Дрессированная смерть

Сергей Зверев, 2010

Майор ВДВ Андрей Лавров по прозвищу Батяня получает задание предотвратить взрыв боеприпасов на складе российских войск, дислоцирующихся на территории Приднестровской республики. Этот теракт может разрушить хрупкий мир в неспокойной Молдове и настроить мировую общественность против России. Зато он крайне выгоден Румынии. Именно ее спецслужбы направляют на подрыв склада опытного спецназовца Мунтяну. Русский десантник и румын равны по боевому мастерству, но у Батяни значительно больше жизненного опыта. Однако Мунтяну в голову приходит дьявольски хитрый план, который должен запутать и вывести майора из игры…

Глава 6

Крупные хлопья снега опускались на землю. Под Астраханью такого раннего снега уже давно не было. Неподалеку от казармы мокрый сугроб разгребали солдаты. Снег валил уже второй день подряд. А прогноз на ближайшие дни не обещал никаких перемен. Лопаты врезались в мокрую слипшуюся массу, скребли по асфальту, издавая противный звук. Отставив лопату в сторону и достав из кармана пачку сигарет, один из солдат закурил. Облокотившись на рукоятку, он наблюдал, как работают его товарищи.

— Хватит отдыхать, — недовольно бросил ефрейтор.

— Что, уже и покурить нельзя? Сколько снег ни разгребай, а он валит и валит.

— Снег валит, а служба идет.

Жадно затянувшись, рядовой отбросил бычок в сугроб и вновь взялся за работу. На дороге к аэродрому показался «УАЗ» и крытый брезентом «Урал».

— Едут, — с уважением произнес ефрейтор, — «УАЗ» майора Лаврова.

— Учения? — рядовой продолжал работать лопатой, но не отрывал взгляда от машин.

— Кто ж его знает. Подняли по тревоге, — отозвался ефрейтор.

— Если не учения, то что?

— Спецназ. Всякое может быть. Майор Лавров добровольцев-контрактников отбирал. Тридцать человек. И старлей Барханов с ним. Боеприпасы — боевые, — ефрейтор был чуть более осведомлен, но и ему не было известно, куда направляется спецназ.

— Ребята говорят, что спецрейсом из Москвы какой-то капитан прилетел.

— Говорят… а ты повторяешь, — огрызнулся ефрейтор.

В «УАЗе» и впрямь ехал командир батальона спецназа ВДВ майор Лавров. И самое странное, что он знал немногим больше ефрейтора. Единственное, что ему было известно доподлинно, так это то, что придется десантироваться на территорию Северного Афганистана и что его подразделение поступает в оперативное подчинение капитану ФСБ Вежновцу, которого он еще и в глаза не видел. Все происходило в спешке.

Машины выехали на летное поле. Огромный «Ил-76» уже был готов к взлету.

— А вот и фээсбист, — пробормотал майор Лавров, вглядываясь в молодого капитана, тот стоял, прикрыв щеку от мокрого снега ладонью, — к нему подъедь, — бросил он шоферу.

Фээсбэшник нырнул в «УАЗ» и тут же протянул руку Лаврову:

— Капитан Вежновец. Вас ознакомили с приказом?

Лавров не очень охотно пожал руку. То, что ему придется находиться в оперативном подчинении у чекиста, не предвещало ничего хорошего.

— Майор Лавров, — представился он, — естественно, ознакомлен. Вы в курсе обстановки?

— Вы следите за теленовостями? Про эвакуацию нашего посольства из Африки слышали?

— Только то, что прозвучало в телевизоре.

— На нас возложена миссия государственной важности. Мы десантируемся в Северном Афганистане. Неподалеку от места высадки находится заброшенный аэродром. Всего пару часов назад туда приземлился гражданский «Ту-154» с пассажирами на борту: сотрудники посольства и эпидемиологического центра. Наше руководство беспокоится за жизнь людей, это район с традиционно нестабильным режимом. Он не контролируется официальным Кабулом. Командование остается за вами. Я буду координировать действия десантников и поддерживать связь с Москвой, — Вежновец демонстративно выставил перед собой небольшой кейс — ноутбук с системой космической связи.

