Трясина

Поль Монтер

Простая зависть и жадность повлекли за собой лавину преступлений, коварных интриг и разъедающей душу жажды мести. Сплетая в тугой узел; безоглядное самопожертвование и смертельную ненависть, благородство и холодный цинизм. Искреннюю любовь и расчетливую жестокость. Затягивая героев в опасные приключения, как болотная топь затягивает угодившего в трясину путника.

Оглавление

  • Книга первая

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Трясина предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Дизайнер обложки Саша Коэн

Редактор Людмила Яхина

© Поль Монтер, 2022

© Саша Коэн, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-4496-6021-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга первая

Пролог

Трактир Дювилара ходил ходуном, хозяин получил приказание подготовить всё в лучшем виде. К утру ожидается экипаж виконта, что спешит с поручением к самому кардиналу. Конечно, такой знатной особе не пристало остановиться в столь скромном месте, но сеньор слишком ограничен во времени. Он и его малочисленная свита перекусят и тотчас продолжат путь. Толстяк Дювилар совершенно загонял прислугу, заставив начищать приборы, начисто вымести весь зал и срочно прикрыть столы хотя бы простынями, раз уж скатертей у него сроду не водилось. И хотя экипаж ожидался только к утру, он решительно не позволил прислуге заснуть, а велел сидеть в кухне. Мало ли как повернётся дело, вдруг господа прибудут ночью. Уставшие и мрачные слуги засели в кухне, пытаясь подбодрить себя сидром и праздной болтовнёй. Но то и дело клевали носами.

— Святая Урсула! — вздохнула смазливенькая белокурая служанка. — Да я готова сбежать посреди ночи в лес и прикорнуть под кустом, только бы меня оставили в покое.

— Ха-ха-ха, Лавинья! — загоготал слуга. — Вряд ли в лесу ты сможешь заснуть. Говорят, неподалёку трясина, гляди, вдруг болотный дух тяпнет тебя за ногу и утащит к себе.

— Верно, — хмыкнул грузный повар Вийом. — Тяпнет за ногу или ещё за какое-нибудь местечко.

Компания разразилась хохотом. А порозовевшая девушка сердито хлопнула по столу и, вздёрнув нос, отрезала:

— Да уж, конечно, поверю я в болотного духа. Это вы вечно норовите ущипнуть меня, но я не из тех, кто готов проводить ночи с каждым встречным.

Старуха кухарка одобрительно кивнула и, неторопливо наполнив стакан, произнесла:

— А вам не следует насмехаться над тем, чего не знаете. Про Нантскую1 трясину мне известно куда больше, чем вам. Ох, ну и дела творились…

— Послушайте, мамаша Бронте, раз нам всё равно торчать тут до утра. Я лучше послушаю деревенские байки, чем таращить глаза в надежде отогнать сон.

— Точно, мамаша, — подхватил Клод. — Если рассказ стоящий и не занудный, словно проповедь, что вечно погружает меня в дрёму прямо во время мессы, то и я охотно развешу уши.

— Смотрите сами, история и впрямь стоящая, но вовсе не похожа на святочный рассказ, — пожала жирными плечами кухарка.

— Да и ладно, хоть как-то скоротаем время, — подмигнул Вийом.

Компания придвинулась ближе и приготовилась слушать. Лишь худенький, робкого вида подросток не решился присесть со всеми, чтобы его вновь не отправили с поручением, лишив редкой возможности отдохнуть. Он лишь плотнее прижался к остывающей плите и уставился на рассказчицу, приоткрыв рот.

За окнами монотонно стучал первый весенний дождь, тонкие струйки воды стекали вдоль стены из-под прохудившейся крыши. Но запах съестного, тепло и полный кувшин сидра слушатели сочли вполне пригодной обстановкой, чтобы со всем вниманием погрузиться в захватывающую историю.

Глава 1

— Сеньор Годар, — юный шевалье, нахмурясь, склонился к коренастому господину. — То, что вы творите — незаконно! Герцога Бирна надлежит доставить на допрос, а не чинить казнь без суда и следствия.

— Оставьте, Жером! Уж, наверное, я сам в состоянии решить, как поступать с проклятыми мятежниками! Да, друг мой, мне даны самые широкие полномочия. А ваша мягкотелость вызывает подозрения. Не забывайте, герцог доводится мне дальним родственником, но при этом я готов вздёрнуть на осине всю его семейку. Ибо я верен королю и кардиналу. Бирна всё равно казнят, к чему тратить время на никчёмные допросы?

Шевалье покачал головой, но промолчал, предпочитая не вступать в спор. Стоит ли призрачная справедливость карьеры или собственной свободы? Ведь Огюстен Годар слывёт крайне злопамятным человеком.

— Вы правы сеньор, — сухо проронил он. — Позвольте, я проверю караульных у стен замка снаружи? — и молодой человек понуро направил лошадь к воротам. Если бы не страх вызвать насмешки в трусости или попытке проявить жалость к заговорщикам, Жером Д’Эвре пустился бы галопом. Крики и стоны слуг герцога, рыдания женщин и детей, грубая брань солдат заставляли его сжимать губы и терпеть невыносимую боль в висках. Да, выскочка Годар устроил настоящую бойню, жестокую и омерзительную. Такое рвение было бы уместно на поле боя, но никак не в расправе с безоружными крестьянами и домочадцами герцога. В глубине души Жером испытывал уважение к хозяину замка. Справиться с Самюэлем Бирном удалось только вшестером, да и то с трудом. Он лихо орудовал шпагой и не менее лихо расшвыривал солдат голыми руками. И даже раненый, с разбитым в кровь лицом, не желал признавать поражения. Теперь герцог был накрепко связан и ожидал своей участи, стоя возле узкого окна, выходившего во внутренний двор. По замыслу Годара, хозяин должен сполна насладиться бесчинством и разорением своего замка.

Д`Эвре вновь скорбно сжал губы. В душе его боролись сомнения. Он был верен королевскому указу и яростно ненавидел мятежников, но никак не мог разделить жестокость своего начальника. Гнусные картины увиденного стояли перед его воспалёнными глазами. И несчастный Жером был уверен, что эта ночь никогда не исчезнет из памяти. Запах гари от полыхающей пристройки, визг женщин, которых солдаты с грубым хохотом насиловали, прямо повалив на землю, разрывая в клочья одежду и оставляя недвижимые изувеченные тела. Стоны смертельно раненых мужчин, посмевших вступиться за хозяина. Осипшие от плача ребятишки с остановившимся взглядом, помертвевших от ужаса глаз. И бледная до синевы герцогиня, что трепетно прикрывала округлившийся живот. Она лишь заглядывала в лица мучителей, словно пытаясь пробиться хоть к капле живого человеческого сострадания. Пожалуй, молодая супруга Бирна вызвала у Жерома наибольшую жалость. Но что он мог сделать? Вступиться за врага монсеньора? Шевалье искренне считал, что все пособники принца Конде2 достойны смерти. Но он был убеждён, что перед казнью необходимо провести расследование, дабы не осудить на гибель невиновных. И если уж Бирн действительно принадлежал к числу заговорщиков, к чему топить в крови его замок? Ни мать, ни супруга, ни бедняги вилланы3 уж никак не могут разделить участь отступника. Однако у бывшего лавочника Годара были свои причины устроить столь кровавое представление. И уж конечно, он не стал бы даже самому себе признаваться в них.

Меж тем Огюстен с довольной ухмылкой взирал на картину полного разгрома. Но заметив, что солдаты, достаточно опьянённые насилием, сражением и пролитой кровью жертв принялись тащить всё, что попадалось под руки, Годар нахмурился и крикнул:

— А ну прочь, хватит с вас дармового вина и девок. Имущество должно быть передано в казну монсеньора. Кто ослушается, будет висеть рядом со всеми выродками семейки Бирна. Давайте, тащите в телеги сеньора герцога и его родню. Уверен, нам всем следует прогуляться, — глумливо прибавил он.

В жалкую крестьянскую повозку усадили молодую герцогиню и мать герцога. Несчастная женщина давно лишилась чувств, и солдаты буквально забросили госпожу Бирн на телегу, словно мешок с мукой. Мариэтта, закусив губу, метнулась к свекрови и бережно приподняла её за плечи.

— Матушка, о, Святая Катарина, матушка, вы живы?

Женщина лишь тихо застонала сквозь сомкнутые губы. Она медленно открыла глаза, наполненные неизбывной горечью, и быстро пробормотала:

— Мари, детка, где Самюэль? Он… он погиб?!

— Нет, матушка, нет, слава милости Господней, он жив. Я видела его, когда нас тащили в повозку.

— За что, за что нам посланы эти испытания, за что? — болезненно воскликнула женщина, заливаясь слезами. — Мы никому не причиняли зла, разве мой муж и сын не служили монсеньору верой и правдой? Почему эти люди кричат, что Самюэль мятежник?

— Матушка, я ничего не понимаю, это должно быть, страшная ошибка. Судьи непременно разберутся во всём. И покарают виновных, что учинили разбой в замке, — голос молодой герцогини прервался, она зажмурила глаза, но так и не смогла сдержать слёз.

К удивлению шевалье, скорбный кортеж, состоящий из двух повозок и пятерых конных солдат под предводительством Годара, свернул с проезжей дороги в лес. Узкая тропинка заставляла всадников тащиться друг за другом, и Жерому не удавалось протиснуться вперёд и выяснить, отчего пленников не отправили прямиком в Нант, а битый час таскают по ночному лесу. Обоз двигался в полной тишине, не считая скрипа колёс и треска ветвей, задевающих всадников. Но когда отряд наконец остановился, Д’Эвре едва не вскрикнул от удивления. Перед ним расстилалась знаменитая Нантская трясина, что издавна навевала ужас на местных жителей. Днём коварная топь выглядела довольно мирно, и этот обманчивый вид погубил немало самонадеянных путников. Почва пружинила под ногами, давая иллюзию всего лишь затопленного в низине луга. Сочная густая трава, словно приманка, заставляла пастухов гнать на неё скот, в надежде воспользоваться дармовым кормом. Эта земля не имела хозяина и не облагалась налогом. А чуть дальше темнела дурно пахнущая гнилой водой проплешина с изредка разбросанными по ней кочками, покрытыми бледно-зелёным мхом, издали походившим на пятна плесени. Да кое-где торчали тощие, кривые, лишённые листьев остовы деревьев. За много лет ни одному человеку так и не удалось отыскать безопасный путь. Не иначе сам дьявол устроил эдакую западню. Воткнутое в почву древко выходило сухим, явно указывая на твёрдую землю. Но стоило какому-нибудь смельчаку ступить точно на проверенное место, как его неумолимо затягивало вглубь трясины, не давая ни малейшего шанса на спасение.

Теперь, стоя у кромки топи, Д’Эвре в недоумении поглядывал на Годара.

— Ну, ребята, до рассвета не так уж много времени, — кривя рот в ухмылке, воскликнул Огюстен. — Тащите сюда моего славного родственника, я хочу перекинуться с ним парой слов на прощание. Чего приуныли, не по нраву совершать ночные прогулки? Не беда, вам досталась лучшая участь, чем остальным. Утром каждый получит по пять экю серебром и бочонку вина.

Солдаты, что прежде поёживались от ночной прохлады и сырости, довольно переглянулись и поспешили выполнять приказ.

Вид пленного герцога был ужасен. От блузы остались лохмотья, иссиня-чёрные густые волосы слиплись от крови. Рана на лбу и рассечённая скула сильно кровоточили. Но высоко поднятая голова и презрительный взгляд карих раскосых глаз невольно вызывал уважение.

— Хм, а ты всё так же свысока смотришь на меня, Самюэль, — подмигнул Годар. — Хотя в твоём положении это весьма опрометчиво. Отчего бы тебе, наконец, не унять свою спесь и не молить о снисхождении? Ведь мы доводимся друг другу родней.

— Молить? Тебя? Жалкого бастарда4? — хрипло рассмеялся герцог. — Представляю твоё искренние разочарование, но я не стану падать на колени и взывать к милосердию. Ты никогда не был и не будешь моим родственником, Годар. То, что дядя прижил ребёнка с гулящей девкой, не сделало тебя потомком знатного рода.

— Вот скотина! — крикнул Огюстен, с размаху ударив связанного пленника по лицу.

Герцог отшатнулся и с трудом устоял на ногах. Вновь вскинув взгляд на мучителя, он растянул разбитые губы в улыбке.

— Даже причиняя муки ты ведёшь себя, как простолюдин. Признайся, Огюстен, тобой движет не благородный порыв покарать изменника, а простая зависть. Ведь ты знаешь, что все доносы на меня — ложь.

— Хочешь правду, проклятый отступник? — Годар рванулся к пленнику и, схватив его за горло, прошипел ему прямо в лицо: — Да! Да! Чёртов напыщенный высокородный осёл! Да, моя мать была шлюхой, и твоя семейка всю жизнь смотрела на меня сверху вниз. С самого рождения тебе досталось всё лучшее, а мне оставалось подбирать крохи. Титул, деньги, почёт, уважение. Девушка, которую я любил, преданные слуги и даже смазливая рожа почему-то достались именно тебе. Но теперь всё кончено, Самюэль, всё кончено! И когда ты сдохнешь, я стану по-настоящему счастливым человеком.

— Ну и дурак же ты, Годар, — усмехнулся герцог. — Ты можешь забрать мою жизнь, но и только. Гусак никогда не станет ястребом.

— Посмотрим, — внезапно успокоившись, бросил Огюстен. — Поверь на слово, бывший баловень судьбы, прекрасный Самюэль Бирн. Мне вполне хватит воспоминаний о твоём унижении. Я буду смаковать их в минуты хандры, уверен, они вмиг улучшат моё настроение. Эй, ребята, тащите сюда благородных дам, наш герцог соскучился по родне.

Бирн промолчал, но шевалье заметил, как сильно он сжал губы и как заходили желваки под его кожей.

— Сеньор Годар! — крикнул один из солдат. — Старуха, кажется, отдала Богу душу. Прикажете её тоже волочь сюда?

— О, нет, друг мой. Оставь… это представление для живых, мертвецы не смогу оценить его по достоинству.

И вскоре перед герцогом оказалась измученная молодая супруга, что в страхе и отчаянии даже не могла зарыдать, и, закусив бледные губы до крови, впилась затравленным взглядом в мужа. Бедняжка еле держалась на ногах, продолжая прикрывать выступавший живот.

— Сеньор! — не выдержал шевалье. — Думаю, следует отпустить несчастную женщину! Уж она вряд ли имеет отношение к преступлениям супруга. Проявите милосердие, наконец, ведь герцогиня ждёт младенца.

— Вы так трепетны, Д’Эвре. Это было бы уместнее для кюре, чем для воина. Не сменить ли вам камзол на сутану? Меня порядком утомило ваше постоянное заступничество, и я уже подумываю, не стоит ли доложить бальи5 города о нём.

Жером промолчал. Он не обладал крепостью духа герцога Бирна, и страх заставил его прикусить язык. Шевалье поспешил укрыться за спинами солдат, чтобы избавить себя от мучительного зрелища. Опустив голову и шепча молитву, он внушал себе, что это единственная помощь, которую он в состоянии оказать приговорённым. А заслышав треск рвущейся одежды пленников и жалобный вскрик герцогини, он зажмурил глаза и затараторил слова молитвы громче.

Годар поднял факел над головой, чтобы как можно лучше насладиться последним унижением противника. Он разглядывал обнажённое тело Самюэля Бирна со смешанным чувством. Его вновь охватила жгучая зависть к этому рослому и отличному сложённому мужчине, и одновременно с завистью он испытал злорадное удовольствие, видя, как тяжело герцогу сохранять хладнокровие, стоя нагишом в окружении скабрёзно посмеивающихся солдат. Лицо его пылало, мышцы перекатывались под смугловатой кожей. Но даже глумливые взгляды и непристойные грубые шутки не заставили Самюэля опустить плечи и покорно склонить голову. Несчастная герцогиня, оставшаяся в одной тонкой сорочке, безвольно повисла на руках мучителей, лишившись чувств. В своём усердии, опьянённые расправой над беззащитной жертвой, они рванули последний покров, но Годар, скривив и без того уродливое лицо, протянул:

— Не нужно, вряд ли мой взор усладит вид женщины с торчащим, словно тыква, животом. Уму непостижимо, что раньше я питал к бедняжке нежные чувства. Увы… с тех пор как мой дорогой родственник обрюхатил сие невинное создание, она меня больше не интересует. Ну что ж, при венчании вы оба клялись быть вместе и в горе, и в радости, стало быть, Самюэль, малютка Мариэтта разделит твою участь. Привяжите их друг к другу.

— Проклятый душегуб! — хрипло выкрикнул герцог. — Твоя месть зашла слишком далеко, ты мог хотя бы пощадить мою жену! Дай бедной женщине время, чтобы дождаться рождения ребёнка!

— Наконец-то тебя проняло, — удовлетворённо выдохнул Годар. — Однако ты поздно спохватился. Тебе бы стоило сделать это намного раньше. А ты лишь дерзил и строил из себя героя. Жаль, но я вынужден отказать тебе, Самюэль. Она выбрала тебя, стало быть, выбрала и свою судьбу. И я откровенно рад, что ваше отродье так и не увидит света. И знаешь почему? Вовсе не из зависти к титулу, который получил бы жалкий младенец. Ведь теперь я стану единственным наследником всего имущества Бирнов, друг мой.

— Да гори в аду, сын шлюхи! Ты никогда не смог бы получить наследство. Бастарды не имеют таких прав, — прорычал Бирн.

Годар захохотал и всплеснул руками.

— Ошибаешься, я давно заручился письмом самого сеньора кардинала. Твой замок и земли я получу в награду за усердие, раскрыв гнездо смутьянов. Ну, хватит об этом, я изрядно устал и продрог. Да и вид мерзкой трясины нагоняет на меня тоску. Прощай, Самюэль, и не жди, что я закажу по тебе заупокойную мессу. Надеюсь, ты прямиком попадёшь в ад.

Годар махнул рукой, и солдаты пиками начали подталкивать несчастных связанных пленников к трясине. Неловко переступая ногами и лишённый возможности поддержать жену, Бирн упал, увлекая бедняжку за собой. С жестокой радостью и горящими глазами Годар смотрел, как жертвы мигом начали погружаться в топь. За несколько минут их тела успели увязнуть в болотной жиже по пояс. Самюэль попытался откинуться назад, чтобы миниатюрная Мариэтта оказалась на поверхности, но все его попытки были тщетны. Трясина неумолимо тянула приговорённых вниз. Голова жены беспомощно откинулась назад, обнажив нежную тонкую шею, и в этот миг Бирн ясно понял, что она мертва. Хрупкая женщина не смогла пережить кошмарной ночи. Самюэль скрипнул зубами. Нестерпимая боль разрывала ему сердце. И тут он почувствовал, что в накрепко привязанном к нему мёртвом теле супруги пошевелился ребёнок. Он замер, глаза его вспыхнули.

— Годар! — крикнул он, вскидывая голову и пытаясь увернуться от вонючей болотной жижи, что доходила уже до подбородка. — Мой сын не умрёт, он родится на свет, как ему было положено и непременно расквитается не с тобой, так с твоими потомками, пока на земле не исчезнут все, в ком течёт хотя бы капля твоей поганой крови! Даже если просить об этом мне придётся самого дьявола! Запомни мои слова, Годар! Будь ты проклят! Проклят… Проклят…

Последние слова заглушил глухой всплеск, и трясина целиком поглотила герцога Самюэля Бирна, его несчастную жену и нерождённого младенца.

