Ненависть и месть

Сергей Зверев, 2000

Жиган не из тех, кто зря льет кровь. Он терпелив и спокоен, словно свернувшаяся в тугой узел кобра. Но и его терпению есть предел. А враги, похоже, взялись за него всерьез. Уничтожена его бензоколонка, гибнут сотрудники его фирмы, да и сам он явно под прицелом. Но кобра хладнокровна и безжалостна. И так же, как невозможно уклониться от ее броска, нельзя укрыться от ненависти и мести Жигана.

Глава 5

Грузовик «МАЗ», кабина которого выкрашена в защитный цвет, с длинным полуприцепом-фурой свернул с асфальтированного шоссе на укатанную проселочную дорогу. До деревни Сморчково оставалось несколько километров.

В этот вечерний час, когда последние солнечные лучи золотили верхушки дальнего леса, ничто для водителя грузовика не предвещало неожиданностей.

К тому же рядом с ним сидел охранник — здоровенный детина с крепким лбом и бычьей шеей. За всю неблизкую поездку охранник не произнес ни единого слова. Водитель, скучавший в дороге, пытался развлечься, как мог: то напевал что-то, то насвистывал. Охранник лишь курил сигареты одну за другой да время от времени сплевывал в открытое окно.

Вечер был теплый. Нагретый за день воздух врывался в кабину, мягко лаская лица.

— Сейчас поворот будет, — сказал водитель, обращаясь то ли к самому себе, то ли к охраннику, — за ним еще один, и приехали.

Детина, на лице которого не было заметно следов какой-либо активной умственной деятельности, смачно харкнул в окно и почесал руку, на которой был вытатуирован оскалившийся черт с кривыми рогами, клыками и длинной бородой. Шофер покосился на охранника.

— Слышь, друг, а что это у тебя там нарисовано?

Детина не удостоил шофера даже взглядом.

— Да ладно, друг, уже почти приехали, скажи хоть пару слов. А то всю дорогу отмалчивался. Звать-то тебя как?

— Кеша, — хмыкнул громила.

— Ну вот, хоть что-то, — засмеялся водитель. — Понимаешь, я раньше, еще до того, как на грузовик выучился, на такси шоферил. Уже три года баранку «МАЗа» кручу, а все никак к долгим дорогам привыкнуть не могу. Тянет поговорить. Ты-то сам машину водишь?

— Менты!

— Что? — не понял водитель.

— На дорогу смотри! — неожиданно взорвался охранник.

У последнего поворота на Сморчково стояла, наполовину перегородив дорогу, милицейская желто-синяя «Волга» с включенным проблесковым «маячком». Двое высоких парней в камуфляжной милицейской униформе, вооруженные короткоствольными автоматами, прохаживались по обочине. В машине сидели еще двое.

Увидев приближающийся грузовик, один из милиционеров поднял полосатый черно-белый жезл.

— Вот херня, — пробормотал шофер «МАЗа». — Что это они тут в такое время делают?

— Сейчас узнаешь, — угрюмо пробасил охранник.

Повинуясь жесту милиционера, шофер остановил фуру и выглянул в открытое окно. Охранник неуютно заерзал в пассажирском кресле.

— В чем дело, начальник? — бодро спросил шофер.

— Проверка документов.

Шофер вытащил из-за солнцезащитного козырька права, путевой лист и протянул их милиционеру. Пока тот разбирался с документами, водитель успел заметить на рукаве камуфляжной униформы нашивку «ОМОН».

— Так вы не из ГАИ? То-то думаю, что в такой поздний час автоинспекции на проселочной дороге делать?

— Много болтаешь, — строго заметил милиционер.

— Так я ж бывший таксист. Все, молчу.

Внимательно изучив документы, омоновец спросил:

— Оружие есть?

— Нет, конечно. Откуда у нас оружие?

— А это кто с тобой?

— Так, друг один. Скучно, понимаешь, в дороге, вот он и решил мне компанию составить.

— Выходите из машины оба.

— Да в чем дело, начальник? Ты хоть объясни.

— Машину будем досматривать.

— А что, с документами что-нибудь не в порядке? — поинтересовался водитель, открывая дверь «МАЗа» и спрыгивая на пыльный проселок.

Милиционер проигнорировал вопрос.

— Обыщи пассажира, — сказал он, обращаясь к своему напарнику, — потом кабину.

Второй омоновец быстро подошел к детине с татуировкой на руке.

— Руки сюда.

Профессиональным движением он раздвинул ноги обыскиваемого, перекинув автомат через плечо, обшарил с ног до головы.

