3 глава
Юля проснулась, сосредоточенно вглядываясь в сумрак ночи. Она пыталась понять, где находится. В комнате было темно и тихо, а на душе — неспокойно. Она вспомнила, что вечером не позвонила домой. Как там Марта? Женщина бесшумно поднялась с кровати и прошептала:
— Спишь?
Ей никто не ответил. Юля пошарила ладонями по прикроватной тумбочке и, нащупав клавишу настольной лампы, включила свет. Постель Виктора была не тронута. Она натянула джинсы и свитер.
— Сколько времени?
Глянув на часы, она покачала головой. Было начало четвертого ночи. Куда же девался Николаев? Юля вышла в коридор и пошла, прислушиваясь к звукам. Жильцы второго этажа мирно спали, судя по небывалой тишине. Журналистка спустилась на первый и двинулась к номеру, где жили ребята из ансамбля «Волжане». Она сразу почувствовала запах табачного дыма и приглушенные голоса.
— Привет, — растерянно произнесла она, приоткрыв дверь.
— А вот и наш счастливый автор, — Виктор даже приподнялся со стула, увидев свою напарницу.
В помещении было накурено. В центре стоял стол, за которым сидели почти все певцы квартета и Олег Задерей из «Рапсодии».
— Выпьешь с нами? — спросил Николаев.
— Нет, — категорично ответила журналистка и вздохнула, раздумывая над тем, какой найти повод, чтобы удалиться восвояси. Она сурово сдвинула брови. И зачем она только сюда пришла? Чтобы убедиться, что её бывший любовник не ухаживает за какой-нибудь самодеятельной артисточкой из «Нефтегазмета»? Да ей дело нет до этого типа!
— Юля, в самом деле, проходи! — улыбчивый Василий Драпак затушил сигарету в стеклянной пепельнице. — На нашей поляне есть все!
— Пиво, вино, водка, шампанское? — между тем, продолжал предлагать хлебосольный Виктор.
— Неужели вам не хватило выпивки на банкете? — снисходительно проговорила гостья, рассматривая «поляну».
Натюрморт был более чем живописный. Рядом с селедкой, украшенной кольцами красного лука и веточками петрушки, соседствовали апельсины и груши. Тут же лежала на тарелке мясная нарезка, на которую завалилась метелка из листьев ананаса.
— Симонова, не выкобенивайся, — захмелевший Виктор протянул ей чистый стакан, — раз зашла на огонек, садись и угощайся!
— Конечно, — Дамир Исмагилов подставил для корреспондентки стул, — присоединяйтесь! У нас вон сколько закуски!
— Да у вас тут сплошные деликатесы, — буркнула журналистка и покорно опустилась на предложенный стул, — и все, чувствую, с праздничного банкета. Наворовали, да?
— Ну почему «наворовали»? — усмехнулся Василий. — Мы — законопослушные граждане! Просто взяли остатки со своих столов!
— А кто тебя разбудил? — спросил оператор женщину, наливая ей белое вино.
— Никто, — пожала плечами Юлия, — проснулась и почувствовала какую-то тревогу. Смотрю, тебя нет.
— Ага, испугалась, — лукаво подмигнул мужчина.
— Да не в этом дело, — она сделала глоток из стакана и потянулась за конфетой.
— Тук-тук, — в двери появилась голова Алексея Городулина.
— У нас, похоже, никто сегодня ночью не спит, — засмеялся Марк, приглашая его зайти.
— Да я не один, — подмигнул Леша, пропуская вперед Лену Веселову.
— Привет всем, — молодая женщина сложила ладони пальцами вверх так, что их кончики поднялись до уровня бровей.
— Ребята, какие вы молодцы! — Василий Драпак встал со своего места, уступая его гостье.
Опять началась суета с угощением вновь пришедших. Чтобы не толпиться, Виктор и Олег Задерей отправились курить на балкон.
— Как вы завтра будете выступать, — покачала головой журналистка и участливо добавила, — не выспавшиеся.
— А мы завтра отдыхаем, — Веселова озорно подмигнула и, соединив свои ладони подставила их под головой, — завтра конкурс среди танцоров.
— У Лены так сильно развита жестикуляция, — шепнула Юля сидящему рядом Марку Пшеничному, — она все слова сопровождает движением рук.
— Так она на этом помешена, — хмыкнул мужчина, — изучает жесты разных стран и народов! Наверное, уже могла бы докторскую диссертацию на эту тему защитить.
В дверь номера кто-то требовательно стучал. Симонова открыла глаза и сразу почувствовала головную боль и сухость во рту.
