Тихо, идёт следствие Крис

Сергей Романюта

Убит, зарезан экзотическим кинжалом, бывший художник, некто Уваров. Разумеется дело отдают майору Ивану Хорошеву. Как и в прошлый раз, в расследовании ему помогают Василиса Ягинишна, она же, Баба-Яга и домовой Аркадий. Волей случая к столь оригинальной опергруппе присоединяется священник, отец Вениамин.

Глава III

Иван пробил по Базе сотрудников номер мобильника участкового, по Заречной тридцать три, и позвонил. Ответивший представился Александром, и попросил обращаться без регалий. Договорились встретиться во дворе того самого дома через час.

В назначенное время Иван подъехал по нужному адресу. Его встретил крепкий мужик среднего роста с погонами майора. Иван отметил про себя, они с участковым Александром в одном звании, это хорошо. Когда в участковых пребывает какой-нибудь молоденький лейтенант в большинстве случаев никакого толка. Как правило, людей он не знает, да и район тоже. Единственное, на что он пригоден — типа, подай, принеси.

Участковый Александр был совсем из другой породы. Лет около пятидесяти, значит, игнорировал пенсию, так сказать, работает сверхурочно. Это хорошо. Да и сам его вид говорил о многом. Александр просто-напросто выглядел, как выглядит хозяин на своём огороде или же в своей квартире. Этакий Анискин, хотя никакого внешнего сходства с киногероем и в помине не было.

— Давай на ты. — пожимая руку Ивану предложил участковый. — Не люблю официоз. Он мне почему-то пропахший лекарствами кабинет врача напоминает.

— Иван. — в ответ представился опер. — Согласен. — и улыбнулся. — А насчёт кабинета и лекарств, интересное сравнение.

Рукопожатие было крепкое, настоящее, мужское. Говорят, по рукопожатию можно определить характера человека. Может врут? Может и врут, а может и нет.

***

Иван с участковым подошли к лавочке, на которой был найден Уваров. Лавочка как лавочка, самая обыкновенная.

— Что ты можешь рассказать об убитом? — спросил Иван.

— А что тут рассказывать? — пожал плечами Александр. — Алкаш, но, заметь, не опустившийся. Всегда опрятен, в смысле, побрит, пострижен. Одевался хоть и не по последней моде, но одежда всегда была чистой. Опрятный был мужик.

— Получается, этакий человек, не нашедший себя в современных реалиях? — Иван посмотрел на участкового.

— Так оно и есть. — кивнул Александр. — Подрабатывал грузчиком на местном рынке. Где что отнести, поднести тоже не отказывался. Хоть и маленькая, а всё равно копейка. Приблизительно с полгода назад вышел на пенсию. Всё полегче стало.

— Ты как-то говоришь о покойном, — Иван замолчал подбирая формулировку. — как бы это сказать, не как о деклассированном элементе общества, а как о нормальном, добропорядочном гражданине общества.

— А он и был добропорядочным. — неожиданно для себя услышал Иван.

***

— Понимаешь, — они присели на лавочку и участковый начал излагать свою теорию по части правопорядка. — у меня своё соображение относительно правопорядка. Если интересно, расскажу.

— Давай. — согласился Иван.

Ему, и правда, было интересно, тем более Александр не производил впечатления придурка.

— Вот что от меня требует начальство в первую очередь? — спросил Александр и сам тут же ответил. — Начальство от меня в первую очередь требует порядок. Разумеется, все мы боремся с преступностью. Но вы в первую очередь, не обижайся, я так думаю, боретесь с ней по факту совершённого преступления.

— И не думаю обижаться. — ответил Иван. — Верно говоришь, а на правду не обижаются.

— Вот я и говорю. Для вас борьба с преступностью, это раскрытие преступлений. Для меня же, это обеспечение порядка на моём участке.

***

— А теперь представь. — Александр предложил Ивану сигарету.

— Не курю. — отказался Иван.

— А я курю. — прикурив сказал Александр и продолжал. — Ну, начну я гонять у себя алкашей да бомжей, и что? Думаешь, они осознают и рассосутся в неизвестном направлении? Даже если рассосутся, они же уйдут на другой участок, к такому же как я.

Я поступаю по-другому. Знаешь, мне флотские рассказывали. На пароходах, особенно старых, очень много крыс. И народ додумался, как с ними бороться. Про крысиного короля наверняка слышал. — Иван кивнул, и правда, где-то вычитал. — А как сделать так, чтобы в твоей каюте или на рабочем месте крысы пешком не шастали?

— Не думал на этим. — пожал плечами Иван. — Наверное, крысоловки надо ставить.

— Правильно. Крысоловки. — хитро улыбнулся Иван. — Только живые. Что они делают? Начинают подкармливать одну крысу. А та, твари-то умные, начинает осознавать, что это её территория, её охотничьи угодья и защищает их от своих собратьев. Она начинает гонять других крыс, не пускать к себе. Ясно дело, она сильнее, потому что питается гораздо лучше и регулярно, не от случая к случаю. Понимаешь?

— Честно говоря, не очень. — признался Иван.

***

— Смотри. — Александр не выбросил окурок куда-то в траву, а аккуратно затушил и кинул в стоявшую рядом урну. — Я не гоняю тех же алкашей. Пусть пьют, они всё равно уже не завяжут. Но пусть пьют на моих глазах и на глазах жильцов.

