Братьев своих ищи…

Семен Винокур, 2019

Перед вами второе издание книги, текст значительно обновлен и дополнен новыми рассказами. Семён Винокур – большой мастер, талантливый кинорежиссер, писатель и каббалист. Книга о вечных вопросах, которые не дают покоя: «Зачем я живу? Что разделяет нас и делает бесчувственными к чужим радостям и боли? Как услышать другого? Как его ощутить?» В ней собраны невымышленные рассказы о жизни, ее опасных поворотах, потерях и творческих удачах, семье, друзьях и случайных знакомых, учениках и, конечно, об Учителе. А еще о любви, которая над нами. Вокруг нас. О законе любви, который держит этот мир. Все новое начинается с вопроса. С предчувствия, что есть в жизни нечто особенное и оно – близко… Вот оно.

/ братьев своих ищи /

Шел 1964 год.

Мне было семь лет.

Неделю назад я ударил мальчика по лицу.

Очень переживал, точно понял, что драться — это не моя природа.

И вот, когда чуть улеглось, родители сообщают: приезжает дядя Илья.

Дядя Илья был легендарной личностью у нас в доме.

Сокурсник родителей (они вместе учились в МЭИ), он исчез со второго курса.

Оказалось, что он — шпион.

Родители сначала боялись о нем говорить и даже думать.

Потом стали искать.

Получили сообщение, что он расстрелян.

И вдруг через пятнадцать лет из Мурманской области, из города Кандалакша, приходит письмо, что он жив и что будет через неделю.

Как же счастливы были мои любимые родители! Как же они ждали его! Как готовились!

Однажды за завтраком мама сообщила, что дядя Илья за ней даже ухаживал. Да, представьте себе! Он был красавец: блондин, метр девяносто пять, глаза — карие, глубокие, как лесные озера… Умница он был! Поэт!

— Вот — мама показала фотографию — на ней с одной стороны ее обнимал действительно красавец Илья, а с другой стороны — мой папа. Худой, вихрастый и очень добрый.

— Но я папу ни на кого не променяю, — сказала мама и положила голову ему на плечо.

— Наш Илюша ничего не боялся, — сказал мне папа. — Хотя это неправильно — ничего не бояться… Вот что из этого вышло.

За день до его приезда начали активную подготовку.

В доме запахло фаршированным карпом, жаркое домашнее подходило.

Оказалось, что у нас с дядей Ильей одни и те же вкусы.

В общем, было здорово, что он приезжает.

И вот оно — утро 18-го мая. Как сейчас помню.

Я просыпаюсь от голосов в передней…

Выбегаю.

Отец обнимает человека…

Мама, испуганная, стоит у стены.

Руку держит возле рта.

Папа отходит в сторону.

— Ну, вот он, наш Илюша, — говорит папа.

Стоит человек. Согнутый, словно горб у него под пиджаком, и одно плечо выше другого. Глаза с пеленой какой-то и застывшей болью.

Лицо в глубоких оспинах, да еще шрам на шее…

Стоит, смотрит на маму. И говорит:

— Ну, что, Роза, — говорит, — не узнаешь? Это я…

— Илюша! — говорит мама. — Господи, Илюша!.. Что они с тобой сделали?!

И шагает к нему навстречу. Как падает.

Так они и стоят, обнявшись.

А папа ходит вокруг, хлопает Илюшу по плечу и всхлипывает.

— А мы тебя искали, Илюша, подавали запросы повсюду… Сказали, расстрелян… А ты — вот он, живой!

— А у нас твоя любимая рыба и жаркое, — говорит мама, отстраняется, словно боится смотреть на дядю Илью. — Ты жив, Илюша, а это самое главное.

Дядя Илья снимает куртку и тут видит меня.

— А это ваш сын?

— Наш Сеня, — говорит папа.

И я чувствую, как в меня упираются два глаза.

Взгляд дядя Илья не отводит.

Мне становится не по себе.

Я тихо прикрываю дверь и прижимаюсь к ней спиной.

Мне страшно… Я что-то прочитал в этом его взгляде…

Потом были у меня всякие дела, школа, а вечером я пришел, когда все уже сидели за столом.

И я сел.

Вижу, дядя Илья не пьет, хоть папа ему и наливает. Папа накупил всего — и коньяка, и шампанского.

Но дядя Илья не пьет…

— Ты не пьешь? — спрашивает папа. — А я помню, мы с тобой… — Не надо вам, чтобы я пил, — говорит дядя Илья. — У меня там началось… Никто объяснить не может. Когда выпью, теряю контроль. Три раза находили голым на улице. Ничего не помню. А у нас ведь не то, что у вас, до минус сорока бывает.

Мама так тихонечко, хоп (!), и начинает убирать со стола бутылки.

А дядя Илья вдруг переводит взгляд на меня и говорит:

— У нас, там, если человек взгляд отводил, то это значит — все, пиши пропало. Испугался? — спрашивает меня.

— Нет. — Я вру, конечно. Попробуй тут не испугаться.

— Он у нас тут недавно дрался, — говорит папа.

— И мы сделали вывод, — добавляет мама, — что это не для нас — драться. Да, сынок?!

Я не ответил и побежал во двор, потому что не хотел продолжать эту тему.

А когда через час вернулся, меня отправили спать…

Ночью я встал в туалет…

Туалет был рядом с кухней.

Плетусь себе сонный по коридору, вдруг слышу — мамин голос… Из-за приоткрытой двери кухни полоска света пробивается.

Заглянул я в щелку, они сидят там, вокруг стола…

Папа курит… Перед ним уже полная пепельница окурков.