Глава 2

Солнечный свет проникал в стрельчатые окна замка, оставляя на полу причудливые блики. Манон Годар с горящими от любопытства глазами торопливо следовала за супругом. Невзрачное лицо молоденькой женщины разом выдавало низкое происхождение. И попытки придать ему чопорное выражение, что, по её мнению, соответствует знатной сеньоре, выглядели довольно нелепо.

— Вот это дело, муженёк! — не в силах скрыть восхищение, воскликнула она, прикасаясь рукой к гобелену, покрывающему стену целиком. — Ах, мы уже битый час бродим по комнатам и галереям, а ещё не всё осмотрели, право же, я готова позавидовать самой себе!

Годар польщено рассмеялся.

— Так-так, милая, ты, должно быть, не ожидала, что станешь хозяйкой такого чудесного дома? Ну и рожу кривил твой папаша перед свадьбой. Воображал, что дочка выходит замуж за нищего.

— Это верно, — хихикнула Манон. — Твои дела в ту пору были не слишком хороши. Папаша согласился только из-за твоего дальнего родства с важными господами.

— Всё это теперь неважно, мадам Годар, — подмигнул супруг. — Представь, какая жизнь начнётся у нас. Теперь мне впору смотреть свысока на твою родню. Я сведу знакомства со знатью. Увидишь, они сочтут за честь получить приглашение. Пожалуй, я перещеголял любого из них в нашем захолустье. Скажу откровенно, Манон, всё, что находится в замке — лишь половина богатства проклятых Бирнов. Уверен, что непременно разыщу тайники, полные сокровищ.

— Да, Огюстен, — с сомнением бросила женщина. — А вдруг герцога Самюэля оправдают и, вернувшись, он потребует всё назад, а нас вытолкают взашей?

— Не будь дурой, Манон! — грубо отрезал Годар. — Покойники не возвращаются за своим добром.

— Святая Маргарита! Его и впрямь приговорили к повешению?

— Да хоть к колесованию, тебе что за дело? — скривился муж. — Но могу тебя заверить, что он помер, кажется, его пристукнули гвардейцы при попытке к бегству. Я сам толком не знаю. Мне всего лишь донесли, что самодовольный осёл Бирн мёртв, — пряча бегающий взгляд, проронил Годар.

— А… а его жена и мамаша?

— Да что ты пристала? Охота тебе выяснять, куда подевался весь выводок Бирнов? Главное, что они мертвы, а мы по счастью, живы и вволю попользуемся их добром.

Женщина согласно кивнула и, ласково огладив рукой изящный туалетный столик, бросила взгляд в зеркало, поправляя причёску. Узкие губы Годара скривила ухмылка. Мда, знай он заранее, что подвернётся случай избавиться от герцога и заполучить наследство, не стал бы торопиться с женитьбой. В своём теперешнем положении он вполне мог бы рассчитывать на брак с графиней или баронессой. Однако сделанного не вернёшь, в то время он и впрямь отчаянно нуждался в деньгах. Его могли бы и вовсе арестовать за долги. Смешно вспомнить, как он бледнел при виде сборщика налогов. И всё же от души жаль, что он женат. Манон не та женщина, что может тронуть его чувственность. Дочка бакалейщика Лемартина не отличалась ни складным сложением, ни смазливым лицом. Короткую шею не слишком заманчиво украсить дорогим ожерельем, корсеты едва ли сделают талию тоньше. И перстни не придадут изящества пальцам. Годар прикрыл глаза, образ Мариэтты Бирн тотчас возник перед ним. Ах, как он прежде желал её! Право же, она была похожа на статуэтку тонкой работы. С огромными голубыми глазами, матовой кожей и таким нежным манящим ртом. Но вспомнив несчастную герцогиню в одной сорочке с торчащим животом, измученную и едва державшуюся на ногах, Огюстен тряхнул головой, словно отгоняя непрошеные мысли. Вот и хорошо, что её облик со временем совершенно сотрётся из памяти, по крайности, она уж точно не станет являться ему в кошмарах.

Меж тем блуждание по замку всё продолжалось. Казалось, супруги окончательно поверят, что стали хозяевами, если сунут нос во все помещения обширного старинного замка, вплоть до комнаток прислуги и башен с потемневшими от времени машикулями6. А госпоже Годар непременно хотелось дотронуться до поражавших своей роскошью вещиц, дабы окончательно почувствовать себя их обладательницей. Когда бывшая лавочница с серьёзным видом ощупывала бархат портьер, атласное покрывало, вышитый шёлком полог кровати, то ужасно напоминала крестьянку, выбирающую товар на ярмарке.

День клонился к закату, а чета Годаров продолжала своё странствие по дому. И спустившись в гостиную, где две горничные натирали серебряные приборы, Манон дёрнула мужа за рукав и шёпотом пробормотала:

–Так много серебра, дорогой, если служанки унесут в фартуках парочку ложек или щипцов, пожалуй, мы и не узнаем.

— Не бойся, Манон, — громко воскликнул супруг, сурово поглядывая на служанок. — Если из дома пропадёт хотя бы пёрышко из перины, я лично вздёрну воришку на первом же дереве.

Девушки вздрогнули и, залившись краской до самой шеи, с усердием продолжили работу.

Благодушное настроение Годара тотчас улетучилось, стоило им зайти в одну из комнат наверху. Стены её были затканы муслином нежно-голубого цвета. И первым, что бросилось в глаза супругов, оказалась колыбель с кружевным пологом.

Манон стиснула руки под грудью и приоткрыла рот.

— Пресвятая Дева! — прошептала она, осенив себя крестом. — Скажи, Огюстен, а правда, что жена Бирна ждала младенца?

— Почём мне знать? — хмуро буркнул супруг, почувствовав, как сильно забилось сердце.

— Но… но она…

— Да хватит тебе трястись! — раздражённо бросил Годар. — Да, герцогиня отправилась вслед за муженьком. Мне… мне говорил кто-то из гвардейцев. Сделай милость, избавь меня от расспросов. Я совершенно не знаю, что послужило причиной её гибели. В конце концов, не я выносил приговор. Завтра я прикажу вышвырнуть дурацкую колыбель или вовсе велю сжечь её, как и портреты паршивой, напыщенной семейки!

— Ещё не хватало! Ты умом тронулся? Такая дорогая вещь, взгляни только, в ней одного шёлка и кружев луидоров на тридцать! К тому же она сгодится нам самим…

— Нам? Да на что нам люлька для младенцев? — хмыкнул Огюстен. — Уж ни ты, ни я в ней точно не поместимся, — захохотал Годар, довольный своим остроумием.

— Зато она будет впору нашему дитя, — выдохнула порозовевшая Манон, опустив глаза.

— А разве ты… Ты ждёшь ребёнка? — ошарашено уставился на жену Огюстен. — Вот разиня! Отчего же ты не сказала мне раньше?

— Когда мне было сообщать новости, если ты больше трёх месяцев ловил заговорщиков. И за всё время не перемолвился со мной и парочкой слов, — обиженно проворчала супруга.

— Вот и отлично! Стало быть, отродье Бирна отправилось на небо, а мой сын родится в замке, как знатный сеньор! — вырвалось у Годара.

Глава 3

Всё и впрямь вышло так, как хвастливо пообещал Огюстен. Местная знать, из боязни нажить врага в лице бывшего лавочника, покорно принимала его приглашения на званые вечера или охоту. За его спиной господа кривились от брезгливости, но оказавшись с ним лицом к лицу, елейно улыбались. Они до сих пор не знали подробностей страшной ночи в замке герцога. Но если уж Годару удалось свалить такого знатного человека, как Самюэль, и получить всё его имущество, стало быть, этот злобный коренастый уродец и впрямь обладает слишком сильными покровителями. В разговорах Огюстен частенько поминал самого кардинала, ясно намекая, что едва ли не из его рук получил приказ разобраться с мятежниками. И хотя все, кто близко знал герцога Бирна, не верили в его преступления и предательство, страх за собственное благополучие не позволял им потребовать полного отчёта о судьбе Самюэля и его семьи. В тишине альковов, за задёрнутым пологом, сеньоры и их жёны шёпотом сокрушались о благородном герцоге, подносили к глазам платочки, поминая о бедняжке Мариэтте и матушке Бирна. А после с кислыми улыбками являлись в замок к Годару и пылко заверяли в дружбе. Огюстен Годар был мстительным, мелочным и завистливым человеком, но при этом он не был дураком и прекрасно понимал меру искренности новых друзей. Да, пусть поджимают губы и кривят свои надутые рожи. Эти напыщенные индюки живо теряют свою спесь, стоит ему только многозначительно остановить свой взгляд на ком-то из них.

На исходе лета новому владельцу замка взбрело в голову устроить охоту в своих обширных угодьях. Однако недурно будет добыть свирепого вепря или загнать оленя. Манон наотрез отказалась сопровождать мужа. Господь милосердный, она и так не слишком ловко держится в седле на потеху знатным сеньорам. А ко всему, её нынешнее положение вовсе не подходит для прогулок верхом.

— Слушать не желаю! — возмущённо повысил голос Годар. Может, дочери бакалейщика или жене лавочника и надлежит торчать в четырёх стенах и выходить только за покупками или в церковь. А супруге такого значительного господина, как он, лишняя скромность не к лицу. Ничего с ней не сделается, будет всего лишь аккуратнее. Никто не просит госпожу Годар носиться по лесу, сломя голову. И в конце концов, он потратил немалые деньги, заказав жене костюм для верховой езды. Говоря откровенно, этот наряд ничуть не украшал бедняжку Манон. Его покрой только подчёркивал её лишённую всякого изящества фигуру, а серо-голубое сукно придавало лицу болезненный вид. Ни шляпка, ни старательно уложенные горничными волосы, ни пудра, ни бархатная мушка, кокетливо приклеенная к щеке, не сделали из простушки светскую даму.

Перечить мужу было бессмысленно, и Манон, скорчив страдальческую гримасу, отправилась на охоту.

Не желая терпеть насмешки дам и кавалеров над своей неуклюжестью, она старательно придерживала поводья, заставляя кобылу плестись вдоль кромки леса. И вскоре оказалось, что женщина успела сильно отстать от остальных и даже потерять их из виду. До неё еле-еле доносились окрики и смех господ да лай охотничьих собак.

Манон облегчённо вздохнула и свернула вглубь леса. Пока никто не видит, неплохо бы слезть с лошади и пройтись пешком, право же, у неё всё тело затекло от неудобной позы и напряжения. Когда женщина оказалась на земле, ноги её слегка дрожали и ныла спина. Манон подняла голову, подставляя скупым осенним лучам лицо. Какое счастье насладиться тишиной и позабыть, что надо держать осанку и жеманно складывать губки, обмахиваясь веером. Да и за столом подносить ко рту крошечные кусочки. Уж чего-чего, а поесть вволю бывшая лавочница любила. В погоне за господами и вовсе можно отощать. Присев возле крошечного озерца, женщина взглянула на своё отражение. Впрочем, она вполне мила. Хотя лицо со времени замужества успело пополнеть и через несколько лет грозило расплыться в точности, как у толстухи матери. Но пока недостатки внешности смягчались молодостью, а что будет потом — не так уж важно, в любом случае, старость ещё никого не украшала. Манон прохаживалась среди деревьев, подумывая, не вернуться ли ей домой. После она наверняка сочинит достойную отговорку для мужа. Но стоило ей направиться к лошади, как животное внезапно вскинуло голову и попятилось. Женщина удивлённо оглянулась, но не заметила ничего, что могло бы испугать кобылу.

— Эй, Сели, а ну иди сюда! — прикрикнула Манон. Но кобыла продолжала всхрапывать и топтаться на месте. Раздражённая её упрямством, женщина взмахнула стеком, и лошадь, отпрянув, рванулась напролом прямо через кусты. Манон не придумала ничего умнее, как броситься вслед. Однако ещё ни одному пешему не удавалось догнать скачущую кобылу. Женщина, подхватив юбки, ринулась в лес, громко призывая своенравное животное и осыпая Сели нещадной бранью. Как и следовало ожидать, глупейший поступок не принёс результата, напротив, Манон забралась довольно далеко от места охоты. Красная от гнева, она спохватилась только почувствовав, как пружинит под ногами влажная почва. Женщина удивлённо огляделась по сторонам. Деревьев почти не видно и, кажется, до самого горизонта простирается заливной луг, покрытый, словно густым ковром, травой. Где, словно по ошибке, изредка торчат одинокие и унылые камыши. Манон сделала ещё несколько шагов и с отчаянием увидела, что следы её башмаков тотчас заполняются тёмной вонючей жижей.

Силы небесные! Неужели она угодила в болото?! Женщина торопливо осенила себя крестом. Раз уж она не провалилась в страшную топь по пояс, то, стало быть, остановилась на кромке. Следует аккуратно выбраться на твёрдую землю и как можно скорее покинуть опасное место. Манон вновь приподняла юбки. Проклятье, подол успел пропитаться водой, и ткань отяжелела. Осторожно ступая и глядя себе под ноги, она сделала несколько торопливых шагов. Внезапно в лицо ей ударила резкая вонь стоялой воды и гниющих растений, женщина подняла глаза и замерла от ужаса. Прямо перед ней возникла высокая фигура, укутанная в зелёно-бурую хламиду грубого полотна. Низко опущенный капюшон совершенно скрывал лицо незнакомца. Манон попятилась, но незнакомец оказался проворнее. С ловкостью хищника он схватил женщину за шею и сжал пальцы. Манон забилась словно кролик, угодивший в силки. Она нелепо взмахивала руками, глаза её едва не вылезли из орбит, лицо посинело. Внезапно незнакомец разжал пальцы, и женщина рухнула на колени. Она судорожно всхлипнула и, не в силах подняться, поползла, опираясь ладонями о землю, со страху не соображая, что эти наивные попытки ни к чему не приведут. А незнакомец, словно наслаждаясь её ужасом, не сделал и шагу. Но дав жертве иллюзию спасения, он попросту протянул руку и, ухватив подол её платья, резко дёрнул к себе. Манон взвизгнула.

— Оставьте меня! Я… я позову на помощь! — стуча зубами от страха, пробормотала она.

— Зови, — раздался из-под капюшона насмешливый низкий и хриплый голос. — Можешь вопить на весь лес, тебя всё равно никто не услышит.

— Нет… Не причиняйте мне зла… Проявите милосердие! — покрывшись испариной, залепетала Манон. — Не ко мне, так к моему не родившемуся ребёнку.

— А разве твой проклятый муж проявил его? — отрывисто бросил незнакомец. — Теперь наивно просить о милосердии того, кто в горе и отчаянии утратил собственную душу! — с едкой горечью добавил он.

— О силы небесные! Кто ты?! — сдавленно просипела женщина.

— Палач, — рявкнул незнакомец, вновь сжимая ледяные влажные пальцы на её горле. Манон широко открыла рот в угасающей надежде сделать хотя бы один вздох и провалилась во тьму.

Женщина очнулась от резких звуков охотничьего рожка. Она медленно открыла глаза и попыталась приподняться. Но вскрикнув от боли, пронзившей всё тело, упала ничком, уткнувшись лицом в траву. Страх, что мучитель попросту наблюдает за ней и вот-вот вновь кинется на свою жертву, вынудил Манон встать. Она с удивлением заметила, что находится довольно далеко от коварной топи, которая едва виднелась за кустарником, покрытым жидкой листвой. Женщина, охая и сжимая губы от боли, неуверенной шаткой походкой направилась на звук рожка. Ей во что бы то ни стало надо уйти подальше от смертоносной топи и заручиться помощью. Манон спотыкалась на каждом шагу, цепляясь за тощие стволы деревьев, что окружали заболоченный луг. В очередной раз вынужденно остановившись и привалившись к шершавому стволу, она вдруг ощутила, словно внутри неё что-то оборвалось. Женщина в ужасе приподняла испачканные землёй и болотной жижей юбки и замерла, тупо уставившись на тонкие ручейки крови, струившиеся по ногам. Жалобно поскуливая и причитая, Манон зажала между ног нижнюю юбку и, согнувшись, вновь продолжила своё мучительное шествие. И только завидев всадников, она из последних сил крикнула.

— Огюстен… — и взмахнув руками, мягко опустилась на землю.

Годар, спрыгнув с лошади, склонился над женой.

— Однако ты здорово напугала всех, дорогая! Куда тебя занесло? Ты вся в грязи, словно провалилась по самую шею в вонючий, заросший ряской пруд!

— Я видела дьявола, Огюстен! — с полными запредельного страха глазами пролепетала женщина. — Он… он хотел убить меня…

Глава 4

Седовласый худой лекарь Паскуаль спустился в гостиную.

— Наконец-то! — воскликнул Годар, вскакивая с кресла. — Ну что, старина, надеюсь, моя жёнушка не переломала себе все кости?

— Слава Пресвятой Деве, сеньор, — ответил лекарь, поджав и без того узкие губы. — Могу решительно заверить, что жизнь мадам вне опасности.

— Отлично! Бедняжка была так плоха и вдобавок несла всякий бред. Я даже засомневался, не тронулась ли она умом. Подозреваю, что Манон слетела с лошади на полном скаку. Вообразите наше удивление, старина, когда кобыла вернулась без наездницы. Мы искали её битых два часа. Хм… а что, Паскуаль, если удар о землю был настолько силен, женщина может потерять ребёнка?

— Несомненно, сеньор Годар. Но… у мадам довольно крепкое сложение. Думаю, вы счастливо дождётесь появления первенца. Вашей супруге достаточно несколько дней полного покоя.

— Однако, господин лекарь, ваш намёк слишком груб, — хмыкнул Годар. — Хотели подчеркнуть низкое происхождение моей супруги?

— Я сказал то, что хотел сказать, — буркнул Паскуаль. — Ваше право счесть любую фразу как намёк.

— Ладно, старина, — фамильярно протянул Огюстен, похлопывая старика по плечу, — не стоит принимать близко к сердцу. Я же прекрасно знаю, что за спиной все вечно поминают моё прошлое. Но зато я щедро плачу за услуги. Надеюсь, это станет залогом нашей дружбы.

Желтоватое высохшее лицо Паскуаля скривилось, губы едва растянулись в попытке выдавить улыбку. Он торопливо принял деньги и поспешил покинуть замок. Хозяин дома внушал ему отвращение. Старик слишком хорошо знал семью герцога Бирна. Господь милосердный, ведь он готовился помочь появиться на свет малышу Самюэля, а теперь ему придётся помогать родиться отпрыску Годара.

К искренней радости Манон, она и впрямь довольно быстро оправилась. Супруг окидывал насмешливым взглядом её располневшую талию и удовлетворённо подмигивал.

— Старикашка Паскуаль дал понять, что ты здоровая, как простолюдинка. По его мнению, будь ты утончённой знатной синьорой, так непременно потеряла бы дитя и в придачу преставилась сама. Да Бог с ним, старый осёл привык иметь дело с изнеженными господами, что могут помереть от сквозняка. Уверен, что наш малец даже не охнул, когда его неумная мамаша летела вверх тормашками. Стало быть, он весь в меня, вынослив и крепок на зависть напыщенным знатным индюкам. И мы наплодим достаточно ребятни, чтобы утереть нос их худосочным отпрыскам.

Манон согласно кивала, прижимая руки к животу. Вот уж чудо, что с ней не случилось беды. Она старательно избегала воспоминаний, что были отрывочны и нечётки, и вскоре готова была сама поверить, что всего лишь упала с лошади, и нападение привиделось в бреду. Будь это правдой, с чего бы страшному призраку оставить её в живых?

