Флотское братство

Сергей Зверев, 2004

В водах Балтики у польского побережья выловлен обезглавленный труп. На нем униформа русского военного моряка, в кармане – документы на имя старшего лейтенанта Павлова. Старлей хорошо известен на флоте – ему в свое время присвоили почетное прозвище Полундра. И сложно поверить польским властям, будто русский офицер спьяну упал в море и угодил под винт судна. А тут еще из далекого Мурманска приходит известие, что Полундра звонил жене уже после того, как объявили о его гибели. Выходит, старший лейтенант жив? Или все это – провокация? Какая? В чем ее смысл? Кому она на руку?..

Глава 4

Капитан третьего ранга Владимир Мельников, как старший по званию, решил, что он и должен быть гидом для своих друзей-офицеров при осмотре польского портового городка, хотя сам он так же, как и все остальные, оказался здесь впервые в жизни.

— Имейте в виду, товарищи офицеры, — полушутя, полусерьезно продолжал он, — что русских во всем мире считают отъявленными пьяницами и дебоширами, у нашего народа в этом смысле скверная репутация. А в Польше особенно. Потому что мы, как сами знаете, соседи. Но это не значит, что нам откажут в каждом местном кафе и что в этом городке нельзя как следует напиться за не самые большие деньги!

— А тут есть что пить-то? — спросил кто-то из офицеров. — Я имею в виду, что-нибудь пооригинальнее. Нашей русской водки мы и дома напьемся!

— Из спиртных напитков, — авторитетно отвечал Мельников, — я очень рекомендую пиво «Дайлиды», водку «Выборова». Еще есть «Зубровка», но это уже на любителя. Она зеленого цвета, как муть болотная, потому что настояна на какой-то траве, от этого вкус у нее очень своеобразный, пряный, не всякому понравится…

— А пиво «Козил»? — спросил старлей Воронцов. — Я слышал, это тоже классная штука…

— Пиво «Козил» чешское, — авторитетным тоном возразил капитан третьего ранга.

Полундра, шедший вместе со всеми, рассеянно прислушивался к веселой болтовне своих товарищей по службе. Признаться, он чувствовал себя неуютно в этом городе, облик его, сам по себе необычный, как бы средневековый, странным и непонятным образом нервировал его. Все эти узкие улочки, высокие, тесно друг к другу прижимающиеся странного вида здания, вымощенные булыжником тротуары… Все это создавало впечатление, будто они идут по какому-то исполинскому музею, по особого рода внушительных размеров дворцу, но никак не по реальному городу, где на самом деле живут и работают люди.

Полундра и сам не мог понять, что за состояние овладевает им. Непонятная, из самой глубины души поднимающаяся тревога все отчетливее ощущалась в душе, разрасталась, терзала. Вроде бы не однажды приходилось ему смотреть в лицо опасностям, неоднократно оказывался в труднейших, казавшихся безвыходными ситуациях, но особенного страха и тревоги он не испытывал. Здесь же и опасности-то никакой не было, просто старинный, своеобразно выглядящий городок. Однако Полундра очень хотел поскорее оказаться на своем судне, почему, он и сам не мог бы сказать.

Чувство необъяснимой тревоги не покинуло его, и когда вся компания с капитаном третьего ранга Мельниковым во главе направилась в «пивницу», небольшой, весьма заурядно выглядящий кабачок, расположенный в подвале одного из старинных домов. Полундра собрался уж было последовать за всеми по ведущей вниз узкой каменной лестнице, как вдруг кто-то окликнул его по имени:

— Серега? Ты? Какими судьбами здесь?

Обернувшись, Полундра мгновение всматривался в радостно улыбающееся лицо стоявшего перед ним человека. На вид он был ровесник Полундры, чуть моложе тридцати лет, осанка и могучее телосложение выдавали или спортсмена, или отставного офицера, а обветренное лицо указывало на его принадлежность к профессии моряка. Вместе с тем тип лица у этого человека был совершенно польский. Несмотря на весь свой иностранный вид, по-русски этот человек говорил без малейшего акцента

— Славка! Ах, черт полосатый! — Полундра радостно схватил руку поляка, они обнялись. — Ты-то здесь что делаешь?

Глядя на Полундру, Славка усмехнулся.

— И он еще спрашивает! — весело сказал он. — Я, Серега, в этом городе живу, вот уже три года. У меня здесь жена, квартира, работа.

— Да ну! — удивился, но как-то без особого энтузиазма Полундра. — А я-то думал, ты на Балтийском флоте служишь…

— Нет, как видишь, — его собеседник вдруг несколько смутился. — Слушай, я ведь, между прочим, тебя специально искал…

— Меня? — удивился Полундра.

