Жалким быть просто. Мистический детектив

Сергей Георгиевич Банцер

Правда ли, что бумеранги, запущенные на земном пути, обладают свойством залетать в сумеречный мир Надреальности, где подсчитываются итоги? Ведь именно там получила ответ на этот вопрос директор фирмы «Эксим ЛТД» Ирина Корсакова, после того, как в сауне оздоровительного комплекса «Сириус» был обнаружен её труп. Расследование этого дела поручено следователю Дятлову, знакомому нам по роману «Хромая удача».

Глава 6

Внешний облик начальника следственного отдела городской прокуратуры удивительно соответствовал его фамилии. Если бы Николай Водянов был актёром театра юного зрителя, то все роли водяных и прочих потусторонних обитателей водоёмов были бы его. Причём, без особого участия гримёра и даже режиссёра.

— Что там по делу Корсаковой? — спросил Водянов, устремив болотного цвета глаза на сидящего напротив его Дятлова.

— Корсакова Ирина Петровна, тридцати восьми лет, директор фирмы «Эксим ЛТД». Позавчера, примерно в семь вечера она приехала на собственном автомобиле в оздоровительный центр «Сириус» вместе с пока неустановленным лицом. Примерно через час после этого дежурный менеджер «Сириуса» заметил, как автомобиль Корсаковой выезжает со стоянки. Так как до окончания времени оплаченной аренды оставалось ещё около часа, менеджер решил проверить обстановку в сауне. Ну, и обнаружил труп. Первичная медэкспертиза внешних признаков насильственной смерти не обнаружила. Позже лабораторная экспертиза обнаружила в остатках вина в бокале Корсаковой наличие препарата «Сильвер фокс», применяющегося для усиления женского либидо, и кокаина. Концентрация наркотика была такова, что в совокупности с остальными факторами — алкоголем, препаратом «Сильвер фокс», сауной и состоянием здоровья Корсаковой, всё это вполне могло стать причиной летального исхода. Как обычно в таких случаях мы рассматриваем три версии — случайная передозировка, суицид или умышленное отравление.

— С какими вероятностями? — спросил Водянов.

— В таких случаях обычно трудно отдать предпочтение какой-либо версии. Поэтому вероятности примерно одинаковые.

— Почему одинаковые? Кокаин разве разбавляют в вине? Все нормальные люди его нюхают. При этом разрушается носовая перегородка. Смотрели?

— Да. В заключении экспертизы сказано, что носовая перегородка целая, — сказал Дятлов.

— Ну, вот, видите! Значит, не нюхала. Это раз. Дальше — в сауне она же была не одна. Этот её… партнёр смылся, да? На её машине. Кстати, а где эта машина сейчас?

— Пока не нашли. В ГАИ оформлен наш запрос на задержание, — сказал Дятлов. — И почему «партнёр»? Может и партнёрша.

— С партнёршей принимать препарат для повышения женского либидо? — спросил Водянов.

— А почему нет? — Дятлов пожал плечами.

— Хорошо, что там ещё по экспертизе? — спросил Водянов.

— Половой акт был.

— Ну, так вот! А вы говорите ««партнёрша». Что — между двумя дамочками состоялся половой акт? Тоже скажете — «а почему нет»?

— Он мог быть раньше, с мужчиной, их методика даёт разброс, примерно двое суток.

— Вот видите! — укоризненно сказал Водянов. — Кроме этого… Эта Корсакова была директором успешной фирмы. Это сам по себе фактор риска. Возможно, она была ещё и одним из конечных бенефициаров — это ещё больше усиливает версию насильственной смерти.

Дятлов вздохнул.

Ишь, как распелся Водянов. Странно только он дело поворачивает — в сторону версии насильственной смерти. Обычно начальники делают наоборот.

Водянов молчал, опустив голову и упёршись подбородком в сцепленные пальцы.

