Дорогие мои земляки

Сергей Васильевич Коломиец

В данном издании автор повествует о судьбах самых различных людей, их проблемах и чаяниях, моральном поиске и значении веры в жизни общества.

Свет в окне

Давно он там поселился, больше двадцати лет уже прошло. Местные поначалу долго судачили, чего он один кукует, чего себе жизнь ломает, шел бы к людям и жил как все. Мужики толковали, как он без бабы обходится, парень здоровый, около двух метров ростом, силищи как у бугая, в самом соку можно сказать. Другие хихикали, а может он не такой как все, таких сейчас много развелось. Не выдумывай дурак, я с ним в бане часто мылся, когда он ещё в армию не ушел, нормальный он, тут что-то другое. Пенсионер Ильич, учитель по литературе тоже подначивал, смотри, новоявленный отец Сергий явился, скрывается скорее всего от кого-то, времена сейчас сами видите какие.

Разговоры эти шли о местном парне по имени Виктор, родившийся и выросший в этом селе. Отец у него был егерь, гроза местных и заезжих браконьеров, мать в детском садике работала, семья самая обыкновенная, всё у них было как у большинства соседей. Пришёл срок и призвали его в армию, отгуляли как и положено проводы, поехал парень служить.

Прошло какое-то время и люди стали замечать как потемнела лицом мать, как бережно и трепетно брала из рук почтальона редкие письма от сына, бежала в дом на ходу открывая и читая. Особенно не удивлялись, единственный сын на два года уехал из дома, будешь конечно ждать и волноваться.

Беда пришла когда отслужил Виктор почти год, отца Убили браконьеры или бандиты. Милиция пыталась искать убийц да всё понапрасну, ещё и времена наступили те самые смутные, горбачевская перестройка заканчивалась. Мать после похорон всего неделю прожила, сердце не выдержало утрату, рядом и похоронили. Соседи пытались Виктора из армии вызвать, в военкомат ездили, просили. Хмурый военком через неделю сказал, не получится ничего, далеко он служит за речкой. За какой ещё речкой спрашивали люди, много у нас речек. Да за рубежом он служит в Афганистане, неужели непонятно, оттуда не так просто приехать. Родительский дом закрыли, окна аккуратно заколотили, Ключ отдали соседке старушке.

Одним словом отслужил свои два года Виктор как и положено и вернулся домой где-то в середине мая. Соседи грустно здоровались, да и чего парню скажешь, две Красных звезды и медали у парня на широкой груди, хлебнул видно всякого пока служил. Соседка старушка крестясь и причитая принесла ключи. Витюша, сокол мой ясный, беда-то какая случилась на твою голову, а голова твоя вижу белеть начала, а когда уходил как вороново крыло была. Родом старушка была из Белоруссии, до войны там родилась. Мужики наши после той войны вот так к пепелищу возвращались, а твой дом не сгорел, а внутри пепел. Увели соседи домой плачущую старушку.

Долго стоял у родного крыльца Виктор, сжимая в побелевшей руке ключи, потом открыл приржавевший замок, вошел в дом. Как он там переговаривались соседи, хоть бы чего не сделал с собой с горя, не каждый такое может перенести.

Где-то через час вышел из дома и направился в сторону кладбища. До вечера сидел у могил родителей, чего уж там думал одному богу известно. Вернувшись домой оторвал доски, закрывавшие окна, когда стемнело загорелся свет.

Остался парень жить в селе, дом в порядок привёл, но работы подходящей не было, разваливалось всё, наступали как писали позже лихие девяностые. Ездил на станцию вагоны выгружал, в магазине грузчиком работал, перебивался одним словом как и многие в то время. Деревня постепенно развали-валась, точнее закрывались фермы, мастерские, земля всё меньше засевалась. Люди плохо понимали почему всё рушится.

Очень скоро стали появляться новые, непонятно откуда взявшиеся новые хозяева земли, строений и прочего бывшего совхозного имущества. Люди ахали, удивлялись, гляди, этот толстомордый пшеницу от ячменя не отличает, явно никогда в тракторе не сидел, а заявляет что земля теперь его. И как это он сумел, всё было наше общее, а теперь его. На общих собраниях смельчаки кричали им, ребятки в каких деревнях вы родились, откуда в наши места прибыли, сколько лет в поле работали? Девок в черных очках их сопровождавших, спрашивали могут-ли они коров доить, картошку полоть? Те молча курили презрительно сплёвывая в сторону спрашивающих. Потом спрашивать перестали, когда у одного самого любопытного дом почему-то сгорел.