Он передал Лаврову несколько снимков.

— Изображения со спутника?

— Именно. Они сделаны час назад, — Вежновец улыбнулся.

— Ваши ребята без дела не сидят, — бесстрастно проговорил Лавров, чекист ему не нравился все больше и больше. Слишком уж острый и злой был у него взгляд.

— На снимках виден силуэт «Ту-154», он приземлился, вроде удачно, — капитан указал пальцем на вытянутый, чуть размытый крестик, — но нас тревожит другое. Посмотрите сюда. Здесь, согласно нашим разведданным, подтвержденным американцами, находится база полевого командира Омара. Обратите внимание на прямоугольники, предположительно это «Уралы» и, возможно, бронетехника. Вы должны обеспечить охрану самолета и пассажиров. Есть два варианта эвакуации. Первый — если удастся исправить поломку «Ту-154» на земле, и второй — самолет остается в Афганистане, пассажиров заберут вертолетами. С американцами договорено, сами они в этот район соваться опасаются, но закроют глаза на высадку российского десанта.

— Дело серьезное, — Лавров вглядывался в снимок.

— Омар — полновластный хозяин в тех краях. Он сам объявил себя бригадным генералом. Собрал вокруг себя недобитых талибов. За ним охотятся афганское правительство и американцы. Ну, а у нас к нему особая любовь. Он занимается транзитом героина через Среднюю Азию в Россию.

— Задача максимум — защитить пассажиров и расправиться с Омаром? — перебил фээсбэшника Андрей.

— Пока — защитить пассажиров. Надеюсь, Омар не среагирует так быстро. Хотя ему может придти в голову и захватить самолет. Он не должен успеть.

Лавров насторожился:

— Этот снимок сделан два часа назад. На нем техника — в лагере боевиков. Когда будет более свежая информация?

— Как только, так сразу, — улыбнулся капитан Вежновец, — в таких делах главное — быстрое реагирование и внезапность. Через два часа наш спутник-шпион выходит из зоны Афганистана. Если повезет, получим новые снимки, нет — до завтрашнего дня у нас не будет иного источника информации.

— Плохо, капитан.

— Не то слово, майор.

— Вы раньше прыгали с парашютом?

— А вы как думаете?

— Кажется, что нет.

— Все когда-нибудь приходится делать впервые. Я заметил, что вы, товарищ майор, не очень рады нашему сотрудничеству. Меня предупредили, вы прекрасный профессионал, но очень своенравны.

— Ни у меня, ни у вас нет выбора.

Вежновец выглянул в окно, в метели показалась «Волга».

— Ваше командование вместе с моим руководством пожаловали дать последние напутствия перед взлетом.

* * *

Пейзажи Северного Афганистана не для слабонервных — унылая однообразная картина. И только человек, родившийся здесь, может спокойно и даже иногда с умилением смотреть на безжизненные горы, чередующиеся с пустынными равнинами. На одной из таких равнин и располагался окруженный невысокими скалами заброшенный аэродром. Построенный советскими специалистами в начале восьмидесятых годов, он прослужил по назначению лишь пару лет. Последний самолет поднялся с него чуть меньше двадцати лет назад, унося на родину советских военных диспетчеров и технический персонал, передавший некогда важный военный объект недоученным афганским военным режима Наджибулы. Через полгода аэродром был переведен в разряд «запасных», а с приходом к власти талибов о нем в Кабуле и вовсе забыли. Все, что можно было унести, растащили местные жители.

Огромные восьмиугольные железобетонные плиты летного поля местами покрылись трещинами, через которые пробивалась чахлая растительность. Кирпичная трехэтажная коробка здания аэропорта зияла пустыми оконными провалами. У диспетчерской башни высились груды мусора и ржавого металла, блестело битое стекло, громоздились обломки строительных конструкций. Ближе к скалам расположился ряд высоких ангаров, покрытых облезлой, местами отвалившейся голубой краской. Впрочем, взлетно-посадочная полоса все еще имела приличный вид и могла принять современный авиалайнер. Тишину нарушал лишь ветер, гудевший в скалах, да шелестел под его порывами серый песок.