Однако ожидание ребёнка обернулось для супруги Годара тягостным испытанием. Манон чувствовала постоянную слабость и изнуряющие боли во всём теле. Лицо её опухло и утратило свежий румянец. Она едва могла сделать несколько шагов по комнате. Огюстен хмурился и закатывал глаза. Неужели жена так старается походить на знатную даму, что готова падать в обморок при любом недомогании? Но Манон лишь охала, жаловалась и причитала, что силы её на исходе, и она скончается раньше, чем разрешиться от бремени.

Суровая зима была в самом разгаре, когда посреди ночи раздались истошные крики Манон. Заспанная прислуга бестолково металась по комнатам. Раздражённый внезапным пробуждением, Годар пробормотал:

— Проклятье! Этого быть не может, лекаришка уверял, что младенец появится в начале весны, отчего ему вздумалось так торопиться на свет?

Но как бы там ни было, две повитухи, что давно исполняли при мадам роли сиделок, поспешили заверить супруга, что надо срочно посылать за лекарем.

Огюстен клевал носом в гостиной. Он отчаянно хотел спать. Подогретое вино ничуть не придало ему бодрости. Его изрядно утомила суета, что творилась вокруг. Громкие разговоры прислуги, топот ног, хлопанье дверец шкафов и ящиков комодов. И вопли жены, что не смолкали несколько часов кряду. Право же, если у неё хватает сил голосить на весь замок столько времени, не лучше ли потратить их на сами роды и поскорее окончить дело. Огюстен вновь наполнил бокал вином и задумался. Любопытно, как повёл бы себя проклятый Самюэль, когда пришёл срок. Ну да, это высокородный осёл славился благородством — с такого станется ввалиться в спальню жены с глупыми словами поддержки и утешения. А не зайти ли и ему к Манон? Может, дело давно окончилось, а безмозглая прислуга забыла доложить? Годар нехотя покинул гостиную, но уже у двери в комнату жены понял, что поторопился. Она по-прежнему вопила, как умалишённая. Огюстен собрался вниз, как дверь распахнулась, и выбежала девочка-служанка с пустым кувшином в руках.

— Меня послали за горячей водой, хозяин, — испугано пискнула она, торопливо приседая в поклоне.

— Ну, так и не стой столбом, дура набитая! — гаркнул Годар, отвешивая бедняжке оплеуху.

Девочка всхлипнула и метнулась прочь, на ходу поправляя съехавший от удара чепец.

Огюстен бросил беглый взгляд в неплотно прикрытую дверь. Вот пакость! Глаза у Манон совершенно вылезли из орбит, лицо искажено страданием и блестит от пота, а рот безобразно разинут в крике. Он резко прикрыл дверь и едва ли не бегом ринулся в гостиную. Бр-р-р, отвратное зрелище! Неужели и красотка Мариэтта выглядела бы также? Что ж, тогда она должна быть благодарна, что он избавил её родовых мук. Вот дьявол, отчего мысли о Бирнах так навязчиво лезут ему в голову именно теперь, когда у него и без того хватает огорчений?

Когда, утирая потное лицо, явилась повитуха доложить, что роды мадам благополучно завершились появлением наследника, Годар был уже изрядно пьян.

— Мои поздравления, сеньор! — сладко проворковала женщина. — Не зря госпожа претерпела столько мучений. Мальчик чудо, как хорош.

— О! Стало быть, я счастливый папаша? — захихикал Огюстен. — Ну что, красавица, уверен, ты с радостью выпьешь со мной за добрую весть.

Повитуха энергично кивнула, с жадностью глядя на бутылку. Что ни говори, а господское вино во сто крат слаще домашней наливки.

Войдя в комнату супруги, нетвёрдо стоящий на ногах Годар отметил, что слуги успели привести всё в надлежащий вид. Лекарь Паскуаль мыл руки над умывальным тазиком. Манон лежала, закрыв глаза, наслаждаясь отдыхом за многочасовые страдания. Лицо её осунулось, влажные волосы прилипли к вискам.

— Огюстен… — слабо прошелестела она. — Взгляни скорее, какого славного парнишку я произвела на свет. Господин лекарь считает, что он здоров и крепок, точно молодой бычок.

Годар нетвёрдой походкой приблизился к колыбели. Младенец спал, сжав кулачки и приоткрыв крошечный рот.

— Однако он и впрямь довольно крупный, — удовлетворённо подметил Огюстен, ухватившись за край колыбели.

— Да… — покачал головой Паскуаль. — Признаться, я сам немало удивлён. Мальчик слишком уж велик для новорождённого.

— Вот так-то, старина! — самодовольно хмыкнул Огюстен. — Стало быть, простое происхождение имеет и свою привлекательность. Воображаю, как вы привыкли принимать худосочных заморышей у благородных сеньоров. Мой сынок, пожалуй, обставил их всех.

— Всякое бывает, господин Годар, — буркнул лекарь. — Представьте, но лет двадцать назад я помог народиться мальчику весьма благородной крови и можете поверить, он ничуть не уступал вашему по крепости и здоровью.

— Да? И кто же это? — недоверчиво сощурив глаза, протянул Огюстен.

— Самюэль Бирн, — вырвалось у старика.

— Проклятье! — буркнул Годар. — Мне вовсе нет дела до этого. Главное, что мой сын родился в замке и вырастет знатным человеком. И будет всю жизнь благодарить меня за это.

Однако слова Паскуаля вызвали у новоиспечённого отца сильную досаду. Он так и эдак пытался выбросить мысли о погибшем герцоге из головы, но легче избавиться от человека, чем от воспоминаний о нём. И как назло, склонившись над колыбелью, Годар заметил, что голова ребёнка покрыта тёмными волосами.

— Хм, мальчишка слишком черноволосый, — проворчал он. — Это странно…

— Ах, сеньор! — угодливо подхватила повитуха. — Волосы младенцев, как и цвет глаз, могут вполне измениться с возрастом. Рано судить, каким он станет месяца через три.

Но и через три, и через пять месяцев цвет волос маленького Марселя Годара не стал светлее. Как и карие глаза, едва заметно приподнятые к вискам. Огюстен мрачнел, он всё больше чувствовал неприязнь к ребёнку. Право же, такое чувство, что им навязали подкидыша. Уму непостижимо, нянька и кормилица уверяют, что мальчонка спокоен и не доставляет хлопот, но стоит родной матери взять его на руки или склониться к колыбели отцу, как ребёнок начинает вопить во всё горло. Раздражение завладевало Годаром настолько, что подчас он начинал сожалеть, что младенец не помер при родах. Манон и сама никак не могла ощутить себя матерью. Ей отчего-то было страшно оставаться с сыном наедине. Женщина боязливо слушала ежедневные замечания мужа о тёмных волосах Марселя и его вздорном нраве. И обмирала от ужаса, что супруг, чего доброго, заподозрит её в измене. Как можно лепетать наивные оправдания, если при соломенно-жёлтых волосах матери и жидких русых прядях отца мальчик наделён тёмными кудряшками, что день ото дня становятся всё чернее. Ночи напролёт Манон пыталась припомнить страшную сцену возле болота, заставляя себя вновь пережить страх и боль. Может, проклятый призрак овладел ею? И судорожно всхлипнув, она мигом гнала от себя эту кошмарную мысль. Ведь она ждала ребёнка задолго до мучительной встречи.

Но как бы там ни было, когда доведённый до крайности подозрениями и злобой на навязчивые размышления Годар распорядился отправить сына в деревню, Манон и не подумала возразить. В конце концов, знатные господа частенько растят детей вдали от дома. Такой поступок не вызовет удивления. И в один прекрасный день лакей и нянька отправились к мамаше Журден.

Вялая, неповоротливая кормилица Элиза Журден получила корзину с Марселем Годаром, плату за полгода и наставлениями не быть слишком многословной, что касается семьи ребёнка.

Супруги Годар обменялись молчаливыми взглядами и вздохнули с явным облегчением. Спокойствие в доме куда важнее слащавых сантиментов. Манон повеселела, избавившись от страха, что её сочтут изменницей. А Огюстен — от возможности недругов злословить о мужьях-рогоносцах.

Глава 5

— Эй, Марсель! Вот несносный парень! — крикнула мамаша Журден, стоя возле колодца в окружении соседок. — Нет, вы только взгляните, босоногий сеньор шагает с таким заносчивым видом. А меж тем гуси того и гляди, разбегутся по всей округе.

Женщины расхохотались.

— Да, Элиза, кажется, должность кормилицы оказалась не слишком завидной, — подмигнула тощая, словно вязальная спица, Клотильда.

— А тебе лишь бы считать монеты в чужих кошелях, — отрезала мамаша Журден. — Хотя, сказать по совести, мой муженёк и сам не рад, что мы связались с господами.

— А что, сеньоры отказались платить? — с любопытством спросила рослая прачка Амели.

— Господь с тобой, соседка! Без денег муж и вовсе вытолкал бы парнишку прочь со двора. У нас есть свои ребята и приёмышей нам не нужно. Но рассудите сами, разве дело держать ребёнка у чужих людей так долго?

— Верно! Как только дитя отнимут от груди, его возвращают родителям. А Марселю уже без малого восемь лет! — закивала щупленькая крестьянка Мюзетта.

— Поверите ли, — мамаша Журден сложила руки под фартуком, явно наслаждаясь возможностью почесать языком. — Мой муж буквально ест меня поедом. Однако он прав, малец выведет из себя и Святого. Стоит подать к ужину суп без сала, так он кривит лицо и ковыряет в тарелке с таким видом, точно ждал к столу голубиную печёнку!

Соседки возмущённо пожимали плечами. Действительно, одно дело, когда надо поить молоком малое дитя. Ко всему прочему, парень достаточно крупный для своих лет. Понятно, что он не насытится маковой росинкой.

— Вам бы надо попросту усадить мальчонку в телегу да доставить прямиком к родителям, — решительно заявила Амели.

— Эх, ничего не выйдет, — тоскливо протянула Элиза Журден. — Как-то раз муж вовсе разошёлся, битый час бранился, что ему опротивело строить из себя монастырского настоятеля, что даёт приют страждущим, да изо дня в день любоваться на нахальную рожу дерзкого парня. Он направился к господам, но вернулся, словно побитый пёс. Вот что я скажу, соседи, отец Марселя не тот человек, с которым надобно иметь дела, — женщины, приоткрыв рты, подвинулись к ней совсем близко. — Уж лучше я попридержу язык, — Элиза понизила голос до шёпота. — Но скорее угодишь за решётку или вовсе окажешься в петле, идя наперекор сеньору. Словом, нам придётся терпеть и дожидаться платы. Хорошо хоть муженёк додумался всучить Марселю хворостину и отправил пасти гусей. Хоть какой-то прок от навязанного ребёнка.

Разочарованные скупым рассказом, соседки зашумели. Пасти гусей может и пятилетняя девочка. Такой крепкий парень мог бы помогать папаше Журдену в поле. Хотя бы перестал махать кулаками направо и налево. Святой Гюстав! Он вечно лезет в драку, от него разбегаются ребятишки и постарше его.

— Да-а-а, — задумчиво протянула Мюзетта. — Жаль, что Марсель редко улыбается, у него смазливое лицо. Наверное, вырастет красавчиком.

— Тебе-то какая корысть? — грубо расхохотались соседки. — Когда ему сравняется семнадцать, ты успеешь состариться.

И женщины вновь принялись сплетничать, утешаясь тем, что зависть к чужим деньгам успела померкнуть в их глазах. Не так уж велика плата, чтобы навязать себе на шею чужого ребёнка да в придачу ленивого и нахального.

Марсель Годар и впрямь не испытывал желания заняться трудом. Ему не было от роду и года, когда он оказался в доме Журденов, но за это время он ни разу не чувствовал себя своим. По отрывочным разговорам мальчик знал, что его родители богатые и знатные сеньоры, отчего же они держат его здесь, словно в наказание за несуществующие грехи. Однажды Марсель услышал, что за эти годы в его родной семье родилось ещё двое ребятишек и якобы мать ожидала третьего. Стало быть, он единственный, кто живёт у чужих людей. Но почему же из всех детей такая участь выпала именно ему? Обида делала его нрав дерзким и нетерпимым. И придавала лицу вечно хмурый вид. Детские забавы ничуть не вызывали интереса, любая работа наводила тоску. Подчас Марселю казалось, что он живёт, как во сне и, отчаянно пытаясь разогнать вялую кровь, он охотно ввязывался в потасовки. Прыгал с шатких мостков в ледяную воду жалкой речушки, что огибая деревню, впадала в Луару. Забирался на деревья, а однажды едва не погиб, поднявшись вверх, уцепившись за мельничное крыло. Но эти приключения давали ему иллюзию бурной жизни лишь на короткие мгновения. А после он вновь погружался в мрачное равнодушие.

Конечно, доводись он семье Журден родным сыном, то получил бы славную порку от отца, что раз и навсегда отбила бы желание рисковать своей жизнью ради забавы. Но как бы ни раздражал Марсель крестьянина Николя Журдена, поколотить отпрыска сеньоров он бы никогда не решился.

Моросящий с самого утра дождь начисто отбил у гусей желание прогуляться. Мальчику стоило большого труда выгнать птицу из загона. Начало осени вынуждало экономных крестьян воспользоваться отпущенным временем. Пусть гуси полакомятся дармовой едой, хватит того, что их придётся кормить зерном долгую зиму. Марсель пригнал гусиный выводок к перелеску и, привалившись спиной к огромному стволу дуба, изредка поглядывал на птиц. Накидка его отсырела, сабо потемнели от воды. Удивительно, как при своей любви к роскоши Огюстену Годару было совершенно всё равно, что его первенец щеголяет в жалкой одежде крестьянина. Внезапно гуси зашумели и бросились врассыпную. Марсель заметил худого подростка, что расставив руки носился по полю за гусаком.

— Эй, воришка! — крикнул мальчик. — Не думай, что гуси гуляют тут одни безо всякого надзора.

— Стой себе спокойно, сопляк! — не оставляя погони за гусаком, бросил подросток. Он смешно приседал и разводил руки, словно сроду не ловил птиц.

Марсель рассмеялся: уж очень неловко охотник преследовал добычу.

— Да оставь в покое гуся! — утирая глаза от смеха, воскликнул мальчик. — Если ты так оголодал, что нападаешь на чужих гусей, я готов поделиться с тобой обедом.

Воришка замер, но потом, хмыкнув, направился к Марселю. Остановившись напротив, он подбоченился и, прищурив глаза, произнёс:

— С чего это сеньор сопляк вообразил, что я помираю с голоду?

— Да вид у тебя больно жалкий и ко всему, вряд ли ты носился по всему перелеску за птицей в желании пересчитать перья, — пожал плечами Марсель.

— Ну ты наглец, сеньор сопляк. Однако в наблюдательности тебе не откажешь. Так что у тебя на обед?

— Кусок пирога и пара яблок.

— Годится! — радостно потерев руки, воскликнул подросток. Он присел на корточки возле дерева и жадно впился в плохо пропечённое тесто зубами. Марсель с любопытством разглядывал его. На вид воришке было не больше четырнадцати лет. Одежда его и впрямь имела довольно поношенный и затрапезный вид. Подошва одного из прохудившихся башмаков и вовсе была подвязана верёвкой. Но лицо было свежим, с широким румянцем, и спутанные кудрявые волосы, что торчали из-под полей засаленной шляпы, придавали ему забавный вид.

— Ах, незадача! — внезапно перестав жевать, воскликнул подросток. — Кажется, я умял и твою долю. Ну, сам виноват, надо было разломить кусок пополам.

— Пустяки, — пожал плечами Марсель. — Поверь на слово, мне достаточно опротивело изо дня в день есть одно и то же.

— Видно, ты сладко живёшь, сеньор сопляк, — неодобрительно покачал головой собеседник. — Посидел бы с пустым брюхом пару деньков, то запел бы по-другому.

— Хватит величать меня сопляком, меня зовут Марсель, — отрезал мальчик.

— Ладно, не обижайся, считай, что прозвище уже выветрилось из моей головы, — рассмеялся подросток. — А меня при крещении назвали Ксавье, но дружки зовут Мухой.

— Мухой?! Ну и прозвище! Умеешь летать или так же надоедлив? — улыбнулся Марсель.

— Эх, желторотый! Мои способности не в этом. Гляди-ка, — с этими словами подросток отступил на несколько шагов и, подняв вверх руки, резко согнулся в поясе. А спустя миг стоял перед ошарашенным мальчиком вверх ногами, опершись ладонями о землю.

Глаза Марселя вспыхнули интересом.

— Ого! Как это? — оторопев спросил он.

— Вот так, сеньор сопляк, хм, извини, Марсель, — Ксавье вновь взмахнул руками и, буквально перевернувшись в воздухе, застыл теперь уже на одной руке и балансируя другой, несколько раз ухитрился подпрыгнуть, отталкиваясь от влажной травы растопыренными пальцами.

— Ну, видал? Ещё я могу висеть вниз головой, зацепившись за балку. Точно как муха, что умеет карабкаться по потолку. Оттого меня так прозвали.

— Ты, должно быть, циркач, Ксавье?

— Почти угадал, несмышлёныш, — довольный произведённым впечатлением, произнёс подросток.

— В толк не возьму, — пробормотал Марсель. — Отчего ты не сидишь в трактире за миской горячего с эдаким умением, а готов стащить тощего гусака?

— Как видишь, братишка, погода теперь не слишком ласкова. Мало желающих торчать под дождём и любоваться на бродячих циркачей. За несколько дней мы не собрали и десяти монет. Хозяин ходит чернее тучи, ведь кроме платы актёрам надобно ещё покупать корм лошадям да платить за постой.

— Ох, Ксавье, верно я согласился бы голодать и мёрзнуть, только бы не выть со скуки! — вырвалось у Марселя.

— Вот дурачок! Разве родня согласится отпустить мальца шататься по дорогам?

— Я… у меня нет родни… — отвернувшись, пробормотал Марсель. — Я живу у крестьян.

— Так ты сирота? — присвистнул Ксавье.

— Вроде того, — покраснев и пряча глаза кивнул мальчик.

— Хм… знаешь, я бы отвёл тебя к хозяину, но теперь у него вряд ли найдётся чем платить. Да и к тому же, что ты можешь делать, кроме как пасти гусей?

Тёмные глаза Марселя наполнились слезами.

— Послушай Ксавье, я могу ходить за лошадьми, собирать хворост, носить воду… я готов делать что угодно без всякой платы! Отведи меня к твоему хозяину!

Муха покусывал губы, шмыгал носом. Его растрогало, с какой пылкостью прозвучала просьба, но меж тем он вовсе не мог придумать, чем бы парнишка смог заниматься в их славной компании. А стало быть, хозяин попросту погонит его прочь. Но внезапно он улыбнулся и, щёлкнув Марселя по носу, воскликнул:

— Скажи-ка, гусиный пастух, только не вздумай врать. Обладаешь ли ты достаточной храбростью? Ну, речь не идёт о мышах-полёвках, змеях и прочей ерунде.

— Спроси, кого хочешь! — мальчик схватил собеседника за рукав. — В нашей деревне всякий скажет, что я не трус!

— Ну да, стану я опрашивать всех болтливых кумушек у колодца, — рассмеялся Муха. — Но мне пришла в голову одна мыслишка. Теперь молись, чтобы и нашему хозяину она пришлась по душе.

Глава 6

Марсель, с горящими от возбуждения и любопытства глазами, спешил за новым товарищем, то и дело поправляя мешок за спиной.

