Проклятие махараджи

Светлана Сервилина

Английский офицер Вилфорд Лестер и дочь индийского правителя влюбляются друг в друга с первого взгляда. Однако их мечтам не дано сбыться – страна на гране войны, а предательство Лестера делает их врагами, проложив путь череде несчастий. С тех пор сапфировое колье дочери махараджи уже 150 лет несет смерть своим обладательницам. Расследуя убийство жены московского чиновника, журналистка Юлия Симонова должна положить конец проклятию.

Дизайнер обложки Николай Красненко

© Светлана Сервилина, 2021

© Николай Красненко, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0053-3604-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Индия

1856 год

В маленькой таверне было грязно, пахло кислым пивом и жареной рыбой. Вилфорд Лестер лениво потянулся и продолжил, поглядывая на своих соотечественников:

— Хочу поскорее вернуться домой в Англию. Мне кажется, друзья, что моё пребывание в Индии затянулось, торчу здесь уже второй год! Думаю, что нам всем пора дать отсюда дёру!

Собутыльники понимающе закивали.

— Согласен, лейтенант! Эта жара и насекомые меня изводят, — с недовольством проговорил один из них, поправляя рыжий чуб на лбу с выступившими капельками пота, — готов на всё, чтобы сократить срок контракта и отправиться восвояси.

— А я слышал, что участились случаи нападения местных на наших солдат и офицеров, — другой собеседник почесал небритую щеку, — чувствую, в воздухе витает запах мятежа. Парни, лично я не собираюсь умирать на чужбине. Нет, я на это не подписывался!

Вилфорд улыбнулся. Ему нравилась реакция этих солдат из его полка на предложение удрать из Индии. Он целый месяц присматривался к ним, прикидывая в уме, подойдут ли они для столь непристойного дела, которое он наметил на следующий день.

— А кто из вас знает, кто такой Роберт Клайв¹? — Вилфорд похлопал по плечу прыщавого парня, сидящего рядом с ним.

— Слышал, что он стал лордом, но начал свою военную карьеру здесь, в Индии, — проговорил «небритый» и громко икнул.

— Этот парень принес в казну нашей любимой родины столько рупий, что ими можно выложить дорогу отсюда до Дели, — усмехнулся Лестер, — он был мелкий дворянин, но, сколотив целое состояние в этой стране, купил себе место в палате общин английского парламента, получил титул лорда и стал губернатором Бенгалии!

— Хотел бы я быть в его команде, — хмыкнул «рыжий».

— Ты, брат, поздно родился, — засмеялся офицер, — Клайв командовал английской Ост-Индской компанией сто лет назад! Он давно отошел в мир иной, хотя ходят слухи, что его любимая черепаха ещё жива!

— Вон оно, что, — покачал головой собеседник, — а, сколько же ей лет?

— Старушке уж точно больше ста!

— Лейтенант, — заинтересованно спросил один из собутыльников, — а как этот Клайв умудрился так разбогатеть?

— А я тебе отвечу, как, — продолжал Вилфорд, — он брал здесь всё, что можно взять! Он завоевал целое бенгальское княжество. И пусть некоторые его называют мошенником и грабителем, но именно благодаря таким, как полковник Клайв процветала и пополнялась золотом английская корона! Вот на кого нам с вами надо равняться! Роберт Клайв — настоящая легенда!

— За Роберта Клайва! — «прыщавый» поднял высоко свою кружку.

— За Роберта Клайва! — вторили ему остальные.

Когда за столом все выпили и закусили, Вилфорд продолжил воодушевлять товарищей на завтрашний грабеж.

— Я приехал в колонию, чтобы разбогатеть и, вернувшись, жениться на самой красивой девушке моего родного Манчестера — Грейс Чандлер, — самодовольно сообщил он им.

— Давайте выпьем за будущую невесту мистера Лестера! — предложил «рыжий» и стал разливать желтую пахучую жидкость по кружкам.

— Эй, ты, — требовательно крикнул «небритый» хозяину таверны, — принеси-ка нам ещё кувшин араки²!

Компания из четырех молодых мужчин шумно обсуждала помолвку своего лидера — офицера Вилфорда Лестера, который улыбался и шутил, подыгрывая нетрезвым соотечественникам. Он твердо решил уехать отсюда обеспеченным человеком, прихватив сокровища местного «князька» махараджи Бахговата, в доме которого он крутился последние полгода. Этот индийский вельможа только делал вид, что рад видеть у себя англичан. Прищуренный взгляд его глаз-буравчиков говорил совсем о другом. Лестер знал, что они для местных — завоеватели, или как их называли за глаза, «фаранги» — белокожие иностранцы.