— Документы есть?

— Дома оставил.

— Чистый. Стой так и не дергайся.

Осмотрев кабину, второй омоновец вытащил из-под сиденья пассажира монтировку и показал ее старшему.

— Только это.

— Добро, — кивнул старший и обратился к водителю: — Что в фуре?

— Там же написано в путевом листе — бочки с химикатами.

— А на фуре у тебя написано: «Продторгсервис», — заметил омоновец. — С каких это пор химикаты стали продуктами?

— Это же фирма так называется, — пояснил водитель. — А возить можно все, что угодно: хоть коров, хоть железные опилки.

— Открывай фуру, посмотрим, что там за химикаты.

Один из омоновцев остался стеречь охранника, старший с документами в руках проследовал за водителем. Заскрипели дверцы полуприцепа, изнутри пахнуло запахом лежалой рыбы и еще чем-то, определенно знакомым. Милиционер потянул носом.

— Что за вонища?

— Обычное дело, — пожал плечами шофер. — То одно возишь, то другое, все перемешивается.

Полуприцеп был плотно забит уставленными друг на друга бочками синего цвета с надписями латинским шрифтом.

— Товар, похоже, импортный? — сказал омоновец.

— А нам, татарам, все равно, — засмеялся водитель. — Что загрузили, то и везем. Наше дело маленькое, как в школьной задаче: из пункта А в пункт Б надо доставить товар. Быстрее обернешься — больше денег заработаешь. Мы ж, шоферюги, с колес живем.

— Да не трынди ты, — оборвал его омоновец, — лезь давай.

Сам он забрался в полуприцеп следом за шофером.

— Открывай.

— Так ведь там зараза. Дыхнешь один раз — потом всю жизнь кровью харкать будешь, — кисло сказал водитель.

— Ничего, от одного раза не подохнешь, — уверенно сказал милиционер. — А вот если не откроешь, париться тебе в аквариуме.

— Да ладно… Я чего, я ничего.

Немного поколебавшись, водитель отвернул завинчивающуюся крышку емкости. Омоновец наклонился над бочкой, принюхался.

— Что-то от твоих химикатов спиртягой несет.

— Не может быть.

— А ты не бойся, пригнись.

Шофер тоже наклонился над бочкой, осторожно нюхнул раз, другой. На лице его появилась мина глубокого удивления.

— Это, наверное, аммиак, — неуверенно предположил он. — Я слышал, что аммиак чем-то похожим пахнет.

— Аммиак — это нашатырный спирт, — хмыкнул омоновец, — а мой нос чувствует запах этилового. И этот запах я никогда ни с чем не спутаю.

— Ну, не знаю… — Водитель почесал затылок. — Может, в одной бочке случайно оказался?

— Закрывай. Давай другую.

Вторая бочка издавала тот же самый аромат.

— Я сразу подумал — чем-то знакомым несет, — сказал милиционер. — Все ясно. Вылезай.

Один за другим они спрыгнули на землю, шофер закрыл дверь полуприцепа, замотал ее куском проволоки.

— Что ж теперь будет-то, а, начальник?

— Следствие будет.

— Так ведь я ж тут ни при чем. Мое дело маленькое.

— Я уже это слышал, шагай. Разберемся.

Подойдя к кабине, омоновец сказал своему напарнику:

— Дело ясное, товар контрабандный. В путевом листе в накладных записано — химикаты, а там — спирт.

— Кто грузоотправитель? — поинтересовался тот.

— Сейчас глянем. Какая-то фирма… что-то неразборчивое. И штамп смазанный. А предназначено это все какому-то заведению под названием «Контур». Эй, ты, как там тебя, — омоновец глянул в документы, — Петров, куда с грузом направлялся?

— В Сморчково.

— И что там?

— Не знаю. Мне сказали: спросишь там у кого-нибудь, где зерноток, все покажут, вот туда и вези.

— Проверим, — деловито сказал старший.

Он направился к желто-синей «Волге», подал документы сидевшему на заднем сиденье и перекинулся с ним несколькими фразами. Вернувшись к грузовику, милиционер сказал:

— Так, мы сейчас проверим, что у них там на зернотоку, а вы посидите там, на травке, под присмотром.

Второй омоновец ткнул стволом автомата в спину татуированному охраннику:

— Руки за голову. Вперед! Водила, руки на голову, за ним следом!

— Так мы что — арестованные? — повернув голову вполоборота, спросил водитель грузовика.