— Поторопись парень! — прикрикнул Муха. — Надо успеть до того, как хозяин поцапается с трактирщиком. Подозреваю, что он ужасно разозлится, и наше дело станет вовсе пропащим. Наш старина Базиль — бывший матрос. Уж если он примется сыпать бранью, на деревьях осыпается листва. Мореходы здорово умеют поддать жару. Вообрази, сколько диковин он повидал. Да, ему не повезло. Когда хозяин вернулся домой, оказалось, что его жёнушка сбежала с каким-то прощелыгой, прихватив всё добро. А надел земли забрал сборщик налогов. Вот хозяин и надумал сколотить труппу циркачей и бродить по городам, давая представления. Говорят, он попросту отвык сидеть на одном месте и шататься по дорогам ему милее, чем обзавестись домом. По мне, так это к лучшему. Сам не люблю подолгу торчать на одном месте. Кажется, ты тоже не прочь путешествовать?

— Да-да, — торопливо пробормотал мальчик, утирая пот.

Ему было жарко от быстрой ходьбы, и тяжёлая ноша успела изрядно утомить.

— Ладно, давай мешок, — снисходительно бросил Ксавье. — Осталось немного, так и быть, часть пути я понесу поклажу.

— Ну уж нет, ты, может, и ловкач по части трюков, но с птицей тебе не управиться. Бьюсь об заклад, ты растеряешь гусаков даже из завязанного мешка.

— Вот наглец! — расхохотался Муха. — А впрочем, дело твоё, мне неплохо идти и с пустыми руками.

Наконец, они добрались до городского трактира на жалкой грязной улице. Но Марсель с жадностью таращился по сторонам. Сроду он не бывал в городе, чета Журден брала в поездку только родных детей, да и то раз в год на ярмарку. Теперь мальчик задыхался от восторга. Ему нравились снующие по своим делам люди, расхваливающие товар лавочники-зазывалы, снующие под ногами чумазые ребятишки, грохот телег по мощёной дороге. Вот уж счастье видеть, как жизнь и впрямь кипит вокруг. Не то что в деревне, где едва наступили сумерки, жители заваливаются спать.

Муха шмыгнул мимо трактирщика и потянул Марселя за собой. На мальчика мигом обрушился густой запах мясной похлёбки и вина, резкий аромат чеснока, потных тел и табачного дыма. Стены и балки потолка закоптились настолько, что совсем почернели. В этот час трактир был ещё не полон, и служка лениво подносил кувшины с вином редким гостям. Друзья поднялись по узкой лестнице, что жалобно скрипела при каждом шаге. Ксавье, осенив себя крестом и сняв свою жалкую шляпу, шепнул:

— Хозяин наш человек славный и грозен больше с виду, чем внутри. Однако заручиться помощью Святых покровителей не помешает.

— Господин Базиль… Хозяин, — почтительно произнёс он, приоткрыв деверь и остановившись на пороге.

— А, это ты, Муха? — послышался охрипший грубый голос. — А я уж думал, черти принесли выжигу трактирщика или его зануду жену. Вот дьявол! Да прикрой ты, наконец, дверь! Хочешь устроить сквозняк и уморить меня?

Ксавье торопливо вошёл в комнату, выталкивая Марселя вперёд. Мальчик во все глаза уставился на человека, что сидел за маленьким колченогим столом, покуривая трубку. Сомнительно, что такого здоровяка можно было бы уморить сквозняками. Господин Жозеф Базиль оказался грузным человеком с широким красным лицом и прозрачными глазами навыкате. Засаленные пряди тёмных с проседью волос спускались на плечи заношенного сюртука с изрядно потрёпанными обшлагами Ладонь, лежащая на столе, показалась Марселю такой огромной, словно крышка от бочонка.

Спустя полчаса он покинул комнату, не веря своей удаче и сбивчиво благодаря нового товарища за помощь. За всё время беседы с хозяином у Марселя не единожды душа уходила в пятки со страху, что его вытолкают взашей, признав вовсе никчёмным. Грозный господин Базиль метал на кудрявую голову Мухи громы и молнии. И что творится в глупой башке Ксавье? Видно, он слишком часто висит вниз головой, и мозги его взболтались, словно сливки в маслобойке! Хозяин жаловался на разорение, на прожорливых лошадей, на ленивых актёров и скупую публику. Хлопая огромной ручищей по столу, что едва выдерживал такое обращение и того гляди, готов был превратиться в груду щепок, Жозеф Базиль продолжал кричать на Муху, стоящего перед ним с фальшивой покорностью. Он лишь вздыхал и исподтишка подмигивал совсем оробевшему Марселю.

— Что? Что я, по-твоему, должен делать с этим сопляком?! — хрипло рычал Жозеф. — Повесить себе на шею ещё один голодный рот? Или качать его на ночь в колыбели?

— Если хозяин позволит вставить словечко… — вкрадчиво проворковал Ксавье. — То вам не придётся даром кормить мальчонку, напротив, вы даже сумеете поправить дела.

И воспользовавшись тем, что Базиль начал раскуривать трубку, делая вид, что замолчал вовсе не из любопытства, а попросту занят, Муха подтолкнул Марселя вперёд и затараторил:

— Взгляните сами, хозяин. Парнишка ростом почти в точности как бедняжка Мари, упокой Господь её душу. Он сможет работать с Креспеном. Сами знаете, что бедняга Рауль после смерти Мари сидит без дела и только пьёт. А Марсель, хоть мал годами, но выглядит куда старше, к тому же не труслив, силён и крепок. Глядите! — при этих словах Ксавье бесцеремонно стащил с мальчика накидку и задрал рукав блузы. — Ну, каково? — добавил он, похлопывая Марселя по руке повыше локтя. — Это не какой-то худосочный малец с тощими куриными лапками и не маленький боров, покрытый слоем жира.

Марсель вспыхнул от смущения и поспешил опустить рукав. Ему стало не по себе от того, что Муха расхваливает его, словно жеребёнка на ярмарке. Но в выпученных глазах Базиля мелькнуло одобрение. А мешок с гусями и вовсе заставил его благодушно кивнуть, что Ксавье тотчас счёл за согласие.

Теперь надлежало двух гусаков вручить трактирщику вместо уплаты долга, а третьего, к явному огорчению Мухи, самого худого, следовало приготовить на ужин.

— Вот досада! — воскликнул он, спускаясь по лестнице. — Сомнительно, что Красотка Лиза ухитрится накормить нас всех одним гусёнком. Ну ладно, добавит побольше капусты, в конце концов, мы рисковали и вовсе жевать пустую похлёбку.

— Ксавье, а кто такой Рауль Креспен? Он тоже циркач? — облизнув пересохшие от волнения губы, спросил мальчик.

— О, сеньор сопляк, хм… извини, вновь сорвалось. Надо придумать тебе приличное прозвище, не поверишь, но глядя на тебя, мне куда легче назвать тебя сопляком, чем расшаркиваться, словно знатный господин. Ну так о чём это я? А… Будет тебе известно, что Рауль Креспен — правда, промеж себя мы величаем его Папаша Ястреб — метатель кинжалов. Ты, должно быть, сроду не видал такого ловкого господина! Он может с завязанными глазами метнуть нож и попадёт прямо в цель! Это, видно, дар Божий! Но дела его пошатнулись, с тех пор как померла его жена. Да-а-а, Мари была славная женщина. Вообрази только, она была совсем мала ростом, словно девчонка. Но глазом не моргнув стояла всё время, покуда её муженёк метал ножи. Скажу по совести, Марсель, я остался бы заикой на всю жизнь, видя, что в меня летит острый кинжал. А Мари даже бровью не вела.

— Но ты помянул, что бедная женщина скончалась, — шёпотом пролепетал мальчик. — Она… в неё угодил нож?

— Вот простофиля! Мари померла от чахотки, помилуй её Пресвятая Дева. Мда… Видно, Креспен крепко любил свою жену. Когда Мари схоронили, Рауль запил. Прошло уже без малого полгода, а бедняга никак не придёт в себя. Он топит сердечное горе в вине. Однако ему самому это вовсе не принесло облегчения. Если он не встряхнётся, то может поставить крест на своём умении, сам знаешь, у пьянчуг неверный глаз и дрожащие руки. Ему точно надо найти себе человека, что заменил бы Мари. Уверен, ты вполне подойдёшь.

Марсель не нашёлся что ответить. Он никогда не представлял себе подобной работы. Должно быть, это впрямь жутко, стоять столбом, когда в тебя летит остро заточенный нож. Но ведь он сам вечно искал бодрящих кровь приключений, стало быть, глупо идти на попятную. А ко всему, желание не выказать себя трусом и вовсе отрезало дорогу назад.

Приятели обогнули трактир и оказались перед внушительным амбаром на заднем дворе. Сумерки успели опуститься на город, и Марсель успел не единожды споткнуться о ржавые кольца бочек, доски и прочий хлам, что трактирщик выставил на задний двор, не теряя надежды найти ему новое применение или сплавить старьёвщикам. Зайдя внутрь амбара, мальчик разочаровано вздохнул. Он успел продрогнуть в промокшей за день накидке, а здесь было ничуть не теплее. Жалкий фонарь, одиноко подвешенный к столбу, подпиравшему потолок, скудно освещал ясли, где топталось несколько лошадей. И фигуры людей, что дремали прямо на соломе, прижались друг другу в надежде согреться.

— Эй, ребята! — крикнул Ксавье. — Хватит спать, успеете полежать, зажмурив глаза, когда кюре прочтёт заупокойную мессу. Я привёл нового дружка, и в придачу к нему прилагается отличный ужин!

Фигуры зашевелились, и вскоре Марсель оказался в плотном кольце любопытных. Высокая красивая девушка с ярко подведёнными глазами и белым от толстого слоя пудры лицом бесцеремонно потрепала мальчика по волосам.

— А что, парнишка очень мил. Как твоё имя, маленький разбойник?

— Марсель Годар, — растерянно пролепетал гость.

— Как ты сказал? Годар? — вступил в разговор коренастый здоровяк с пышными усами. — Кажется, к северу от Нанта проживает знатный сеньор по фамилии Годар. Говорят, он богаче всех в округе и владеет шикарным замком. Ты, случаем, не родня ему?

— Нет, — отрывисто бросил Марсель, радуясь, что полумрак скрыл его тотчас покрасневшее лицо.

— Ну ты и завернул, Силач! — захохотал Муха. — Я и не подозревал, что богатые господа заставляют своих отпрысков пасти гусей.

Стоящие вокруг Марселя люди рассмеялись, подталкивая друг друга локтями. Слыхали? Отличная острота, проказник Ксавье за словом в карман не полезет. Однако Оливия права, мальчонка действительно довольно мил, но что он станет делать среди бродячих актёров?

— Базиль нанял его вместо Мари, — объявил Муха. — Хватит таращить глаза, это вовсе не моя идея.

— Хм, надеюсь, наш Ястреб спьяну не укокошит мальца на первом же представлении, — пробормотал Силач.

— Да хватит вам! Накинулись как индюки на просо! Ребёнок того и гляди бросится наутёк, — сердито воскликнула подошедшая к совсем стушевавшемуся мальчику женщина такой непомерной толщины, что Марсель невольно открыл рот, уставившись на неё.

— Что, и тебя сразила наша красотка Лиза? — вновь захохотал Муха.

— А что такого? — невозмутимо бросила женщина. — Пора бы привыкнуть, что от одного взгляда на меня мужчины теряют голову.

Компания вновь разразилась смехом.

— Ладно, малыш, не бойся, пойдём, я устрою тебя на ночлег, а не то эти лодыри так и будут разглядывать тебя да зубоскалить, — ласково произнесла Лиза, потянув мальчика за рукав.

— Эй, Красотка, погоди! Вот тебе подарочек от Марселя, он хоть и не родня знатному сеньору, но счёл невежливым явиться с пустыми руками, — Ксавье протянул женщине гуся, успевшего расстаться со своей короткой жизнью в комнате хозяина.

Компания одобрительно зашумела, причмокивая языками. Дело стоящее, неужели сегодня они поужинают, как полагается приличным людям.

Лиза вмиг позабыла о госте и проворно, что трудно было ожидать при таком сложении, поспешила прочь, прижимая к необъятной груди тушку птицы.

— А где Папаша Ястреб? — оглянувшись, спросила Оливия. — Надобно и ему, наконец, познакомиться с новым помощником.

— Должно быть, завалился спать за поленницей, — кивнул Силач. — Он здорово набрался ещё днём. И где бедолага раздобыл денег на выпивку? Надеюсь, он не додумался заложить свои ножи.

— Если так, то ему теперь помощники ни к чему, — хихикнул стройный парень с огненно-рыжими волосами. — Ладно, я попробую его растолкать, если он спьяну меня не прирежет.

Марсель хмуро покусывал губу; кажется, он и сам готов был отказаться от завидной должности, но любопытство, столь присущее мальчишкам, победило, и он так и стоял посреди амбара, не зная, что делать дальше.

— Идём, — послышался нежный детский голосок прямо за спиной Марселя. — Креспен вряд ли продерёт глаза раньше, чем унюхает запах жареного гуся. За это время я покажу тебе, где можно славно выспаться.

Марсель обернулся и встретился глазами с девочкой лет девяти. Силы небесные, наверное, ангелы имеют точь-в-точь такое обличие! Незнакомка словно спустилась с неба на землю. Белое матовое личико с нежным румянцем обрамляли светло-пепельные локоны, доходившие почти до пояса. Огромные голубые глаза, тонкий изящный носик и маленький рот с чётко очерченным изгибом губ.

— Верно, Ангелочек, пристрой парня как следует, иначе он разобидится и сочтёт нас не слишком радушными хозяевами, — подмигнул Ксавье.

Марсель направился за своим поводырём, словно зачарованный.

— Тебя прозвали Ангелочком? Должно быть, твоё имя Анжель? — смущённо пробормотал он.

— Вовсе нет, — тряхнула волосами девочка. — Меня зовут Катариной, а мать и актёры называют Кати. Это хозяин окрестил меня Ангелочком. Он ждёт, что когда я подрасту, смогу заменить Оливию. Ты уже видел её, Марсель. Наша Оливия настоящая красавица, вообрази только, стоит ей выйти из-за кулис, даже солидные господа выкатывают глаза и разевают рты. Со смеху помереть можно, сеньоры частенько пытаются свести с ней знакомство, не дожидаясь конца представления. Но их мигом отваживает либо Колен-жонглёр, либо сам хозяин. Знаешь… — Катарина обхватила мальчика за шею и зашептала в самое ухо: — Рыжий Колен до смерти влюблён в неё. Но Оливия отчего-то сторонится бедняжку.

Новая подружка Марселя оказалась на редкость словоохотливой. Кажется, за полчаса он узнал больше, чем за весь день в компании Мухи. Бесхитростный рассказ Катарины показался ему крайне интересным. Девочка обстоятельно поведала о каждом. Можно было подивиться её наблюдательности. Хотя, несомненно, её осведомлённость была не чем иным, как повторением разговоров взрослых, приправленное своим разумением. Что так свойственно ребятишкам, живущим среди разношёрстной публики не слишком строгих нравов и довольно далёкой от добродетели. Но чем больше Марсель слушал торопливую болтовню Катарины, тем больше радовался, что решился на побег от набившей оскомину жизни в крестьянской семье.

Да разве можно сравнить скучных Журденов с бродячими актёрами? К примеру, Густав Силач может согнуть кочергу голыми руками или за один раз поднять бочку, полную воды! Бывший арендатор сеньора, Густав успел полностью разориться да за один год похоронить жену и дочку. Бедолага Густав оказался не лучше нищего, которому и голову преклонить негде. Кажется, хозяин повстречал его в кабачке, где Силач таскал мешки с мукой и углем за тарелку супа и ночлег в загоне для птицы. Оливия, к восхищению зевак, ходит по натянутой верёвке, успевая при этом раскланиваться публике в изящном реверансе. Жозеф Базиль здорово потратился, выкупив шестнадцатилетнюю девочку у старухи-сводни. Рыжий весельчак, Колен Малапард может подкинуть в воздух полдюжины яблок и заставить их взлетать и кружиться. А затем ловко подхватывает, не обронив ни одного на землю. Он сам обучился эдакому мастерству, после того как увидал бродячий цирк на ярмарке. Колен набрёл на компанию циркачей Базиля, когда дал дёру, страшась гнева своего хозяина. А что было делать, если парень прозевал самую дорогую кобылу? Бедное животное стало добычей волков, и незадачливого конюха наверняка ждало суровое наказание. Сироту Ксавье, по прозвищу Муха, как и остальных актёров, Жозеф спас от незавидной участи. Мальчонка шатался, где придётся, и тянул всё, что плохо лежит. Как-то раз его едва не прибили до смерти, поймав с чужим кошелем. Прачку Лизу погнали взашей сразу после рождения дочери; хозяйка сочла, что теперь работница станет отлынивать от дела. Да и плач младенца слишком раздражает слух. Кати Ангелочек хоть и не имеет видимых способностей, но также недаром ест хлеб. Она обходит со шляпой толпу зевак, собирая плату. И только двое никогда не участвуют в представлении: сам хозяин, господин Базиль да толстуха Лиза, что доводится Катарине матерью. Женщина занята починкой костюмов, приготовлением немудрёной еды да мелкими делами по хозяйству.

Первая встреча со своим будущим напарником разочаровала Марселя. Он воображал себе эдакого статного красавца, благородного разбойника, вроде тех смельчаков, о которых поётся в песнях и балладах на деревенских посиделках. А Рауль Креспен оказался неимоверно худым человеком с кривым длинным носом на испитом желтоватом лице. Папаша Ястреб бросил хмурый взгляд на мальчика и сухо произнёс:

— Должно быть, хозяин хватил лишку, подсунув мне мальца. Ну да это его дело. Пошли парень, но если завизжишь на всю округу при виде ножа, можешь сегодня же собирать свои пожитки, если они у тебя имеются, и топать восвояси, — Марсель молча кивнул. Они направились в рощу, и любопытный Муха увязался за ними, всю дорогу пихая мальчика в бок и подмигивая, уверенный, что это его подбодрит. Креспен оглядел деревья, вновь нахмурив брови, и пробурчал:

— Давай парень, встань спиной к каштану и опусти руки вниз. Не вздумай пошевелить головой и дёрнуться в сторону, иначе моя прекрасная рожа станет последним, что ты увидишь.

Марсель довольно спокойно выполнил приказание, но увидев, как Рауль раскатал на земле холст, в котором носил кинжалы, и, заметив холодный блеск лезвия, ощутил, как сильно забилось сердце. Он сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Меж тем Креспен отсчитал шаги и, сощурив глаз, прицелился. Мальчик ощутил, как предательски дрожат колени и по спине ползёт струйка пота. Он хотел зажмуриться, но зная, что за ним смотрит Муха и, конечно, не преминет съязвить, раскрыл глаза как можно шире. Наверняка стоит прочесть молитву, но, видать, со страху все слова тотчас выветрились из головы. Отче наш… Отче наш сущий… на небе…

Раздался тихий свист летящего кинжала, и спустя секунду Марсель услыхал глухой звук клинка, вонзившегося в ствол прямо возле его головы. Мальчик медленно выдохнул, стараясь унять бешеный стук сердца. Он медленно разжал пальцы, ощутив, как саднит ладони. Ксавье с размаху хлопнул его по плечу и неожиданно скользнул рукой прямо между ног.

— Ну! Что я говорил, Ястреб?! Парнишка что надо, даже штанов не обмочил!

Марсель вздрогнул и с возмущением оттолкнул приятеля.