Вилфорда давно не радовало теплое изумрудное море, раскидистые пальмы и обилие вкусной и дешевой еды. К местным жителям он чувствовал брезгливость и пренебрежение. Его единственным желанием было — поживится за их счет. Иначе, зачем он проделал столь длинный путь в эту варварскую страну? У него уже была забронирована каюта на ближайший корабль в Англию. Оставались считанные дни, когда он покинет эту изнуряющую жару и антисанитарию и займёт достойное место в английском обществе. Для этого ему были нужны надежные ребята, и он их нашел. Его не волновало, что будет с ними после его отъезда.

Ранним утром английский офицер Лестер по-хозяйски вошел в дом индийского махараджи. Его солдаты в упор расстреляли немногочисленную охрану, а прислуга кинулась врассыпную, когда сапоги оккупантов застучали по мраморным ступенькам дворца. Вилфорд распахнул двери спальни и увидел на кровати красавицу Нилам — старшую и любимую дочь Бахговата. Заспанная девушка вздрогнула от шума и резко подняла голову с подушки, нахмурив брови. Она натянула на себя легкое одеяло и уселась на кровати, угрюмо рассматривая приближающихся к ней незваных гостей. По комнате разливался запах благовоний, в котором чувствовались тонкие оттенки ароматов пачули и мирры. Предрассветные сумерки таяли за окном, уступая место пылающему азиатскому солнцу, и в его первых лучах дочь махараджи была прекрасна. Её фарфоровая кожа светилась, золотые блики как будто запутались в прядях смоляных шелковистых волос, приоткрытые пухлые губы обещали райское наслаждение тому, кто их коснется. Только Лестера это сейчас не волновало. Он подошел к Нилам вплотную и грубо спросил:

— Где драгоценности?

Девушка молча покачала головой, словно отгоняя это наваждение. Англичанин усмехнулся и, как будто шутя, толкнул Нилам. Движение было настолько неожиданным, что она упала головой на подушку, а Вилфорд с силой схватил её горло и начал сдавливать пальцами.

— Где? — повторил он сквозь зубы.

В глазах дочери индийского правителя появился ужас с примесью удивления. От нехватки воздуха она инстинктивно открыла рот. Англичанин решил, что Нилам пытается ответить на его вопрос и сообщить, где сокровища. Он несколько ослабил хватку. Но девушка, воспользовавшись этим кратковременным послаблением, по-змеиному извернулась и, молниеносно достав из-под подушки кинжал, устремила его остриё на врага. В лучах восходящего солнца лезвие как будто вспыхнуло ярким пламенем.

— Уходи или я позову слуг, — произнесла она с презрением, — надеюсь, ты помнишь, где выход?

Лестер усмехнулся и, ловко выхватив оружие у хрупкой индианки, тут же приставил клинок к её груди.

— Я не шучу. Если не скажешь, где спрятаны сокровища, то мы убьем не только тебя, но и твою сестру, — пригрозил гость.

— В комоде, — после минутного раздумья тихо произнесла Нилам.

— Ключ, — он протянул свободную ладонь к её лицу.

Девушка покорно сняла с себя золотую подвеску и, раскрыв кулон, с презрительной усмешкой протянула Вилфорду. Он подмигнул «рыжему» и кинул ему амулет. Тот ловко его поймал и открыл комод. Там стоял резной сундучок. Через пару минут английские солдаты радостно рассматривали добычу. Драгоценные камни ослепительно сверкали гранями в утренних лучах. Лестер вытянул из ларца ожерелье с ярко-синими, как морская волна, камнями и, любуясь ими, самодовольно проговорил:

— Его я подарю моей невесте Грейс в день нашей свадьбы.

Он перевёл взгляд на лежащую в кровати индианку. В её глазах цвета спелой вишни было столько презрения, что он бесцеремонно наклонился к ней и прошептал:

— Тебе оно всё равно уже не понадобится.

Вилфорд злорадно засмеялся, а потом неожиданно вонзил кинжал в сердце девушки. Нилам даже не вскрикнула. В этот момент в спальню быстрым шагом вошёл смуглый немолодой мужчина в белоснежном тюрбане с гордой осанкой. Это был хозяин дома — махараджа Бахговат. На его благородном лице отразился ужас, когда он увидел, что из груди любимой дочери торчит золоченая рукоятка кинжала, и в разные стороны от неё расплывается алое кровавое пятно. Глаза мужчины словно поменяли цвет — из бархатисто-шоколадных, они стали черными, как остывшие уголья в костре. Он, не раздумывая, кинулся с кулаками на убийцу. Но один из негодяев остановил его на полпути ударом приклада. У Бахговата подкосились колени, и он неуклюже упал на мраморный пол. Из последних сил он поднял голову и прошептал:

— Эти сапфиры может носить только та, в чьих жилах течет благородная кровь Бахговатов. И пусть любая женщина не из нашего славного рода, надевшая это колье, умрет! Проклинаю тебя, фаранг! Тебя и весь твой род…

Последние слова он проговорил с придыханием, глядя в упор на Вилфорда, в глазах которого стоял ужас. Цепкие когти страха сковали тело английского офицера. Он замер, вдруг осознав всю тяжесть своего преступления.

