Завербованная смерть

Сергей Зверев, 2008

Сотрудник внешней разведки ФСБ должен уметь все. Иначе провал. Капитан Александр Оршанский внедрился в цирковую группу и отправился с ней на зарубежные гастроли. Разведчик подозревает, что кто-то из циркачей снабжает иностранцев секретными чертежами военного значения. Но пока он пытался вычислить шпиона, местная полиция его самого упекла за решетку. Вот и попробуй работать в таких условиях! Что ж, с полицией разобраться несложно, а вот противника переиграть – не всем по зубам…

Глава 4

— Так, мужички, — со вздохом обратился начальник таможенной смены к свободным от вахты подчиненным, — отдыха не получится. Цирк приехал. Надо помочь, а то запарятся ребята.

— Какой цирк? — сразу не поняли сотрудники, которые всего пять минут назад удобно устроились перед экраном телевизора.

— Наш российский цирк, — весомо растолковал начальник смены. — Летят на гастроли чартерным рейсом Шереметьево-2 — Ларнака. И у меня такое ощущение, что все свое сценическое барахло они тащат с собой. — Он смотрел через стекло сверху на разномастную, пеструю и возбужденную публику под названием «артисты цирка», которые сейчас напоминали невероятных размеров цыганский табор. — Интересно, медведя они как багаж оформили или с собой потащат?

— В самолет? — вяло и безрадостно поинтересовались сотрудники, нехотя застегивая мундиры. Погранично-таможенный досмотр такого рода коллективов всегда непереносимая мука.

— И постарайтесь, мужички, пропустить их побыстрее, — напутствовал начальник. — Если мишка решит очистить свой пищевод прямо здесь, то мы не отмоемся. Пусть уж он лучше самолет пометит.

Мысль о предстоящем авиашоу слегка развеселила таможенников, и они направились в сторону галдящей толпы и огромной кучи барахла, которое нужно было осмотреть.

Гвалт в Шереметьеве-2 стоял такой, что у Александра, который ночью так и не сомкнул глаз, уже минут через десять сильно заныло в затылке. Как выяснилось позже, всю основную часть циркового оборудования и технических средств планировалось заранее отправить через одесский порт, а труппа со своим самым хрупким и дорогостоящим реквизитом должна была прибыть самолетом как раз к тому времени, когда их разобранный цирк, проделав путь по Черному и Средиземному морям, прибудет в Ларнаку — место предстоящих гастролей.

Однако то ли политики Украины и России не поделили что-то в очередной раз, то ли у самого черноморского пароходства что-то не сложилось, но так или иначе, а в морском судне циркачам было отказано. Груз спешно возвратили в Москву, и вот теперь, помимо плотной платье-рубашечной толпы самих артистов, в специально отгороженном терминале возвышалась огромная гора сундуков, коробок, чемоданов и пакетов, шестов и рулонов материи, оркестрантских труб, осветительной и звуковой аппаратуры, плотных, толстенных жгутов электропроводки и еще бесконечного множества самой разной мелкокалиберной всячины.

Одним словом, перед задерганными таможенниками и грузчиками аэропорта Шереметьево-2 возвышался почти весь цирк шапито в полном автономном комплекте. А вокруг всего этого нагромождения реквизита бурлила, кричала, рычала, лаяла и мяукала пестрая публика и разношерстное зверье, осатаневшее от предпосадочной суеты.

— Хотел бы я посмотреть, как они с таким багажом взлетят, — пробормотал начальник смены и улыбнулся, представив лица летчиков, когда к их самолету доставят этот табор во главе с медведем. Впрочем, авиаторам еще только предстояло удивиться, а таможенники зашивались уже сейчас. Глядя на бестолковые, почти панические попытки своих подчиненных организовать хоть какое-нибудь подобие таможенно-пограничного досмотра, начальник поспешил на помощь.

— Табола, Бессараб и Давыденко, — зычно приказал он, едва появившись в терминале, — вы втроем организуете досмотр реквизита. Фефелов и Ивендиков — на осмотр личных вещей, Четвертков — на проверку документов и деклараций. Выполнять!

— А мне что осматривать? — жалобно глянул на начальника таможенник-кинолог, оставшийся без задания.

— А нам с тобой и с Мухтаром придется досматривать все, — сочувственно вздохнул начальник смены.

