Криминальная игра

Валерий Николаевич Копейченко, 2020

В городе за полгода произошло несколько дерзких и резонансных ограблений. Неизвестно как бы развивались события, чем закончилось расследование, если бы не случай. И неудивительно, что случай этот произошел с бывшим судьей, а ныне пенсионером Руденко Николаем Игнатьевичем. Непредвиденное событие может случиться с каждым, но не каждый сможет им удачно воспользоваться. Иногда необходимы настойчивость и доверие своей интуиции. История о невероятных ограблениях, о расследованиях, которые проводила опергруппа Никифорова, и о частном сыске пенсионера и его жены Ирины Сергеевны.

День сегодняшний (6 ноября)

Игра актеров была безупречной и великолепной. Ирина Сергеевна несколько раз привставала с места и поддерживала овации зала после удачных эпизодов и реплик актеров. Поддерживал ее порыв и Николай Игнатьевич, который сидел рядом.

В театре драмы шел иронический детектив «Идеальное убийство», и среди прочих зрителей на спектакле присутствовал бывший судья этого областного центра, а ныне пенсионер из пригородного поселка, Руденко Николай Игнатьевич со своей женой Ириной Сергеевной. Это была вторая жена Николая Игнатьевича. Первая умерла несколько лет назад.

В антракте пара бродила в фойе и угадывала в портретах на стенах актеров сегодняшнего спектакля. А с фото, наоборот, смотрели на зрителей заслуженные и народные, молодые и маститые… Вот Викулов. Это мэтр, художественный руководитель театра. Известнейшая Анна Васильевна… Актеры средних лет и различных дарований — они и сегодня в спектакле — Заславская, Синюгин, Голдопов, Петренко, Курочкин, Богатырева…

После фотообзора Руденко с женой остановились возле афиши с репертуаром и начали изучать программу спектаклей на предстоящий месяц — «Клинический случай», «Вишневый сад», «Кража века», «Потерянный муж»…

Первый звонок на второй акт застал Руденко возле раздевалки. Там он поджидал Ирину Сергеевну, отлучившуюся на несколько минут.

— Театр все-таки начинается не с вешалки, — думал Николай Игнатьевич, глядя, как проворно принимала гардеробщица верхнюю одежду у одного из зрителей. — У всех по-разному. У кого-то он начинается с упрашивания жены: «Миша, ну давай сходим». У кого-то — с буфета: «Дорогая, давай по пятьдесят коньячка — комедия, ведь, будет весело» или — «детектив, будет страшно». У других театр начинается с просмотра репертуара и выбора спектакля. Некоторые идут на любимого исполнителя, многих привлекает знакомая пьеса, основа сценария, по которой поставлен спектакль. Иные идут на название.

Николай Игнатьевич любил детектив с его хитросплетениями, неожиданными поворотами, когда до конца не знаешь, кто он, нарушитель закона, не представляешь, как злодея могут вычислить.

В одном из спектаклей, который когда-то посмотрел и о котором сейчас вспомнил Руденко, один из героев маскировался под японца. Иногда его сознательно искаженный японский говор вызывал хохот в зале. Хотя моментами перед зрителями являлся настоящий, как бы прирожденный, самурай.

Главным и решающим в отзыве о спектакле, все-таки, должна быть хорошая игра актеров.

— Да где же Ира?…

Месяцем ранее (6 октября)

— Заеду-ка я к другу, коль тут рядом, — подумал Николай Игнатьевич, — давно не виделись. И повернул на Марьинскую. Там была расположена областная прокуратура.

Друг, начальник одного из отделов надзора за соблюдением законов территориальными органами милиции, Малеев Михаил Иванович встретил Руденко с искренней радостью. Да и как было не радоваться встрече с товарищем, стаж дружбы с которым насчитывал почти полвека, а знакомство состоялось еще на первом курсе юридического.

Впервые будущие друзья поговорили на вступительных экзаменах. Это было неофициальное знакомство, начало их дружеских отношений. Новый знакомый понравился Руденко открытостью, лидерством, энергичностью, готовностью помочь, подсказать. Может быть, таких черт не хватало скромному, стеснительному первокурснику. Поэтому он тянулся к другу, компенсируя нехватку этих качеств. И, наоборот, Малеев получал нескрываемое удовольствие от неторопливого и комфортного общения с товарищем, взвешенного, вовремя подсказанного совета от него. Так и шли они и во время учебы, и в дальнейшем — один вырывался вперед, другой догонял. Затем второй шел спокойно, первый возвращался к нему и шел рядом. Как поршни в двигателе. А машина дружбы двигалась вперед и несла их по жизни. Малеев и сейчас не утратил своей активности. Это угадывалось даже в его движениях и бодром настроении.