Я им сразу сказал: пьёте, пейте. Но чтобы никаких драк, никакого шума. Чтобы ни единого нарекания от жильцов. Ну и чтобы не ханыжить, и не воровать. Нет денег на выпивку, вон, иди в тот же магазин, здесь полно магазинов. Хозяева, не без моих просьб, не хвалюсь, специально не держат в штате грузчиков, чтобы у местных алкашей была возможность заработать копеечку. Заработать, — произнёс Александр по буквам. — а не украсть.

— Ловко придумано. — согласился Иван.

А что? Действительно ловко и даже гениально. Что алкаши, что бомжи, они неистребимы. Посадить всех в тюрьму? Это сколько же понадобится тюрем? Да и в состоянии ли государство с этим справиться? Вряд ли. Гораздо проще и лучше, так сказать, привить приемлемые для них правила поведения. В конце концов, они ведь тоже люди и у каждого своя история жизни, приведшая его к стакану или в какой-нибудь подвал. Мало кто из них решится, вот именно, решится изменить свою жизнь в противоположную сторону. Записавшись в бомжи, или в алкаши они как-то обживаются в этом мире. Вырабатывают какие-то правила и алгоритмы действий. И молодец участковый Александр, что, может и не совсем тактично, тем не менее, подсказал им наиболее приемлемые правила, которые в той или иной степени устраивают всех.

***

— А бомжи есть? — спросил Иван.

— Есть конечно. — хмыкнул Александр. — Они, наверное, и на Северном полюсе есть. С ними я поступил точно также. Хочешь жить в подвале или на чердаке? Живи. Но, чтобы был порядок, никаких костров и тому подобное. И чтобы утром, это для них и прокорм и как бы обязательство, помогать дворникам. В мусорках они всегда найдут что пожрать, что-то из вещей всегда найдут. А заодно приберут мусор вокруг контейнеров. Пройдут, вытряхнут мусор из урн. Вот и все обязанности. А дальше, иди, промышляй. Им я тоже рекомендовал: ты лучше сходи, подработай, нежели чем бутылки собирать или воровать. Насчёт воровства я им сразу сказал: один раз, я не буду разбираться кто, все в бомжатнике окажетесь. А там и до тюрьмы недалеко. Ну а тот, кто хочет в тюрьму, воруй. Только сам иди сдавайся, некогда мне с вами возиться.

— Круто. — рассмеялся Иван.

— А с ними по-другому нельзя. — Александр немного помолчал. — Впрочем, с жильцами тоже. Вот тогда на участке и будет порядок.

***

— Саш, — на ты, значит на ты. — расскажи об убитом. Наверняка ты о нём знаешь не меньше, чем приподъездные бабушки.

— Знаю. — улыбнулся Александр. — А что рассказывать? Говорил же, нормальный мужик, только слегка не от мира сего. Вот и нырнул в стакан.

***

Андрей Николаевич Уваров, тогда просто Андрюша, родился в самой обыкновенной советской семье, каких было миллионы. Отец — токарь на заводе, мать — табельщица на том же заводе. Вроде бы, по законам жанра, и Андрею был уготован прямой путь на тот же завод, ну может на другой, не в этом дело, главное — на завод. Может и не токарем, и не табельщиком, родители очень хотели, чтобы сын окончил институт и стал инженером. Да, инженером, но всё равно на завод.

Оно бы всё хорошо. Умом Андрюшу Бог не обидел, чем родители были очень довольны. Но, в том-то и дело, что но. Рос Андрей мальчиком тихим, спокойным, не гонял во дворе мяч и не играл с другими пацанами в войнушку. Был он каким-то мечтательным, вернее будет сказать, созерцательным.

Уж очень он любил рисовать. Рисовал всё подряд, что увидит, то и рисует. Хоть и далеки были родители от искусства, а хватило ума, отдали они Андрюшу в детскую художественную школу, которую он с успехом окончил.

А вот после школы Андрей отчебучил сюрприз. Он не пошёл поступать в институт на инженера, а поступил в Художественное училище имени Строганова. Родители и умилялись, поступить в институт, они не признавали слова училище, в который конкурс до небес, это что-то. И удивлялись, откуда у ребёнка такие способности, рисовал Андрей, и правда, великолепно. В кого? Ну не было в родне ни писателей, ни художников. Вся известная родня или держалась за землю, или же за какое-нибудь из ремёсел, а тут такое.

***

Ничего страшного не случилось. Окончил Андрей Строгановку и попросился распределить его в ту самую детскую художественную школу, в которую его привели родители. Распределили, причём с удовольствием, мало кто добровольно шёл на такие места, силком толкать приходилось.

И стал, теперь уже Андрей Николаевич, преподавателем в детской художественной школе. Получилось, сначала его учили, как надо кисть держать, а теперь он учит, как бы долг возвращает.

***

— А вот и Любовь Григорьевна! — вдруг воскликнул Александр. — Дворничиха. Она обнаружила Уварова.

К лавочке уверенной, хозяйской походкой шла женщина лет около пятидесяти. На таком расстоянии сложно было рассмотреть черты лица. Единственное, что поддалось взгляду, женщина была плотной, этакой крепко, чисто русской комплекции.

— Про Андрея я тебе позже доскажу, если интересно конечно. — сказал Александр.

— Конечно, расскажи, очень интересно. И не ради дела, а просто интересно. — согласился Иван.