— Все вот это? — недоверчиво переспросил подчиненный, растерянно оглядывая нагромождения баулов и тюков.

— Все вот это, — подтвердил старший, — и без задержки. Из-за нашей нерасторопности рейс никто отменять не будет.

Снабженные четкими инструкциями таможенники разбились на группы, каждая занялась своим фронтом, досмотр наконец приобрел упорядоченный вид, и работа стала продвигаться значительно быстрее.

Александр, который не имел при себе почти никакого багажа, одним из первых выскочил в накопитель и сразу же отправился лечиться к барной стойке. Спустя несколько минут в холле появилась Изольда, и Оршанский благожелательным кивком головы пригласил девушку составить ему компанию.

— Что будете пить? — поинтересовался журналист, пододвинув ассистентке иллюзиониста меню. — Мне, пожалуйста, кофе, двойной и без сахара, — заказал он и пояснил, обратившись к Изольде: — При виде хаоса у меня начинает болеть голова. Кофе помогает. А вы в первый раз едете за границу? — вежливо поинтересовался Александр.

— Да, — кивнула головой девушка, внимательно изучая список коктейлей. — В детстве отдыхала с мамой в Болгарии, но это я не считаю. Мне тогда было восемь лет.

— Тогда вам нужно выпить бокал шампанского, — подсказал Оршанский, наблюдая за затруднениями ассистентки. — Такова традиция для тех, кто впервые покидает Родину. Я закажу, если вы позволите?

Изольда благодарно кивнула и нервно глянула на часы. «Пунктуальна, порядочна, ответственна», — тут же констатировал про себя Оршанский, наметанный глаз которого тотчас же отметил эту особенность характера молодой артистки, меньше всех ответственной за что бы то ни было.

Беспокоилась она, однако, напрасно. Таможенники довольно оперативно организовали четкую и быструю работу. Турникет методично вращался, и накопитель, словно карманы вора, методично наполнялся артистами труппы. Однако самый сложный этап досмотра был впереди.

Работать с домашними животными сотрудники пограничной службы уже привыкли. В последнее время количество пассажиров, не желающих расставаться в полете со своими питомцами, намного увеличилось. Веяния моды. Крупнее козы, однако, на борт авиалайнеров до сих пор никто не ступал, и досмотр, как для таможенников, так и для их четвероногого помощника, особых затруднений не представлял. У собак — намордники, у кошечек и морских свинок — бантики, а с птичками и мышами вообще проблем не было.

Совсем другое дело почти двухсоткилограммовая туша медведя. Животное хоть и цирковое, хоть и в клетке, но назвать его домашним никак было нельзя. Как известно, хозяин русского леса — натура очень тонкая и впечатлительная. То вдруг захочет на балалайке поиграть, а то внезапно нападет на животинушку и оттяпает зверюга в сердцах руку или ногу у первого встречного. На то он и хозяин. И россиянин.

А тут непонятная, нервно-дерганая обстановка досмотра. Шум, гам и никаких аплодисментов. Таможенникам бы догадаться и пропустить мишку в первую очередь, но они вполне справедливо предположили, что возни со зверем будет много, времени это займет целую уйму и без какого-либо злого умысла взяли да и отодвинули клетку с косолапым в самый конец очереди.

— А ведь взбунтуется мишка, — качнул головой Оршанский, заранее сочувствуя предстоящей миссии таможенников.

— От Антона Павловича они сегодня точно натерпятся, — согласно кивнула головой собеседница, — она, если рассердится, спуску никому не даст.

— Она, Антон Павлович, никому не даст спуску? — Александр непонимающе отвлекся от предстоящей баталии. — Это вот вы сейчас о ком говорили?

— О медведице, — ответила Изольда, наблюдая, как таможенники напряженно готовятся к предстоящему штурму.

— А почему «Антон Павлович»? — поинтересовался Оршанский, который скрепя сердце понимал физиологические отклонения у людей, но совершенно не воспринимал таковые у животных. — Ваш Заметалин — он что, из «французиков»?

— Вы в своем уме? — поставила неутешительный диагноз журналисту девушка. — Дрессировщик — и голубой?