— Да что же это такое? — возмущенно прошептала она, не двигаясь с места.
На соседней кровати крепко спал Виктор, натянув казенное одеяло до самого носа. За окном было уже светло. Сосновая ветка монотонно барабанила по стеклу с морозным узором. Юля решила не вставать и повернулась на другой бок. Однако, кто-то продолжал настойчиво колотить, а потом раздался жалобный голос:
— Пожалуйста, откройте!
Журналистка нехотя откинула одеяло, потом обреченно опустила ноги на прикроватный коврик и поежилась. В комнате было прохладно. Она подняла взгляд на окно и увидела форточку, открытую настежь.
— Понятно, — вздохнула она и отправилась открывать дверь, — кому-то после ночной гулянки было жарко.
На пороге стояла Ульяна с гримасой страдания на лице.
— У нас беда, — всхлипнула она, театрально прижав ладони к щекам.
— Что случилось? — сдерживая праведный гнев, что её разбудили так рано, спросила Юля.
— Наша Ираида Федоровна, — Жулина горестно покачала головой, а потом схватила журналистку за плечи, — я до сих пор не могу поверить…
Юля стояла и думала об одном: скорее бы закончилось это представление, и она вернулась в теплую постель.
— Я очень хочу спать, — коротко сказала она, отодвигаясь от гостьи, — говорите толком, что случилось и при чём здесь я?
— Её застрелили, — «Жулька» обиженно поджала губы, по-видимому, разочарованная холодным приемом.
— Кого? — переспросила Юля.
— Директора Линькову. Уже приехали из местной милиции, — она повернулась в пол-оборота и сказала, не глядя на собеседницу, — через полчаса все должны быть в холле.
Жулина пошла по коридору в сторону лестницы, а Юля смотрела ей вслед.
Это не было похоже на розыгрыш.
— Витя, просыпайся, — журналистка легонько похлопала мужчину по плечу, — надо одеваться. Всех собирают в вестибюле.
— Неее, — промычал он в ответ, — я никуда не пойду. Скажи, что я умер.
— Умер не ты, а Линькова.
— Что? — мужчина удивленно заморгал глазами, с трудом прогоняя сон. — Я не понял.
— Жулька приходила, сказала, что Ираиду убили, — Юля натянула на себя халат и направилась в ванную.
— Да ты что? — услышала она из комнаты, закрывая за собой дверь.
Когда она вышла из санузла, то с удивлением обнаружила Виктора у входа. Он стоял в свитере и джинсах.
— Подожди меня. Я быстро умоюсь, — попросил он.
Народ уныло собирался в вестибюле. Все были заспанные и недовольные. Юля увидела руководителя танцевального ансамбля Элину Ермоленко, которая помахала ей рукой и показала на место рядом с собой и Заремой.
— Неужели её правда убили? — проговорила шепотом Хубиева, когда журналистка села на край дивана, и покачала головой. — Какой ужас.
— Что теперь будет? — вздохнула Эля.
Симонова сама могла бы озвучить эти вопросы, слишком неожиданно было известие об убийстве Ираиды Фёдоровны. Она недоуменно пожала плечами и стала осматриваться, мысленно радуясь, что ей досталось такое удачное место. Большая керамическая кадушка с декоративной пальмой стояла слева, и раскидистые ветви дерева прикрывали Юлю. Она была, словно в наблюдательном пункте, специально приготовленном для неё. Все певцы расселись по диванам и креслам, а юные танцоры столпились у окна. Они поглядывали на взрослую публику и перешептывались. Наконец, появился плотный мужичок невысокого роста в форме майора милиции. Его сопровождала Ульяна Леонидовна. Это была уже не угодливая худосочная дамочка по кличке «Жулька», а уверенно шагающая заместитель руководителя делегации художественной самодеятельности «Нефтегазмета» в строгом деловом костюме и выражением значимости на лице.
— Господа, сегодня ночью произошло ужасное преступление, в результате которого не стало уважаемого человека, талантливого руководителя и нашего друга — Линьковой Ираиды Федоровны. Давайте почтим ее память минутой молчания! — Ульяна произнесла эту пафосную речь на одном дыхании, как будто она не в отеле дома отдыха «Лесные жители», а, как минимум, на политическом митинге.
Никто не шелохнулся.
— Вставайте! — она вытянула вперед руки, давая понять жестом, что надо подняться с мест.