— Мог бы предупредить, пенсионер внезапный, — запел Малеев, быстро шагая навстречу Николаю Игнатьевичу. — Все твои последние визиты, как вихрь. Залетел, покружился и исчез. Не успеваем ни высказаться, ни пожаловаться, ни похвастаться… Я уже не говорю о рыбалке с ночевкой. Или посидеть бы в приличном заведении с бокалом хорошего виски. Предупреждаю — следующая встреча будет запланированной и продолжительной. Так как рыбалка переносится на лето, можешь готовить фрак и Ирину Сергеевну к такой встрече. Или давай по-холостяцки? Ну, как ты?

— Всю зиму думаем о рыбалке. А проходит сезон — оглядываешься назад — ни рыбешки, ни рюмки под искры ночного костра. И чем занимался все лето? Хоть и на пенсии, а какая-то суета — огурцы, помидоры, лень, жара, дождь, дети… Летом едем обязательно.

Друзья обнялись, похлопали друг друга по плечу. И, как всегда, по очереди начали делиться последними жизненными новостями и бегло взглядами на события в стране и мире. Так было принято у друзей, что темы политические не были в приоритете. Чаще и сладостней вспоминалось прошлое, эпизоды из той эпохи. Могли друзья порассуждать о профессиональном, о наболевшем.

— Мое мнение о пенсии — это реализация упущенного в плане познания, отдыха. Наверстывай в меру сил и возможностей, — высказался Малеев.

— Стараемся так и поступать, — вставил Николай Игнатьевич и продолжил:

— Ты знаешь, Миша, стал больше читать. Потянуло к историческим темам, нравится познавательное. Сейчас даже не читаю, а изучаю «Краткую историю почти всего на свете» Билла Брайсона. Бесподобное и впечатляющее издание. Живем на этой планете и не представляем, до чего хрупкий сей мир, уникальна наша Земля и жизнь на ней.

— Рад за тебя, друг, — комментировал слова Руденко прокурор, — рад, что не на диване, рад, что продолжаешь познавать жизнь, мир, окружение. Человек к шестидесяти-семидесяти годам — это такой колоссальный и обширнейший сгусток опыта, знаний, связей, мудрости, такой сборник накопленного, как полезного так и не нужного, что если бы все это превратить в какую-нибудь энергию, земля наша сошла бы с орбиты.

— Не хочу с орбиты во вселенную, лучше уж на диван. А скажи-ка мне, чем живет прокуратура сегодня? Работы хватает? Что-нибудь интересненькое не наблюдалось ли? — подошла очередь Руденко спросить у друга.

— Как? Ты не в курсе разве? — спросил прокурор. — Все правоохранительные органы области взбудоражены и живут последними событиями в нашем городе. Два месяца майор Никифоров расследует две нашумевшие кражи и практически никаких результатов. А два дня назад произошла еще одна. Циничное и наглое преступление. Святотатство. И, чувствую, нелегко будет следакам. Какой-то интернациональный отряд орудует безнаказанно в городе. Да так профессионально, что ни следов, ни зацепок. А украденное по всем параметрам внушительное и ценное. И кражи резонансные.

— Что-то мельком слышал в новостях о картинах, но пропустил мимо, — вставил Руденко.

— У меня есть где-то полчаса, успеем за чашечкой кофе обо всем переговорить. Поэтому слушай. Это интересно. Может твой опыт подскажет что-то новое, нестандартное. В крайнем случае будем обращаться к Ирине Сергеевне. Она-то вытянет нужное зерно из этого мешка.

И вот что услышал Николай Игнатьевич Руденко от своего друга, прокурора Малеева Михаила Ивановича.

Кража первая (7 сентября)

Известнейший художественный музей в селе Покровка. Один из лучших сельских музеев страны, обладающий уникальной коллекцией предметов искусства. Она насчитывает около трёх тысяч экспонатов основного фонда. Расположен художественный музей в бывшей графской усадьбе. А ее основу, базовый капитал, составила коллекция знаменитого когда-то в регионе сахарозаводчика Ильи Матвеевича Шкловского.