Мама сидит напротив дяди Ильи и раскачивается.

— Ой, Илюша, как ты это вынес?! — спрашивает. — Как?! Ну, как?!

— Сам не знаю…

У дяди Ильи белый шрам на шее. Я только на него и смотрю.

— Просто стал таким же, как они, поэтому и вынес, — говорит дядя Илья. — Изменился я очень, Роза.

— Не говори так!

— Через год я был уже, как они… Чужое горе меня не брало. На слезы не реагировал. На просьбы — смеялся только…

— Как же так, Илюша?

— Надо было выживать, Роза… Меня ведь пригнали туда… пушистого. Это меня чуть не погубило…

— Что? — тревожно спросила мама. — Что это значит?

— Женщин ведь в зоне нет, — ответил дядя Илья.

— Ой, Илюша! — снова простонала мама.

— Нашелся там один человек, — сказал дядя Илья. — В самый последний момент. Когда я уже умолять их перестал. Он их остановил.

И вдруг дядя Илья повернулся резко и спросил:

— Подслушиваешь?

Я отстранился. Но было поздно.

Мама вскочила, быстро открыла дверь.

— Ты все слышал? — спросила.

— Нет, я только что подошел.

— Он пять минут здесь стоит, — сказал дядя Илья, — подслушивает.

— Сеня…

— Я в туалет шел, — ответил я и покраснел.

— Ну, иди в туалет — и сразу же спать! — сказала мама.

И уже по-другому добавила: «Иди, сынок!».

Я не мог заснуть долго…

Дядя Илья пугал меня.

Утро пришло неожиданно. Как всегда, я не был к нему готов, засунул будильник под подушку.

Всю школу мысли о дяде Илье не покидали меня.

Вечером прихожу домой, дядя Илья встречает меня у порога. Также в упор смотрит. И говорит:

— Я слышал, ты не можешь дать в морду?

«Ну вот, пожалуйста, — думаю, — я же просил родителей не говорить об этом никому! А особенно дяде Илье».

— Так можешь или нет? — спрашивает.

— Могу, — говорю.

— А ну-ка, дай мне! — говорит. И лицо подставляет. — Ну!

— Не хочу, — говорю.

Он вдруг толкает меня в грудь.

— А сейчас!

— Нет… Что вы толкаетесь?!

Он толкает еще сильнее, и я ударяюсь о стену.

— Почему вы толкаетесь?! — спрашиваю.

Он приближает ко мне свое лицо. Глаза эти…

А я уже чуть не плачу от страха…

— Дай! Ну?! — он шипит сквозь зубы.

— Я не могу!

— Дай! — выкрикивает.

— Я не могу! И не хочу! И не буду я!..

— Сопля ты! — и столько презрения в этих его словах.

Я не могу сдержаться, я плачу от унижения…

А он дышит мне в лицо.

— Значит, не можешь бить в морду. Не можешь?!

— Нет! — кричу я. — Не могу!.. И отстаньте вы все от меня.

Вырываюсь и бегу в свою комнату.

Я падаю головой в подушку.

Меня рвет на части — позор, обида на родителей, ненависть к этому дяде Илье.

И вдруг слышу, кто-то садится рядом на кровать. Он. Кто же еще?!

И рука его ложится мне на спину.

И он говорит:

— Слышишь? Эй, слышишь? Сеня?..

Я не отвечаю. Не хочу ему отвечать и все.

— Извини, — говорит.

Молчу. Потому что не извиню его никогда.

— Я знаю, что ты должен в жизни делать, — говорит дядя Илья.

Вот еще, откуда он это знает.

— Эй? Ну, повернись.

Он приподнимает меня легко, как подушку, и переворачивает.

Я сажусь на кровати. Но на него не смотрю. Делаю вид, что разглядываю свой портфель у стола.

— Братьев ты должен искать…, — говорит он.

— У меня нет братьев, — отвечаю сквозь зубы, — у меня сестра, Галя.

— Братья, они по сердцу. А не по родителям.

Я не понимаю, о чем он, но уже поворачиваю к нему лицо.

— Таких же, как ты, ищи, — говорит.

— Каких — таких? — спрашиваю.

— Кто не хочет другому зла. Понимаешь?

— Нет, — говорю.

— Ты хочешь, чтобы тебя унижали?!

— Не хочу…

— А другого унизить хочешь?!

— Нет.

— Ударить другого?..

— Не хочу никого бить.

— А обмануть?..

— Нет…

— Смеяться над чьим-то горем?..

— Не хочу я! Не хочу!

— А чтобы тебя любили, хочешь?

Я смотрю на дядю Илью. Я не узнаю его. И я говорю:

— Да.

— А чтобы ты любил?..

— Хочу…

— Вот таких и ищи, — говорит он и кладет свою руку мне на плечо. Она совсем не тяжелая, его огромная рука. — Кто зла другому не хочет. Таких ищи. Они — твои братья. А от других убегай. Потому что они — твои враги.

Уезжал дядя Илья через два дня…

На прощание посмотрел на меня… и сказал очень и очень серьезно: — Только помни, о чем мы говорили, хорошо?! И извини, если что не так…

* * *

Дядя Илья погиб в Мурманске в 67-м году. Мне было тогда десять лет.

Подробности я узнал, когда вырос.

Дядю Илью нашли голого на улице…

Версия была, что его раздели какие-то бандиты. Но следов насилия на нем не было.

Но я-то знал, что произошло, — не сдержался дядя Илья.

Видно причина тому была.

Не нашел он братьев своих.

А я нашел, благодаря ему.

За это вечная ему память и великое мое спасибо.