Виктор часто стоял в толпе сельчан и слушал бывших райкомовских начальников, блаживших не о светлом будущем, как раньше, теперь они вещали о свободе, демократии, рынке и инвестициях. Въедливый и дотошный местный дед Андрей спросил как-то одного из выступавших, родимый, а как же с коммунизмом, ты давеча в совхозном доме культуры на собраниях обещал его построить, а сейчас про рынок талдычишь, вроде как обманул ты нас. Хохот не дал деду договорить, ты что старый не видишь куда ветер дует. Дед стараясь перекричать смеющихся, спрашивал у оратора, родимый, а куда ты свой партбилет девал, ты его прихорони, вдруг наши вернутся, а ты тут как тут с красной книжкой в руках.

Но шутить людям хотелось всё меньше, бедность всё чаще стала проникать в дома людей. И пожаловаться становилось некому и некуда. Воровство разгулялось, участковый и приезжавшая милиция отмахивались от жалоб людей, не до ваших мелочей, тут серьёзные дела не успеваем разгребать.

Изменилась жизнь, в магазинах товары всякие заграничные все полки заняли, но особенно люди менялись, крыли власть на каждом углу, передавали друг-другу всякие новости, неизвестно где услышанные. Заметил и Виктор всю эту свободу, но на душе от этого спокойней не становилось, люди искали и ждали чего-то такого, что сделало бы жизнь понятной и справедливой. Если работы не было старался быть дома. Друзья стали звать на дискотеки, рыбалку или просто посидеть и выпить. Отказывался Виктор, просил не обижаться на него. Соседки шушукались, чего это он такой, с девками не общается, сторонится, да и с парнями тоже не очень.

Праздник был, 9мая, праздник Победы, из района приехали начальники, бизнесмены, все на дорогих джипах, говорили много и патриотично. Ветеранов войны в селе осталось человек пять, поздравляли их, потом стали подарки им давать, Из багажников джипов достали пакеты, в которых торчали бутылка водки, палка колбасы, ещё какие-то консервы. Дед Андрей на фронте не был, всю войну в колхозе подростком на ферме и в поле работал, хлебнул сиротского горя, отец под Москвой погиб. Заглянул в пакет соседа Кузьмича участника войны, бедновата пайка по нынешним временам. Слышь дорогой, обратился к одному из приехавших начальников, стоящего и курившего в стороне, сколь денег стоит твой джип, наверное много. Взяли бы эти деньги и сделали ветеранам настоящие подарки. Нельзя дед, государство этот джип для работы нам дало, много ездить по району приходится. А в войну милок райкомовские на лошадях все ездили, как и мы грешные.

Виктор стоял неподалёку, смотрел на всё происходящее. Дед подошел к одному из бизнесменов в черных очках, а чего вы ребята афганцев забыли, их бы тоже как-то поздравить надо. Отстань старый, не морочь голову, Афганистан нападал что-ли на нас, сами туда по дурости залезли, этих афганцев по району сотни, на всех денег не хватит, я лично их туда не посылал. Вон районное начальство, иди и говори ему. Дед махнул рукой, да какие они начальники, думаю вы правите сейчас а не они, вернуть бы сейчас Иосифа Виссарионыча, все бы вы тачки возили.

Дед подошел к Виктору, пошли отсюда сынок, пойдём помянем всех кто за победу лёг. Побледневший Виктор молча пошел за дедом, который что-то бубнил и ругался.

Праздничную бутылку пили у Виктора дома, дед всё никак не успокаивался, наворовали суки, нахапали народного добра и жируют, прикормили власть и делают чего хотят. Их осталось ветеранов, по пальцам посчитать можно, а им как в тюрьму передачу привезли, копеечную. Виктор молчал, думал о чём-то своём, сжимая в руке рюмку.