Члены художественной самодеятельности безмолвно встали. Юля, прикрытая листьями пальмы, медленно переводила взгляд с одного на другого, пытаясь понять настроение людей. Но все были одинаково угрюмы и только. Когда артисты вернулись на свои места, Лена Веселова спросила:
— Ульяна Леонидовна, что теперь будет с нами? Мы вернемся домой или останемся на фестивале?
— Несмотря на невосполнимую утрату, — Жулька выдавила из себя тяжелый вздох, — мы продолжим участие в конкурсе.
— А вы, по-видимому, будете сопровождать тело домой? — раздался голос Городулина.
— Я, к сожалению, должна остаться здесь и взять руководство на себя, — слово «руководство» Ульяна произнесла слишком радостно, — за покойной приедет муж. Я уже его вызвала.
С выражением скорби она посмотрела на офицера и проговорила:
— Прошу, — уступая место оратора.
— Меня зовут Иван Валентинович Леденец, и я буду вести расследование убийства вашей сотрудницы.
При других обстоятельствах шутники из художественной самодеятельности обязательно поупражнялись в остроумии, услышав эту фамилию. Была в ней какая-то детскость, и она совсем не подходила мужчине такой серьезной профессии. Лишь один подросток из танцевального ансамбля хмыкнул, моментально прикрыв рот ладошкой. Леденец сделал паузу, строго посмотрев на собравшихся. По-видимому, он уже привык к насмешкам по поводу своей фамилии и ожидал каких-то комментариев. В полной тишине он продолжил:
— Убийство произошло в этой гостинице, поэтому мне необходимо поговорить с каждым из вас, — он пристально смотрел на женщин из ансамбля «Рапсодия», сидящих на диване прямо напротив него.
Юля почему-то вспомнила, как три года назад она пришла работать на «Телеком», а на следующий день убили главного режиссера студии — Артура Гордина. И точно так же оперативник Андрей Осипов приглашал всех по очереди для беседы. Она тогда и предположить не могла, что сама раскроет это преступление.
— Допрос будет проходить в комнате номер двести четыре, — важно уточнила Жулина, показывая свою осведомленность о ходе следствия.
— Это не допрос, — вежливо поправил майор Ульяну, — а беседа. Но у меня к вам большая просьба отнестись к ней со всей серьёзностью. Надеюсь, все понимают, что надо найти убийцу, поэтому ваши сведения очень важны для следствия.
— Скажите, Иван ээ, — Руслан сделал паузу, вспоминая отчество майора.
— Валентинович, — подсказала Жулька.
— Да, — кивнул ей Карсанов и вновь обратился к офицеру, — что вам уже известно? Нам бы тоже хотелось знать, так сказать, подробности убийства. Всё-таки, мы один коллектив.
— Смотря какие подробности, — хмыкнув Леденец.
— Хотя бы в общих чертах: где, когда, чем?
— Убийство произошло этой ночью в комнате, где проживала ваша директор. Это пока все, что я могу вам сказать.
— Не густо, — хмыкнул Карсанов.
— А как же к ней в номер проник убийца? Гостиница-то на ночь закрывается, — пожала плечами Зарема.
— Вы считаете, что это сделал кто-то чужой? — майор с интересом посмотрел на девушку.
— Мы все так считаем, — твердо ответил за Хубиеву Паша Копейкин, — и проверить это несложно.
— Так-так, — оперативник почесал затылок, — и как же?
— Возьмите наши отпечатки и сверьте с отпечатками преступника, — для готовности помочь следствию Паша вытянул вперед свои ладони.
— Ну спасибо за совет, я так и сделаю, — с иронией хмыкнул Леденец.
— А что? Копейкин прав, мы готовы, — Олег Задерей оглядел всю делегацию, — мы — творческая интеллигенция, а не бандиты!
— Вот именно, — Ульяна Леонидовна кивнула Олегу, — не смотря ни на что, коллектив у нас дружный. А мелкие неурядицы бывают в каждом…
— Я предлагаю, — перебил заступническую речь Жулиной майор, — не тратить время на разговоры. Жду вас в двести четвертом.
Он пошел по лестнице наверх, а артисты замерли на месте от только что услышанной информации. Потом все разом заговорили, обсуждая убийство Ираиды.
Юля слушала и думала, что никто из них даже не сделал вид, что омрачен смертью начальницы.
— Ребята, давайте мои танцоры пойдут на допрос первыми, а то нам скоро выезжать в клуб на репетицию, — попросила Элина, поднимаясь с дивана.
— Пусть идут, — ответил Руслан и подошел к артисткам «Рапсодии», — Лена, Оля, надо кое-что обсудить.
