Тихо, идёт следствие Крис

Сергей Романюта

Убит, зарезан экзотическим кинжалом, бывший художник, некто Уваров. Разумеется дело отдают майору Ивану Хорошеву. Как и в прошлый раз, в расследовании ему помогают Василиса Ягинишна, она же, Баба-Яга и домовой Аркадий. Волей случая к столь оригинальной опергруппе присоединяется священник, отец Вениамин.

Глава II

Убиенного алкаша утром обнаружила местная дворничиха, Любовь Григорьевна Рязанова, или просто, Григорьевна. Это был житель, вон того, тридцать третьего дома Андрей Уваров по кличке Репин. Он лежал на той самой алкогольной лавочке. Аккуратно так лежал, будто спал. Ну, перебрал человек и прилёг отдохнуть, благо, тепло. Оно понятно, вот только обнаружила Григорьевна соседа, Андрюху, по кличке Репин неживым. Зарезал кто-то Андрюху.

Ну приехала полиция, ну и что? Опросили местных жителей и выяснилось: погибший не кто иной, как местный алкаш. Ну тихий, ну безобидный, а всё равно алкаш. Ясно дело, полиция не обрадовалась очередному висяку, но делать нечего, провели все необходимые процедуры. Труповозка забрала насильно почившего, а полицейские уехали к себе. Думается, вряд ли оперативную группу терзали размышления на тему: кому, в кавычках, подарят заведомый висяк? Кому-то обязательно подарят. Мир не без счастливых людей.

***

— Вань, дело есть. — едва Иван вошёл в отдел сказал ему Женя Сократыч.

Подобные словеса да ещё со стороны начальника отдела не сулили ни чего хорошего, кроме дополнительного геморроя, слава богу, не в виде заболевания.

— И какая статья у этого дела? — не ожидая ничего хорошего спросил Иван.

— Сто пятая, Вань. — вздохнул Женька. — Ну ты пойми, сейчас ты самый незагруженный. Вон, все ребята по уши завалены.

— И кого?

— Зарезали местного алкаша.

— Спасибо, отец родной, за висяк. — по-шутовски поклонился Иван, хотя в голосе никаких юморных нот не прослеживалось.

— Да не кипешуй ты. — наипервейшая задача начальника, успокоить подчинённого и указать ему пути к светлому будущему. — Выкрутимся. Не впервой.

— Смотри, ты сам это сказал. — поняв, что отбиться от висяка не получится, пробурчал Иван.

***

Мысленно матерясь на Женьку, на Андреича, на всё МВД и на неизвестного убийцу Иван взял из рук Женьки тощую папочку. Прошёл к своему столу, уселся за него и раскрыл папку.

Всё как обычно в таких случаях. Судя по протоколу опроса свидетелей, да не было никаких свидетелей, Иван с грустью понял — висяк. Оно конечно, можно потолкаться в той местности, по соседним дворам, поговорить с пьющим контингентом, глядишь, что и выплывет. Но перспективы, если по чеснаку, были не мутными, они вообще не просматривались.

Закрыв папку, Иван решил съездить на место преступления, на улицу Заречную завтра. Сегодня, если честно, было лень. Да, пока есть возможность, надо заняться другими делами, хоть чутка их продвинуть к завершению. Дела были несложными. Самая большая трудность в них — победить лень в написании бумаг. Вот и получилось, цыкнув на лень-матушку, Иван углубился в столь любимые начальством сказочные просторы — бумаги.

***

На следующий день, сразу после утреннего совещания, Иван собрался было уже ехать на Заречную, но был остановлен начальством, Женей Сократычем.

— Ты ездил на место преступления? — с какой-то подозрительной заинтересованностью спросил он Ивана.

— Нет ещё. — ответил Иван. — Вчера бумагами занимался. Вот, сейчас собираюсь поехать, посмотреть что к чему.

Женя кивнул, помолчал немного, а потом вдруг выдал:

— Прежде чем ехать, зайди к Борису Ефимычу.

— С чего бы? — удивился Иван.

Если Женька или Андреич говорили, чтобы он или кто другой из оперов зашёл к Борису Ефимовичу Стайкевичу, шли к нему на подкашивающихся ногах, попутно вспоминая всю свою жизнь.

***

Борис Ефимович Стайкевич представлял из себя этакий живой памятник на ниве криминалистики. Или же криминалистика была чем-то типа памятника на фоне Бориса Ефимыча.

Небольшого роста, скорее плотный, чем толстый, Борис Ефимович в свои шестьдесят два годика выглядел как мужчина в полном расцвете сил не думающий выходить на пенсию. Глаза глубоко посажены, нос крючком, шапка седых, кудрявых волос разлетающаяся в разные стороны из-под бейсболки. Никаких намёков на лысину столь характерную для мужчин этого возраста. Да и вообще, где вы видели лысого еврея?

***

Правда, сотрудников уголовки вопрос национальности не интересовал, потому что этого самого вопроса просто-напросто не существовало. Сотрудник, в первую и в последнюю очередь, оценивался по качествам характера и по качеству работы, по профессионализму. Характер у Бориса Ефимыча был скверным, тут ни взять, ни отнять. Он напрочь отвергал и низвергал все мыслимые и немыслимые авторитеты. Однажды он так отчехвостил соизволившего осчастливить городской уголовный розыск своим визитом генерала по совсем пустяшной теме, дело касалось автомобильного бензина. Да что там, Павлу Андреевичу, Андреичу, пришлось извести на товарища генерала две бутылки коньяка приводя того в чувство. А случилось это после того, как генерал высказал своё генеральское фе по поводу девяносто пятого бензина. На ту беду, нет, не лиса, Борис Ефимович мимо проходил. Он тут же прочёл товарищу генералу такую лекцию о бензине, в Академии наук не услышишь.