Захмелевший дед тронул его за плечо, ты это сынок, как-то всё один я вижу, понимаю, тяжело тебе, но жить надо, молодой ты, женись, дети пойдут, на душе легче станет. С работой сейчас плохо, но ты сильный, заработаешь на жизнь. Виктор поднял голову, дед скажи, а старый кордон не развалился ещё, ну тот дальний. Дед наморщил лоб, осенью я за грибами туда с внуком ездил, стоит дом и постройки вроде все целые, и электричество наверное есть, висят провода на столбах. Лесники не хотят там жить, от села считай двадцать вёрст с гаком, молодёжь и подавно не заманишь туда. А тебе это зачем, жить что-ли там хочешь или работать? Глухомань там, сам знаешь какая, дорога заросла, а зимой только на лыжах доберёшься. Не знаю дед, думаю пока, но наверное подамся туда жить.

Ушел Виктор жить на брошенный дальний кордон, отшатнулся от людей, уединился. Приезжали к нему начальники по лесу, вроде как наняли его лес охранять, про отца вспомнили как он хорошо и честно работал. Какое-то жалованье ему положили, люди говорили что отказался он от денег, словом всякое болтали. Приходил Виктор в село, правда очень редко, забрал кое-какие вещи из дома, посуду, инструменты, в опустевших комнатах поселилась семья каких-то беженцев или переселенцев. Предлагали ему деньги за проживание, отмахнулся, не надо, вам они нужнее, обживайтесь. Купил в магазине соли, муки, чай, крупы всякие, прочую мелочь, друзья на телеге помогли всё перевезти. Почему ушел долго ещё обсуждали, одни болтали от горя, другие что от несправедливости, всякое говорили.

Всё лето обустраивал и ремонтировал запустевший кордон. Вставал рано, лес уже наполнялся пением птиц, утренний туман постепенно рассеивался, запахи утреннего леса врывались в дом. Весь день работал, с удовольствием работал, прерывался только на приготовление обеда, после которого снова принимался за работу.

Поправил дом, отремонтировал крышу, в баньке печку переложил, брошенные от сарая двери поставил на место. Оторванные от дома электропровода качались на ветру, решил проверить под напряжением ли они, осторожно коротнул их обрывком провода, бросив его на висящие алюминиевые обрывки, сноп искр показал что напряжение есть. Удивительно, как это линия сохранилась, подумал про себя, значит буду со светом. В сарае нашел хороший кусок кабеля, осторожно подключил дом к электричеству, про себя подумал, а зачем мне свет, телевизора всё равно нет, может со временем заведу.

Вечером сидел усталый на крыльце дома, мышцы ныли от проделанной работы, в траве услышал какое-то шуршание, кто это там, мыши что-ли пришли или зверёк какой. Всмотрелся и увидел кошачью мордочку, откуда здесь он, может кто выбросил. Кот не решался подойти ближе, видимо боялся. Вошел в дом, положил в консервную банку остатки обеда, поставил возле крыльца, иди ешь, голодный наверное.

Утром увидел что банка тщательно вылизана, всё понятно, не ушла животина, где-то рядом. Снова положил еду для гостя, принялся за работу. Несколько дней кот съедал пищу когда Виктора не было рядом, потом стал поджидать угощение находясь недалеко, а в один из вечеров сидел возле крыльца дожидаясь ужина. Когда поел Виктор зайдя в дом оставил дверь открытой, давай заходи, как назвать тебя не знаю, Лесником будешь, раз из леса пришел. Кот был молодым, года полтора не старше, осторожно зашел на крыльцо обнюхивая стены, потом стал ходить по комнатам прижимая голову к полу. Ладно, ты давай знакомься с жильём, а мне спать надо, устал я.

Утром кот резво выскочил на улицу потягиваясь и выгибая спину. Весь день, где бы не работал Виктор крутился рядом, прижмуривая зелёные глаза. Нам бы ещё собаку завести, тогда полный комплект будет. Ладно, вот пойду в село, постараюсь добыть тебе друга.

