Братьев своих ищи…

Семен Винокур, 2019

Перед вами второе издание книги, текст значительно обновлен и дополнен новыми рассказами. Семён Винокур – большой мастер, талантливый кинорежиссер, писатель и каббалист. Книга о вечных вопросах, которые не дают покоя: «Зачем я живу? Что разделяет нас и делает бесчувственными к чужим радостям и боли? Как услышать другого? Как его ощутить?» В ней собраны невымышленные рассказы о жизни, ее опасных поворотах, потерях и творческих удачах, семье, друзьях и случайных знакомых, учениках и, конечно, об Учителе. А еще о любви, которая над нами. Вокруг нас. О законе любви, который держит этот мир. Все новое начинается с вопроса. С предчувствия, что есть в жизни нечто особенное и оно – близко… Вот оно.

/ почему ты такой?! /

Арик, мой близкий друг, позвонил и попросил поехать с ним в больницу.

Оказалось, что его двоюродная сестра хотела покончить жизнь самоубийством.

Наглоталась снотворного, запила виски, еле откачали.

Пока мы ехали до больницы, Арик рассказал, что у нее пневмосклероз.

— Это, когда легкие отмирают и превращаются в губку. Она задыхается, а сделать ничего не может. Она хватает воздух, как рыба — ап-ап-ап! И тонет… Нет кислорода!.. Тут только пересадка помогает. Но то ли легких не было, то ли они не подходили, — не получалось. Исстрадалась донельзя. И хотела уже закончить эти страдания. Чего тянуть?!

Мы ехали, Арик рассказывал и об ее муже.

— Он миллионер, — сказал Арик, — владелец IT компании, и не одной, а многих. Высокомерный, заносчивый, с зашкаливающей гордыней. Разговаривает со всеми «через губу». Подчиненные его боятся и ненавидят. Он их давит, как мух. Человек он без жалости и сантиментов. Ну, в общем, понятна картина.

— Так вот, — говорит Арик, — этот монстр признает только одного человека в жизни — свою жену Номи, то есть мою сестру. Поэтому для него все, что случилось — катастрофа.

Теперь я, наконец, понял, для чего меня Арик позвал.

Чтобы не оставаться с ним один на один.

Приехали.

Давид, действительно, не располагал к беседе.

— Как она? — спросил у него Арик.

В ответ молчание.

— К ней можно?

Ноль внимания на нас и на всех.

— Козел! — сказал Арик тихо.

— У человека жена пыталась отравиться, — говорю ему.

— Вот этого он ей простить и не может, — отвечает Арик и двигается в сторону врачебного кабинета.

Поговорили мы с врачом, выяснили, что Номи к вечеру выпишут.

Арик зашел ее проведать, вернулся весь возбужденный, сказал: «Какие страдания, господи!»

И мы уехали.

В этот же день я прочитал в интернете о Номи и Давиде.

Комментарии были безжалостные. О том, что это возмездие, что Давид — чудовище, и он должен почувствовать, что такое боль. Писали уволенные им, обиженные, их оказалось очень много. Я позвонил Арику, тот сказал: «Все это правда».

Я ответил: «Но она же как-то с ним живет».

Арик сказал: «Он на нее дышать боится».

Через две недели Арик снова позвонил.

— Ей пересаживают легкое, — говорит.

Тут уже я первый сказал: «Поехали!»

Приезжаем, сразу же от входа к нам бросается наш общий друг, Йоси. Йоси — эфиопский еврей, занимается с нами каббалой вот уже лет десять.

Йоси — это, действительно, история.

Он в 11 лет со всей семьей прошел сквозь половину Эфиопии и Судан.

Шли они в Израиль.

В нагрудном кармане согревала его сердце исцелованная картинка Иерусалима.

Нес он на себе поочередно шестерых маленьких братьев и сестричек.

Большой человек, очень мудрый, очень глубокий, очень любимый нами всеми.

И вот, он здесь.

Бросается к нам.

Арик спрашивает: «Что ты тут делаешь?!»

Тот показывает на своих родственников. Сидят тихонько вдоль стеночки, молчаливые, красивые люди в белых одеждах. Много их.

— Маме, — говорит, — пересаживаем легкое.

— Что? — спрашивает Арик.

— Ждали больше года, — говорит Йоси, — исстрадались, думали, не дождемся.

— Ты представляешь, а у меня… — говорит Арик, и не успевает закончить.

Йоси кого-то видит за нашей спиной и спрашивает: «Ну, как?» Поворачиваемся.

К нам приближается Давид.

Взгляд у него встревоженный, волосы всклокочены, смотрит только на Йоси, не на нас.

— Мысли только положительные, — говорит ему Йоси, — уверенность и благодарность. Ты слышишь?!