На расстоянии около полутора километров от полосы, на вершине одной из многочисленных скал затаились два человека. Темные от въевшегося многолетнего загара обветренные лица. За спинами — автоматы «АК-47» старого советского образца, обязательные для каждого настоящего мужчины в этой вселенской глуши. Заношенные до дыр, густо покрытые пылью халаты позволяли им раствориться среди камней. Один из афганцев, прильнув к окулярам бинокля, неотрывно следил за гребнем недалеких гор. Другой — полой халата старательно протирал ствол видавшего виды автомата. Находились они здесь довольно долго и охотно бы сменили позицию, но оба они были людьми подневольными: что сказал командир, то и следует делать, пока не получишь новый приказ. Моложавого нетерпеливого боевика уже стало раздражать бесстрастное молчание старшего товарища, он смахнул пыль с полы халата, отложил автомат на камни.

— Ну что? — спросил он, чтобы хоть что-то сказать.

— Ничего! — такой же дежурной репликой агрессивно ответил первый, но все же добавил, уже смягчив тон, — не видно еще его. Четыре часа уже ждем.

— Может, он и не прилетит вообще. Сколько нам еще сидеть здесь?

— Сколько надо, столько и будем. Должен прилететь.

— Точно?

— Омар так сказал. Не понимаю только, зачем он ему? — боевик недоуменно покрутил головой.

— Может, оружие?

— Самолет пассажирский. Наверное, вещи Омару нужны.

— Заложники, — подхватил молодой, — у родственников выкуп можно потребовать.

Не привыкшие долго рассуждать над приказами командира, боевики замолчали, замерли без движения. Через четверть часа афганец с биноклем встрепенулся. Толкнув в бок товарища, он указал ему на зубчатую линию гор. Тот прищурился и радостно усмехнулся:

— Кажется, есть!

— Подай рацию.

Подняв и закрепив антенну старой громоздкой рации, боевик прокричал в микрофон:

— Они показались, снижаются… нет, еще не приземлились. Что нам делать?.. Ясно!

Вскочив на ноги, боевик в годах подхватил автомат.

— Уходим. Быстро.

— Слава Аллаху. Мы куда? На аэродром, на поле?

— На базу.

Сноровисто прыгая с камня на камень, афганцы в пыльных халатах скрылись в зарослях кустарника.

На горизонте, прямо над горной грядой, росла черная точка, набухала, приближаясь. К привычным звукам безлюдного пространства добавился новый, успевший позабыться в этой местности со дня прекращения эксплуатации аэродрома. Гудение реактивных двигателей нарастало, и в выцветшем небе уже прорисовался силуэт пассажирского лайнера. Он шел низко, явно намереваясь зайти на полосу.

Чуть различимый с земли шлейф дыма тянулся за самолетом. Лайнер выровнялся над полосой, выпустил шасси. Колеса коснулись бетона, он подпрыгнул, тут же взревели двигатели, гася скорость, густая пыль понеслась из-под шасси над посадочной полосой, и гражданский лайнер с российским триколором на хвосте покатился, вздрагивая, пригибая воздушным потоком пробившиеся сквозь трещины пучки полыни и саксаула. Не доезжая до конца полосы, «Ту-154» свернул на рулежку и остановился.

Двигатели замерли. Но к выходу никто из пассажиров не спешил. Не спешили и развернуть аварийный надувной трап. Никто не проявил сильного желания ступить на незнакомую, чужую землю. Люди, недавно вырвавшиеся из охваченного мятежом города, чувствовали себя увереннее, когда от внешнего мира их отделял тонкий борт самолета. Хотя эта защита и была на самом деле иллюзорной. В лучшем случае она могла защитить от ветра.