Через неделю собрался в село, нужны были гвозди лампочки, другие разные мелочи. В сарае взял тележку на хорошем резиновом ходу, оставшуюся от старого хозяина, рано утром отправился в дорогу. Кота не было видно, где-то шнырял по лесу. Часа через два добрался до деревни, взял в магазине необходимое, сходил в родительский дом, взял кое-какие инструменты. Еле отбился от новых жильцов, усиленно звавших посидеть с ними. Сослался на занятость, оставленный без присмотра кордон. Соседки долго смотрели ему вслед, судачили, не понимая почему он не хочет жить в селе. А наша Дуня-неваляшка, сказала одна из женщин, собирается сходить в гости к нему, грозится настоящим мужиком сделать его. Знаем что ей сучке надо, ей только одного и надо, загомонили соседки, попрёт он её с кордона, по нему видно, не таков он, глаза у него грустные и усталые.

Выйдя за околицу, стал поправлять содержимое тележки, покрепче привязывать, чтобы чего не потерять. В кустах услышал какую-то возню, ворчание, решил посмотреть. В густой траве обнаружил щенка, присел на корточки, взял в руки. Везёт мне на живность, сама в руки идёт. Да, явно выбросили тебя брат нехорошие люди, а ведь ты я вижу породистый, лайка, вспомнил, какие у них в доме жили собаки, точно лайка. Придётся взять тебя, нельзя оставлять здесь, пропадёшь, да и друг тебя на кордоне дожидается, вдвоём вам веселее будет. Осторожно поместил щенка за пазуху, потянул тележку по заросшей травой дороге. Шёл и думал, как это мог щенок оказаться сбоку дороги, швырнули его скорее всего как ненужную вещь и уехали.

Не дойдя до кордона метров двести, увидел бегущего навстречу кота, вот и хозяин нас встречает, заждался наверное, сейчас буду вас кормить. Щенок жадно набросился на еду, вздрагивая маленькими худыми боками. Лесник ходил вокруг него кругами, принюхивался, даже пытался трогать лапкой. Подожди маленько, пусть поест, потом будете знакомиться.

К осени ремонт дома и построек почти закончил, приезжало начальство из конторы лесхоза, интересовались не надумал ли обратно в село. Успокоил их Виктор, здесь буду жить, попросил чтобы лошадь дали или мотоцикл какой для присмотра за участком. Обрадованные начальники привели неплохого жеребца, привезли лёгкие сани для зимы и ещё пистолет полагающийся для охраны. Виктор взял в руки старый ТТ, поглядел на номер, да бери, положено тебе, уже и разре-шение на тебя готово, и ещё двустволку забери, не помешает, время сам видишь какое. Не хотел брать оружие, но спорить не стал. Ты как-то странно на оружие смотришь, вроде боишься его, ты с ним, как мы знаем на ты должен, воевал ведь, раз награды имеешь. Взял ружьё, пистолет, пачки патронов, унёс в дом. Ружьё повесил возле кровати, пистолет спрятал в кладовке.

Чужие люди кроме начальства редко бывали на кордоне, далеко от жилья, да и не каждая машина проберётся по заросшей лесной дороге. Бывали в основном летом и осенью самые удалые ягодники и грибники, не боявшиеся забираться далеко в лес за добычей. Ахали и удивлялись как ты здесь один живёшь, спрашивали даже какую зарплату лесхоз платит за проживание здесь. Узнав сумму смеялись, за такие деньги меня на аркане сюда не затянешь. Не спорил с ними Виктор, просил только быть с огнём осторожнее в лесу.

Как-то в субботу натопил баню, стал таскать воду в большую бочку, стоявшую в углу возле печки, увидел как на поляну из леса вышла женщина, прихрамывающая на одну ногу. Пёс-найдёныш по кличке Уран недовольно заворчал, увидев чужого человека. Молодая женщина с корзиной в руках подошла к дому, села на скамейку, стала снимать с ноги лёгкий туфель. Виктор подошел, поздоровался, узнал в молодой женщине односельчанку Дуню. Вот Витя, пошла за ягодами и заплутала, ногу натёрла, пол-дня дорогу искала. Ранка оказалась пустяковой, Виктор вынес из дома йод, бинт, аккуратно стал обрабатывать. Близость женщины в лёгком летнем платье, пропахшей дурманящими лесными запахами, прикосновения к её ноге глушили сознание, не давали сосредоточиться.

