Час гладиатора

Сергей Зверев, 2017

Подполковник ГРУ Максим Иконников возвращается на родину из очередной командировки, предвкушая теплую встречу с родными. Но у трапа самолета его ожидают автозак и группа захвата. По ложному доносу разведчика обвиняют в дезертирстве и хищении крупной суммы казенных денег. Чтобы доказать свою невиновность, по дороге в СИЗО Максим совершает побег. Однако вместо реабилитации его ждут новые испытания. По воле судьбы боевой офицер становится «куклой» в подпольных боях без правил, организованных высокопоставленными чиновниками.

Глава 3

Генерал Плешкунов раскрыл личное дело с грифом «Совершенно секретно». Методично начал перелистывать листы. Копия институтского диплома, анкеты, характеристики, фотографии, представления, отзывы. Все это ему знакомо, все это он читал. Но в конце дела недавно подшит большой конверт с надписью «Материалы служебного расследования в отношении Иконникова М. М.». Ростислав Аверьянович вынул из этого конверта все документы, разложил их на столе, начал изучать.

Прибытие подполковника Иконникова в Москву и его арест сотрудниками ФСБ были как гром среди ясного неба. Многие его уже считали погибшим, а он приехал и угодил в тюрьму. Три дня назад руководство разведуправления получило письмо от фээсбэшников, которым они уведомляли, что их сотрудник арестован по подозрению в злоупотреблении должностным положением, нанесшем значительный ущерб государству. Обвинение строится на показаниях офицера Генштаба Каретникова и на результатах выемки из тайника в Сирии. Странно, подумал Плешкунов, Каретников вместо того, чтобы заняться поиском пропавшего человека, на второй день поехал к тайнику делать выемку. Зачем?! А ну-ка, я позвоню комбригу.

— Марат Рафаилович, извините, что беспокою. — Плешкунов приветствовал армейского офицера как старого друга.

— Здравия желаю, товарищ генерал, — бодро ответил комбриг, — вам не надо извиняться. Если вы звоните, значит, по делу.

— Да, по делу. И все по тому же. Вы ведь выезжали тогда, после гибели журналистов, с военными дознавателями к месту тайника.

— Да, я их сопровождал.

— Скажите, в этой поездке не было ничего странного? Меня интересует в первую очередь поведение Каретникова.

— Да как вам сказать, — небольшая пауза, — он руководителя следственной группы очень просил поехать к месту тайника. Мотивировал это тем, что боится за сохранность большой суммы денег.

— А эта ваша поездка к месту тайника была после того, как он выявлял демаскирующие признаки гарнизона? Помните, вы мне рассказывали?

— Да, действительно. Он выезжал один из гарнизона в ночь перед поездкой всей группы к тайнику.

— Та-ак, уже теплее.

— И еще, товарищ генерал. Он подъехал к месту тайника очень уверенно. Даже не смотрел на схему расположения тайника. Такое впечатление, что он хорошо знал это место.

— Ага-а, — задумчиво протянул Плешкунов, — спасибо, Марат Рафаилович.

— Да не за что. Скажите, Иконникова действительно посадили в тюрьму?

— Не в тюрьму, а в СИЗО. Ведется следствие.

— Ерунда какая-то!

— К сожалению, это не ерунда. Ладно, еще раз спасибо.

— Честь имею.

А вот кто-то ее не имеет, подумал Плешкунов, кладя трубку на аппарат. Некоторое время он напряженно размышлял, затем вслух произнес: «Нет, надо докладывать наверх. Ведь человека могут ни за что упрятать на несколько лет». Поднял трубку телефонного аппарата без наборного диска:

— Товарищ генерал-полковник, разрешите на прием?

— По какому вопросу? — Голос начальника разведуправления раздался рокочущим баритоном.

— По Иконникову.

— Тебе бы надо в адвокаты, Ростислав Аверьянович, — усмехнулся начальник, — если недолго, заходи прямо сейчас.

— Слушаюсь.

В кабинете начальника разведуправления сидел подполковник Дорофеев. Плешкунов поздоровался с ним за руку.

— Не помешает? — шеф кивнул на Дорофеева.

— Нет, ему тоже надо знать некоторые детали. — Плешкунов положил на стол личное дело Иконникова. — Товарищ генерал-полковник, в деле Иконникова много странностей и нестыковок, — начал Плешкунов, — во‑первых, это наш сотрудник, и при чем здесь ФСБ? Нарушается принцип подследственности.

— У нас нет своего следствия.

— Но тогда логичней было бы это дело взять себе военным следователям.

— Логичней, — согласился шеф.

— Во-вторых, из материалов расследования усматривается, что Иконников забрал все деньги из тайника, а затем со всеми этими деньгами поехал в небезопасное путешествие совместно с нашими журналистами на брифинг с представителями ВКС. Как-то нелогично. Далее. О деньгах в тайнике знали всего три человека: Иконников, Дорофеев и Каретников. Дорофеев исключается, так как в момент исчезновения денег находился дома, в России. Остаются Иконников и Каретников. Рассматривается только версия Иконникова. А Каретников вне подозрений. Почему? Только потому, что он вовремя составил акт об исчезновении денег? При этом замечу, что с момента нападения бандитов на нашу колонну и до момента вскрытия тайника прошло трое суток. В этот период времени Каретников один выезжал за пределы гарнизона. Это установлено и даже зафиксировано. Но прессуют почему-то одного Иконникова.

— М-м-да, действительно, — начальник управления насупил брови, опустил голову, побарабанил пальцами по столу.

— Разрешите, товарищ генерал-полковник, — вмешался Дорофеев, — я Иконникова знаю давно. Хищение им оперативных денег — это чушь. Он в денежных делах предельно скрупулезен, я бы даже сказал, чистоплюй.

— Хорошо, что вы предлагаете? — начальник разведуправления посмотрел на своих подчиненных.

— Надо прежде всего с ним встретиться, — заявил Плешкунов. — Затем было бы целесообразно подключить к расследованию нашего юриста. И привлечь к делу нормального адвоката. Адвокат-назначенец — это никакая не защита.

— Да, пожалуй, вы правы. Бросить нашего сотрудника в жернова ФСБ неправильно, да и неэтично. Тогда, Ростислав Аверьянович, подберите хорошего адвоката, подготовьте характеристику на Иконникова, а я займусь остальным.

Когда подчиненные вышли из кабинета, начальник разведуправления поднял трубку аппарата ВЧ и попросил оператора: «Мне нужен директор ФСБ». Запустился механизм, который мог спасти разведчика Иконникова.