужно действовать, город спасать, не сидеть, сложив руки. Так действуй, кто тебе мешает?

— Вы что-то путаете, — обозлился Егор, — это ваша проблема, вы и действуйте, нечего меня впутывать! Ищите других дураков, а у меня есть собственная жизнь, если вы забыли об этом. Один раз уже попытались её отнять, хотите попробовать ещё? Отвалите и забудьте о моём существовании!

— Ты же понимаешь, у нас нет твоих возможностей, — возмутился Фёдор. — Куда мы пойдём, кто нас услышит, кроме этих? Нам повезло встретить именно тебя! Ты понимаешь, насколько мизерной была вероятность такого совпадения? Другой возможности не будет, ты должен нам… почему нам? Нет, ты должен помочь своему городу, Егор!

— А это моя проблема? Я не палочка-выручалочка, а вы не спасители мира. Нашли дурака, совать голову в пасть крокодилу. Думаете, меня там, в ФСБ, примут с распростёртыми объятиями? Да в таком виде со мной только бомжи разговаривать будут!

— Я не поняла, тебя внешний вид смущает или ты принципиально против спасения города? — презрительно глядя на Егора, поинтересовалась Вера. — Наша проблема? Да, мы участвовали в том, что произошло, но сейчас вопрос не в этом — страдают обычные люди, можешь ты это понять? Им наплевать на твои душевные терзания, они имеют право жить, но ты решил спрятаться в норку, потому что перепугался. Ты же не такой, Егор! Да, мы облажались, но за это заплатили жизнью, так что в расчёте. Ты не смог спасти друзей, это плохо! Если сейчас отойдёшь в сторону, как будешь жить дальше, зная, что мог спасти этих людей, но не стал этого делать?

Она методично загоняла его в ловушку логики, чувства долга, гуманности, переступить через которые он не мог в принципе, воспитание не позволяло, дурацкая человечность мешала просто отвернуться, заткнуть уши, усыпить совесть.

— Хорошо, — крикнул он, удивив случайных прохожих, — я согласен! Но только передам сообщение, на большее не рассчитывайте. Можете диктовать, у меня хорошая память, передам всё слово в слово, но потом до свидания!

— Правильное решение, парень! — обрадовался Фёдор. — Не прошу забыть, что было раньше, просто временно выкинь это из головы. От тебя не убудет, а людям поможешь!

— Спасибо, Егор, — словно выдохнула Вера Павловна, — не представляешь, как я надеялась, что ты согласишься, — призналась она. — Всё равно после моего сообщения они там начнут что-то делать, а так будут сидеть спокойно, считая, что враг уничтожен на корню. А на одежду не обращай внимания, это внешнее, сделай вид, что это тебя не касается, как говорят нынче, прикид такой и все дела!

Егор сморщился, как от лимона. Можно, конечно, представить всё так, как говорит Вера, но он всё равно чувствует себя каким-то изгоем общества в этой странной одежде. Хорошо было Корнею — абсолютно наплевать на чужое мнение, в чём хочу, в том и хожу, если кому-то не нравится, идёт лесом со своим мнением. Так и нужно, подумал он, вздохнув, засунь своё мнение поглубже и делай дело.

В принципе, вот эти серые здания, чем не ФСБ? В любом случае, там есть вывески, таблички, это не на Северо-Запад топать, можно обойти их все за полчаса. Так что, руки в ноги и шагай, Егор!