Маленько посижу и пойду, дорогу теперь знаю, не заблужусь. Куда ты пойдёшь, вечер уже, как сквозь сон бормотал Виктор, утром и иди. Ты что оставляешь меня, а если я укушу тебя ненароком, игриво засмеялась Дуня, что тогда делать будешь. И взаправду, вечер уже, а у тебя вижу банька дымит, париться что-ли собрался? А я бы тоже ополоснулась, находилась сегодня. Вон возьми на верёвке чистое полотенце, мыло и мочалка в бане, воды я натаскал, иди и мойся сколько хочешь. Игривой походкой, бросив на плечо полотенце, Дуня направилась в предбанник.

Виктор вошел в дом, стал готовить чай для ужина, увидел в окно как медленно распахнулась дверь предбанника, то ли сама открылась, или подтолкнули её. Дуня спиной стояла к двери, уже голая, распускала узел волос, поправляла их. Не смог Виктор оторвать глаз от её фигуры, пока она не вошла в баню. Сердце громко стучало, мысли путались, чёрт, принесло её не вовремя. Долго мылась гостья, несколько раз выходила в предбанник отдыхать, не обращая внимания на приоткрытую дверь. Виктор бросал воровские взгляды на обнаженное женское тело, сдерживая дыхание пытался что-то делать.

После бани долго пили чай, по дому распространился запах женщины, кот кругами ходил вокруг стола, принюхивался, недовольно фыркал. Пёс Уран, обнюхав гостью, недовольный ушел на улицу, вертел головой, чихал и негромко рыкал.

После чая Виктор сказал, ты это ложись на мою кровать, а я на раскладушке в сарае лягу. Как это удивилась, Дуня, дом большой, три комнаты, а ты в сарае, я одна боюсь ночевать. Неси свою раскладушку в другую комнату и спи, или ты боишься меня, не бойся, я смирная. Виктор, не зная что ответить, молча пошел за раскладушкой. Вернулся держа в руках раскладушку, Дуня уже лежала на его кровати прикрывшись простынёй, которая бесстыдно выдавала все прелести и изгибы её тела. Платье висело рядом на стуле, душно у тебя пожаловалась Дуня, форточку пошире открой.

Стараясь не скрипеть лёг на раскладушку, с трудом сдерживая дыхание, Дуня ещё что-то спрашивала его, он оглушенный запахами чистого женского, что-то отвечал ей, она игриво хихикала, жаловалась на твёрдость постели. Как за-дремал не заметил, снилось всякое, не остающееся в памяти.

Разбудил пёс, холодный нос которого тыкался в руку, тихо опустил ноги с раскладушки. Дуня голая, едва прикрытая прос-тынёй спала разбросав руки. Стараясь не шуметь проскользнул на улицу, опустился на ступени крыльца. Мысли путались, принесло её не вовремя и когда же она уйдёт. Умывшись, пос-тавил чайник, принялся за работу, но инструменты выпадали из рук, перед глазами мелькало голое тело спящей Дуни.

Часа через два она вышла на крыльцо потягиваясь и жмурясь от утреннего солнца, хорошо у тебя здесь Витя, почти как в раю, птички кругом поют. Виктор шлифуя новое топорище поднял голову, зимой здесь совсем по другому, тишина или наоборот ветер воет, метель гудит. И как ты здесь один, не понимаю я, в бога наверное сильно веруешь, или какие грехи замаливаешь, у нас люди всякое болтают. Виктор молчал, продолжая работу, потом сказал, пошли чай пить, давно вскипел.

После завтрака Дуня засобиралась, пойду я, дома уже заждались наверное, ты уж извини нежданную гостью. Виктор молча проводил до тропинки, она долго смотрела на него непонимающими глазами, потом тихо пошла в сторону лесной дороги.

Весь день не мог ничего делать, всякие мысли крутились в голове, работа валилась из рук, успокаиваться стал только к вечеру, пёс недовольно ворчал на молчащего хозяина, он привык что с ним постоянно разговаривают, заставляют что-то делать. А хозяин всё молчал, думая свою тяжкую думу.

Яркий свет фар озарил комнату, везёт мне сегодня на гостей, только одну проводил другие приехали. Включил свет, вышел на крыльцо, возле дома стоял большой джип, возле него стояли три человека в камуфляжной форме. Хозяин, пустишь на ночь, часа два дорогу искали, выехали на твой дом. Заходите, места хватит. Гости занесли в дом ящики с бутылками и закуской, дорогие ружья в чехлах.

