Час гладиатора

Сергей Зверев, 2017

Подполковник ГРУ Максим Иконников возвращается на родину из очередной командировки, предвкушая теплую встречу с родными. Но у трапа самолета его ожидают автозак и группа захвата. По ложному доносу разведчика обвиняют в дезертирстве и хищении крупной суммы казенных денег. Чтобы доказать свою невиновность, по дороге в СИЗО Максим совершает побег. Однако вместо реабилитации его ждут новые испытания. По воле судьбы боевой офицер становится «куклой» в подпольных боях без правил, организованных высокопоставленными чиновниками.

Глава 1

Одиночная камера четыре на два с половиной метра. Стол, табурет, топчан. Вся мебель привинчена к полу. Маленькое квадратное окно с решеткой, через которое виден кусочек московского неба.

Максим ходит по камере взад-вперед. Семь шагов в одну сторону, семь — в другую. С трапа самолета из Шереметьево его сразу увезли в Лефортово. Обвинение против него состряпали удивительно быстро: дезертирство плюс незаконное присвоение государственных средств. Первое чувство, которое испытал Максим, было удивление: это какая-то ошибка, меня с кем-то спутали. Однако в ходе зачитывания постановления об аресте, когда он увидел суровые лица судьи, следователя и прокурора и когда понял, что это не случайная ошибка, наступил шок. Это какой-то абсурд! Какое хищение государственных средств?!

После оглашения постановления о заключении под стражу судья, пожилая женщина с застывшим и суровым лицом, задала ему только два вопроса:

— Ваше состояние здоровья в настоящий период?

— Нормальное.

— Есть ли у вас заявления и жалобы по поводу постановления?

— То, что вы сейчас зачитали, — это полная галиматья.

— Обвиняемый, я вас предупреждаю, что подобные заявления в соответствии с уголовным кодексом квалифицируются как клевета в отношении правосудия, что может добавить к вашему сроку еще два года, — холодно заметила судья.

— Есть ли замечания у защиты? — повернулась она к худосочному мужчине-адвокату в очках.

— Никак нет, ваша честь.

— У обвинения?

— Ваша честь, — прокурор в синей форме, — в связи с особым характером данного дела считал бы необходимым судебные заседания в отношении обвиняемого проводить в закрытом режиме.

— Естественно, — судья встала. — Заседание закончено.

И величественно покинула зал заседания.

Максим прошелся по камере еще несколько раз. Сел за стол, сцепил ладони в замок, стал смотреть в дощатый выщербленный пол. Да нет, это недоразумение. Все утрясется, разберутся. В конце концов, в дело вмешается контора.

На допрос его повели после обеда. На двери щелкнул железный засов.

— Подследственный Иконников! — грубый голос служителя учреждения. — На выход. — Максим подпрыгнул, пошел к двери. — Руки назад. Лицом к стене.

Максим подчинился команде. Покосился на мужчин в защитной форме. В руках у одного из них был железный прут. Странно, удивился Максим, почему не дубинка?

— Вперед, — приказал выводной конвоир.

Следователь встретил его приветливо:

— Присаживайтесь, Максим Михайлович, — кивнул на табурет напротив стола, — меня зовут Муранов Александр Юрьевич. Я буду вести ваше дело.

Максим кивнул головой, приняв информацию, внимательно посмотрел на сотрудника следствия. Молодой, наверное, лет тридцать, лицо интеллигентное, взгляд умный и какой-то загадочный.

— Максим Михайлович, — следователь достал из тонкой папки листы, исписанные сегодня утром Максимом, — я прочитал описание ваших приключений, — легкая добродушная усмешка, — вы знаете, очень интересно. — Пауза. — Надо отдать должное вашей фантазии и изобретательности. Один бой со стаей шакалов чего стоит!

— Вы мне не верите?

— Нет, — следователь помотал головой, добродушно улыбнулся прямо в лицо подследственного. — Ну, начнем с самого главного, с нападения бандитов на вашу колонну. — Следователь взял из стопки первый лист. — Вот вы пишете: «…После того, как я понял, что наша колонна попала в засаду, я выпрыгнул из машины, достал пистолет, стал вести прицельный огонь по бандитам, ранив или убив одного из них…», — хороший слог! Прямо сценарий для боевика.

— Я ничего не придумал. Все так и было.

— Допустим. Но вот что странно, — следователь подался к Максиму, сощурив глаза. — Все, я подчеркиваю, все погибли, а вот вы живы и невредимы.

— Я же написал: после взрыва нашей машины я потерял сознание.

— Возможно. Но нестыковочка, Максим Михайлович. Всех раненых военнослужащих сопровождения бандиты добили, а вас почему-то пощадили. Почему?

— Откуда я знаю? Спросите бандитов.

— Хорошо, пойдем дальше. Вы находились в Идлибе, в самом логове бандитов. Вас там кормили, дали жилье, и вы занимались подготовкой боевиков, то есть бандитов, против которых мы ведем войну…

— Во-первых, не боевиков, а детей-подростков, во‑вторых, я занимался с ними физическими упражнениями.

— А-а, вот как это называется. Тогда ответьте мне только честно. За какие такие заслуги Саиф аль Адля, этот махровый бандит, который режет всех христиан, вдруг воспылал благородством и отпустил вас на все четыре стороны?

— Я не знаю, — тихо произнес Максим, — могу только предположить. У него были какие-то трения с полевым командиром Салехом, а тот хотел меня убить.

— А я знаю почему! — громко выкрикнул следователь. Максим уставился на него. — Хотите, я вам скажу свою версию? — вкрадчиво спросил он.

— Попробуйте.

— Вы ехали с нашими журналистами из Латакии в Хмеймим. На вас действительно напали бандиты. Колонну уничтожили. Это подтверждается другими источниками. А дальше произошло вот что. Вместо того, чтобы принять бой и мужественно погибнуть, как боевой офицер, вы струсили, подняли ручонки вверх и сдались в плен. Зная, что бандиты не щадят наших пленных, вы решили купить себе жизнь, заплатив миллион долларов Саифу из тайника. Это деньги из нашего бюджета, деньги, которые в это трудное время мы забираем у рабочих, врачей, пенсионеров…

— Бред какой-то.

— Нет, это не бред. Это трусость, проявленная вами на поле боя!

— Не надо бросаться такими штампами, товарищ следователь, — Максим сверкнул на него взглядом.

— Я вам не товарищ, — рявкнул следователь, — а гражданин следователь! Максим Михайлович, — голос следователя снова стал тихим и вкрадчивым, — давайте называть вещи своими именами. По вашей вине наш бюджет потерял миллион долларов. Я вам предлагаю сделку: вы во всем признаетесь, а мы со своей стороны убираем статью «дезертирство» и оставляем только «нецелевое использование государственных средств». Пять лет — срок небольшой. Кровью вы свой позор не смоете, не способны. Так хотя бы напряженным, но честным трудом как-то возместите ущерб…

— Послушайте, вы, гражданин следователь, — Максим сжал кулаки, на его скулах заиграли желваки, — в царской армии за такие слова вызывали на дуэль…

— Охо-хо, — следователь презрительно хохотнул, — только не надо передо мной разыгрывать оскорбленное офицерское достоинство. Лучше подумайте хорошенько. Остыньте, взвесьте все. Времени у нас будет мно-о-го. — На пороге кабинета появился конвоир. — Увести, — коротко бросил следователь и стал аккуратно собирать со стола листы бумаги.