— Проверь свои штаны, Муха, может ты успел намочить их, пока любовался полётом клинка, — обиженно бросил он.

Но приятель пропустил дерзость мимо ушей. А Креспен едва заметно ухмыльнулся.

— Однако время дорого. Хватит молоть языком. Ну, Марсель, готов?

— Да! — кивнул мальчик, вновь прижавшись к стволу и замер, затаив дыхание.

Спустя два часа он семенил за своим учителем, красный от гордости и трепетно прижимая к груди заплечную сумку с ножами. Папаша Ястреб доверил драгоценную ношу в виде поощрения. Правда, Муха уверял, что при ходьбе мальчик гремит поклажей почище колоколов на Пасху. И Марсель тотчас получил прозвище Железяка.

Завтра на рассвете бродячий цирк Базиля собирался покинуть город. Стало быть, можно устроить прощальный ужин, а заодно отметить первые шаги Марселя на славном цирковом поприще. К полному удивлению мальчика, еда оказалась довольно щедрой. И бочонок вина совершенно развеселил всю компанию. Катарина успела шепнуть, что хозяин заложил свои часы. Подвыпившие актёры благодушно нахваливали Марселя. Ну право же, парнишка не подкачал, стало быть, бедняга Рауль вновь займётся делом. От души жаль было глядеть на человека, что губил свой дар. Да и с тех пор как он перестал показывать своё умение, публики собиралось гораздо меньше. Ведь людям охота поглазеть на то, что внушает страх или поражает ловкостью. Марсель впервые в жизни выпил два полных стакана неразведённого водой вина, вообразив себя лихим храбрецом и чуть ли не важнее всех остальных. Он громко смеялся над каждой шуткой, охотно повторял остроты, которыми сыпал опьяневший Колен. Хвастливо рассказывал о своих прежних подвигах, как водится, приумножив их опасность и преувеличив свою смелость. Но вскоре он почувствовал дурноту и тихонько выбрался из амбара, цепляясь за плохо струганые брёвна стен. Бедняжку качало из стороны в сторону, голова кружилась, и еле добравшись до угла, он согнулся пополам, не в силах сдержать приступа тошноты.

— Вот дело, — послышался тонкий голосок Катарины. — Ты, видать, решил перещеголять Креспена. Ай, Святая Магдалина! Марсель, да обопрись на моё плечо, иначе тюкнешься носом в землю да разобьёшь себе лицо.

Мальчик не успел ничего возразить, как новый приступ вновь согнул его пополам. Вцепившись в хрупкое плечико Катарины, он втягивал носом воздух и сплёвывал на землю, мучительно пытаясь избавиться от кислого привкуса во рту. Наконец, Марсель попытался выпрямиться и, жадно глотая воздух широко открытым ртом, простонал:

— Черт, Кати… веришь, так погано мне ещё никогда не было. Кажется, легче стоять перед летящими кинжалами, чем вынести эдакую муку.

— Уж мужчины вечно норовят налакаться вином, — знающим тоном сварливо протянула девочка. — А после жалуются и клянутся, что больше сроду не станут пить. На, утри лицо моим чепчиком. Я дала бы тебе фартук, но ты успел его заблевать.

— Вот досада! Тебе, должно быть, достанется от матери? Я непременно скажу, что ты не виновата.

— Да ну тебя. Мать и сама изрядно выпила. Сегодня уж точно она не заметит, а после будет уже всё равно. Пойдём, я помогу тебе лечь.

Дети забрались на чердак, и Катарина, заботливо накрыв солому старой шалью, прижалась к тёплому боку Марселя.

— Ты такая добрая, Кати, — сонно пробормотал мальчик, уткнувшись носом в мягкие волосы подружки. — Не зря тебя прозвали ангелочком.

— Вот пустяки, — шёпотом ответила Катарина, натягивая конец шали на Марселя и, зябко поёживаясь, прижалась к нему как можно крепче. — Что уж поделать, раз Господь сотворил женщину для заботы о малышах, мужчинах да хозяйстве.

— Говоришь, словно занудная кумушка или кюре на воскресной мессе, — хмыкнул Марсель. — Вот незадача, мать, наверное, хватится тебя?

— Вовсе нет, — равнодушно сказала девочка. — Она наверняка проведёт ночь с Силачом. Я видела, как они поглядывали друг на друга.

— Стало быть, он доводится тебе отцом? — приподнявшись на локте, спросил Марсель.

— Вот дурачок, — хихикнула Катарина. — Я знать не знаю своего папашу. Думаю, это кучер прежних хозяев. Мать часто его поминала.

— Но… но ведь только муж и жена могут проводить ночь вместе.

Катарина не ответила, но помолчав, задумчиво произнесла:

— Наверное, когда у людей есть свой дом, они могут пожениться. А если нет своего угла, пожалуй, кюре не согласится на венчание.

Теперь в раздумья погрузился Марсель.

— Погоди, Кати. Но ведь Папаша Ястреб был женат на Мари.

— Вот глупый. Они поженились ещё в молодости, когда у них был дом. Знаешь, Марсель, я слышала, как Креспен рассказывал об этом. У них и впрямь был маленький уютный домик возле леса. И Папаша Ястреб служил у знатного господина. Он охранял его охотничьи угодья. Но однажды сын сеньора заявился домой после долгого отсутствия и, увидав Мари, совсем потерял голову. Не знаю, что уж там случилось, но сеньор не стал слушать жалобы Креспена. А его сынок всё больше наглел. И как-то раз он отправил Рауля проверять силки, а сам завалился в его дом, зная, что Мари одна. Но у Креспена душа была не на месте. Он бросил все дела и вернулся. Видно, сеньор совсем разошёлся, и бедняга Ястреб убил его!

— Силы небесные! — воскликнул мальчик, осеняя себя крестом. — Неужто Рауль — убийца?! Но ведь его должны были казнить за преступление.

— Ещё бы! — вцепившись в рукав друга, свистящим шёпотом ответила она. — Но Мари уговорила его бежать. С тех пор они шатались по дорогам, пока не встретили Базиля. Он-то и надоумил Креспена стать метателем кинжалов. Папаша Ястреб обладал метким глазом и ловкостью. Ах, Святой Иезекил, как же он убивался, когда бедняжка Мари померла.

Марсель откинулся на солому и, размышляя над услышанным, молча смотрел на потолочные балки. Ну и история, точь-в-точь похожа на сказку или жалостливую песню о любви, смерти и разлуке. Пожалуй, у него пропала вся охота заснуть. Однако поступок желчного и мрачного Рауля вызвал у него уважение. Стало быть, ему повезло служить под началом такого смельчака.

— Кати… ты спишь, Кати?

— А… — сонно выдохнула Катарина.

— Послушай, Кати. Вот увидишь, когда я вырасту, непременно стану таким же смелым и ловким, как Папаша Ястреб.

— Угу, — сонно пробормотала девочка, обнимая Марселя за шею и свернувшись калачиком.

На рассвете бродячие актёры покинули городок, и маленький беглец Годар вовсе не прослезился при этом. Ему некого и не о чём было жалеть.

Журдены хватились своего подопечного в день его пропажи, подивившись, что он не явился к ужину. Николя Журден битых два часа бродил по перелеску с факелом в руках, громко выкликивая мальчика. Мамаша Журден обошла всех ребятишек, но оказалось, что с полудня Марселя никто не видел. Он же всегда пас птицу в стороне, не желая проводить время в обществе других юных пастушков. Элиза была не на шутку испугана. Силы небесные, пропало ещё три гуся, может, мальчонка отправился искать их и заплутал в лесу?

— Проклятье! Если так, то мальца могли разорвать дикие звери или он, чего доброго, потонул в реке.

— Ай, — воскликнула Элиза. — Помилуй Господь! Наша речка по пояс даже малому дитя, как он мог потонуть?

— Мог оступиться да удариться головой о камень, — уверенно заявил муж.

— Вот горе! Пожалуй, сеньор Годар велит нас повесить! — заголосила Элиза.

В бесплодных поисках прошёл ещё день. Тугодумам Журденам ни разу не явилась мысль, что Марсель попросту сбежал. Супруги оставили детей на попечение соседей и с серыми от страха лицами, стуча зубами, отправились известить сеньоров.

Огюстен Годар сполна насладился видом унижено молящих о снисхождении крестьян. Он хмурил брови и многозначительно постукивал пальцами по столу. Хотя эта новость ничуть его не тронула. Признаться откровенно, он даже испытал облегчение. Редкие мысли о нелюбимом сыне вызывали у него досаду сродни угодившей в палец занозе. Теперь же нет нужды вечно плести выдумки о первенце, якобы отданном на обучение. Помучив нерадивое семейство Журден тяжёлым взглядом и устрашающим молчанием, Огюстен Годар приказал им навсегда позабыть об исчезновении мальчика и выплатить двести пятьдесят экю серебром. Супруги, что не чаяли унести ноги живыми, славили всех Святых и милосердного сеньора Годара. Только по дороге домой они поняли, что плата сеньору сожрёт все их сбережения. Стало быть, годы, потраченные на господского сынка, пошли прахом.

Огюстен поднялся в спальню жены и благодушно погладил светловолосые головки двух девочек-погодок, что бросились ему на встречу. В родстве этих крошек он не сомневался ни секунды. Манон, ещё больше раздобревшая, склонилась над колыбелькой младшего сына. Да, этот ребёнок не был таким крупным и здоровым, как его старший брат, зато грубые черты отца и белёсый пушок на голове являлись неоспоримым доказательством родной крови.

— Послушай, дорогая, — сделав вид, что огорчён, бросил Годар. — Я принёс печальную весть. Надеюсь, у тебя хватит сил принять неизбежное?

— Что случилось? — приподняв бровь, спросила Манон.

— У меня сейчас были эти недоумки Журдены. Видишь ли, милая, к прискорбию, наш Марсель утонул в реке.

Женщина приоткрыла рот и быстро перекрестилась. Она тупо уставилась себе под ноги, перебирая пальцами бахрому шали. Верно, сейчас ей надлежит зарыдать или лишиться чувств, но она, как и супруг, испытала лишь облегчение. И теперь не знала, как себя повести, чтобы сохранить достойный вид. Помедлив, Манон поднесла к глазам платочек и громко всхлипнула.

— Да, это большая утрата, — постным голосом произнёс Огюстен. — Завтра я закажу заупокойную мессу. Хм, пожалуй, следует вышвырнуть старые кости Бирнов из фамильного склепа… хотя нет, в некотором роде это и наша родня. Знаешь, недурно иметь склеп с целой кучей знатных покойников. Это придаёт солидности. Я попросту прикажу поместить туда гроб и плиту с именем нашего дорогого Марселя, упокой Господь душу невинного ангелочка.

Глава 7

Холодная и снежная зима оказалась довольно сурова к бродячему цирку Базиля. Угли и дрова поднялись в цене, как и плата за ночлег. А зрители, напротив, стали весьма скупы и прижимисты. Поглазев на представление, притоптывая ногами и стуча зубами от холода, они еле-еле расставались с парой медных монет, что терпеливо собирала Катарина в старую шляпу хозяина. Когда кто-то из зевак замечал, что не будь малышка такой хорошенькой, он не дал бы и одного су, девочка вспыхивала от гордости. Стало быть, и от неё есть толк. Бедняжка Ангелочек никак не могла смириться со своим актёрским провалом. Надежда хозяина вырастить из неё вторую Оливию рассыпалась, как трухлявое дерево. Катарина панически боялась высоты. Она могла ловко и грациозно пройтись по лежащей на земле верёвке, но стоило натянуть злосчастный канат всего лишь с полтуаза7 высотой, как девочка белела от страха и начинала так жалобно причитать, что казалось, заставит зарыдать камень. Оливия закатывала глаза и взмахивала руками, хозяин хмурился и вздыхал, а Катарина, запутавшись в юбчонках, падала на землю, задирая ноги в полосатых грубых чулках выше головы. А после, кое-как отряхнув жалкую одежду, она бежала к Марселю за утешением. Эта парочка стала и вовсе неразлучной. Актёры лишь добродушно зубоскалили и отпускали нескромные шуточки. Однако ребятня не промах: вечно норовят устроиться на ночлег в обнимку.

Несмотря на скудную еду, холод и постоянное блуждание по дорогам, Марсель ни по чём бы не променял теперешнюю жизнь ни на какую другую. Только угодив к бродячим циркачам, он, наконец, почувствовал себя не пришлым чужаком, а частью этой странной и разношёрстной семейки. Ему нравилось, что в ней царила настоящая взаимовыручка и искренняя забота друг о друге. Хотя, сказать откровенно, воспитатели из актёров Жозефа Базиля были никудышными. Речь их была грубой, манеры оставляли желать лучшего. Марсель и Катарина спокойно сыпали бранными словечками, хохотали над непристойными шутками и были достаточно осведомлены о любовных отношениях мужчин и женщин. По счастью, детский возраст избавлял их от слишком жгучего интереса, им было достаточно зарыться в солому и прижаться друг к другу, стараясь согреться в зимнюю ночь.

Чем жёстче суровая повелительница снежных бурь вступала в права, тем охотнее Марсель ждал уроков Папаши Ястреба. Право же, когда стоишь, затаив дыхание, прижавшись спиной к деревянному кругу и едва успеваешь заметить летящий кинжал, пот градом льётся по лицу, и кровь весело бежит по жилам, да так бойко, что от разгорячённого тела того и гляди повалит пар. Вот это дело! Ему всегда нравилось ощущение риска, и как же глуп он был прежде, что ради него готов был прыгать в убогую речушку или взбираться на мельничное колесо. Словом, Марсель чувствовал себя совершенно счастливым, если бы ещё Креспен был чуть поласковей со своим подопечным. Но Папаша Ястреб вовсе не собирался проявлять к мальчику даже мало-мальского интереса. Он лишь скупо давал мелкие поручения, бросал едкие замечания о нерасторопности Марселя и делал вид, что едва терпит навязанного ему помощника. Хотя иногда он растягивал узкие губы в одобрительной улыбке, но встретившись взглядом с мальчонкой, мигом хмурился и принимался отчитывать его за нерадивость. Но Марсель лишь пожимал плечами. Что поделать, раз уж Креспен такой нелюдимый и мрачный человек?

Теперь парнишка не кусал губы от волнения, как в первый раз, когда вышел на наспех сооружённый помост на рыночной площади. Кажется, тогда он больше испугался глазевшей на него толпы зевак, чем летящих в него ножей. Зато после выступления, Марсель так гордился собой, что, задрав нос, оступился и кубарем скатился со ступеней помоста, едва не разбив голову. И несколько дней выслушивал нелестные замечания Папаши Ястреба.

— Вот бестолковый! Ты ещё глупее, чем я думал! — ворчал Креспен. — Куда это годится выходить к публике с эдаким украшением на лбу? Чего доброго, вообразят, что я неловкий простофиля, и вместо деревянного круга угодил бедному мальцу прямо в голову. Да повяжи ты, чёрт тебя возьми, хотя бы платок, чтобы прикрыть рану! Слава Господу, ты не расквасил свой нос, что так старательно задираешь. Иначе меня и хозяина непременно упекли бы в тюрьму! Даже не проси больше учить тебя ремеслу. Ты, видно, уродился криворуким и туповатым.

Да пусть себе ворчит. Зато Муха со смехом похлопал его по плечу, рыжий Колен одобрительно присвистнул, Силач потрепал по волосам. А Красотка Лиза заботливо приложила к ссадине тряпицу, смоченную сидром.

Почти в конце зимы на бродячих циркачей посыпались несчастья. Словно ледяная госпожа решила напоследок вдоволь поглумиться. На одном из выступлений рука Мухи соскользнула с промерзшей опоры, и бедняга рухнул вниз, здорово повредив ногу. Видно, Святые покровители в последний момент сжалились над смешливым парнем; по крайности, он не разбил голову и не свернул себе шею. Но о своих трюках ему пришлось забыть надолго. Пролежав пластом больше недели, Ксавье стал ковылять, опираясь на две грубо выструганные палки, ежедневно жалуясь, что из-за паршивой хромоты лишился выступлений.

— Не гневи Господа, дурачок! — убеждала Лиза. — Ты достаточно молод, чтобы всё зажило, словно на бездомной собаке. Подумаешь, горе. Сиди смирно да помогай мне помешивать суп. Всё лучше, чем бубнить себе под нос и жаловаться.

Но едва славная компания облегчённо вздохнула, что парень остался жив и через несколько месяцев вполне оправится, как хворь напала на Ангелочка. Видно, Катарина успела здорово застыть в своей плохонькой накидке из полушерстянки, когда сновала в толпе, собирая плату. Снег тогда валил, словно пух из рваной перины. Девочка металась в бреду, личико её раскраснелось, нежные губы потрескались от жара. Чудесные локоны взмокли от пота, она тихонько стонала, не в силах открыть глаза. А вскоре Кати и вовсе ослабела настолько, что даже поднесённая ко рту вода проливалась мимо. Заплывшие глаза Лизы то и дело наполнялись слезами. Марсель и вовсе неотлучно сидел возле подружки, вцепившись в её безвольные горячие пальцы. Если бы не суровый окрик Папаши Ястреба, он и головы бы не повернул.

— Вот паршивец! — шипел Креспен. — Ты и так достаточно просидел на одном месте. Если твой зад слишком отяжелел, я мигом позову Силача, чтобы он помог тебе его приподнять. Мне самому от души жаль девчонку. Но вряд ли ей поможет твоё сопливое участие. Давай-ка, умой свою нахальную рожу, да надевай костюм для представления. Пара монет за наши трюки принесёт Ангелочку куда больше пользы.

Марсель горестно вздыхал, но ведь Креспен прав. Хозяин истратил деньги на лекаря для Мухи. Их выступления и без того стали короче некуда. Оливия не может балансировать на ветру и в придачу её обольстительным ножкам, на которые так откровенно таращатся и простые горожане, и сеньоры, грозит примёрзнуть к канату. Или чего доброго, блестящий от тонкого слоя льда канат и вовсе станет причиной гибели юной красотки. Теперь ей придётся вместо Катарины бродить в толпе со шляпой. Хмурый Ксавье еле скачет, опираясь на самодельные костыли. Остались только Колен, Силач да Папаша Ястреб. Ну а короткое выступление не сулит щедрой оплаты. И все решили отказаться от ужина, лишь бы набрать денег на лекаря для несчастного Ангелочка.

Однако визит важного господина Рене Мелюара окончательно поверг всю компанию в унылое отчаяние. Малышка Кати очень плоха. Если она переживёт эту ночь, стало быть, Господь проявил милость. Но после ей непременно надо достать хорошей еды. Крепкого бульону, курятину и непременно приличного вина, что разгоняет кровь. Да и не позабыть всыпать в него корицы. И конечно, уложить девочку на тёплую перину и беречь от сквозняков.

Силы небесные, на это надо уйму монет! Им сроду столько не собрать! Да возьмись они выступать с утра и до поздней ночи, и то вряд ли осилят хотя бы четверть назначенного лекарем. Марсель закусил губу, стараясь сдержать слезинки, что подступали к глазам.

— Ну, вот что, — хмуро бросил Папаша Ястреб. — Я могу заложить кинжалы. Другого выхода нет.

— Вы ума лишились, Креспен?! Вы вовсе оставите нас без представлений. Мы не спасём Ангелочка и вдобавок протянем ноги сами.

— Пожалуй, я наймусь к булочнику таскать мешки с мукой, — задумчиво покусывая усы, произнёс Силач.

— У него есть, кому выполнять эту работу, — обречённо кивнул Колен. — Да и платит он всего по полтора су за мешок.