— Вот, ребята, — говорит он нам, — моей маме пересаживают правое легкое, а его жене, Номичке, левое, от того же донора. А это мои друзья, — показывает на нас. — Лучшие друзья, познакомься, Давид. Давид вдруг обнимает Йоси и говорит испуганному Арику:

— Его маме пересаживают легкое. Она еле дышит. Еле дышит, а мою Номичку гладит, представляешь?! Сама задыхается, а ее успокаивает. И меня тоже. Представляешь?! Задыхается и успокаивает, ты понимаешь… Его родственники меня кормили, Арик!

— Кофе ему наш тоже понравился, — говорит Йоси, — да, Давид?

— Очень.

Я стою в стороне, человек я сентиментальный, чуть не плачу.

Вижу — передо мной два мира, абсолютно разных, которые никогда бы не встретились. А тут происходит беда, и она соединяет их. «Монстра» Давида и добрейшего Йоси.

И что такого, в принципе, произошло?!

Просто Йоси дал Давиду немножко своего тепла.

И Давид растаял.

Он никогда такого не чувствовал.

Пробежала медсестра. Давид испугался.

Йоси пошел узнавать, в чем дело.

Вернулся и сказал:

— Операция проходит по плану. Номи — в норме, мама — не очень, но она молодец.

— А что с мамой? — спрашивает Давид.

— Сердце плохое, — отвечает Йоси.

— И ты не волнуешься?

— Мы знаем, что у нее сердце плохое, — говорит Йоси. — Но мама у нас сильная.

Тут еще отец Йоси добавил чувств.

Подошел и трижды обнял Давида, как у них водится, потом сказал что-то по-своему.

Йоси перевел: «Отец говорит, что молится за Номи».

Этим он просто убил Давида, тот только развел руками и уже не сдерживал слезы.

В общем, часа еще два шла операция.

Йоси ходил от стенки к стенке.

А за ним, от стенки к стенке, ходил Давид.

Так в одном горе и в одной надежде они и ходили.

Иногда переговаривались.

И тогда Йоси говорил:

— Твоя тревога передается твоей жене. А ты должен передавать ей уверенность.

— У меня никого нет больше, — бормотал Давид, — ты понимаешь, если она умрет, я этого не переживу.

— Она не умрет.

— Ты уверен?!

— Когда ты последний раз ей в любви признавался?

— Не помню уже. Давно.

— Признавайся ей в любви, сейчас самое время.

И что вы думаете? Давид уперся головой в стенку и начал признаваться ей в любви.

Он бормотал что-то, разводил руками, похоже забыл, как это делается.

На пятом часу ожидания их позвали к хирургу.

Еще через полчаса они вышли, сияющие.

— Операция закончилась, — сообщил Йоси. — Пока к ним не дают входить. Теперь надо молиться.

— Надо выпить, — сказал Давид. Он уже не мог терпеть. — Очень прошу выпить вместе со мной.

Выпивали мы в аргентинском ресторане.

Закуска была отличная, но Давида развезло сразу.

И он вдруг спросил Йоси:

— Вот почему ты такой?.. Почему?!

— А я тебе скажу, — отвечал Йоси, это было после пятой рюмки. — Я такой, потому что у меня такие друзья, — показал на нас с Ариком.

— Я этого знаю, — указал Давид на Арика. — Прости, Арик, я не думал, что ты хороший человек…

— Надо, чтобы тебя настоящие люди окружали, — сказал Йоси. — Тогда и ты таким станешь. Вот тебя кто окружает?

— Меня окружают сотрудники, — ответил Давид. — Они бы легкое не отдали. Они бы его лучше съели, чтобы никому не доставалось.

Сказал и замолчал.

Вдруг прибавил испуганно:

— Я ведь завтра проснусь и в упор вас не буду видеть. Что же мне делать?

— Дружить, — сказал Йоси и поднял вверх палец. — Дружить, это значит, радоваться, когда другому хорошо.

Давид задумался.

— Это невозможно, — сказал он.

— Вот поэтому ты завтра проснешься и о нас не вспомнишь, — сказал Йоси.

— Я всех уволю, — вдруг произнес Давид. — А вас возьму.

Через два часа я как-то развез их по домам.

Давид божился, что теперь знает, что такое дружба.

Но на следующий день он позвонил Арику, узнать, не наговорил ли чего-нибудь лишнего. Не обещал ли кому-нибудь денег.

Арик сказал ему, что он вел себя корректно, денег не обещал, вообще был такой же сволочью, как и обычно.

Давида это успокоило. Больше он не звонил.

Мама Йоси умерла через две недели. Легкое не прижилось.

Она все спрашивала про Номи, как та?

Номи горевала, конечно. Но у Давида много денег. Они вдвоем сейчас где-то путешествуют.

А мы с Ариком и Йоси так и продолжаем мечтать о том, когда все будет по-другому. Когда человек будет радоваться тому, что другому хорошо.

Вот таких мы ищем. И знаем, так будет.