— Ну конечно! — снова улыбнулся Славка. — Шел вот так по улицам и думал: а вдруг встречу. Я же знаю, вас в увольнительную должны отпустить, если завтра уже на маневры выходить должны…

— Ну да, — отозвался Полундра. — А ты откуда про все это знаешь?

— Так об этом уж давно весь город знает, голова! Наше телевидение еще утром показало, как вы всем отрядом в порт входите. И я тебя видел, как ты на своем гидрографическом судне на баке возле самых якорных клюзов стоишь… Картинка! Прямо морской волк.

Славка расхохотался, хлопая Сергея Павлова по его богатырскому плечу.

— Слышь, старлей, — весело продолжал Славка. — Твои товарищи все равно ушли, — он кивнул в сторону «пивницы», куда скрылись сослуживцы Полундры. — Так что пошли вон в то уличное кафе. Посидим, поболтаем, вспомним молодые годы…

Полундра кивнул и последовал за своим другом в небольшое летнее кафе, столики которого были выставлены прямо на тротуар, сверху их защищал от дождя и яркого солнца широкий тент. Усевшись за столик и усадив Полундру, Славка первым делом заказал бутылку «Выборовой», колбасу, маринованную салаку на закуску. По тому, с каким уверенным видом он обращается с барменом, было ясно, что Славка здесь завсегдатай.

— Ну давай, Серега, за встречу, — наливая по рюмке, сказал он. — На сухую, знаешь, старые друзья не беседуют. Верно?

Полундра опрокинул рюмку польской водки себе в глотку, машинально поморщился, удивляясь своеобразному, нерусскому ее вкусу. Задумчиво посмотрел на аккуратно разложенные на тарелке кружочки краковской колбасы, подцепив один, стал медленно жевать.

— Ну, Серега, не сиди, не молчи, как партизан, — с усмешкой проговорил Славка, с радостной симпатией поглядывая на своего старого друга. — Давай рассказывай, как тебе здесь нравится. Когда на берег-то сошел?

— Два часа назад, — отвечал Полундра.

— Да ну? — удивился его собеседник. — Ты уже два часа на берегу и до сих пор трезвый, как родниковая вода? Ну, знаешь! Теряешь квалификацию, старлей! Давай-ка вот, выпей…

Они выпили еще по рюмке. Полундра чувствовал, как загорается кровь в его жилах. Требование командира не напиваться на берегу звучало в его ушах, но и своего старого друга и однокашника обижать было нельзя.

— Слушай, Славка, — начал, обгрызая костистый кусок вяленой трески, Полундра. — Ты про маневры Россия — НАТО «Партнерство во имя мира», что должны начаться как раз в эти дни, слышал?

— Ясное дело, — отвечал Славка. — Я же говорю, об этом польские СМИ за две недели шум подняли, даже слушать надоело. Но вот о том, что это совместные учения вместе с Россией, до сих пор не было ни слова. Только сегодня стало об этом известно, когда ваш отряд показали, как он становится на Гданьский рейд. Кстати, давай еще по одной! — беспечно рассмеялся Славка, наливая еще по рюмке. — Или ты пить разучился? От пары бутылок у настоящего русского моряка даже голова не закружится!

Полундра вздохнул, но не стал спорить, опрокинул рюмку себе в глотку, стал зажевывать ее куском трески.

— Так ты, значит, так на Северном флоте и служишь, — констатировал Славка. — Стало быть, такой же нищий, как и я сам когда-то был…

— Нищий? — Полундра нахмурил брови, но ничего не возразил. Немного помолчав, спросил: — А что, сейчас ты богатый?

— Ну не то чтобы очень уж богат, — раздумчиво заявил Славка, — но гроши от зарплаты до зарплаты не считаю! И в супермаркет хожу не облизываться, а покупать все, что мне нужно.

Он снова налил по рюмке.

— Ты тут уже три года живешь, — снова заговорил Полундра. — Решил стать эмигрантом и поселиться здесь надолго?

— Да, насовсем, — Славка серьезно кивнул. — Вид на постоянное жительство имею, через месяц пойду получать «обыфатэльстве польске»…

— Что? Обывательство? — не понял Полундра.

— Ну, так на нашем языке «польское гражданство» называется.

