Магнолия Зибольда

Светлана Фетисова

Страшные вещи происходят порой в царстве девственной Флоры. Даже под сенью прекрасной Магнолии Зибольда скрываются чудовища.

6

— Перестань сейчас же читать мне нотации или я повешу трубку… — не шуточная угроза звучала в голосе Марты, было ясно, что она говорит со своим Кустовым. — Часа через два будем. Ну и что, что завтра на работу. Если ты не угомонишься, мы еще поужинать заедем. И задержимся еще на час… То-то же.

Паша еле заметно улыбался, ему нравилось, когда небезразличные друг другу люди перебранивались, как соседские собаки жарким днем перебрехиваются через забор, беззлобно, вяло, но мило.

Длинный день подходил к своему логическому завершению — долгой дороге домой. Они опять были в противофазе со всем миром: бесконечные потоки машин спешили из города, а они — наоборот. Вечернее небо остывало малиновым.

— И куда мы потом эти веники денем? — Гафер не мог молчать, его клонило в сон, а лучшее средство от засыпания — болтовня.

— Ты отвезешь своему Лехе, пусть ищет, что ему надо. А свои я никому не отдам, на балконе поставлю.

— У тебя же нет балкона.

— Да ты что? А я и не знала, — развеселилась Марта. — Иногда я отправляю свои цветы на выгул к соседке. Не хочу с ними расставаться. Это подарок.

— Утешительный приз, ты ведь прокатилась сегодня с нами зазря.

— Почему это зазря? Я многое узнала. Правда еще далеко, но это нестрашно.

— А как тебе хозяйка питомника? Она похожа на маньячку, выращивающую цветы на костях убитых людей?

— Смешно, — с сарказмом проговорила Марта. — Твой ростовский клиент похож гораздо больше. Не хочешь проверить его строительную базу? Может, он людей в мешки с цементом пакует?

— Точняк. Этого даже проверять не надо, — согласился Гафер.

— Нет, он трупаки собакам скармливает, — совершенно серьезно уточнила Зоя.

Марта вспомнила этих добрейших волкодавов и прыснула от смеха, к ней присоединились и остальные. Усталость давала себя знать и проявилась в дурацком смехе. Они провели вместе уже более 14 часов, не каждый нормальный человек это выдержит, а тут нормальностью и не пахло.

— Я не удивлюсь, если хозяйка питомника или ее дети свяжутся с нами в ближайшее время, — сказала задумчиво Марта. — Не все благополучно в датском королевстве. Что-то ее беспокоит. Кстати, моя глухонемая Валентина наверняка тоже передумает. Это сейчас ей хочется, чтобы все побыстрее закончилось и оказаться наконец дома. А когда ее организм очистится от дурмана токсинов и она осознает, что из-за маньяка, пусть и ботаника, она лишилась целых восьми месяцев нормальной жизни, то скорее всего захочет справедливости.

— И я помогу ей, — охотно предложил Паша. — Ты помогла мне, а я помогу этой несчастной узнать правду.

— Договорились. Если она попросит помощи, — улыбнулась Марта. — А мне вот твоя помощь понадобится весьма скоро.

— Я готов. О чем речь? — мгновенно приободрился Гафер.

— Позже, ладно? — Марте очень хотелось побыть сейчас одной, чтобы привести мысли в порядок. Но теперь она не бывала одна почти никогда, поэтому она отвернулась к боковому окну, глядя, как проносятся мимо поля и леса в затухающих сумерках.

Горькое одиночество современного человека в обществе, где каждый за себя, проявилось во всем уродстве в судьбе глухонемой Валентины. Все свои 28 лет жизни она боролась за понимание, за принятие ее окружающими такой, какая она есть. Она приживалась чуждая, как имплантат в живом организме. И вот когда с ней случилась беда, когда она попала в лапы какого-то сумасшедшего, когда она пребывала в небытии, никто даже не заметил ее отсутствия.

Большой сверкающий город, в который она так стремилась, тоже принял ее безо всякого участия. Всем было откровенно начхать, какой ужас живет у нее внутри, поэтому ее душа закрылась от внешнего мира, как маленькая устрица во время шторма. Марта твердо решила поддержать несчастную, пока та не придет в себя.

Семен Леонидович не спал, он ждал возвращения своей женщины, хотя его взъерошенные волосы ярко демонстрировали неслабую борьбу с коварными врагами: подушкой и одеялом, затягивающими его в сети Морфея.

— Есть будешь? — спросил он, подавляя зевок.

— Неа. Пить хочу, — устало произнесла Марта, бросая сумку с растениями на пол прихожей.

Семен Леонидович хотел обнять ее, но сдержался. Она еще не привыкла к его проявлениям нежности, поэтому частенько сопротивлялась. Ей предстояло научиться быть слабой в его объятьях, они ведь только притирались к друг другу.

— Сейчас чайку поставлю, — Кустов, шаркая тапками, направился в кухню.

Марта поплелась за ним. Ей необходимо было выбросить из головы все, что там бродило.

— Представляешь, соседи думали, что Валентина уехала в столицу. Потому что она несколько месяцев собиралась. И абсолютно никого не насторожило, что она ни с кем не попрощалась. Никого. Чудовища.

— Да. Мир безжалостен.

— Не иронизируй.

— И не думал.