— Задержанный, не оборачиваться! — прикрикнул на него омоновец, шлепавший подошвами тяжелых ботинок по вытоптанной тропинке.

Перекинув автомат за спину, омоновец быстро вытащил из бокового набедренного кармана камуфляжного комбинезона пистолет с глушителем.

Едва задержанные прошли по тропинке за широкий раскидистый куст, омоновец вскинул руку с пистолетом и, практически не целясь, выстрелил в затылок водителю.

Пуля прошла под основание черепа и, пробив лицевую часть, вместе с кровью, осколками костей и серыми брызгами мозга вышла наружу.

Татуированный охранник, услышав позади себя странный звук, успел обернуться. Он увидел собственную смерть своими глазами.

Быстрым профессиональным движением омоновец направил ствол пистолета ему в лоб и тут же нажал на спусковой крючок.

Труп охранника, залитый кровью и ошметками мозгового вещества, тяжело рухнул на мягкую зеленую траву рядом с трупом водителя, который при жизни был очень разговорчивым. Убийца, убедившись в том, что дело сделано грамотно, спрятал пистолет и быстрым шагом вернулся на дорогу.

— Порядок, — сказал он старшему.

— Садись за руль грузовика. Да униформу не забудь снять. Мы поедем впереди, не отставай.

* * *

Копельмана среди ночи разбудил телефонный звонок. Нащупав спросонья кнопку ночника, он включил свет.

— Ни днем, ни ночью покоя нет, — пробурчала супруга, отворачиваясь и накрывая голову подушкой.

— Спи, Миррочка, — успокоил ее Исаак Лазаревич.

Хотя он и ждал этого звонка, сердце его было неспокойно — как там все прошло?

— Слушаю.

— Исаак Лазаревич, — раздался взволнованный мужской голос, — это Дрейер звонит.

— Что у вас, Семен Семенович?

— Машина не пришла.

Не зря опасался Исаак Лазаревич. Шестое чувство его не обмануло.

— До ночи ждали. Решил вам позвонить, поставить в известность.

— Почему не пришла? Я же сам проследил за отправкой! Она должна была прийти не позже десяти часов вечера. Ничего не понимаю.

— Мы тоже, Исаак Лазаревич.

— Может, сломалась где-нибудь по дороге? Ладно, Семен Семенович, сколько у нас там еще сырья?

— На день работы.

— Вот и работайте, а я с утра разберусь.

Положив трубку на рычаг телефонного аппарата, стоявшего на столике рядом с кроватью, Исаак Лазаревич отбросил одеяло, сунул ноги в шлепанцы и поплелся на кухню.

— Куда ты, Изя? — прогундосила супруга.

— Мирра, я же тебе говорил — не морочь мне голову, и без тебя забот хватает.

— Завтра ты пожалеешь об этих словах, — угрожающе донеслось из-под подушки.

Копельман только раздраженно отмахнулся в ответ и вышел из спальни.

«Ай-яй-яй, как нехорошо, — подумал он. — Шестнадцать тонн сырья… По нашей технологии семьдесят тысяч бутылок минус накладные, туда-сюда… Ай-яй-яй, как нехорошо… тысячи долларов… Мне этот водитель сразу не понравился. Ой, как я промахнулся… А ведь к нему охрану посадили. Может, зря я так нервничаю?» Копельман сел на кухне у открытой форточки, закурил, тоскливо посмотрел на пупырчатое звездное небо.

«Я чувствовал, нет, я знал — что-то должно случиться. Это все Панфилов, все он. А как иначе? Ему с бензином кто-то дорогу перебежал, он, конечно, сразу на меня подумал. Ай-яй-яй, как нехорошо… Вместо того чтобы встретиться, поговорить, он устраивает мне такую пакость со спиртом. Нет, вы только подумайте, кому он это устраивает? Мне — Изе Копельману, который чист перед ним, как младенец. Если до полудня машина не найдется, я буду что-то предпринимать».

Затушив окурок в пепельнице, Исаак Лазаревич подошел к двери на кухню и прислушался. Кажется, супруга все-таки заснула.

Достав из укромного уголка кухонного ящика полную бутылку коньяку, Копельман отвернул пробку и налил тридцать граммов в маленькую серебряную рюмочку. Проглотив коньяк одним глотком, он почмокал губами, стараясь дольше удержать во рту мягкий аромат «Метаксы». Затем, после некоторых сомнений, налил себе еще одну рюмку, выпил, спрятал бутылку и отправился спать.

В постель он лег, повернувшись к супруге спиной.