— Всё это было предисловием, — вдруг сказал он, внимательно рассматривая крышку собственного стола. — Преамбулой. Вообще я хотел с вами поговорить немного о другом. Мы с вами одногодки, Дятлов. И оба начинали операми в райотделе. С тех пор минуло уже много лет. Очень много лет… Скоро нам обоим на пенсию. Только я выйду с должности начальника отдела горпрокуратуры, а вы — с должности обычного следователя. Поэтому вы должны были задавать себе этот вопрос — почему я сделал карьеру, а вы нет? Не знаю, как отвечаете на этот вопрос вы, но я сейчас скажу правильный ответ. Кстати, меня вовсе не задевает тот факт, что вы, возможно, более талантливый следователь, чем я. Знаете почему? Потому что я обладаю более весомым преимуществом — я командный игрок. А вы нет. В этом всё дело. Это ваша ахиллесова пята, Дятлов. Времена Шерлока Холмса давно прошли. Также, как и времена мушкетёров её величества королевы Франции. Эти книжки сейчас уже никто не читает. Мало крови, нет гомосексуалистов и педофилов. Там нет расчленения трупов. Нет серийных маньяков. Даже элементарной торговли органами — тоже нет. Захудалого вампира, питающегося кровью девственниц, которыми кишат сейчас литературные форумы — и то нет! Вместо этого какая-то дедукция… Кого сейчас интересуют эта ерунда?

Склонив голову набок, Водянов некоторое время рассматривал Дятлова, а потом продолжил.

— Честно говоря, я вообще удивляюсь, как вы проработали столько лет в Системе… То, что вы не человек Системы, я понял ещё тогда, когда вы арестовали доллары в еврейском автобусе. Все от тех долларов тогда отказались. И сами евреи, и та девка из автобусной фирмы, которая набила этими купюрами свои трусы, так, что стала похожа на Мерилин Монро вместе с Софи Лорен. Вы помните, что вы сделали с этими деньгами?

— Сдал по описи в финчасть, — пожал плечами Дятлов. — Как учили на лекциях в университете.

— На лекциях в университете… А ведь старшие товарищи давали вам дельные советы.

Водянов укоризненно посмотрел на Дятлова и тяжело вздохнул.

— А ведь вашей биографии есть белые пятна, — скрипучим голосом сказал он. — Есть. Ночное ДТП недалеко от Южного моста… Когда вы попали в больницу. В эту же ночь на этом мосту в результате бандитской разборки погибли ваш бывший подследственный, кажется, Волков, да? И его жена. Красивая девка была… Жалко.

— Зачем вам это? — глухим голосом спросил Дятлов.

— Да так… Просто вспомнил.

Дятлов едва заметно усмехнулся. Видно нужно что-то Водянову от него. Вжик-вжик с одной стороны — «Вы, Дятлов, талантливый следователь», вжик-вжик с другой — «Вы, Дятлов, лох по жизни». Опять вжик напильничком — «Вы честный человек», и с другой стороны вжик — шляетесь вы, Дятлов, по ночам на Южном мосту, где бандитские разборки с двумя смертельными огнестрелами. Вот так вжик-вжик — и готова фигурка для игры в командные шахматы. В таких шахматах можно двигать не только свои фигуры, а и приспосабливать к своим нуждам фигуры противника. Кстати, окончательная огранка впереди, сейчас, вероятно, Водянов будет предлагать ему какие-то деньги.

— Поэтому я хочу вам кое-что предложить, — сказал Водянов вкрадчиво.

Дятлов склонил голову набок и наморщил лоб, придав таким образом своей физиономии выражение корректного внимания.

— Эта Корсакова перед смертью застраховала свою жизнь на кругленькую сумму, — сказал Водянов. — Вчера вечером у меня был представитель «Новы». Это страховая компания, одна из самых крупных в городе. Дело в том, что в договоре с Корсаковой оговорено, что страховой случай наступает только, если смерть будет естественной. То есть, ненасильственной. Это строго оговорено. Если будут представлены весомые доказательства того, что смерть была насильственной, страховой случай не наступает, и деньги не выплачиваются.