В экспозиции есть старинные иконы, работы выдающихся украинских и русских художников — Ильи Репина, Ивана Айвазовского, Василия Кандинского, Ивана Шишкина… Можно здесь насладиться пейзажами Исаака Левитана, попытаться изучить геометрию Казимира Малевича, окунуться в реализм Валентина Серова.

Среди самых ценных произведений — картины голландцев и других известных европейских художников.

… Большая статья о подделках художественных произведений появилась почти одновременно в двух газетах — сначала в областном «Вестнике», затем в районной «Заре». Автор, как гласила длинная подпись под статьей — заслуженный работник культуры, эксперт произведений искусства и художественных ценностей Никитина Евгения Леонидовна, очень подробно описывала приемы, которыми пользуются мошенники, жулики и махинаторы в своих грязных делишках при покупках, сбыте, обмене ценных предметов творчества. Давались советы, как защититься при покупке художественных произведений и распознать подделку. Еще автор сообщала, что ни одна из экспертиз не может дать стопроцентную гарантию, что картина является подлинной и принадлежит кисти того или иного мастера. Экспертиза может подтвердить или опровергнуть, что картина написана в заявленный период, на холсте того времени, с использованием материалов того периода. Техника написания картины и характерные особенности исполнения соответствуют именно этому мастеру, но не более. Поэтому перед тем, как делать дорогостоящую экспертизу, Евгения Леонидовна настойчиво предлагала посоветоваться с несколькими незаинтересованными экспертами.

В конце статьи упоминалось о двух, пожалуй, самых ценных картинах из Покровского музея. Автор намекала, что в музее, где она неоднократно бывала, эти две картины — подделка. Оригиналы же кто-то видел в одном из европейских музеев. Причем Никитина это не утверждала, а якобы слышала в своих кругах от компетентных специалистов. Тему подхватила одна из радиостанций. Волна пошла…

Какая была реакция музейных работников? С одной стороны, увеличилось количество посетителей, которые хотели увидеть эти спорные экспонаты. Этому были рады. Но с другой стороны… Престиж музея и его доброе имя — картины были представлены как подлинные. Более того, в наличии имелся какой-то старый документ, справка из областного художественного музея, где утверждалась подлинность картин.

Директор музея Василий Семенович Петров принимает решение произвести компетентную искусствоведческую проверку картин на подлинность. В областном центре было несколько требуемых экспертных учреждений. Созвонились с одним из них — экспертной лабораторией «Живопись», расположенной в небольшом переулке в центре города. Назначили дату и время встречи.

Через неделю музейная команда в составе директора Петрова, охранника Удовенко и водителя Кравченко с двумя картинами Ван Дейка отправилась в город к экспертам-искусствоведам.

В половине двенадцатого старенький микроавтобус Wolkswagen с экипажем из Покровского музея подъехал к двухэтажному зданию экспертного центра. Когда водитель, припарковавшись, выключил зажигание, возле машины внезапно появились три мужика в рабочих робах, в ярких желто-серых жилетах и строительных касках. Двое из них мгновенно открыли передние двери и, наставив на опешивших директора и водителя пистолеты, негромко, но агрессивно произнесли: «Сюда картины! Быстро!». И еще что-то.

От испуга и внезапности никто из пассажиров не мог ни пошевелиться, ни молвить слово. Ужасом стало еще и то, что один из нападавших оказался темнокожим африканцем. Его свирепый вид ошеломил и парализовал директора и остальных. Тем не менее, открылась боковая дверь салона и оттуда, как на протезах, вывалился сотрудник агентства «Безопасность» Удовенко, нанятый из числа сельских мужиков Покровки для охраны музея. Он тихо и медленно, направив на одного из атаковавших указательный палец, как бы пропел: «Руки вверх…» и тут же получил чем-то тяжелым по голове от третьего нападавшего. Грохнуться на асфальт он не успел, его снова затолкали в салон. Директору и водителю досталось электрошокером. Вся команда из музея на некоторое время была нейтрализована разбойниками. Этого времени нападавшим хватило, чтобы незаметно уйти по тихому переулку. Завернув картины в покрывало, бригада положила их на лист шифера, который заранее был приставлен к забору, набросила сверху фанерный лист и быстрым шагом двинулась подальше с места преступления.