— Ты как разговариваешь с нашим командиром, свинья! — раздался грубый голос прыщавого солдата, и пуля, выпущенная из его ружья, попала точно в сердце хозяина дома.

Корабль медленно удалялся от берега. Сквозь тонкую шелковую шторку виднелись девственные джунгли. Вилфорд неподвижно лежал на кровати в своей каюте и смотрел в окно. Ему было немного грустно, оттого, что он прощается с этой страной навсегда и больше не увидит зеленые поля молодого риса и цветущей золотистой горчицы, заросли розовой акации и дикорастущего сахарного тростника, пальмовые и бамбуковые рощи. И Нилам он тоже не увидит. Никогда. Тем временем солнце неумолимо клонилось к белоснежным вершинам Гималаев. Через несколько минут оно игриво спрячется за ними, чтобы опять подняться на следующий день. Наверное, этот восход будет прекрасен, но Вилфорд его не увидит, он будет уже далеко отсюда. И это хорошо, потому что завтра его протрезвевшие товарищи по грабежу будут искать своего вожака. Но напрасно они придут в назначенное время к его бунгало, чтобы поделить добычу из дома махараджи Бахговата. Солдат ждёт разочарование. Лестер перевёл взгляд на резной сундук и усмехнулся. Он возвращается на родину богачом. Нет, он не купит себе место в палате общин английского парламента, как это сделал Роберт Клайв, и не получит титул лорда. Но сокровищ махараджи хватит на долгую и обеспеченную жизнь знатного английского вельможи, даже его детям и внукам останется. И красавица Грейс Чандлер из известной аристократической семьи Манчестера непременно станет его женой.

За окном уже исчез индийский берег, вокруг простирался бесконечный океан. Казалось, небо и вода соединились где-то на горизонте, который был размыт и не различим. Словно ленивый художник плеснул темно-синей акварели на бескрайнее полотно, и ушел, не сделав ни единого мазка. Вилфорд посмотрел в иллюминатор на эту скучную индиговую монотонность и вздохнул. Он знал — ночь в Индии наступает быстро.

Россия

Август 2008 год

Она чувствовала, что кто-то, подкравшись сзади, с силой сдавил её шею, а потом скинул в бездну. Кто её толкнул? Кто-то исподтишка, трусливо и подло. Она ясно слышала удары своего сердца. Они, как набат, были тревожные и лихорадочные. Почему она так долго летит, и откуда странная боль в горле? Как будто оно набито шипами роз или колючками померанца. И хочется глотнуть, а не получается… Юля, открыв глаза, осторожно посмотрела по сторонам. Несколько секунд она была потеряна в пространстве и во времени. Ей было страшно, как в этом недавнем сне. Темно, «хоть глаз коли», — говорила в таких случаях бабушка. Что-то шевельнулось справа, будто мелькнула чья-то тень. Мысленно убеждая себя, что это был всего лишь сон, женщина почувствовала, что тревога всё равно её не отпускает. Она живет не только внутри, но и снаружи, нашептывая пугающие мысли и обманывая зрение, как в детстве, когда под покровом ночи казалось всё загадочным и страшным. Так тихо. Ни привычного шума трущихся об асфальт автомобильных шин, ни металлического скрежета колес трамвая о рельсы. Нащупав спинку кровати, она потянулась к проводу. Щелкнула выключателем настольной лампы. Её теплый неяркий свет сразу сориентировал женщину в пространстве. Ну, всё понятно, она на даче. Юля, наконец, смогла с трудом сделать глоток. Неужели заболела? Совсем некстати. «Что мог значить этот кошмарный сон с полетом в бездну? И где это я?» — мелькнула мысль. Она поднялась и подошла к окну. Утренняя прохлада сменила душную августовскую ночь. Юля поёжилась.

— Воскресный сон сбывается до обеда, — оптимистично успокоила мама за завтраком, когда дочь поведала о странном падении.

— То есть, хочешь сказать, что если до обеда ничего не случится, можно не волноваться? — усмехнулась журналистка, прихлебывая горячий душистый чай.

Они сидели за круглым столом на тенистой веранде, обвитой со всех сторон фиолетовыми вьюнками, словно лианами. С фигурного носика пузатого самовара монотонно капала вода прямо на серебряный поднос.