Пили всю ночь, старший, директор какой-то фирмы, спросил Виктора, чего это ты здесь прозябаешь, может скрываешься или натворил чего? Виктор, выпивший всего одну рюмку, тихо ответил, нравится мне здесь, спокойно. Не понял, сказал старший, не могу поверить что тебе здесь хорошо. Слышал от людей афганец ты, награды говорят имеешь. А людей убивал, признайся, пьяно засмеялся, убивал конечно, на войне без этого не получится. Детишек тоже наверное уничтожал, признайся? Виктор, сжимая в кулаке рюмку, глухо ответил, в детей не стрелял, не было этого, ну а остальное, всё было конечно. А может ты грехи здесь замаливаешь, тогда тебе надо в церковь, к попу. Гости пьяно захохотали, ты что парень, в самом деле в бога веруешь, такие грехи не замолишь ни в церкви ни на кордоне. А если сейчас тебя снова пошлют воевать, будешь в людей стрелять или слабо? Виктор не отвечал, глядя в угол комнаты.

А я, сказал старший, замочу хоть сейчас любого, если он этого заслуживает. А как же тогда суд, он для чего существует? Хитрый ты парень, ты там десятками народ валил, о суде не заикался, а я должен только по суду, не вяжется у тебя. Там совсем другое было, я не оправдываюсь, не мог же я присягу нарушить. Ладно парень, не оправдывайся, сходите лучше с водителем к машине, там в багажнике пиво лежит и какая-то закуска, принесите, не везти же обратно.

Водителя сильно развезло на улице, он присел на крыльцо, отдал ключ Виктору, ты там сам найдёшь что надо, а я отдохну. В багажнике нашел пиво, пакеты с закуской, в углу сверкнуло лезвие ножа с до боли знакомой рукоятью. Взял нож в руку, присмотрелся и сразу узнал нож погибшего отца. С трудом сдерживая дыхание спросил у водителя, а нож это чей валяется в багажнике? Водитель пьяно хохотнул, ты об этом шефа спроси, год назад или два с охоты привёз его, я тогда только устроился. Мужики шептали завалил он тогда то-ли охотника или егеря, я не допытывался, если хочешь сам у него спроси, хотя не советую, мужик он беспредельный, этим же ножом может и тебя того. Виктор отдал пакеты водителю, ты иди, я немного посижу на воздухе.

Присел на ступеньку крыльца, голова налилась свинцом, мысли мелькали одна хуже другой, хотелось войти в дом и от-цовским ножом свершить справедливость. Он представил итог наказания, приходилось видеть и пострашнее. Сидел пока в доме не затихли, сжимая в руке нож осторожно вошел в дом. Все спали, старший храпел на кровати, кот брезгливо потрясывая лапкой обнюхивал стол. Взял в куртке старшего бумажник, прочитал фамилию, положил обратно. Как в тумане вышел на улицу, у колодца умылся, присел на пороге бани. Сжав ладонями виски смотрел на нож лежащий у ног.

Гости проснулись часов в десять, водителя мотало и качало, но все крепко похмелились недопитой водкой и коньяком. Сложили вещи в машину, помахали Виктору рукой, лихо развернулись и выбрасывая из под колес землю и траву быстро скрылись в лесу.

Весь день Виктор опустошенно ходил вокруг дома, пес недовольный поведением хозяина, тыкался носом требуя внимания. К вечеру решил прибраться в доме, взял ведро направился к колодцу и сразу увидел милицейский уазик выехавший на поляну. Везёт мне на гостей, эти то чего заявились. Милицейские долго не задержались, спросили о вчерашних гостях, поглядели на остатки пиршества, покачали головой. Когда садились в машину, Виктор спросил что случилось? Гости твои всмятку, водила только живой, почему-то сзади сидел, в Камаз врезались, эксперт сказал в них спирта было больше чем крови.

Уазик уехал, Виктор вздохнул и впервые перекрестился, благодаря бога, не допустившего его к совершению наказания и пролитию крови. Слава тебе господи за твою справедливость.

Два путника вышли на поляну тяжело дыша, буран гудел ломая ветки деревьев, сквозь снежную пелену виднелись освещённые окна дома. Ну всё, теперь не пропадём, человек здесь живёт, говорят хороший.