Везет же иногда. В переулке было тихо и безлюдно. Выйдя на соседнюю улицу, где так же не наблюдалось никакой активности, бригада ремонтников разошлась. На ходу сняли рабочую одежду и перевоплотились в обычных прохожих. Лист шифера кому-нибудь пригодится, как и лист фанеры, вещи и картины в сумки. До встречи!

… Первым в себя пришел директор. Сначала он огляделся вокруг, потом ощутил в груди какой-то дискомфорт и лишь затем осознал что произошло. Увидев своих товарищей, лежащих в авто без признаков жизни, директор чуть было снова не уплыл в мир покоя. Собравшись с силами, Петров добрел до дверей экспертного центра и первому попавшемуся ему работнику пробормотал:

— Ограбили…

… — У меня пока только один главный вопрос, — размышлял вслух зам Никифорова Сорокин, сидя напротив хмурой музейной троицы в кабинете директора экспертного центра, — как эти сантехники из Конго узнали о вашем приезде. Кто-то же сообщил им и время приезда, и адрес. Крот у вас завелся в музее. И погрыз две картины. Будем разбираться.

— А может быть наводчик у вас? — посмотрел оперативник на директора центра. — С вас, наверное, и начнем.

На следующий день в отделе подводили предварительные итоги вчерашнего события. Докладывал капитан Сорокин.

— Постоянный штат экспертной лаборатории «Живопись» — четыре человека. Директор Кротов, его заместитель Корниенко Владимир Алексеевич, главный эксперт Бобров Петр Станиславович и бухгалтер Тамара Владимировна. Весь остальной персонал — эксперты-специалисты, художники и другие — наемный, работает по договорам. Об этом заказе знали помимо директора два человека — Бобров и бухгалтер. Корниенко вторую неделю находится в отпуске. Из музея позвонили с просьбой дать оценку некоторым картинам неделю назад. Тогда же назначили дату приезда. Хочу добавить — Тамара Владимировна не знала, что гости будут в этот день. Ее это не интересовало и не входило в круг обязанностей. Не верится, чтобы такие солидные люди, как Кротов или Бобров, участвовали в бандитском налете. Кое-что, конечно, надо проверить, но я больше склонен думать, что помог преступникам кто-то из музея. Работать надо там, — заключил Сорокин.

Затем оперативники перешли к обсуждению непосредственно самого ограбления. Злодеи не оставили никаких следов, никаких улик. Не было и свидетелей. Были только показания потерпевших. Музейщики скупо описывали как само происшествие, так и портреты гангстеров. Лиц почти не запомнили, врезался в память только африканец. Особенно директору. Он и сейчас содрогался, вспоминая тот момент. Так неожиданно появился лицом к лицу гость из Африки. Да еще ударил в грудь током. Ну и как можно нашему человеку определить особые приметы у лица африканской национальности.

Лицо второго грабителя водитель увидел мельком. Каска, надвинутая на глаза, усы, ворот куртки, который закрывал подбородок. Все! Третьего же не видел никто. Только его удар по своей голове ощутил охранник музея.

Проработав разные версии, наметили план поиска на ближайшие дни. Сорокин получил задание искать сообщника налетчиков среди музейных работников или жителей Покровки. Ему также поручили разузнать о подозрительных посетителях музея за последний месяц, еще раз побеседовать с потерпевшими. Особо выделили пункт с контролем каналов сбыта подобных шедевров. В управлении были специалисты в этой области. Запланировали и другие мероприятия — поиск видеокамер, свидетелей… Ждали результаты экспертиз.

…Проснувшись среди ночи от непонятной тревоги, директор музея Петров вдруг очень явно вспомнил первый миг после удара электрошокером. Мгновение, когда быстро, за доли секунды, терялась ориентация в пространстве и уплывало сознание. Почему-то именно в эту ночь, по истечении почти двух суток, Василию Семеновичу его рассудок вернул пропущенное тогда — он вспомнил реплику одного из нападавших.

— Юрчик, мы не переборщили? Они хоть выживут?

Да-да, именно эти слова произнес кто-то в момент потери ускользающего сознания. Петров поспешно выскочил из постели, чем напугал жену, начал искать мобильный, но немного успокоившись, решил подождать до утра.

А утром в Покровку приехал Сорокин.