Журналистка молча проследила взглядом, куда направились коллеги Линьковой. Как бы ей хотелось послушать, о чём они будут разговаривать.
— Виктор, — она поманила ладонью оператора.
— Опять? — усмехнулся тот, пристально глядя на Юлю.
— Что «опять»?
— Появился знакомый блеск в глазах. Твоя тяга к расследованиям неистребима!
— Да ну тебя, — журналистка обиженно надула губы, осознавая, что мужчина прав.
Николаев наклонился к её уху:
— Какие будут указания, шеф?
— Надо узнать, о чём они говорят, — сразу оживилась Юля и кивнула в сторону уходящих артистов.
— Понял, — оператор заговорщицки подмигнул, — ну, я пошёл.
— Погоди, — она жалобно посмотрела на Виктора, — и хорошо бы осмотреть номер Линьковой.
— Думаешь, господа криминалисты были не внимательны и оставили тебе парочку улик?
Симонова не ответила, а только растерянно пожала плечами.
После завтрака около соседнего номера выстроилась очередь из танцоров. Они перешептывались между собой обрывочными фразами, создавая в коридоре звуковой фон, напоминающий щебетанье стаи воробушков. Юля оглядела собравшихся подростков и вставила ключ в свою дверь. Повернувшись спиной к артистам, она вдруг сообразила, что ребят только пять. Стоп! Где еще одна девочка? Журналистка обернулась и, обращаясь к высокому юноше в свитере с норвежским узором, спросила:
— А где ваш руководитель?
— Элина Владимировна у себя в комнате, — ответил вежливо тот.
— Она за таблеткой для Сашки пошла, — уточнила девочка с модной мелированной челкой.
— А что с ним? Заболел?
Ребята захихикали.
— Саша Устинова — не мальчик, — пояснила всё та же юная танцовщица и добавила с нескрываемой иронией, — говорит, что голова у неё болит.
— А ты, по-видимому, сомневаешься в этом? — как можно доброжелательнее спросила Юля.
— Да нет, — девчонка опустила голову и нарисовала вытянутым носочком ноги полукруг на пыльном паркете, — просто мы приехали сюда выступать, а не шляться по ночам неизвестно с кем.
— Валя! — соседка с тугой кукулькой на затылке осуждающе посмотрела на подругу и будто невзначай толкнула её локтем.
— Что Валя? — дерзко ответила та. — Вечно ты, Наташка, за неё заступаешься!
— И где же эта Саша? — решив сгладить словесную перепалку, проговорила журналистка и медленно обвела взглядом группу.
— У следователя, — кивнул паренек со смешно торчащими ушами на дверь с номером двести четыре.
Юле стало интересно посмотреть на эту Сашу, которая «шляется по ночам». Тем более, когда этой ночью совершено убийство. Она улыбнулась и нарочито весело сказала, обращаясь сразу ко всем:
— Мы сегодня будем снимать ваше выступление. Кстати, потом возьму у вас интервью. Подумайте заранее над тем, что вы скажете.
— А какой будет вопрос? — вежливо спросила Наташа.
— Ну, например, как вы оцениваете свое выступление? Или, что вам понравилось на этом фестивале?
— Вы у всех будете брать интервью или выборочно? — поинтересовалась бойкая Валентина.
Корреспондентка собралась ответить, но в этот момент распахнулась соседняя дверь и на пороге появилась стройная девушка. У неё была оливковая кожа и большие темно-карие глаза. Волнистые смоляные волосы непослушно спадали прядями на плечи. Она была красива необычайной восточной красотой. Казалось, если прикрепить алую розу в волосы девушки, то от настоящей испанки её не отличишь. Юля сразу про себя отметила покрасневшие веки артистки. Плакала? Неужели из-за смерти директора клуба?
— Сашенька, — Элина Владимировна быстрым шагом приближалась к своим подопечным, — выпей, моя дорогая!
Ребята расступились, освобождая дорогу для руководителя. Ермоленко протянула стакан и таблетку в раскрытой ладони и посмотрела на журналистку.
— Заболела моя солистка, — пояснила она.
— А температура есть? — сочувственно спросила Юля.
— Нет, — ответила тихо девушка, после того как запила таблетку водой, — температуры у меня, кажется, нет.
Она приложила для убедительности руку ко лбу и пожала плечами.
— Ребята, через два часа выезжаем в клуб, — напомнила Элина, — вы постарайтесь побыстрее освободиться!
— Следующий, — раздался из-за двери голос майора, и ушастый паренек, театрально махнув всем на прощанье рукой, направился к оперативнику во временный кабинет.