— А кому должна выплачиваться страховка? — спросил Дятлов.

— Это всё есть в договоре. Наследнику. Одному из наследников.

— Она оставила завещание?

— Да. В «Нове» осведомлены об этом, — сказал Водянов. — Вскрытие завещания состоится послезавтра в частной нотариальной конторе.

— Ну, а мы тут причём?

— В договоре оговорено, что факт наступления страхового случая должен определяться выводами следствия. Это строго оговорено. А следователь вы. Этот тип из «Новы» сказал, что их компания выделила премию, в случае, если будет доказано насильственный характер смерти Корсаковой. — Водянов выпрямился и задумчиво потёр ладонью череп. — Короче, если вы доказываете, что смерть насильственная, то две третьих ваши. Естественно, неофициально. Эту сторону я беру на себя. Хватит, чтобы фарфоровые импланты вставить. Со своей стороны помогу, чем смогу. Мы договорились?

— Я могу подумать? — спросил Дятлов.

— Разумеется. Только недолго. Я абсолютно уверен, что смерть Корсаковой насильственная. Кто-то, кто приехал с ней в сауну, сыпанул вместе с этим конским… э… дамским возбудителем в бокал с вином гашиша… э… кокаина и повёл дамочку париться. И не в сауну, а в русскую парную, с веничком. Проверьте, в этих оздоровительных центрах и то и то всегда есть. И не просто париться, а с элементами эротики. Потом, когда у дамочки от всего этого счастья отказало сердце, этот тип тихо смылся на её машине. Обеспечил себе где-то алиби, потом бросил машину в какой-нибудь подворотне, а утром пришёл на работу. В этот, как его… ЛТД ихний.

— * —

Через несколько минут после того, как Дятлов вернулся от Водянова, в дверь его кабинета постучали.

— Можно? — спросил вошедший мужчина.

— Вы кто? — спросил Дятлов, снимая куртку и усаживаясь в кресло.

— Я Топольский, — сообщил мужчина. — По делу Корсаковой. Вот повестка.

Дятлов посмотрел на него. Мужичок лет тридцати пяти. Короткая спортивная стрижка, смазливая физиономия. Мадам Корсакова явно нанимала его под свои нужды.

— Заходите. Присаживайтесь. Я следователь Дятлов Виктор Павлович. Вот там распишитесь, об ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Отнеситесь к своим показаниям максимально серьёзно. Любая сознательная ложь будет означать, что вы покрываете возможного убийцу. Вам понятно то, что я только что сказал?

— Ну, конечно, — ответил Топольский. — Мы все в шоке… Ирина Петровна… Такой человек…

— Какой человек? — прищурился Дятлов.

— Хороший, — Топольский опустил глаза.

— На фирме вы работали менеджером?

— До вчерашнего дня, — расстроено вздохнул Топольский. — Водителем, экспедитором, в общем, менеджером по общим вопросам.

— А что произошло вчера?

— Меня уволили.

— Фрумкин уволил? — спросил Дятлов.

— Ага, — кивнул Топольский. — Вызвал в кабинет и сказал я, мол, в ваших услугах больше не нуждаюсь. Чуть не лопнул от удовольствия.

— Вы возили только Корсакову или Фрумкина тоже? — спросил Дятлов.

— Только Корсакову. Ну, когда она сама не садились за руль.

— Хорошо, — сказал Дятлов. — А сейчас расскажите подробно, где вы были позавчера, сразу после окончания рабочего дня. Скажем, начиная с семнадцати часов.

— После работы мы праздновали день рождения Ирины Петровны, — сказал Топольский. — Я уже говорил вашему человеку вчера. Выпили, потанцевали. Ну, я не пил, думал, ещё, может, придётся Ирину Петровну отвозить куда-нибудь.

— Мы — это кто? Кто там был?

— Я, Фрумкин, Ирина Петровна и Вика.

— Вика — это Антонюк? Секретарша?

— Ага.

— Корсакова тоже танцевала?

— Да.

— С кем?