Очень удачное начало командировки. Юрчик! Юрий. Это уже кое-что. Какая-то, хоть и мизерная, зацепка.

— Мог бы и по фамилии обратиться к напарнику, — шутливо и весело подумал оперативник. К примеру, так:

— Юрий Александрович Гречихин, тысяча девятьсот восемьдесят первого года рождения, проживающий по улице Мичурина, восемнадцать, квартира семь, мы не переборщили?

Эту новость директор сообщил Сорокину в утренний час, едва тот переступил порог его небольшого, но уютного кабинета, где в обстановке чувствовался дух музея, веяния старины. Репродукции известных картин, старая, но ухоженная мебель с кожаным диваном, по бокам которого, возвышались откидные валики-подлокотники. По всему помещению в большом количестве висели на стенах, стояли на полках и на полу старинные предметы. Старый патефон с пластинками, древние предметы быта из дерева, прялки, медные самовары, гончарные изделия, старинные книги и газеты, довоенное радио и многое другое.

Радуясь реакции оперативника на его сообщение и удивлению от увиденного, Петров предложил гостю чай и прокомментировал:

— Часть зарплаты трачу на городской барахолке. Это кладезь для любителей старины и, не удивляйтесь, красоты. Можно бродить часами. Чем не музей. И не только вещи удивляют, а и люди, их продающие. Вы бы послушали эти беседы и реплики. Сколько юмора, оптимизма. А какие живые комментарии к их товару, какая реклама! Как интересно и со знанием эти непрофессиональные торговцы рассказывают об истории старинной вещицы, о тех временах. Профессор и сантехник, интеллигентнейшая дама и музыкант, художник и старинная, как этот экспонат, бабуля, такой же дедуля и студент…Кого только не встретишь на этой ярмарке. Вы извините, понесло, — остановился Василий Семенович, — все-таки сначала надо вас выслушать.

— Да нет же. Это намного интересней, чем наши разборки и копания. Но вынуждены говорить о другом.

Сорокин сделал глоток травяного душистого чая, в гостях-то он находился в сельской местности, и продолжил:

— Василий Семенович, сначала в двух словах о причинах приезда. Буду с вами откровенен, так как без вашей помощи не обойтись. Кто-то из Покровки сообщил преступникам о вашей поездке в городской экспертный центр. Это мы уже знаем наверняка. Надо найти этого человека. Искать будем вдвоем. Никому не рассказывайте о целях моего приезда.

После некоторой паузы оперативник продолжил:

— Теперь о деле. С чего все начиналось? Как вы выбрали этот центр? Зачем вообще повезли картины на экспертизу? Расскажите, пожалуйста, еще раз. И подробнее.

— Да все из-за Никитиной. Есть такой искусствовед. Мы ее, правда, не знаем, но статья ее, где она сделала выпады в нашу сторону, не понравилась, — отвечал Петров.

Затем он вкратце рассказал о содержании газетных статеек, о выборе именно этого экспертного центра. Далее разговор плавно перешел к обсуждению сотрудников музея, знавших о поездке. Но прежде, чем эта тема была затронута, Сорокин набрал номер Никифорова, коротко сообщил о статье в областной газете «Вестник» и предложил начальнику поговорить с Никитиной.

— О том, что запланирована командировка на экспертизу, знали, пожалуй, все сотрудники. Половина из них знала и о дате. Накануне нашей поездки вечером я позвонил бухгалтеру и моему неофициальному заместителю Елене Васильевне. Дал какое-то поручение и напомнил о завтрашнем визите в город. Выехали в начале девятого. Кроме охранников и уборщицы в музее никого не было. Мы работаем с десяти, — докладывал директор.

— Сотрудников у нас, — продолжал Петров, — без охраны семь человек: пять женщин и двое мужчин. Это я и Николай — разнорабочий. Он и слесарь, и электрик, и грузчик, и реставратор — клеит обои… Охранники почти все из местных. Три смены по два человека. Должен заметить, что у нас село. Статью прочли многие сельчане. Им было интересно разузнать, что же будет дальше. Поэтому, думаю, о предстоящей экспертизе узнали многие. Этого не утаишь. Хотя сейчас, считаю, надо было это сделать. Но вот о конкретном времени отъезда были в курсе, кроме меня, три человека. Нельзя также исключать, что налетчики могли нас ждать с утра, зная только день приезда. Адрес же был известен лишь одному человеку. Наверное, от этих моментов надо отталкиваться. О времени отъезда знали два дежурных и уборщица, об адресе — только Елена Васильевна. Она, кстати, нашла и предложила нам этот центр…