***

Казалось, Борис Ефимович знал всё и обо всём, и если кто спросит, по делу или в силу любопытства, охотно рассказывал. Но тут, спрашивая, надо было быть очень осторожным. Рассказывал Борис Ефимович подробно, во всех красках и разумеется долго. И горе было тому вопрошающему, который, удовлетворив своё любопытство, прерывал Бориса Ефимовича. Минимум двухнедельный информационный карантин со стороны старого криминалиста был ему обеспечен. И ещё, Борис Ефимович не терпел, если его, в глаза или за глаза, называли Ефимычем. Только Борис Ефимович и больше никак. Борис Ефимыч — нормально, а просто Ефимыч — лучше не рисковать.

***

Борис Ефимович встретил Ивана и Сократыча, за компанию увязался, хмуро-приветливо, получалось у него такое:

— Что принесли, молодые люди? — наклонив голову, и глядя поверх очков на гостей спросил он.

— Ничего, Борис Ефимыч. Наоборот, за знаниями пришли, за информацией. — подкинул леща многоопытный в общении с вредным криминалистом Женька Сократыч.

— Это хорошо. — кивнул Борис Ефимович. — Знание, как было написано на одном журнале, это сила. Впрочем, вы этого не помните. Вернее, не знаете. Не было вас тогда на белом свете.

***

— Вчера, Борис Ефимыч, вам привезли некого Андрея Николаевича Уврова. — сказал Иван.

Хватит балаболить, это о Женьке, так и до вечера не управимся. Надо ехать на место преступления, а сейчас, коли пришли к Борису Ефимовичу, неизвестно когда отсюда выйдем.

— Да, есть такой. — кивнул Борис Ефимович. — Успешно убиенный.

Ничего не поделаешь, криминалисты, по части цинизма, ничем не отличаются от врачей. Наверное, когда, почитай, ежедневно сталкиваешься со смертью, видишь результаты её работы, цинизм, это своего рода защитная реакция психики. Да, скорее всего так, чтобы не сойти с ума или самому не превратиться в убийцу.

— Вскрытие делали? — спросил Иван.

— Делал. — кивнул Борис Ефимович. — Заключение будет ближе к вечеру.

— И что можете сказать?

***

— Ну что я могу сказать, молодые люди. — Борис Ефимович уселся за свой рабочий стол.

На языке его поведения, если можно так сказать, это означало, что Сократычу с Иваном сейчас предстоит выслушать очередную лекцию. Причём тема лекции может быть из области, о существовании которой опера и не подозревают.

— Раритет вам попался, молодые люди. — молодые люди, это было любимое обращение Бориса Ефимович.

— Как это, раритет? — спросил Сократыч.

— Зарезали этого Уварова раритетным оружием и раритетным способом. — подбросил интригу в разговор Борис Ефимович.

— Час от часу не легче. — вырвалось у Ивана.

— Ваня, это твоё дело? — спросил Борис Ефимович.

— Моё. — вздохнул Иван.

— Поздравляю. — совершенно серьёзно сказал Борис Ефимович. — Но не спеши ударяться в запой. Вполне возможно эта экзотика и выведет тебя на убийцу.

***

— Да вы садитесь, садитесь. — Борис Ефимович показал на два стула с другой стороны его рабочего стола. — Сейчас я вас буду немножко развлекать. Совсем немножко. — таинственно улыбнулся старый криминалист.

Делать нечего, Женя Сократыч с Иваном сели. Блин, и не вздохнёшь о впустую потраченном часе, а то и больше. Как правило, меньше часа у Бориса Ефимовича лекций не было.

— Бедняга был зарезан экзотическим оружием. — начал Борис Ефимович, и не дав возможности слушателем задать вопрос сразу же ответил на него. — Скорее всего, это был крис.

— Что был? — спросил Сократыч.

— А я всегда говорил. — съехидничал Борис Ефимович. — молодость, она не зелёного цвета, а какого-то тёмного, потому что темнота вы дремучая.

Крис, молодые люди, это кинжал, родина которого остров Ява в Индонезии. Это не просто кинжал. Это сакральное оружие, святое. Если хотите, заветное. В зависимости от того, какая фигурка вырезана на рукояти, какой узор на клинке, кинжал приносит богатство, удачу, охраняет владельца от неприятностей. От обычных кинжалов он отличается тем, что имеет ассиметричное лезвие, этакое волнистое.

Убийца, большой оригинал. Может коллекционер, не знаю. Для того чтобы сказать более-менее определённо мне нужно посмотреть на орудие убийства. И ещё, зарезан Уваров был профессионально, как говорится, в традициях раньших времён. Удар был нанесён снизу вверх, под левый сосок, прямо в сердце. Это профессиональный удар уркаганов тридцатых-пятидесятых годов. Я видел такой удар только один раз видел, когда только-только пришёл работать после института.

— А кинжал этот, он что, такой редкий? — спросил Иван.

— Ваня, — усмехнулся Борис Ефимович. — тебе, на первое время, будет достаточно знать, что такой кинжал, новодел, стоит начиная от пятидесяти тысяч рублей. Сколько стоит антикварная версия, а я не исключаю, что кинжал был старинным, остаётся только или гадать, или гуглить в Интернете.

Да, как говорится, напоследок: в две тысячи пятом году ЮНЕСКО объявил крис как шедевр мирового наследия человечества.