— Ах, чёртова хромая культя! — крикнул Муха, отшвыривая костыль. — По мне, так я готов забраться в чужой амбар и стащить хотя бы полдюжины кур или индюшку! Но как быть с подпорками, что мешают мне перемахнуть через ограду?

— Я пойду с тобой! — пылко воскликнул Марсель. — Ты станешь караулить снаружи, а я полезу в амбар, не сомневайся, Лиза, я умею обращаться с птицей. Мигом наполню мешок. А Муха подаст мне знак, если хозяева учуют неладное.

— Ну хватит! — резко бросила Оливия, что прежде сидела молча, кутаясь в тонкую шаль и с жалостью поглядывая на лежащую в забытьи Катарину. — Если вас поймают на воровстве, то какой бедняжке прок от ваших подвигов. Малышка останется без помощи, а вас, упаси Господь, сошлют на каторгу или вздёрнут на площади. Я сама постараюсь раздобыть деньги, по крайности, эту никому не принесёт вреда, — она решительно встала и, поправив причёску, торопливо метнулась к сундучку, где хранила остатки пудры и крошечную мушку, что клеила над верхней губой.

— Оливия… — робко пробормотал Колен, покраснев до самой шеи.

— Заткнись! — грубо процедила девушка. — Если я могу спасти девчонку таким способом — это уж моё дело.

Марсель удивлённо окинул взглядом мужчин, но те сидели, опустив головы, не произнося ни слова.

Оливия вернулась спустя два часа. Её накидку совсем запорошило снегом, а подол юбки успел заледенеть. Девушка молча протянула Лизе кошель и опустилась на лавку, вяло уронив руки на колени. Глаза её были пусты, волосы растрепались. Толстые губы Красотки задрожали, она присела рядом с застывшей Оливией и взяла её за руки.

— Не знаю, как и благодарить тебя! До последнего часа я буду поминать тебя в молитвах, и если Святые смилуются и сохранят жизнь Ангелочку, накажу и ей всегда молить за тебя Пресвятую Деву.

— Оставь Лиза, — вяло кивнула девушка. — Лишь бы девочка поправилась. Молись лучше за неё. Кати — невинное дитя, Святые наверняка сами знают, на кого тратить милость. Какое им дело до потаскухи, — с горечью добавила она.

— Не говори так, Оливия! — горячо воскликнула толстуха. — Спасение жизни может оправдать любой грех! Разве ты не помнишь о Марии Магдалине? Ведь сам Господь простил её.

— Ну, хватит, Красотка, — скрывая раздражение, бросила девушка. — Я довольно успела нагрешить, и Господь меня уже покарал. Стало быть, доброе дело не прибавит мне святости, — с этими словами она поднялась с лавки и, вздёрнув голову, поспешила скрыться за жалкой занавесью из пропахшего пылью куска холстины.

Мужчины по-прежнему молчали, не глядя друг на друга. Муха в сердцах хлопнул по больной ноге и сжал губы, стараясь сдержать вскрик от резкой боли. Марсель терялся в догадках, но удручённый вид взрослых сдержал его желание приставать с расспросами. Ему от всего сердца было жаль Оливию, его ума хватило понять, что заветные деньги достались бедняжке не слишком сладко. Но главное, что Ангелочек получит всё то, о чём твердил важный господин лекарь. Он помог прихрамывающему Ксавье добраться до тюков соломы, где тот обычно коротал ночь и, примостившись рядом, шепнул:

— Скажи, Муха, отчего Оливия назвала себя таким бранным словом? Ведь потаскухами зовут вовсе пропащих женщин, что шляются у кабаков.

— Какой же ты ещё сосунок, Марсель, — закинув руки за голову, протянул Ксавье. — Да как ещё назвать женщину, что берет плату за любовь? Эх, по всему выходит, что бедная девушка пошла на это ради Кати, но скажу тебе откровенно, парень. Если бы моя жена вздумала таким поганым делом раздобыть деньжат, я непременно погнал бы её взашей.

Марсель помолчал, словно обдумывая услышанное, но после нахмурился и отодвинулся от приятеля.

— Пожалуй, ты поступил бы как настоящий негодяй, — заявил он сердитым шёпотом. — Оливия спасла малышку и в придачу нас с тобой от петли. Я не слишком любил семейку Журден, но готов признать, что они были правы, вечно повторяя, что свой кусок надобно брать с благодарностью, где бы он ни лежал. И Лиза не стала бы поминать Марию Магдалину.

— Отвяжись, пристал, как репей и нудишь, словно святоша! — резко ответил Муха. — Я сроду не слыхал о вашей Магдалине и знать о ней не желаю! Что бы ты ни распевал о грехах и добродетелях, я скажу одно: ни один мужчина не возьмёт в жёны гулящую девчонку. А ты вдобавок сопляк и ничего не смыслишь в жизни. Стало быть, и разговорам конец.

Марсель обиженно засопел и отвернулся. И уже сквозь дрёму услыхал, как Ксавье пробурчал себе под нос:

— А ведь Колен здорово влюблён в Оливию. Ему повезло, что она не захотела стать его женой. Лучше уж получить отказ, чем прослыть рогатым муженьком.

Или Святые покровители и впрямь услышали молитвы, или крепкий наваристый бульон обладал целебной силой, но Кати Ангелочек поправилась на радость матери и всей дружной компании. К весне и Муха совсем расстался с костылями и вмиг перестал ворчать по любому поводу. Каждую свободную минуту он старался упражняться в ловкости, опасаясь, что из-за хворой ноги успел подрастерять своё умение. Улучив время, Марсель увязывался за приятелем и пытался повторить трюки, что выделывал Ксавье. Однажды за этим занятием его застал Папаша Ястреб и, тотчас помрачнев, прикрикнул:

— Вот паршивец! Чего ради ты тратишь время на глупости? Уму непостижимо! Ты сродни детёнышу медведя, что лезет в дупло за мёдом. Так же смешон и неповоротлив. Тебе что за корысть висеть вверх тормашками, если весь твой дар в том, чтобы стоять, как истукан, да хлопать глазами! А если тебе нечем заняться, так иди и отполируй клинки. Из-за твоей лени они больше подойдут мяснику в лавке, чем актёру на выступление.

Получив головомойку, Марсель лишь пожимал плечами. Что дурного, если он научится всему, что умеют остальные? Ведь сам Креспен не соглашается учить своему ремеслу. Не стоять же ему живой мишенью до старости.

Бродячий цирк Базиля продолжал свои странствия, редко задерживаясь на одном месте больше трёх дней. И Марселю казалось, что другой образ жизни попросту ужасен. Вот тоска, завести дом и до смерти любоваться на одну и ту же картину перед глазами. Где единственным разнообразием станет снег зимой и зелёная трава летом.

Со дня его побега минуло без малого два года, и за это время он ни разу не вспомнил о родителях. Пожалуй, окажись они случаем на рыночной площади в разгар представления, то уж точно не бросились бы в объятия, ибо попросту не узнали бы друг друга.

К разгару лета компания Жозефа Базиля успела исходить всю провинцию и перебраться на другой берег Луары. Хозяин уверял, что самое верное — пробираться к Анжеру8. Чем ближе к югу, тем щедрее публика. К тому же в славном городе есть на что поглазеть. Один только Анжерский замок чего стоит!

Да и неплохо бы им наведаться в собор Святого Маврикия и поблагодарить за небесную помощь в делах.

В одном из скромных городишек по пути к собору компания остановилась на постоялом дворе таверны «Сытый паломник». И стоило уставшим путникам присесть за стол, как возле них тотчас появился огромный незнакомец. Он снял свою широкополую шляпу и радостно всплеснув руками, воскликнул:

— Чёрт подери! Рауль! Вот уж не чаял свидеться! Стало быть, ты жив и порадуешь нас выступлением?

Креспен порозовел от гордости и скупо улыбнулся.

— Рад тебя видеть, Маран! Приходи сегодня на представление да захвати свою добрую жёнушку и ребятишек. Скучать не придётся.

— Вот удача! — звонко хлопнув себя по ляжкам, пробасил знакомый. — Непременно явимся всем семейством поглазеть. Эх, моя ребятня до сих пор поминает твою ловкость. Знаешь, Креспен, если ты найдёшь минутку, я бы с радостью поболтал с тобой о том о сём.

— По рукам, — кивнул довольный Папаша Ястреб. — Жди меня после полудня, до выступления успею почесать языком.

Марсель выложил перед Креспеном ножи и, замерев от волнения, ждал, пока тот придирчиво осмотрит хорошо ли начищена рукоять и заточено лезвие. Папаша Ястреб, нахмурясь, повертел один из кинжалов и ворчливо буркнул:

— Так я знал! Тебе бы только скакать, словно телёнок, что вырвался из загона. Вот, полюбуйся, лезвие тупое, как твоя ленивая башка. Возьми три су и мигом к точильщику. После отполируешь нож так, чтобы в нём, как в зеркале, отражалась твоя смазливая, нахальная рожа.

Марсель хмыкнул: он успел привыкнуть, что Креспен не слишком-то ласков и угодить ему труднее, чем заставить огородное пугало сплясать бурре9.

— Пожалуй, я успею сбегать к точильщику, отполировать нож и ещё вздремнуть пару часов, пока вы мелете языком со своим дружком, — давясь смехом, проронил мальчик.

— Вот наглый щенок! Это вовсе не твоего ума дело. Робер Маран солидный человек. Будет тебе известно, у него отличная мельница в предместье. Когда-то мы с женой провели у него несколько дней, пережидая непогоду. Эх, славное было времечко. Его парнишки тогда таращились на моё умение, открыв рты. Вообрази только, Маран не взял ни монетки за постой, так ему понравилось представление, — и словно спохватившись, что слишком разоткровенничался, он мигом поджал губы и сердито добавил: — Давай, Железяка, поворачивайся, нечего развешивать уши.

Однако все произошло почти в точности, как и говорил Марсель. Он действительно скоро управился с делами, а Папаша Ястреб ещё не вернулся. Базиль сердито вращал глазами и бранился на чём свет стоит. Пора ставить помост да надевать костюмы, видно, Креспен совсем ума лишился, что так запаздывает. Актёры суетливо готовили площадку, то и дело озираясь, не покажется ли Рауль, но когда он, наконец, соизволил явиться, всю компанию охватило отчаяние. Креспен едва держался на ногах.

— Вот проклятый пьянчуга! Ты хочешь нас всех разорить?! — зарычал Базиль. — По твоей милости я окажусь лгуном, обещая почтенной публике бодрящий кровь номер с кинжалами!

— Да полно вам, хозяин, — подмигнув и качнувшись, протянул Креспен. — Что дурного в том, чтобы поговорить с добрым человеком да выпить стакан-другой за мою бедняжку жену. Пока до нас с мальцом дойдёт очередь, я успею протрезветь.

— Хозяин прав, — степенно кивнул Силач. — Негоже пьяному брать в руки ножи. Ты же запросто укокошишь парнишку, помилуй Пресвятая Дева.

— Воображаешь, что я настолько пьян, Густав? — скрипуче рассмеялся метатель кинжалов. — Если у меня заплетаются ноги, это ничего не значит. Мои глаза и руки в порядке. Эй, Марси, ты не сомневаешься в моей меткости, или как жалкий трусливый кролик станешь отсиживаться под мостками?

— Откажись, парень! — громким шёпотом произнёс Муха, схватив Марселя за ворот блузы. — Откажись выходить, не будь дураком, Железяка. Иначе первый же кинжал прилетит тебе в лоб или проткнёт горло.

— Даже не подумаю! — дерзко вскинув голову, процедил мальчик. — Ведь набрался Папаша Ястреб, а не я. Если он растерял свою ловкость, то мне грех жаловаться на зоркий глаз. Заметив, что клинок летит неверно, я успею уклониться.

— Вот недоумок! — в сердцах вырвалось у Ксавье.

— Муха совершенно прав, — кивнула Оливия, сверкнув глазами. — Нечего тебе рисковать. Пойдёшь с Ангелочком собирать плату, только и всего. Толпа собралась что надо, ей одной и не управиться.

Но любовь к риску и желание доказать свою ловкость заставили Марселя лишь прищурить глаза и дерзко сплюнуть сквозь зубы.

Когда он взошёл на помост и окинул взглядом полностью заполненную площадь, сердце его радостно забилось. Так много публики бродячие артисты Базиля собирали редко. Видно, Папаша Ястреб не прихвастнул, и мельник Маран прихватил не только свою семейку, а и всех соседей в придачу.

Марсель чуть присел, согнув ногу, и прижал руку к сердцу, как учил его сам хозяин. После он, расправив плечи, прошёлся к деревянному кругу и прислонился спиной, ожидая знака от Креспена.

Папаша Ястреб, что успел плеснуть себе в лицо холодной воды для бодрости, неторопливо достал из-за пояса один из кинжалов и шепнул:

— Готов?

— Да.

С тихим свистом нож пролетел больше десяти туазов и с глухим звуком воткнулся возле правого виска мальчика. Толпа восторженно загудела. Второй клинок аккуратно вошёл слева. И вновь гул одобрения пронёсся над рыночной площадью. Марсель продолжал стоять, застыв, как изваяние, жадно вслушиваясь в бесхитростные громкие восторги.

— Вот дело! Однако парень, храбрец!

— Да уж, я втрое старше и то, пожалуй, наделал бы в штаны от ужаса!

Это замечание мигом вызвало оглушительный хохот.

— Ну и ловкость! Глядите-ка, господин, что метает кинжалы, кладёт их ровно, словно добрая портниха, стежок к стежку.

Под эти грубоватые восхищения Папаша Ястреб успел метнуть ещё пару ножей. Марсель, чувствуя приятную дрожь, совершенно расслабился, купаясь в лучах славы. Он больше не смотрел на Креспена и отвечал на вопрос о готовности, шаря блестящими от радостно возбуждения глазами по лицам зевак. Но внезапно острая и жгучая боль обожгла руку чуть выше локтя. В первые секунды он даже не понял, что произошло. Машинально опустив взгляд, он увидел торчащую рукоять пронзившего его кинжала. Толпу прорезал женский визг.

— Святой Ансельм! Он зарезал мальчонку!

Марсель приоткрыл рот, в удивлении глядя на струйку крови, что бежала по рукаву, и вмиг почувствовал непреодолимую слабость. Ноги его задрожали, лицо побледнело. Совсем перестав соображать, он с силой выдернул клинок, и кровь брызнула фонтаном, вызвав в толпе и вовсе истошные вопли. Серый от ужаса Креспен метнулся к нему и попытался подхватить под руки. Но Марсель, зажав рану рукой и сжав губы, увернулся и, выйдя на середину помоста, вновь отвесил грациозный поклон. И только скрывшись за пыльной вытертой занавесью кулис, он повалился в объятия хозяина. Толпа не на шутку разбушевалась. Зеваки требовали немедленного ареста метателя ножей. Самые отчаянные начали свистеть и бросать на помост камни и всякий сор, что попадался под горячую руку.

Побагровевший господин Базиль торопливо пошарил в глубоком кармане и сунул под нос раненому флакончик нюхательной соли. Марсель часто задышал, отчаянно пытаясь сдержать тошноту. Но увидев искажённое лицо Креспена и слёзы, блестевшие в его глазах, из последних сил отпрянул от хозяина и прошептал:

— Дайте мне выйти, я… я… хочу показать, что жив и… Папаша Ястреб не виноват…

— Чёрт! Муха, Колен! Да помогите же парнишке показаться толпе, может они впрямь уймутся. Проклятье! Оливия, детка, сейчас в твоих силах отвлечь этих умалишённых, иначе мы все угодим на каторгу! Иди же, давай, девочка, нацепи на лицо сладкую улыбку да задери юбки повыше, пусть лучше пялятся на стройные ножки, чем ринуться за гвардейцами.

Марсель двигался, как во сне, и шум в ушах не дал ему разобрать и половины воплей толпы. Однако его появление в заляпанной кровью блузе и наспех перевязанной раной дало зевакам иллюзию, что мальчонка и впрямь отделался легким порезом. Они довольно загудели, когда он, едва не растянувшись на подгнивших досках помоста, ещё раз отвесил поклон и послал публике воздушный поцелуй. И не успели Колен с Мухой подхватить его с двух сторон и буквально на руках утащить прочь, как с обольстительной улыбкой выпорхнула Оливия. Она жеманно изгибалась, бросала кокетливые взгляды. И вскоре оживлённые зрелищем зеваки почти что позабыли о неприятном случае, а мужчины и молодые парни, покручивая усы и сдвинув шляпы на затылки, во все глаза уставились на красотку в пышной юбке, что едва прикрывала колени.

Впервые за два года Креспен проявил к мальчику участие. Он укутал его своим одеялом и всю ночь не сомкнул глаз, тотчас поднося к его губам стакан воды, стоило только Марселю пошевелиться. Его хватила слабость и истома от вина, которое его заставила выпить Лиза, уверявшая, что раз уж он потерял много крови, её немедленно следует пополнить. А чем ещё это сделать, как не добрым красным вином? Он словно грезил наяву, не в силах заснуть. Ему было приятно принимать искреннюю заботу товарищей. Смешные подбадривания Мухи, уважительные похвалы в смелости от Силача. Дружеское подмигивание зубоскала Колена. Искреннее восхищение Катарины, пытавшейся покормить его с ложки и нежное прикосновение губ к его щеке. Серебряная монетка, подаренная хозяином и его рокочущее одобрение. А что, парень и впрямь стоящий. Когда к ним явились-таки два гвардейца во главе с сержантом, мальчонка сделал вид, что почти здоров. И открыто глядя в глаза господину сержанту, заявил, что сам виноват в случившемся. Он засмотрелся на забавного жирного котяру, что карабкался по кромке крыши. И сдвинулся с места, нарушив приказ Креспена. Право же, господин сержант, уж больно забавные коленца выкидывал кот, подстерегая голубя. Сержант криво ухмыльнулся. Он опустил в карман мундира почти всю выручку от представления, что незаметно сунул ему Базиль, но на прощание пожелал циркачам убраться из города не позднее полудня.

Теперь, когда все, падая от усталости, наконец разошлись, Папаша Ястреб заботливо поправил тощее одеяло на своём подопечном и, сдавленно всхлипнув, произнёс:

— Марси, сынок… от всего сердца прошу простить мне этот грех. Когда я думаю, что едва не погубил ребёнка, у меня сердце разрывается. Бедная Мари, должно быть, проклинает меня за дурость и пьянство. Сынок, клянусь, я на всё готов, лишь бы знать, что ты выздоровеешь и не останешься калекой по моей вине. Сроду не стану больше понукать тебя и обвинять в нерадивости! Сделаю всё, что хочешь, если тебе взбредёт в голову учиться ремеслу Мухи или целыми днями плевать в потолок, от меня вовсе не будет отказа. Скажи, Марсель, может, тебе охота полакомиться жареными каштанами или пощеголять в новёхонькой шляпе, я…

— Господин Креспен… мне не нужно ничего из того, что вы назвали… но если можно… пожалуйста… научите меня метать кинжалы, — блаженно выдохнул Марсель, ясно понимая, что вряд ли теперь услышит «нет».

Глава 8

Катарина, прижав руки к груди, с восхищением смотрела на стройного парня, что уже более двух часов упражнялся в ловкости. Папаша Ястреб, расплывшись в улыбке, сидел на поваленном стволе дерева, и его желчное лицо светилось от гордости.

— Ну, что скажешь, Ангелочек? Пожалуй, лучше моего сынка не сыщешь во всей Франции! Не зря его прозвали Клинком.