По истечении десяти минут после приземления первые эмоции прошли, и народ, уже немного освоившись, настроился на ожидание обещанной помощи из российской столицы. Правда, на лицах некоторых из пассажиров читалась озабоченность создавшейся ситуацией. Это были те немногие, кто реально оценивал обстановку, понимал, что все не так просто. Пресловутой помощи скоро ожидать не приходилось: пока известие об аварии дойдет до соответствующих чинов, пока будет принято окончательное решение… пройдет немало времени, а учитывая формировавшуюся и успешно развивавшуюся семьдесят лет бюрократическую систему и нежелание кабинетных начальников всевозможных рангов брать на себя ответственность, о скором спасении можно было вообще забыть.

Люди осведомленные учитывали сложность создавшейся ситуации — для эвакуации людей требовался второй самолет. А починить «Ту-154» в полевых условиях практически невозможно, да и бросать пассажирский авиалайнер в дикой стране в высшей степени неразумно.

Оставалось надеяться, что к делу подключатся военные или российские спецслужбы, которые все задачи решают не в пример оперативнее штатских господ из МИДа. Для этого существовали свои резоны — наличие среди пассажиров сотрудников посольства, да и самолет оказался в стране, которая хотя и не вся, но большей частью находилась на военном положении. Малейшее промедление угрожало безопасности людей.

Подполковник Загорский — начальник охраны посольства — то и дело поглядывал в иллюминатор, в его взгляде сквозила озабоченность. Его спутница нервничала, недовольно теребила ручку кресла:

— Как ты думаешь, надолго мы здесь застряли? — спросила с капризным оттенком в голосе женщина.

— Нет, скоро мы покинем это гиблое место. Не волнуйся, о нас не забыли… — не поворачивая головы в ее сторону, бросил подполковник Загорский и тут же осекся. — Я сейчас, — он торопливо поднялся.

Насторожилась и Лариса. Посторонние звуки нарушили однообразный свист ветра. Люди льнули к иллюминаторам, пытаясь рассмотреть, что же происходит там, снаружи.

На рулежку, гремя гусеницами, заезжал старый советский танк «Т-64» грязно-зеленого цвета. На башне, сквозь покрывавшую танк серую пыль, еле читался бортовой номер. Следом за ним показались «Урал» и четыре джипа с бородачами в камуфляже. Колонну замыкала БМП.

Из остановившегося грузовика на бетон высыпало полтора десятка вооруженных афганцев в пыльных халатах, головы большинства из них покрывали бесформенные шапки из тонкого войлока. Держа на изготовку автоматы Калашникова, боевики молча, словно по заранее составленному расписанию, рассредоточились, окружив самолет.

Из головного джипа грузно вылез Омар, и тут же его взяли в кольцо боевики в камуфляже — личная охрана полевого командира. Омар немного постоял, скользнул взглядом по иллюминаторам и, убедившись, что его появление навело ужас на пассажиров, вальяжно двинулся к самолету. В круг охраны вбежал и зашагал рядом с Омаром одноглазый, устрашающего вида боевик. Стараясь идти в ногу с командиром, Мустафа заглядывал в лицо своему хозяину и нетерпеливо спрашивал:

— Что дальше?

Резко остановившись, Омар произнес нарочито по-русски, слова давались с трудом, все-таки много лет прошло с тех пор, как он во времена правления Наджибулы обучался военному делу в СССР:

— Сначала надо, чтоб какая-нибудь собака вышла. — И, хищно щерясь, добавил: — Будем переговоры вести, — и, добавил: — Мегафон.

Мустафа повернулся и махнул кому-то рукой. Тут же подбежал боевик, услужливо подал мегафон. В свою очередь одноглазый передал его Омару. Командир, брезгливо кривя губы, поднес ко рту переговорное устройство.

— Внимание! Слушайте все, кто находится на борту. Ваш самолет, нарушив границы, приземлился на территории нашего государства, и этим вы нагло нарушили наш суверенитет и наши законы. Поэтому с данного момента все, кто в самолете, считаются арестованными и обязаны подчиняться моим приказам.

Хриплое карканье главаря недобитых талибов разносилось над заброшенным аэродромом и далеким эхом возвращалось с гор.

— Сейчас ко мне должен выйти человек, с которым я, как с вашим представителем, смогу вести переговоры. Я жду, — Омар опустил мегафон.