Кража вторая (17 сентября)

Два раза в год Дворец спорта традиционно принимал ювелирную выставку. Уже на завтра было запланировано открытие выставочного павильона. В большом зале Дворца спорта закончилась сборка стендов, палаток, рекламных щитов, коммуникаций. К девяти часам утра появились первые участники действа со своими командами и товаром — всевозможными изделиями из драгоценных металлов. В этой предвыставочной и немного даже похожей на канун праздника суете не очень заметными были два работника Дворца спорта в фирменной рабочей одежде с буквами ДС на спине. Один усатый, другой с бородой, в кепках-бейсболках с большим козырьком. Как хозяева, они гостеприимно и с улыбкой встречали гостей возле широких ворот служебного входа и предлагали свои услуги. Особенно выделялся один из них. С заметным кавказским акцентом усач подсказывал и показывал прибывающим как пройти в зал, предлагал помощь в переносе коробок, ящиков с экспонатами и прочим, сопутствующим выставке, товаром. Как правило, участники благодарили за заботу, уверяя работников Дворца спорта, что сами справятся с этой задачей — у каждого участника для обустройства и размещения ювелирных изделий была целая группа персонала — свои рабочие, старшие, продавцы-консультанты, охрана и другие.

Откликнулся на предложение поднести товар лишь представитель ювелирной фирмы «Оникс». Работникам Дворца он вручил по одной перетянутой скотчем коробке, а третью — своему, то ли рабочему, то ли охраннику. Пока доставали из авто четвертую и пятую упаковки, три первые уже перемещались по служебным закоулкам Дворца спорта. После одного из поворотов в недлинном проходе, где были расположены санитарные комнаты, шедший первый внезапно развернулся с намерением что-то сказать идущему вторым работнику «Оникса». Когда тот от неожиданности замедлил шаг, замыкающий тройку нанес ему сильнейший удар чем-то тяжелым по голове. Затем пара, уложив коробки в два больших пакета, быстро вышла в длинный боковой коридор — фойе спорткомплекса, где мотались некоторые участники выставки, и двинулась в противоположный служебному входу край Дворца спорта.

… Немногим ранее в строительный магазин «Новосел», который был расположен в правой боковой части Дворца спорта — свободные площади были сданы в аренду владельцу магазина, зашла шикарная средних лет дама в широкой шляпе, кремовых перчатках и начала усердно по списку выбирать товар. Посетителей в магазине было немного. Продавец, молодой парень, заметно скучал, не проявляя интереса к сбыту своей продукции, не предлагая покупателям выгодные варианты покупки. Горка выбранных женщиной изделий медленно росла. Товар с магазинных полок складировался возле кассы и отмечался покупательницей в ее списке. Конечно, это радовало продавца — товар был недешевый, количество его множилось, и усилий с его стороны никаких не прилагалось.

Зазвонил телефон.

— Да, да, выезжайте, — ответила дама и тут же, подойдя поближе, обратилась к работнику прилавка:

— Молодой человек, не очень удобно вас беспокоить — не могу ли я воспользоваться вашим туалетом.

— Да, пожалуйста. Мы пользуемся туалетом Дворца спорта. Прошу сюда, — юноша провел даму через служебный выход магазина в фойе спорткомплекса и указал на расположенный как раз напротив туалет.

Спустя пять минут дверь в хозмаг со стороны служебного входа открылась и мимо продавца прошла знакомая ему женщина, бросив фразу:

— Сейчас оплатим и будем загружать…

Сразу же за ней появились двое рабочих в спецодежде с надписью на спине «ДС» и с набитыми чем-то полиэтиленовыми пакетами. Рабочий, который шел последним закрыл дверь служебного входа на задвижку, и процессия молча и быстро направилась к выходу. Продавец так и стоял в замешательстве и растерянности от увиденного. Затем скорчил на лице гримасу недоумения и стал выглядывать и ждать дорогую покупательницу.

— Когда же будут загружать?

… Милиция приехала быстро.