— Да ни с кем. Это ж быстрые танцы, современные. Стоят все в кругу и дёргаются, кто во что горазд, — сказал Топольский.

— А Фрумкин? Тоже дёргался?

— Нет. Я его вообще ни разу не видел танцующим. Ага… Он никогда не танцует. Даже на своём дне рождения сидит, как на похоронах.

— Вы ничего не заметили странного, — Дятлов прищурился, — в поведении Корсаковой в тот вечер? Постарайтесь вспомнить. Она была весёлой, грустной?

— Весёлой?.. Вроде весёлая. Но как-то… — Топольский замолчал, не в силах подобрать нужное слово.

— Ненатурально? — подсказал Дятлов.

— Ненатурально?.. Да нет… Как-то вымученно. Но это видно, если только присмотреться. А странного… Как вы думаете, если за вечер ставить пять раз подряд одну и ту же песню? Подряд, понимаете? Вот кончается, и она ставит снова.

— Какую песню? — спросил Дятлов. — Вы помните какую?

— Ну, вот эту, известную, старую, — Топольский наморщил лоб, — её ещё негритянка поёт. С Долиной вместе.

— Негритянка? С Долиной? Глория Гейнор? «I will survive»?

— Ну, да, ага, — закивал Топольский, — задолбала всех. И лицо такое сделалось… У!.. Не подходи!

— И вы… что же… Пять раз подряд танцевали под эту песню?

— Да нет, я что ненормальный? Фрумкин вообще сидел на диване всё время.

— А кто же танцевал?

— Ирина Павловна с Викой.

— Что всё время? Пять раз подряд?

— Ага. Та тоже со странностями.

— Вчера вы говорили о каком-то конфликте, — сказал Дятлов, — расскажите подробнее.

— Ну… — Топольский наморщил лоб, припоминая, — примерно через час, может больше, мы решили пить чай. С тортом. Торт со свечками, ну, как на день рождения. Вика пошла ставить чайник в соседнюю комнату. А до этого туда вышла Ирина Петровна, кажется, ей позвонили. Вот. Потом вдруг оттуда раздался шум, ну, сначала как будто мебель двигали, а потом типа посуда металлическая загремела, как будто на пол упала. А потом опять мебель задвигали как бы…

— Ну, так что там было? Вы видели?

— Нет, там дверь была закрыта, я ничего не видел.

— И не открыли посмотреть?

— Нет, — Топольский посмотрел на Дятлова честными глазами. — Меньше знаешь, крепче спишь.

— А вы крепко спите?

— Да, — Топольский пожал плечами, — пока не жалуюсь.

— И что же этот Фрумкин, он тоже не заглянул?

— Почему? Зашёл. Потом сразу вышел.

— Ну, а что дальше? Я что, должен вытаскивать из вас слова? Вы можете членораздельно всё рассказать? Или вам нужно подумать? Вам предоставить такую возможность? — А? — Топольский непонимающе посмотрел на Дятлова. — Подумать? Зачем?

— Что было дальше?

— Дальше Фрумкин вышел из той комнаты и сел на диван. А потом стал раскачиваться из стороны в сторону.

— Как еврей на молитве? — прищурился Дятлов.

— Чего? Еврей?

— Не отвлекайтесь. Фрумкин что-то говорил при этом? Или молча раскачивался?

— Говорил. Бормотал так тихо.

— Что бормотал?

— Не знаю. Я не слышал.

— Вот как? Хорошо, я спрашиваю вас последний раз — что там случилось?

— Я, правда, не видел, — сказал Топольский, — хотя… а что там могло быть? Ясно что.

Топольский замолчал, рассматривая рисунок пола у себя под ногами.

— Я жду, — ледяным голосом сказал Дятлов.

— Ну, эта Вика… Она, когда ставит чайник, то всегда так наклоняется… понимаете, чайник стоит на полу, и она не приседает, а наклоняется к нему.

Топольский вздохнул.

— Ну и что? Наклоняется и что такого? — спросил Дятлов.