— Ах, Креспен! — воскликнула Катарина. — По мне, так я могла бы глазеть на него весь день.

— Однако ловко придумано: метать ножи верхом на лошади. И как ему пришло в голову такое? Бьюсь об заклад, подобных трюков ещё не было.

— Эй, отец! — крикнул Марсель, изящно гарцуя на серой кобыле. — Я придумал славную штуку, иди сюда, мне нужна твоя помощь.

Рауль мигом поспешил на зов, а Катарина придвинулась ближе и замерла в ожидании. Пожалуй, этот красивый семнадцатилетний парень вновь придумал рисковое дельце. Так и оказалось: Марселю пришла идея ловить кинжалы рукой прямо на полном скаку.

— Чёрт, это слишком опасно, сынок, — пробормотал Рауль.

— Ушам не верю! В чьей меткости ты сомневаешься: в моей или своей? — подмигнул юноша. — Если схвачусь за лезвие и порежу ладонь, стало быть, ты зря потратил годы на моё обучение.

Креспен поджал узкие губы и покорно встал посреди поляны. И только когда Марсель пустил кобылу галопом, а Папаша Ястреб, прищурив глаз, приподнял руку с ножом, Катарина запричитала:

— О нет! Марси, только не это! Господь милосердный, Креспен! Да остановитесь вы оба!

Но её никто не услышал. Слишком сильно обоих циркачей охватил азарт. Рауль с силой метнул кинжал, юноша, приподнявшись в седле, ловко схватил его ровно за гладкую рукоять. Сунув нож за пояс, он, торопливо облизнув губы, крикнул:

— Ещё!

Катарина взвизгнула и опустилась на корточки, зажмурив глаза и зажав уши руками. Она торопливо шептала слова коротенькой молитвы и вздрогнула от неожиданности, когда горячая ладонь парня опустилась ей на плечо.

— Вот дурочка! Смотри, ничего не случилось, — рассмеялся Марсель. — Как видишь, я жив, поймал все десять ножей и ни царапины, — самодовольно добавил он.

— Ну что, отец, продолжим?

— Пожалуй, на сегодня хватит, Марси, — покачал головой Креспен. — У тебя подрагивают пальцы от напряжения. Надо бы отдохнуть.

— Ладно, прислушаюсь к твоему совету. Тем более, что я успел здорово вспотеть. Блузу хоть выжимай, — расправив широкие плечи, улыбнулся Марсель. — Недурно окунуться в пруд и остыть немного. Кто со мной?

— Идите вдвоём, — заворачивая кинжалы в замусоленный кусок холста, бросил Папаша Ястреб. — Мне не терпится рассказать хозяину о твоих успехах. Воображаю, как старик рот разинет.

— Я останусь, — опустив глаза, проронила Катарина. — Надо же кому-то посторожить твою одежду.

Креспен хмыкнул и, взобравшись на лошадь, отправился прочь.

Полуденный зной навевал истому, сладковатый чуть пряный запах сочной листвы кружил голову. Парочка обменялась быстрыми взглядами и тотчас нырнула в рощу. Даже не оглядевшись по сторонам Марсель одним рывком прижал девушку к себе и опустился в траву, увлекая её за собой.

— М-м-м, Ангелочек, какая ты сладкая, словно засахаренный каштан, — зашептал он, покрывая лицо Катарины быстрыми поцелуями и жадно шаря руками по её телу.

Разомлевшая парочка вернулась в таверну, где на постой остановилась вся бродячая труппа Базиля, едва ли не перед началом выступления. Хозяин уже был вне себя от гнева и на голову Марселя обрушились далеко не лестные словечки. Однако парень и не подумал оправдываться, а лишь скорчил виноватую гримасу, в душе потешаясь над происходящим.

— Ты, кажется, недурно провёл время, — рассмеялся Муха, похлопывая его по спине.

— Да что такого? Попросту освежился в пруду, — пожал плечами Марсель.

— Ну да, то-то Лиза бранит дочку за испачканную землёй и травой юбчонку, — ухмыльнулся Ксавье. — Однако ты не промах, Клинок. Вы, видно, кувыркались больше трёх часов.

— Отстань, тебе-то что за интерес?

— Да ровным счётом никакого. Но в пылу любви вы оба упустили кое-что интересное. Колен и Оливия сегодня дают последнее представление.

— Что случилось? — оторопело бросил Марсель, успев натянуть только кожаные штаны и застыв с блузой в руках.

— Да, представь себе. Не далее как в полдень они оба заявились к хозяину и сообщили об уходе. Кажется, старик так расстроен, что ты вовремя попался ему под горячую руку. До твоего возвращения он ходил из угла в угол и успел опрокинуть немало стаканов. Бедняга боится, что лишившись двух актёров, сборы совсем упадут. А найти новых не так-то просто.

— Вот незадача, они оба такие славные люди, я привык к ним словно к родне, — пробормотал Марсель. — А сборы… Знаешь, Муха, мы с отцом придумали такой трюк, бьюсь об заклад, что хозяин вспотеет пересчитывать монеты.

— Хм, папаша Рауль что-то говорил, но хозяин в неведении. Он был слишком огорчён известием от Колена.

— Да с чего они вдруг решились покинуть нас? Неужто нашли место получше?

— Нет, парень. По всему выходит, что наш рыжий Малапард уговорил-таки Оливию стать его женой. Я и сам не пойму, когда они успели сладить.

— Да что им мешает обвенчаться и продолжать выступать? Ведь мой отец работал вместе с женой.

— Да, видишь ли,… — замялся Ксавье. — Краем уха я слыхал, что Оливия ждёт младенца. Вот они и решились осесть основательно, дабы не таскать дитя по дорогам.

— Так они ждут ребёнка? Но… как же это?

— Вот ты простофиля, Марси! — загоготал Муха, вытирая глаза от смеха. — Ведёшь себя, словно племенной жеребец и при этом вовсе упустил из виду, к чему приводят ночи, проведённые с женщиной.

Марсель нахмурился и промолчал. Святые покровители, а ведь действительно, ни он, ни Кати ни разу не подумали об этом. Что они станут делать, если и с ними случится подобное? А вдруг это уже произошло? Ведь они позволяют себе лишнего уже давно. Но погрузиться в размышления ему не удалось. Расстроенный и мрачный Базиль грубо напомнил, что почтенная публика не обязана томиться ожиданием.

Что и говорить, самонадеянное заявление Марселя об успехе оказалось верным и даже превзошло все ожидания. Для Жозефа Базиля, впрочем, как и для остальных актёров и, конечно же, зевак на рыночной площади, трюки Папаши Ястреба и Клинка стали совершенной неожиданностью. Толпа только и успевала вскрикивать от восхищения или замирать от ужаса. Бесстрашный парень заставил кобылу мчаться по кругу и на полном скаку метко кидал ножи в деревянный щит, что держал Креспен. А в довершение, не снижая скорости, ловил каждый из кинжалов рукой и залихватски вставлял в узкие карманы, нашитые на пояс. Публика не смолкала больше получаса, на все лады восторгаясь ловким смельчаком. Шляпа, с которой Катарина обходила зевак, довольно скоро наполнилась до краёв, и тулья надорвалась от тяжести. Недолго думая, Ангелочек и вовсе приподняла фартук и с раскрасневшимся лицом, с капельками пота, выступившими над верхней губой, не жалея ног, продолжала собирать звонкие медяки. Она даже перестала смотреть на дающих монетки и только когда в фартук опустился целый луидор, Катарина подняла взгляд и встретилась глазами с дамой, что сидела в карете. Девушка поспешно присела в поклоне.

— Благодарю, сеньора, — пролепетала она.

— Можешь не благодарить, — хмыкнула госпожа, небрежно обмахнувшись веером. — Это вовсе не тебе, а смазливому парню, что изрядно развлёк меня своим представлением. — Бархатная занавеска окна задёрнулась, и лакей вытянул кнутом упряжку холёных лошадей. Катарина едва успела отскочить, обод лишь немного задел её по плечу. На мгновение девушка почувствовала досаду. Но после лишь половчее ухватила свою ношу и поспешила прочь. Тяжесть заставляла её напрягать руки, но радость от столь щедрого заработка придавала сил.

Хозяин вытаращил свои и без того выкаченные глаза.

— Ах, ты! Да разрази меня гром, если я когда-нибудь собирал столько монет за одно выступление!

Надо ли говорить, что Марсель буквально искупался в искренних восторгах товарищей. Рауль порозовел от гордости, мужчины со всей силы хлопали парня по плечам, женщины душили в объятиях. Чёртов Клинок! Видно, девять лет назад сам Господь привёл его в труппу. Базиль заказал щедрый ужин в трактире, и вино лилось рекой.

— Ну, Марси, возьми себе столько, сколько пожелаешь, — взмахнул ручищей хозяин. — Ты, несомненно, заслужил это.

— Ай, — равнодушно пожал плечами Марсель. — Разделите деньги, как сочтёте нужным. А мою долю отдайте Колену и Оливии. Не устраиваться же им на новом месте с десятью су в кармане.

— Что ты, Марси! — воскликнула Оливия, и глаза её наполнились слезами. — Ведь щедрый заработок только благодаря твоей ловкости.

— Да-да, — поспешил вставить слово Колен, залившись краской смущения до самой шеи. — Мы благодарны тебе от всего сердца. Не думай, что мы опрометчиво решились уйти неведомо куда. Я ведь нанимаюсь в услужение. Да… Нашлась добрая сеньора, что живёт в предместье. Она в летах и не слишком богата. Я стану конюхом и кучером одновременно. А Оливия будет стирать и чинить одежду и помогать кухарке, пока не придёт срок. Мадам славная женщина. Мы получим тёплую комнатку возле кухни. Эдак можно оставить корзину с младенцем, и мать по нескольку раз на день сможет присмотреть за малышом.

— Дружище, я от души рад, что вы нашли хорошее место. Однако с рождением ребёнка вам всё равно понадобятся деньги, так что берите без лишних причитаний, — подмигнул Марсель. — Пусть это будет подарком вашему первенцу. А я придумаю ещё парочку трюков и точно не останусь внакладе.

Сидящие за столом согласно закивали. Силач степенно налил очередной стакан вина и выразил общее мнение, что парень поступает вполне благородно. На что Муха не преминул напомнить, что когда-то именно он привёл деревенского мальчонку к хозяину и, стало быть, тоже заслуживает своей доли похвалы. Компания дружно захохотала, да так громко, что казалось, в трактире разом зазвенели все кувшины и миски.

Катарина была счастлива, что ни говори, а её Марси лучше всех на свете! И когда парень заметил, что компания довольно осоловела от выпивки, то бросил на девушку многозначительный взгляд и кивнул в сторону двери. Она тихонько поднялась с места и поспешила к выходу.

Ночной ветерок едва проникал в крытую повозку, похожую на цыганскую кибитку. Запах лошадиного пота, которым пропиталась старая попона, смешивался с едва уловимым ароматом увядающего букетика полевых цветов, заткнутых за перекладину. Марсель успел задремать, Катарине не спалось. Она ещё крепче прижалась к парню и обхватила его за шею. Блаженно вздохнув, она улыбнулась. С их первой встречи минуло столько лет, а они так и засыпают в обнимку, как в детстве.

— Эй, Марси, ты спишь?

— Угу, — пробормотал он.

— А мой сон где-то заплутал. Всё думаю про Оливию и Колена. Должно быть, они счастливы. Уж Малапард точно сияет, как начищенный котелок. Надо бы сходить в церковь и поставить свечку Пресвятой Деве, чтобы Оливия благополучно разрешилась, когда придёт срок. Знаешь, а я даже завидую им немного. Станут жить на одном месте, растить детей…

— Ох, Кати. Да что завидного? Я бы помер от тоски через два дня. Уж куда лучше бродить по свету. Говорят, земля такая огромная, что жизни не хватит всю её обойти, — сонно ответил юноша.

— Ай, ну тебя! Говоришь в точности, как ветреный гуляка. Конечно, ты, Муха да и сам хозяин сроду не знали оседлой жизни. А Густав Силач не от большой радости странствует по дорогам. Мать говорила, что он старается отложить пару монет с каждого заработка. Когда накопит достаточно, купит маленький дом и наймётся в подручные к мельнику или кузнецу. Тогда они с матерью обвенчаются, как положено честным людям.

— Вот глупость! — вырвалось у Марселя. — Сменить помост для представления на унылую однообразную жизнь.

— Ну конечно, тебе лишь бы похвастать ловкостью и покрасоваться перед девчонками, — обидчиво проворчала Катарина. — Тебе и дела нет, что мне тоже охота заниматься хозяйством да нянчить ребятишек.

— Да что ты взъелась? Мы слишком молоды, чтобы думать о доме и малышне. Скажу тебе по совести, Ангелочек, если Господь пошлёт младенца, ничего не поделаешь, сходим к кюре и сделаем, как положено. Но не думаю, что это заставит меня торчать на одном месте и покрываться мхом.

Катарина вспыхнула и, отвернувшись от юноши, промолчала.

— Ты что, обиделась? Вот дурочка! Ты же знаешь, что я никуда от тебя не денусь. Ну-ка иди сюда, сладкая, хватит дуться, поцелуй меня! — Марсель обнял девушку и, подмяв под себя, зашептал: — Глупышка, разве любая другая женщина тронет моё сердце? Кажется, я понял это будучи ещё сопливым мальчишкой, когда увидел тебя впервые.

— Ты нарочно хочешь задурить мне голову… — пытаясь придать голосу твёрдость, выдохнула Катарина. Желание сопротивляться покинуло её тотчас, стоило ощутить прикосновение его губ. — Отстань, слышишь… отпусти меня… — задыхаясь, пробормотала девушка.

— Как же я тебя отпущу, если ты сама вцепилась мне в плечи? — бросил Марсель, закрывая ей рот поцелуем.

— Ах, Марси… за твою наглость мне стоило бы оставить тебя одного в эту ночь. Но… у меня попросту не хватает сил.

Когда пара разомкнула объятия, несколько минут оба молчали, стараясь унять сбившееся дыхание.

— Кати, ты действительно единственная женщина, что мне нужна. И я даже представить не возьмусь на твоём месте другую, — тихо произнёс Марсель, утыкаясь носом в её рассыпавшиеся чуть влажные на висках волосы. — Ты пахнешь травой, Ангелочек… свежескошенной травой… на которой ещё не успела просохнуть роса…

Катарина нежно перебирала пальцами густые волосы Марселя. Счастье окутало её целиком, как нежнейшая вуаль. И внезапно ей вспомнились слова сеньоры, что кинула золотую монету. Это воспоминание было словно тёмная туча, возникшая на ясном чистом небе.

— Марси! — тревожно шепнула она. — А если бы вдруг тебя стала завлекать знатная дама…

— Глупости, Ангелочек, — сквозь дрёму пробормотал юноша. — На кой чёрт мне кто-то кроме тебя? Надеюсь, я не дал тебе повода для ревности. Иначе я попросту не смогу выходить к публике, ведь поглазеть на представление ходят разные люди. Уверен, что среди них найдётся не одна смазливая мордашка. Воображаешь, у меня есть время и желание шарить взглядом в толпе?

Это грубоватое объяснение вполне успокоило Катарину. Она вновь умиротворённо вздохнула и ещё крепче прижалась к парню.

Глава 9

С самого утра зарядил мелкий, как пыль, дождь. Бродячие актёры Базиля пребывали в ленивой истоме и вяло бродили с места на место, не в силах придумать себе занятие. Красотка Лиза принялась кухарить едва ли не в полдень и казалось, того гляди, уснёт прямо над котелком с капустной похлёбкой. Муха дремал, уткнувшись лицом в пыльную занавесь кулисы, что свернул наподобие подушки. Силач покуривал трубку, сидя возле распахнутой двери и скользил взглядом по служкам трактирщика, разгружавшим телегу с провизией. Папаша Ястреб занялся полировкой кинжалов. Катарина отправилась на колодец и провела там больше часу, болтая о том о сём с местными девицами. Марсель и вовсе не соизволил выбраться из повозки. Неужели после такого успешного представления, сытного ужина и бурной ночи он не заслужил право хорошенько отдохнуть? Но спустя два часа заглянул Креспен и еле растолкав парня, сообщил, что зовёт хозяин.

— Клинок, мальчик мой, — с улыбкой начал Базиль, стараясь придать грубому хриплому голосу ласковые нотки, — не желаешь ли размяться немного, а заодно разжиться хорошими деньгами?

— М-м-м, не пойму, куда вы клоните, хозяин. Надеюсь, на сегодняшнем представлении вы соберёте не меньше, чем в прошлый раз.

— Нет, Марси. Сегодня представления не будет. Сам знаешь, в такую погоду мало желающих торчать под открытым небом. Но для тебя нашлось выгодное дело. Ко мне приходил лакей очень знатной сеньоры. Видишь ли, Клинок, нам крайне повезло. Эта дама желает, чтобы ты показал свои залихватские трюки её гостям. Мальцу понятно, что такие важные господа не станут стоять в толпе среди простолюдинов.

— Ну вот ещё, — протянул Марсель. — Не стану я изображать паяца на потеху взбалмошным господам.

— Да, но…

— Понятно, хозяин, вы успели взять задаток, — хмыкнул парень.

Базиль развёл руками.

— Как было устоять, Клинок? Один лишь задаток больше, чем мы собираем за выступление. Остальное мадам вручит вам с отцом после представления. Что тебе стоит, парень, ты молод и здоров, как бык, лишний раз размяться тебе не повредит. А мы сможем заменить повозку да пошить новые костюмы.

— Ладно, хозяин. Хотя, сказать откровенно, мне это не по нраву. Пойду, скажу отцу, чтобы седлал лошадь и прихвачу Ангелочка скрасить долгую дорогу.

— Нет-нет, Марси. Господа желают видеть только тебя. Я еле уговорил взять и Креспена, битый час втолковывая, что ты не сможешь выступить без помощника. Да и куда годится ввалиться к сеньорам целой толпой, словно цыгане.

— Вот ещё нежности! — раздражённо буркнул Марсель. — Если господа так брезгливы, чего ради им таращиться на простого парня?

— Ну, Клинок, богатые знатные люди имею право выбирать, ведь они платят.

Катарина проехалась в повозке с Марселем и Ястребом до городских ворот. Что поделать, раз сеньоры так капризны. Зато она сумела пару раз обменяться поцелуем с возлюбленным, пока Креспен правил лошадью. Девушка ещё долго смотрела вслед затрапезной крытой повозке и, поплотнее закутавшись в шаль, медленно побрела домой. У неё то и дело наворачивались слёзы, ведь они впервые расстались. Пусть и на короткое время. Оказывается, это невыразимо грустно. Теперь она ещё отчётливее поняла тоску Папаши Ястреба по жене. Вот бедняга!

Почти весь путь Марсель не произнёс ни слова, настроение у него испортилось, и если бы не желание заработать деньги, то он с чистой совестью повернул бы обратно.

Наконец, показался утопающий в зелени особняк Лагранж-Шансель. После жалких трактиров и скромных кварталов, где обычно останавливались актёра Базиля, господский дом казался дворцом. Кованая ограда поражала изяществом, ухоженная дорога выложена плитами, и, пожалуй, будет много шире городских улочек в провинции. Садовые скульптуры, пруд, на зеркальной глади которого важно и неторопливо покачивались лебеди, произвели на Марселя сильное впечатление. Ему совсем не с чем было сравнить богатое поместье, ведь он почти с рождения жил в крестьянском доме. Он не испытывал зависти, а дивился, как зеваки, что застывают в восхищении, оказавшись перед прекрасным полотном умелого художника. Немногословный лакей в щедро напудренном парике и ливрее синего, расшитого шёлком сукна, едва заметно скривившись, взял лошадь под уздцы.