— Ах, ну да, ты же этнический поляк, — кивнул Полундра. — Помнишь, как в училище у тебя из-за твоей необычной фамилии неприятности были? Помнишь, как на одном из экзаменов председателя комиссии со стороны пригласили… Отставной контр-адмирал, старый пердун. Увидел твою письменную работу, да как рявкнет на всю аудиторию: это какой дурак себя по имени-отчеству подписал? Станислав Климкович! А ты встал тогда, сам весь бледный, глаза сверкают, и говоришь: в польских именах ударение делается обычно на предпоследний слог. Все вокруг ржут, этот контр-адмирал хренов глазами хлопает, ничего не понимает. Я уж испугался тогда за тебя, подумал, что он вот сейчас еще что-нибудь ляпнет и ты кинешься ему морду бить. Вид у тебя был такой, что ты на все готов. Тогда б кончилась твоя карьера морского офицера, так и не начавшись…

— И плевать, и хрен был бы с ней, с этой карьерой, — с горькой усмешкой отозвался Славка. Однако было видно, что воспоминание о том давнем происшествии доставило ему немало удовольствия. — И не стал бы я моряком, ничего бы не потерял. Что нам, морякам, деньги, что ль, платят приличные? Работаем до изнеможения, месяцами дома не бываем, жизнью своей рискуем… А живем как нищие. Вот я, на Балтийском флоте служил, получил под конец три звездочки старшего лейтенанта на погоны, как и ты. И что толку? Как был нищим мореманом, так и оставался бы им до сих пор…

— Так ты почему ушел из флота? — спросил Полундра.

— Когда Балтийский флот сокращать стали, рапорт написал, — отвечал Славка Климкович. — Надоело наяривать до потери пульса за нищенское жалованье, пожить по-нормальному захотелось хоть немного.

— И куда подался?

— Стал челноком в Польшу ездить, на «Стадионе» отоваривался…

— На «Стадионе»? — удивился Полундра.

— Рынок так в Варшаве называется, специально для иностранцев, — отвечал Славка Климкович. — Неужели не слыхал?

— Да откуда? — пожал плечами Полундра. — От нашей базы до Варшавы далеко, из наших никто никогда и не бывал там…

— Ну вот, — продолжал Славка. — Денег поднакопил, стал обустраиваться… С одной девушкой в Варшаве познакомился, полькой… Она по-русски немного знала, я, пока челноком взад-вперед мотался, язык предков вспомнил… Женился на ней, второй год пошел… Теперь вот жду получения «обыфатэльства»… Тянут наши польские бюрократы время. Ты для них хоть трижды поляк по своим родителям, но раз в России жил и был там гражданином, значит, случай особый… Ладно, ну их на хрен! — оборвал сам себя Славка. — Давай-ка мы еще по одной, — он снова налил, — и я еще бутылку закажу…

— Нет, не надо, Славка, — Полундра отрицательно покачал головой. — Я же в город сошел не для того, чтобы напиваться как свинья… Да и увольнительная скоро кончается. Нам командир строго приказал никаких пьянок здесь не устраивать. Мы здесь, так сказать, держим честь и достоинство Российского военного флота.

Мгновение Климкович смотрел на своего бывшего однокурсника озадаченно, готовый вот-вот обидеться, потом откинулся на спинку стула и от души расхохотался.

— Эх, служивый! — иронически воскликнул он, хлопая своего друга по плечу. — Ни выпить тебе лишнего, ни посидеть в кафе сколько хочется! Старого друга встретил, и даже поболтать с ним как следует у тебя времени нет.

Полундра смущенно улыбнулся. С одной стороны, Славка Климкович был, конечно, прав, если уж они встретились, то надо посидеть как полагается. Но и командир был строг, его приказ надо было выполнить. Если уж пить, надо пить аккуратно, решил Полундра. И ни в какие драки не ввязываться!

— Давай еще по одной, — Климкович в который уже раз наполнил рюмки. — За то, чтобы ваши учения прошли удачно и без инцидентов…

Они выпили. Полундра подцепил с тарелки мелкий грибок, плававший в густом темно-коричневом соусе, сунул его в рот, стал рассеянно глядеть по сторонам. В открытом кафе, расположенном прямо на тротуаре узкой улочки, стало вдруг шумно: какой-то большой грузовик с длинным полуприцепом пытался объехать припаркованный неподалеку от кафе «Полонез» желтого цвета, скромную польскую малолитражку, аналог российских «Жигулей». Грузовик зацепился за бордюр задним колесом своего длиннющего полуприцепа и застрял. Высунувшись из окна кабины, водитель стал говорить что-то сидящим в «Полонезе» людям, показывая на укрепленный рядом дорожный знак. Однако те никак не реагировали и не показывались из машины. Вот к ним направился возникший непонятно откуда полицейский, склонился было к опущенному оконному стеклу «Полонеза», но сидящий там мужчина показал полицейскому нечто, и тот, кивнув понимающе, отошел прочь. Стал показывать рукой водителю застрявшей фуры, что тот должен немедленно убираться отсюда. Водитель, в свою очередь, вытаращил глаза, потом покачал головой, стал осторожно пятиться со своим грузовиком назад, поняв, что иным способом выбраться из ловушки не получится. Желтый «Полонез» при этом остался стоять на месте.