Охранника фирмы «Оникс» с травмой головы и без сознания нашла уборщица. Как потом выяснилось, пролежал потерпевший после удара минут пять. Во Дворце поднялась суматоха. Вызвали скорую, милицию. Ответственный представитель «Оникса», который занимался выгрузкой экспонатов, никак не мог прийти в себя от случившегося. В первый момент он даже и не подумал, что украдены их драгоценности. Все внимание было сосредоточено на пострадавшем. Лишь когда подошли сотрудники «Оникса» из зала, выяснилось, что пропали три большие коробки с золотыми изделиями на баснословную сумму. Теперь-то прояснился механизм кражи. Но до приезда милицейской группы, хоть и появилась она вскоре, прошло некоторое время. Драгоценный час для поиска был упущен. Сыщики куда-то звонили, кого-то вызывали. Затем по команде старшего предприняли поиск на территории Дворца. Появилась некоторая суматоха, так как во Дворце собралось много людей, которые готовились к выставке. Закрыли входы-выходы. После предварительных опросов круг подозреваемых уменьшился до двух человек. Их-то и попытались найти в первую очередь. Но все было безрезультатно. Потерпевшего увезла в больницу скорая помощь. Туда же был направлен из отделения еще один оперативник с заданием узнать при возможности подробности произошедшего.

Прошло около получаса, прежде чем совершенно случайно один из группы розыска раскрыл план побега преступников. Проходя в очередной раз возле двери служебного входа в магазин «Новосел», оперативник буквально натолкнулся на выходящего из двери в фойе продавца. Ранее милиционер уже пробовал эту дверь открыть, но она была заперта. После двух вопросов к парню выяснили путь отступления банды грабителей. Конечно же, было поздно предпринимать погоню. Теперь основную часть сыска оперативников перенесли в магазин. После допроса продавца появился еще один возможный участник ограбления. Это было предположение сыщиков — не могла череда событий в магазине с участием некой дамы неопределенного возраста быть случайной.

Огорчало, что продавец не мог назвать никаких особых в этот момент действий, поступков грабителей. На вопрос как выглядели сбежавшие, какие у них приметы, продавец ответил — один грузин, второй с бородой.

— А дама, вообще, достала, — начал жаловаться молодой торговец, — накрашенная — жуть и такая привередливая. Собрала для покупки целую гору товара и исчезла. Час уже жду.

После некоторой паузы, когда милиционеры решили, что больше им ничего не узнать, продавец добавил:

— Когда грузин с бородатым выскочили на крыльцо и дверь почти закрылась, кто-то из них суетливо и нервно выкрикнул: «Серега, торопись! Полетели!»

Одного из преступников звали Сергей! Это было неплохо, хоть и мало. Грабители сработали хладнокровно и четко. Но все-таки рисковали они немыслимо. Расчет был на то, что их соучастница организует оперативно выход из Дворца. О нем, этом выходе, похитители, естественно, знали и все продумали до мелочей. Неплохо придумали и с надписью — «ДС». Участники выставки воспринимали их как сотрудников — «Дворец спорта», а работники спорткомплекса, как участников, скажем — «Дом серебра». Было такое предприятие среди участников ярмарки.

Выполнив свою работу, сыщики собирались покинуть здание. Перед уходом майор Никифоров немного задержал свою команду и произнес:

— А я ведь в нашем Дворце спорта не впервые. Студентом подрабатывал здесь осветителем. С удовольствием вспоминаю те времена. По периметру зала были расположены четыре прожекторные установки — «пушки», как их называли. Это сейчас почти в любом городе конкуренция обслужить звуком и светом гастролеров, будь-то звездного певца или известную рок-группу. Для сценических выступлений команды профессионалов предлагают в аренду световое оборудование с техническим обслуживанием, с пультом и специалистами. Музыканты приезжают, как правило, только со своим инструментом. А тогда, в конце восьмидесятых, в нас нуждались. По командам режиссера концерта и по выученному сценарию мы, осветители, создавали на сцене и солнце, и тьму, и радугу, и образ исполнителя… Было захватывающе весело и торжественно. Ведь обслуживали популярных артистов, были как бы соучастниками их действа.

Очень запомнился концерт Розенбаума. Выступление певца совпало с моим днем рождения, в гостях был друг с женой. В разгар праздника надо было идти во Дворец посветить Александру Яковлевичу. На мое предложение друзьям посетить концерт, да еще и бесплатно, те с радостью согласились. Провел, выбрал им хорошие места, сам на рабочее место.