— Наклоняется так, на прямых ногах… Но не всегда, а только тогда, когда… Фрумкин… эта… стоит сзади. Вот. И там, видно по привычке за чайником так наклонилась. А Ирине Петровне это не понравилось. Но я ж не видел… Вы спросите у Фрумкина, он заглядывал туда.

— Хорошо, спрошу, — кивнул Дятлов, — дальше что было?

— Вика потом сразу ушла. Даже к нам не заходила. А Ирина Петровна вернулась. Взъерошенная такая вся.

— А раньше между ними были конфликты?

Топольский снова тяжело вздохнул.

— Да вы не стесняйтесь, — сказал Дятлов, — у нас тут как на приёме у врача, никто не стесняется. А кто стесняется, тот потом об этом сожалеет. И чем скорее всё рассказывают, тем лучше потом для всех. Так бывало такое раньше?

— Ну… Вообще-то да, — выдавил из себя Топольский.

— Почему же Корсакова не уволила эту Вику?

— А я знаю? Хотя… она бы с удовольствием. Давно бы уволила. Но, думаю, Фрумкин не давал.

— Понятно, — сказал Дятлов. — Значит, у Антонюк и Корсаковой были неприязненные отношения, правильно?

— Ага, — сказал Топольский. — Корсакова называла её секретуткой.

— А почему же они танцевали вместе?

— Потому что со странностями… Обе.

— Ну, хорошо, — сказал Дятлов. — А куда вы пошли потом?

— Я спросил Ирину Петровну, нужен ли я ещё. Она ответила, что нет, и я на электричке уехал на дачу.

— Значит, вы ушли, Антонюк ушла, а она осталась вдвоём с Фрумкиным?

— Да, — кивнул Топольский.

— Во сколько электричка ушла с вокзала?

— В шесть вечера. С чем-то.

— Кто-то видел вас на даче?

— Конечно, да хотя бы мой сосед. Мы посидели с ним, по сто грамм навернули.

— А у вас случайно билет на электричку не сохранился?

— Может и есть, — порывшись в карманах, Топольский протянул Дятлову смятый билет. — Вот, кажется это он.

Дятлов взял билет и, внимательно изучив его, положил в папку. Немного помолчав, он спросил:

— Когда вы бывали за рулём автомобиля Корсаковой, техпаспорт находился у вас?

— Ну, да, — ответил Топольский. — Когда я заканчивал работу, я возвращал его Ирине Павловне.

— Вы тогда, когда ушли из офиса после корпоратива, отдали техпаспорт Корсаковой?

— Конечно, — сказал Топольский, — я всегда так делаю.

— При осмотре места происшествия техпаспорта среди вещей Корсаковой не было. Как вы можете это объяснить? Куда он делся?

— А я знаю? Понятия не имею, — Топольский развёл руками.

— Я вам сейчас задам ещё один вопрос, — сказал Дятлов. — В каких отношениях были Фрумкин и Корсакова? — В каких? — недоуменно переспросил Топольский. — Ну, она директор, он её зам.

— Это формальные отношения. Меня интересуют неформальные. Вы понимаете, о чём я вас спрашиваю? Кто фактически был первым номером в делах фирмы — Фрумкин или Корсакова?

Топольский некоторое время молчал, глядя перед собой.

— Я думаю, Корсакова, — наконец неохотно ответил он.

— Она фактически руководила фирмой?

— Сложно сказать. С самого своего основания фирма работала под чьей-то крышей. Ну, вы понимаете. Тогда все так работали, время такое было. Что за крыша — вот этого я точно не знаю, я ж тогда ещё там не работал. Но потом кое-кого видел, они приходили в офис. Все дела с ними решала Корсакова. Фрумкин вообще в этом не участвовал.

— Корсакова жила одна в своей квартире?

— Да.

— У Фрумкина есть жена?

— Ну, да, есть.

— Фрумкин оставался ночевать у Корсаковой? Вы когда-нибудь возили их обоих вечером к ней домой?

Топольский молча кивнул.