— Пожалуйте за мной, — сухо проронил он.

Оказавшись на хозяйственном дворе, и Марсель, и Папаша Ястреб почувствовали себя свободней.

— Ты метатель кинжалов? А старикан — кучер? — бесцеремонно спросил лакей, пренебрежительно взглянув на Креспена.

— Мы оба даём представления, — процедил юноша. — Если я и владею трюками, то только благодаря отцу, и вам стоит говорить с ним повежливей.

— Всенепременно, сеньоры голодранцы, — хмыкнул лакей, отвесив шутовской поклон.

Папаша Ястреб успел вцепиться в блузу сына до того, как сжатая в кулак рука достигла цели.

— Марси, сынок, умерь свой пыл, — зашептал Креспен. — Не хватало ещё провести ночь в тюрьме из-за надменного выскочки.

На ухоженную лужайку перед особняком выходила широкая терраса, сплошь увитая диким виноградом. На обтянутых плотным атласом диванчиках и козетках расположилось несколько дам. Им вовсе не доставлял неудобства моросящий дождь. Они оживлённо беседовали, потягивали вино и с блестящими от любопытства глазами посматривали на лужайку. Появившийся на ней Папаша Ястреб с деревянным щитом для кинжалов вовсе не вызвал у них интереса. Мужчина был в летах, бедно одет и ко всему не хорош собой. Фи, неужели вдова графа Лагранж-Шансель, молодящаяся Антуанетта, решила подшутить над ними? Она обещала завораживающее зрелище — вряд ли кривоносый мужлан может усладить взор. Но графиня спокойно обмахивалась веером, хитро поглядывая на подруг. Внезапно на лужайке показался всадник. Он появился так стремительно, что право же, походил на возникший из моросящей пыли призрак. Дамы подались вперёд и спустя несколько мгновений приоткрыли рты от восторга. Их совершенно не тронули ни опасные трюки, ни блестящая ловкость юноши. Они без смущения обменивались репликами, словно обсуждая ценность выставленной на аукцион вещи.

— Хм… у Антуанетты недурной вкус. Парнишка, несомненно, заслуживает внимания.

— Да, дорогая. Сложен этот простолюдин на редкость. И такой рослый!

— Однако мальчик весьма привлекателен. Должно быть, ему не больше двадцати.

— По мне, он слишком уж грубоват, — вклинилась в разговор сухопарая некрасивая шатенка с узким личиком. — Он похож на дикаря. В нём нет утончённости, что присуща знатному человеку.

— Да что с того, Флоранс? Его необузданный нрав видно издалека, он наверняка пылок в любви.

— Оставьте, Симона, о какой любви речь? — не унималась Флоранс, отчаянно пытаясь скрыть вожделение, охватившее её тотчас, как Марсель возник перед глазами. — Вот счастье оказаться в объятиях огромного детины с ухватками медведя, воображаю, как от него несёт конюшней и сидром.

— Ах, милая баронесса, — рассмеялись дамы. — Можно держать пари, что оказавшись в постели с этим, как вы выразились, дикарём, страсть мигом избавит вас от таких мелочей, как запах сидра и конюшни.

— Несомненно, — наконец присоединилась к беседе сама хозяйка. — Вообразите, сеньоры, я наблюдаю за этим смазливым бродягой не впервые. И каждый раз он вызывает томление одним свои видом.

— Господь милосердный, Антуанетта! Вы и впрямь отважитесь на любовную интрижку с ним?

— Почему бы и нет? Разве я не вольна поступать, как мне захочется? Мой славный супруг скончался, и уж рога ему точно не грозят. Что дурного развлечься на свой лад? Ведь заведи я очередного коня или болонку, вас бы это не удивило.

Дамы переглянулись, кусая губы. Пожалуй, графиня — отменная нахалка! Мало что позволяет себе лишнего, пользуясь положением вдовы, так ещё решилась обзавестись таким завидным любовником и не преминула похвастать им. Надо бы как-нибудь половчее и незаметней узнать, во сколько обошёлся этот рослый широкоплечий красавчик и попросту переманить его, заплатив больше. Женщины сделали вид, что увлеклись выступлением, но каждая из них мысленно раздевала грациозного всадника, пытаясь как можно лучше оценить его сложение, а заодно наслаждаясь созерцанием крепких мышц широкой груди в расстёгнутой блузе, стройных ног, плотно обтянутых кожаными штанами. Мда… и отчего это у паршивки Антуанетты такой зоркий глаз? Ради этого смазливого юнца стоило наведаться в захудалый городишко на представление бродячих актёров.

Меж тем Марсель окончил выступление и довольно небрежно поклонился, даже не сойдя с лошади. Хватит с этих разряженных в пух и прах господ и простого кивка. Впервые он не ощутил сладкого трепета от того, что показывает свою лихость и умение. Прежде его очаровывал восхищенный гул толпы, бесхитростные реплики, искренние восторги. А жеманные дамы, что сидели на террасе и даже не удосужились поаплодировать, вызывали у него раздражение. Однако сеньорам повезло, что их нескромные замечания не достигли ушей Клинка. Он мигом развернул бы кобылу и покинул поместье. Правая ладонь его немного саднила: мокрая рукоять кинжала едва не выскользнула из рук. Вымокшая насквозь блуза прилипла к телу.

Папаша Ястреб с облегчением заворачивал кинжалы во влажную холстину. Силы небесные, всё представление он молился, чтобы проклятый дождь не стал причиной ошибки, что, несомненно, стоила бы им жизни. Теперь стоит получить деньги и поскорее отправиться восвояси. Как было бы славно оказаться среди своих и выпить подогретого винца. Высокомерный лакей, брезгливо оглядев промокших актёров, небрежно проронил:

— Эй, господа циркачи, мадам велела вам спуститься в кухню. Надеюсь, вас не оскорбит предложение промочить горло и отведать суп. Хотя вы наверняка привыкли к более изысканным блюдам, — глумливо добавил он.

Марсель вспыхнул, но Креспен покачал головой и шепнул:

— Сынок, мы основательно вымокли и продрогли, неплохо бы поесть горячего. И добрый стакан вина убережёт нас от простуды.

Кухня в господском доме поражала своими размерами. Начищенная до блеска утварь, широкий стол, за который можно разом усадить десятерых. Румяная кухарка, с любопытством поглядывая на гостей, мигом поставила перед ними миски с немудрёным капустным супом, предназначенным для прислуги. Стоило актёрам приняться за еду, как в кухню мигом набились работники мадам. Подталкивая друг друга локтями и громко перешёптываясь, они разглядывали гостей и, наконец, самый решительный из них, садовник Гелен, подсел к столу.

— Однако ловкости вам не занимать, — уважительно произнёс он. — Я ведь не впервые глазею на эдакое представление. Прошлое воскресенье я был в городе с племянником. Уж мы стояли, открывши рот. Было чему подивиться.

Осмелевшая прачка, хорошенькая Роза, стиснула на груди руки.

— Ваша правда, Гелен! Я едва не повалилась замертво со страху, когда молодой господин ловил ножи голыми руками! Кажется, я визжала на всю площадь.

Прислуга разразилась хохотом. Марсель и Папаша Ястреб тоже рассмеялись. Можно сказать, что знакомство состоялось, и слуги мигом окружили гостей, выражая громкое восхищение и по-свойски хлопая актёров по плечам. Уютное тепло кухни, сытная еда и вино мигом разморили Креспена. Бросив взгляд на приёмного отца, Клинок едва заметно улыбнулся. Стало быть, ему придётся устроить Папашу Ястреба в повозке и править лошадью самому. Однако они слишком загостились, пора получить плату и отправляться домой. Опасаясь заплутать в огромном особняке, Марсель поискал глазами нагловатого лакея. И, словно по волшебству, тот распахнул дверь кухни и, скривившись, посмотрел на раскрасневшегося Креспена.

— Эй, сеньор циркач, — насмешливо подмигнул он юноше. — Мадам приказала устроить вас с папашей на ночлег.

— Передай хозяйке, что мы в состоянии добраться до дома. Получим деньги и отправимся восвояси, — буркнул Марсель.

— Увы, — с ехидной ухмылочкой протянул лакей. — У мадам важные гости, она слишком занята.

— Чёрт возьми! Плата не так уж велика! — раздражённо бросил Клинок. — Мадам могла бы передать деньги с тобой.

— Ну и наглец! Хозяйка проявила сочувствие к ничего не стоящим людишкам, а они ещё недовольны! — всплеснул руками лакей.

Садовник вновь хлопнул Марселя по плечу и кивнул.

— Хоть от нашей хозяйки редко дождёшься милости, но вам, видно, повезло. Дождь обернулся настоящим ливнем, дорогу размыло. Боюсь, вы застрянете накрепко. Что хорошего — торчать посреди поля ночью? Да и ваш папаша, кажется, клюёт носом. Стоит ли будить усталого человека ради того, чтобы вытащить его под дождь в ночную мглу?

— Гелен прав, — поддакнула кухарка. — Отправитесь утром. Мало ли сброда шатается по ночам в перелеске. Упаси Господь, стать жертвой разбойников.

Марсель нахмурился: ему хотелось вернуться в город пусть даже ночью. Дурная погода его давно не пугала, нападение разбойников тем более. Вряд ли им довелось бы унести ноги от двух вооружённых метателей кинжалов. Но теперь он и сам чувствовал, что достаточно устал и осоловел от еды вина не меньше отца. Пожалуй, он не прочь зарыться в солому и вздремнуть до рассвета.

Но, к досадному удивлению парня, их проводили не в амбар на хозяйственном дворе, а развели по разным комнатам, отведённым для прислуги. Не успел он и слова сказать, как лакей, состроив брезгливую гримасу, проронил:

— Здесь не ночлежка для бродяг, сеньор циркач. И вповалку не спят даже слуги. Неужто огромный детина, ростом с колокольню, боится почивать без папочки? Или опасается лишиться невинности, полёживая в постели без присмотру? — язвительно прибавил он.

— Иди ты к дьяволу! — раздражённо бросил Марсель. — Если я и опасаюсь, то всего лишь не сдержаться и смазать по твоей напудренной роже.

Лакей рассмеялся и, поставив свечу на комод, взмахнул рукой.

— Сладких снов, досточтимый сеньор голодранец. Уверен, что ночёвка под крышей господского дома станет самым ярким воспоминанием в твоей жалкой жизни.

Он шмыгнул за дверь раньше, чем гость успел разразиться бранью. Клинок хмуро огляделся по сторонам. Как ни крути, но комнатка действительно была довольно уютной. Несмотря на скромное убранство, добротная кровать, крытая покрывалом из перкаля, крепкий стул и комод с медным подсвечником вызвали у Марселя уважительное одобрение. Сказать откровенно, в хорошей постели он не спал со времени своего побега от мамаши Журден. Да и то, его деревенское ложе было куда проще. Он неторопливо стянул влажную рубаху и швырнул её на стул. Но поразмыслив, аккуратно повесил её на спинку стула в надежде просушить к утру. Он с размаху опустился на кровать, приятно подивившись мягкой перине, и снял высокие сапоги. Чёрт возьми, как приятно расстаться с одеждой в тепле! Да, за долгие годы скитаний он привык к холоду, сырости и жёстким колючим тюфякам, набитым слежавшейся соломой. И внезапная возможность провести ночь в столь уютном месте доставила ему искреннее удовольствие. Марсель стянул штаны до середины бёдер, но внезапно его охватило странное чувство, словно он в комнате не один и за ним наблюдают. Погасив свечу, он наконец разделся донага и с наслаждением забрался в кровать. Едва опустив голову на подушку, он внезапно вспомнил, что впервые засыпает без Катарины. Экая досада, что она сейчас не рядом с ним. Вот было бы славно прижаться друг к другу под тёплым шерстяным одеялом.

Мысль, что бедняжка коротает ночь в амбаре, накрывшись старой накидкой и шалью, искренне расстроила парня, но усталость взяла своё и спустя пару минут он погрузился в сон. В блаженной неге от мягкой постели и уютного тепла, Марсель вдруг ощутил лёгкое прикосновение. Не открывая глаз, он повернулся на бок и пробормотал:

— Ангелочек… ах, Кати, как хорошо, что ты здесь…

Но стоило ему приникнуть к воображаемой возлюбленной, как он почувствовал аромат вербены с хищной ноткой мускуса. Парень отпрянул и отшвырнул одеяло, пытаясь разглядеть непрошеную гостью. В оконце, под самым потолком едва пробивался лунный свет, но его хватило, чтобы увидеть женщину с тёмными распущенными волосами.

— Вот дьявол! Кого ещё принесло? — ошарашенно воскликнул он.

— О, храбрый метатель кинжалов обезумел со страху, оказавшись в постели с дамой? — раздался приглушённый насмешливый голос.

— Хотел бы я посмотреть на тебя, красотка, если бы ты улеглась спать одна, а проснулась с незнакомцем, — возмущённо ответил Марсель. — Ну и повадки у слуг в этом доме. Остаётся пожалеть мадам хозяйку. Лакей, наглый напыщенный индюк, а горничные, видно, совсем не помышляют о скромности. Если готовы прыгнуть в постель случайного гостя.

Женщина тихо рассмеялась.

— Вот неожиданность. Оказывается, малыш циркач наделён добродетелью и скромен, словно послушник.

— Сделай милость, дай мне поспать, — ворчливо буркнул Клинок. — Надеюсь, ты знаешь, где дверь. Или тебе дать пинка, чтобы ты не сбилась с дороги?

— Ну хватит тратить время на пустую болтовню, иди ко мне… — проворковала незнакомка, подавшись вперёд и, закинув руки за его шею, приникла к его губам в поцелуе. Марсель схватил её за обнажённые плечи и грубо оттолкнул.

— Вот надоедливая шлюха! Да оставишь ты меня в покое?! Неужели до сих пор не поняла, что я тебя не хочу?

— Попридержи язык, юный наглец. И обращайся повежливей, как и положено простолюдину с сеньорой, — надменно бросила женщина. — В своём доме я вольна делать, что захочу и с кем захочу!

— Силы небесные! — парень соскочил с кровати и, прикрыв бёдра покрывалом, уставился на гостью.

— Хватит изображать оробевшую невинность, представление зашло слишком далеко. Если будешь умником, я позабуду твой непочтительный тон. Давай, красавчик, прояви пылкость и получишь вдвойне больше обещанной платы. А ко всему, ты познаешь утончённые любовные игры, что прежде были тебе недоступны. Мог ли ты хотя бы в грёзах вообразить рядом такую обольстительную даму? — графиня стянула батистовую сорочку с плеч, обнажив грудь, и посмотрела на юношу из-под полуприкрытых глаз.

Марселя охватила злость. Чёрт возьми, с ним обращаются как с продажной девицей. И желая отомстить за унижение и ударить противника как можно больнее, он открыто и дерзко окинул женщину оценивающим взглядом и растянул губы в ухмылке:

— На вашем месте, хозяйка, стоило надеть сорочку вовсе без выреза. Уверен, что в глухом платье вы смотритесь куда соблазнительней.

Антуанетта задохнулась от удивления: она ждала, что парень потеряет голову или вновь начнёт браниться и перечить. Но уж никак не такой дерзкой выходки. Графиня застыла на месте, не в силах придумать достойный ответ. А Марсель, тотчас поняв, что попал в яблочко и, желая насладиться сполна, продолжил:

— Мда, примите моё сочувствие, хозяйка. Видимо, дела ваши так плохи, что вы готовы ночью пробираться в комнаты прислуги, в надежде получить хоть каплю случайной любви. Даже от простого бродячего циркача.

Лицо Антуанетты скривилось от ярости, она одним прыжком подскочила к парню, замахнувшись для пощёчины. Но Клинок ловко перехватил её руку и сжал тонкое запястье со всей силы. Он насмешливо смотрел женщине прямо в глаза. Графиня тяжело дышала, на лбу выступил пот. Мысль показать свою власть и буквально расцарапать лицо этому неучтивому наглецу внезапно сменилась непреодолимым желанием. Близость его обнажённого тела совершенно лишила Антуанетту сил. Она ещё тешила себя слабой надеждой, что юноша попросту придал любовному свиданию некую игру и старается распалить себя сильнее. Сказать откровенно, его грубость ещё больше возбуждала избалованную даму. И, опустив глаза, графиня попыталась прижаться к нему. Возможность ощутить его тело всей кожей сводила её с ума.

— Да отстаньте от меня, в конце концов! — рявкнул Марсель. — Чёрт возьми, потаскухи менее навязчивы, чем вы! — он грубо тряхнул её за плечи и отшвырнул от себя. Антуанетта отлетела прямо к кровати, больно ударившись плечом об опору балдахина. Женщина побледнела, словно вся кровь разом отхлынула от её лица. Глаза сверкнули мрачным огнём, рот свело судорогой.

— Грязный мужлан! Жалкий бродячий голодранец! Вон! Убирайся вон из моего дома! — завизжала она.

— Не стоит так вопить, сеньора, — спокойно бросил Марсель. — Не ровен час, слуги услышат, что их хозяйка верещит, как рыночная торговка, да ещё в комнате грязного мужлана и бродячего голодранца.

Антуанетта мигом прикусила язык и несколько томительных минут с бешенством смотрела на парня. А он молча сбросил мятое покрывало на пол и начал натягивать штаны. Хотя графиня была вне себя от ярости, но не смогла заставить себя отвести взгляд. Словно доставляя себе лишние страдания, она разглядывала обнажённое тело, которое так ей и не досталось. Проклятый циркач! Жалкий простолюдин! С чего Господь одарил его столь щедро? Этот стройный торс и широкие плечи, крепкие мышцы, что перекатываются под гладкой смугловатой кожей при каждом движении, грациозность крупного дикого зверя, что вызывала сильнейшую страсть. Антуанетта сжала губы и провела пальцами по влажному лбу.

Клинок неторопливо заправил так и не успевшую просохнуть блузу за пояс и открыто взглянул в лихорадочно блестевшие глаза женщины.

— Мы покидаем ваш гостеприимный дом, сеньора, извольте оплатить представление.

— Представление? — глухо выдавила графиня. — Представление тебе не удалось, паршивый голодранец. Ты и твой облезлый папаша не получите и медного гроша. Если ваша трухлявая повозка развалится посреди дороги или вас прирежут грабители, я нисколько не огорчусь, — женщина вскинула голову, из последних сил пытаясь придать лицу надменное выражение. — Ты весьма ловок по части трюков, но по всему страдаешь бессилием в постели, — ядовито прошипела она.

Конец ознакомительного фрагмента.

Оглавление

  • Книга первая

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Трясина предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

1

Нант — город на западе Франции

2

Людовик II де Бурбон, принц де Конде, известный под именем Великий Конде. В 1652 году Конде становится во главе новой фронды, намереваясь свергнуть Мазарини, стать у власти и даже обратить свои владения в независимое государство

3

Вилла́ны — категория феодально-зависимого крестьянства в некоторых странах

4

Внебрачный, побочный, незаконнорожденный ребенок

5

В дореволюционной Франции представитель короля или сеньора, управлявший областью, называемой бальяжем, в которой представлял административную, судебную и военную власть

6

Навесные бойницы, расположенные в верхней части крепостных стен и башен

7

Французская единица длины, использовавшаяся до введения метрической системы. В основе меры лежит расстояние между кончиками пальцев вытянутых рук человека

8

Анже, устаревшее название Анжер (Франция) — город департамента Мен и Луара

9

Французский народный танец

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я