В самом начале концерта Розенбаум предложил публике при желании задавать ему вопросы в записках. Меня сразу и осенило. Покажу-ка я другу мою связь с известным бардом. Вот что я написал на листке из блокнота и передал на сцену:

«Уважаемый Александр, меня тоже зовут Александр, я — осветитель на первом слева от вас прожекторе. В зале друг с женой, хотелось бы подчеркнуть перед ними нашу с вами концертную дружбу. Если не сочтете за наглость, обратитесь ко мне как-нибудь».

Вряд ли написал это обращение, если бы не начал с утра отмечать свой день рождения.

После каждой песни Розенбаум молча прочитывал одну-две записки, а затем на них отвечал. С волнением наблюдал за его реакцией при чтении посланий из зала и ждал свой час. И он наступил. Я увидел улыбку на лице артиста. Она становилась все шире, но внезапно лицо стало серьезным и артист, взглянув на мою пушку, произнес:

— Саша, дорогой, чуть-чуть убавь яркость. Вот сейчас хорошо. Спасибо.

На миг лавры победителя достались мне. Весь зал, несколько тысяч зрителей, повернули головы в мою сторону. Но главными были две головы, ради которых это все я и задумал. Получилось! Друзья сидели, раскрыв рот.

Да, сколько было интересных моментов в той работе! Сколько взял автографов у знаменитых артистов! Скольких увидел и услышал!

Вот такая у меня история с этим Дворцом спорта. И контрастом — сегодняшний день, — завершил свои воспоминания майор.

Кража третья (4 октября)

Главный собор города. Величественный и самый большой Кафедральный собор Восточной Европы. Первая церковь основана около 1655 года. Внутреннее убранство храма поражает своим богатством и красотой. В ночное время храм и прилежащие территории подсвечиваются, благодаря чему сооружение выглядит еще более таинственно и монументально. Храмовый комплекс является действующим, посетить его и прилежащую территорию может любой желающий. В храме с особой торжественностью проводят праздничные службы и различные церковные обряды. В числе святынь собора ряд старинных икон, в частности бесценная икона восемнадцатого века «Благовещение Пресвятой Богородицы». Ее точная стоимость доподлинно неизвестна, но на черном рынке цена подобных святынь может превышать сотни тысяч долларов.

Радуют прихожан также находящиеся здесь мощи святых, другие иконы… Греет душу и утешает атмосфера в храме. Двери в божий дом всегда открыты, сюда можно прийти в любой день.

И пришли.

В один из будничных октябрьских дней, когда в храме было малолюдно, в зале появились два пышно-бородатых священника и с ними немолодой, можно сказать в годах, сгорбленный работник в синем рабочем халате, в очках с большой диоптрией, кепке, надвинутой на очки. В руках он нес большую лестницу-стремянку, а на специальном поясе, как патроны в патронташе, торчали различные инструменты. Священники выглядели очень почтенно и сановито. Во внешнем виде, манерах и действиях чувствовались их спокойствие и кротость, любовь к окружающим и смирение. Этим веяло от духовников и, наверное, передавалось окружающим. Благодать и покой на их лицах были как лекарство для прихожан. Несвятая троица неспеша, но уверенно, подошла к старинной иконе «Благовещение Пресвятой Богородицы», которая висела на стене на высоте около трех метров. Работник проворно приставил к стене лестницу и начал по ней взбираться. Прихожан и других посетителей было в зале мало. Проходили мимо бабушки-помощницы: кто-то с тряпкой, протирая различную церковную утварь, кто-то следил за свечами и убирал огарки. Подошла близко немолодая женщина, не обращая никакого внимания на верхолаза и священников, опустилась на колени и, склонив низко голову, зашептала молитву. Монотонно, как всегда, шла церковная жизнь. Тех, кто задерживался возле троицы подсмотреть, что будет делать взлетевший ввысь труженик, а их было немного, священники вежливо отводили в сторону:

— На реставрацию. Пожалуйста, люди добрые, не мешайте. Все произошло очень быстро. Снять икону удалось на удивление легко. И также легко с ней спуститься. Работник, передал образ служителям храма и, подхватив лестницу, быстро зашагал к боковому выходу во двор собора. За ним, поблагодарив вслед работника и набросив на икону покрывало, степенно и без суеты проследовали священники.

Конец ознакомительного фрагмента.