— Черт знает, что теперь в Польше делается, — усмехаясь, сказал Славка Климкович, также наблюдавший за этой сценой. — Все стали хозяевами, никто никому не подчиняется.

— Прошу пане, — сказавший это бармен вежливо склонился над их столиком. — Не желают ли панове еще чего-нибудь выпить? Есть великолепный коньяк…

— Нет, спасибо, — отвечал Полундра. — Нам уже этого достаточно.

— Давай, Серега, не дури! — воскликнул Славка Климкович, ставя предложенную небольшую, емкостью в четверть литра бутылочку на стол. — Что мы, дети малые? Одной бутылкой водки должны закруглиться? Так несолидно!

Полундра понял, что отказываться бесполезно, позволил налить себе рюмку коньяку, чокнувшись с однокурсником, вылил ее себе в глотку. Коньяк оказался великолепнейший, и Полундра не удержался от еще одной рюмочки, то же самое сделал и его польский друг. Потом с сожалением посмотрел на опустевшую чекушку, крикнул бармену:

— Пан бармен! Еще один коньяк!

Бармен уже спешил с новой бутылочкой.

Опустошив и эту чекушку, двое друзей некоторое время сидели молча и расслабленно, чувствуя, как жар и сладостная истома разливаются по жилам.

— Так-то вот! — проговорил наконец Славка Климкович. — Вернешься в свой Североморск, будешь вспоминать, чем тебя в Польше угощали. Или ты, может быть, вовсе не будешь возвращаться, а? — он лукаво подмигнул Полундре, загребая с тарелки остатки колбасы и запихивая ее себе в рот.

— Ты рехнулся? — воскликнул Полундра. — Хочешь, чтобы я дезертировал с корабля прямо в первой же увольнительной, для того и напаиваешь?

— Да ну, брось! — откинувшись на спинку стула, Славка Климкович расхохотался. — Никто тебя не напаивает. Мы просто пьем, как старые друзья…

Полундра отчетливо видел, как его собеседник начинает хмелеть. У него самого голова слегка кружилась, чего прежде с ним не бывало. «Стареть, наверное, начинаю!» — не без грусти думал он.

— А вообще, зря, — проговорил Славка.

— Что зря?

— Жалко, что ты такой принципиальный, — с пьяной гримасой на лице отозвался тот. — Бросал бы ты эту военную службу на хрен да ехал бы сюда. Здесь водолазы такого уровня, как ты, позарез нужны.

— А ты откуда это знаешь?

— У меня дайвинг-клуб в Гдыне, — отвечал Славка. — Состоятельных поляков обучаю подводному плаванию, погружениям, обращению с аквалангом. Выдаю сертификаты тем, кто успешно прошел курс… Доходное дело, кстати сказать, живу, не жалуюсь…

— Местных толстосумов учишь под воду нырять? — иронически переспросил Полундра. — Да уж, достойнейшее дело…

— А твое лучше, что ли? — обиженно вскинулся Климкович. Он был заметно пьян. — Плаваешь ты на драной посудине под Андреевским флагом, деньги только во сне видишь. Чем ты лучше меня? Бросал бы ты, Серега, дурью маяться, ей-богу! Подавался бы ко мне. Не сейчас, через месяц, когда я буду полноправным польским гражданином. Тогда я тебе здесь местечко устрою, не пожалеешь. Лучше уж на гражданке жить, но достойно, чем на военном флоте от голода лапу сосать…

Полундра посмотрел на часы, от головокружения их стрелки прыгали у него перед глазами.

— Все, Славка, мне пора на судно, — сказал, собираясь встать, Полундра. — Надо бы еще пройтись немного, чтобы не пьяным как свинья вернуться…

— Успеешь, пройдешься, — Славка Климкович усадил Полундру обратно на стул. — Давай-ка еще выпьем. Мне тот коньяк понравился, хочу еще бутылку…

И Климкович, поднявшись из-за стола, нетвердыми шагами направился к стойке бара, Полундра остался сидеть на месте. Он с изумлением наблюдал, как его бывший однокурсник, не дойдя до стойки, остановился, закачался и вдруг улегся на землю в позе смертельно усталого и очень желающего спать человека. Это показалось Полундре странным. Он собрался было встать и подойти к своему другу, посмотреть, что с ним такое случилось. Но непонятно откуда навалившаяся на него блаженная истома и лень стремительно разлились по всему его телу, лишая какого бы то ни было желания шевелиться. Через мгновение голова его бессильно опустилась на грудь, и он заснул крепчайшим, без сновидений сном.