— Ну, я не сказал «голубой», — немного смутился Александр, — хотя… Мысль довольно интересная…

— Фи! — Изольда передернула плечами и расставила точки над «i». — Просто Заметалин родом из Златоуста и обожает Чехова. А поскольку медведей-мужчин у него нет, то он и назвал…

— Понят…

«Р-р-р-р-р-ха-ау!!!» — половая плитка бурно разнесла по аэропорту предупреждающий рык раздраженной медведицы, и в зале ожидания наступила такая тишина, словно сейчас должны были сообщить о задержке всех рейсов в связи с непредвиденными природными катаклизмами на островах Зеленого Мыса.

«Р-р-р-р-ха-а-а-ау!» — второе воинственное предупреждение долго блуждало по безмолвным залам аэровокзала и утихло где-то в районе женского ватерклозета.

— Ой, ребята, — сочувственно качнул головой Оршанский, — лучше дали бы вы этой мохнатой женщине погремушку и шли бы восвояси. А то, не ровен час…

У таможенников, однако, на этот счет имелось свое собственное мнение и, полные решимости исполнить свой служебный долг как требуют того инструкции, решительно направились к примадонне.

Притихшая на время Антон Павлович благодарных зрителей в таможенниках не увидела и при их приближении с такой силой бросила на прутья клетки свои четверть центнера, что невольно заставила уважать свое женское начало даже сидящего в безопасном удалении Александра. После этого медведица не металась по клетке, не вставала на задние лапы, не скалила зубы — она замерла посреди небольшой клетушки, ясно давая понять, что первый, до кого она дотянется сквозь прутья решетки…

Первой это почувствовала служебная собака пограничников. Овчарка, почувствовав исходящий от дикого животного запах смерти, сначала остановилась, ощерила пасть и, нешуточно вздыбив на загривке шерсть, попятилась назад, скользя когтями по неподатливой половой плитке. И когда непонятливый собаковод решительно потянул за ошейник, пес уселся на дрожащий хвост, вскинул морду к зеленым цифрам табло и завыл. Густой баритон одинокого индейца подхватила разноголосица цирковых собратьев, и пассажирам, ожидающим своего рейса под куполом аэропорта Шереметьево-2, стало так неуютно, словно непрошеный катаклизм уже зародился здесь и начал свой разрушительный путь к островам Зеленого Мыса.

— Товарищи пограничники, — в нудной тишине голос Вольдемара Жозеффи, казалось, расслышали все, — поверьте мне, как профессионалу: сейчас лучше не трогать ни медведицу, ни ее дрессировщика. — Иллюзионист кивнул в сторону Заметалина. — Вы можете испортить животное. И свое — тоже. — На сей раз подбородок махнул в сторону воющей овчарки.

— Наркотики, оружие, взрывчатые вещества и другие запрещенные к провозу предметы имеются? — вынырнули из временной комы таможенники.

— Хоть я уже и прошел ваш досмотр, но… имеются, — огорчился фокусник, доставая из боковых карманов своего пиджака два пистолета Макарова. — Однако, прошу заметить, мне их подсунули вы и вот вы! — Он ткнул пальцем в таможенников. — Наша труппа ничего такого провезти не пытается.

— Ну, вы, это… — растерянно улыбаясь пробормотали нерадивые сотрудники, обнаружив пропажу табельного оружия, — вы, товарищ-гражданин, того, даете… Прямо колдун…

Иллюзионист в ответ только покаянно пожал плечами, давая тем самым понять, что только он один с помощью своего волшебного цилиндра может пронести мимо любого досмотра хоть центнер героина, не говоря уж о каких-то двух «пээмах».

— Ладно, грузитесь, — констатировал начальник смены, жестом приказав своим подчиненным закончить обязательную процедуру.

Едва поводок овчарки позволил ей сделать шаг назад, как унылое собачье предзнаменование стихло, и под сводами аэровокзала зазвучало: «Вниманию пассажиров, ожидающих посадки на рейс…»

— Таможня дала «добро»… — задумчиво констатировал Оршанский, черканув несколько строк в своем старомодном блокноте.

— Однако интересный, видимо, фрукт, этот фокусник. — Александр задумчиво почесал подбородок, затем набрал на мобильнике номер и коротко приказал:

— Пожалуйста, на мой адрес всю информацию, которая есть по Вольдемару Жозеффи — Владимиру Жеребцову. До вечера.