— Вот так могло и со мной случиться…

— С тобой нет…

— Почему?

— С тобой ничего плохого не случится. Я знаю.

— Смотри, я иду по улице, ко мне подъезжает автомобиль, и хоп — я уже чья-то клумба.

— У маньяка есть автомобиль?

— Сто процентов. Чтобы выбросить свою жертву в том месте, где он ее выбросил, нужно средство передвижения. Ступни ее не были исцарапаны, что неизбежно при прогулке босиком.

— Тогда можно воспользоваться данными ГИБДД, наверняка у них есть сведения о владельцах машин.

— Ты гений, — Марта вскочила, легкая как мотылек, словно уже отдохнула, и пробегая чмокнула доктора в нос, — сейчас позвоню Пашке.

Через минуту она вернулась с телефоном, но уверенности как не бывало.

— А если это был служебный или соседский автомобиль? Ведь в сельской местности так все делают. Если у тебя самого чего-то нету, можно одолжить… ведь так?

— Так. Попросить, а потом отдать долг яйцами, или петрушкой, — бубнил Кустов, стараясь поддерживать разговор. — Взаимовыручка — это прекрасно.

— Значит, этот вариант не подходит, — разочарованно протянула Марта, сдуваясь на глазах, как воздушный шарик. — Остается надежда только на возвращение памяти…

Кустов встрепенулся, будто что-то вспомнил.

— Чуть не забыл, тебе передали подарочек.

Марта была удивлена и заинтригована, кто бы это мог быть, ведь они еще не обзавелись общими друзьями. Из своего рабочего портфеля Семен Леонидович достал небольшой целлофановый сверток и протянул ей.

— Вот. Хирург передал. Это он вынул из тела пациентки.

Под несколькими слоями пленки виднелась черная веточка. По всей видимости, жизнь в ней уже не теплилась.

— Это же улика? Или нет? — Марта была растеряна.

— Ну, во-первых, таких штук хирург вытащил более десятка, а во-вторых, полиция была в больнице всего один раз, и, похоже, ее это не очень интересует.

Марту это обрадовало и огорчило одновременно. С одной стороны, это ей развязывало руки, а с другой — таяла надежда на справедливое правосудие.

— Сегодня я познакомилась с человеком, который сможет мне подсказать, что это за растение.

Спина доктора непроизвольно напряглась, но ему удалось сдержать свой внезапно вспыхнувший интерес. Он медленно повернулся, аккуратно поставил чашки с горячим чаем на стол и только тогда безразличным тоном поинтересовался:

— Новый знакомый?

Уловив глубоко спрятанные нотки ревности в голосе Семена Леонидовича, Марта воспряла духом, усталость как рукой сняло. Ею овладела такая игривость, что она принесла из прихожей пластиковый горшок с цветущим пионом и поставила его на подоконник.

— Ага, — кокетливо проговорила она. — Сегодня было много новых знакомств.

Доктор посерел.

— Я пошел спать.

— Погоди, посиди со мной немного.

— Уже поздно.

Действительно, было поздно, и им обоим уже скоро вставать на работу. Но как засыпать с таким грузом впечатлений и нерешенных вопросов, носящихся по лабиринту разума, Марта не знала. Она отчаянно просила помощи у своего близкого человека.

— Сенечка, я так рада, что ты прибился ко мне… теперь нас двое, — проговорила она, взяв его за руку. — Пожалуй, я испеку шарлотку, а ты отнесешь ее Валентине. Хорошо?

— Сегодня? Ты сошла с ума, моя милая Кружка.

— Это акт милосердия. Просто, когда я прошлой осенью оказалась в больнице, где мы с тобой познакомились, я впервые почувствовала одиночество вселенского масштаба. Я словно сошла с орбиты, лежала на каталке в сером коридоре забвения, и никому не было дела до меня. Весь мир был где-то там, за углом вечности. Я остро ощущала свою ничтожность, словно песчинка среди звездных гигантов. И это при том, что у меня есть родители, всякие другие родственники и друзья. А представь, каково бедной женщине, у которой всегда были проблемы с коммуникациями и совсем нет близких людей. Я хочу сделать что-то приятное для нее.

Доктор всегда знал, что в ней это есть — стремление вылечить чужую судьбу, починить сломавшееся мирозданье. Но сейчас это умилило его до крайней степени, так, что он был готов схватить ее на руки и кружить, кружить, чтобы успокоить, чтобы от нее ушли людские невзгоды. Но Кустов, как настоящий доктор, был скуп на проявление своих глубинных чувств и только крепко сжал ее маленькие ручки в своей крупной ладони.

— Хорошо, я отнесу. Я могу тебе чем-то помочь?

— Ты уже помог. Спасибо. Иди ложись, тебе вставать раньше.

Она выговорилась, и ей стало легче. Марта наконец-то смогла сделать глоток чая с лимоном, он показался ей божественным. В дверях кухни снова возник Семен Леонидович.

— Я буду стараться, чтобы такого никогда не повторилось.

— Ты не дашь мне лежать на каталке в одиночестве? — уточнила Марта.

Кустов кивнул. А на ее лице расцвела улыбка, говорящая о многом. О том, что она рада, что встретила его, о том, что доверяет ему, и много еще о чем, о чем обычно молчат.

— Иди ложись. Только дверь прикрой, а то запах пирога поднимет тебя среди ночи.