— Ну, скажи, кто здесь-то тебя может столкнуть, а главное — куда? — хмыкнула Людмила Алексеевна и тут же пошутила. — Никого кроме нас на десяти сотках. Ты, да я, да мы с тобой.

— Вопрос, конечно, риторический, — взрослая дочь стала задумчиво очищать от скорлупы вареное яйцо.

— Ой, Юлька, забудь, — чистосердечно посоветовала мама, — это всего лишь сон. Мало у тебя реальных проблем, что ли?

— Не мало, — вздохнула журналистка, — вот, например, на месяц в Москву уезжаю на курсы повышения квалификации.

— Когда?

— В субботу, — она виновато улыбнулась и с иронией добавила, — если, конечно, не заболею.

Сделав глоток, Юля инстинктивно помяла шею, словно нащупывая, что там у неё внутри.

— Не заболеешь, я тебе сейчас лечебных трав заварю, попьёшь, и горло болеть не будет, — мама не спеша поднялась с плетеного стула и стала собирать грязную посуду со стола.

Дочь качнула головой и окинула взором участок, в котором граница между садом и огородом давно стёрлась. Яблоки кокетливо подставляли солнцу свои бордовые щечки, а рядом на грядках соседствовали оранжевые мясистые перцы и лодочки чернильных баклажан. Словно сорняки, везде росли пушистые метелки укропа и длинные, похожие на ветки фикуса, листья хрена. Прямо под домом на дорожке лежали две мотыги и секатор, ожидая своего часа. Юля тихо вздохнула. Она была благодарна матери, что та не заводит разговор о её муже, не спрашивает, почему он не поехал на дачу вместе с ней. Непривычная угрюмость Виктора лишь омрачила бы эту запланированную поездку за город. Всегда веселый и энергичный, с парой «дежурных» анекдотов в запасе, в последнее время он изменился. Откуда-то появилась хмурость и безразличие, которое, как холодным душем, гасило её желание быть рядом с ним. Она и предположить не могла, что такой фантастический служебный роман с Николаевым, закончившийся свадьбой два года назад, может так быстро оборваться. Юля боялась думать об измене мужа, но его поведение настойчиво указывало на это. Каждый вечер она мысленно готовилась к серьезному разговору, но в последний момент уверенность покидала её. Она хотела знать правду и, одновременно, боялась этой правды. Услышать из уст любимого мужчины, что у него появилась другая, было не просто страшно. Это было смертельно, по крайней мере, для их семьи. Даже в свои тридцать девять лет она так и не научилась прощать подлость и предательство.

— Брось тяпку, лучше собирай малину, — предложила мама, отвлекая от грустных мыслей дочь, — своих побалуешь.

Народная медицина помогла. Вечером, когда Юля приехала домой, её горло почти не болело. Муж ещё не вернулся со съёмки, а дочь валялась перед телевизором. Лишь на минуту она оторвалась от экрана и вежливо поинтересовалась:

— Мам, как отдохнула?

— На даче не отдыхают, а работают, — устало возразила женщина, выкладывая скромный урожай на стол.

— Это вы с бабушкой работаете, а у других дачи для отдыха, — заметила с иронией Марта, потянувшись за ягодами, которые поставила перед ней мать.

Поезд прибыл на Павелецкий вокзал в пять утра. На платформе, несмотря на ранний час, образовалась плотная толпа из пассажиров и встречающих. Поцелуи, рукопожатия, радостные возгласы — здесь царила вечная атмосфера вокзалов — места встреч и расставаний. Носильщики бесцеремонно кричали: «Поберегись» и настойчиво пинали животом свои тележки. Юля Симонова обреченно перекинула дорожную сумку через плечо и медленно пошла по перрону в сторону здания вокзала. Со всех сторон её теснили, а она упорно пробиралась сквозь толпу, прикидывая в уме, сколько ей ждать открытия метро. Она вздрогнула от неожиданности, почувствовав чьё-то осторожное прикосновение к её руке.

— Андрей? — искренне удивилась она, увидев рядом подполковника милиции Осипова, своего бывшего гражданского мужа. — Ты что здесь делаешь?

— Тебя встречаю, — просто ответил он.

Её губы тронула невольная улыбка. Мужчина смущенно чмокнул её в щеку, а потом аккуратно снял жесткий ремень сумки с её плеча. В тот же момент Юле стало необычайно легко. Чувство облегчения появилось не от избавления от тяжелой ноши. Она поняла, что теперь ей не надо уныло ждать метро, искать глазами схему, чтобы не ошибиться в маршруте следования, потом пересаживаться на автобус, от которого ещё топать до здания института пешком. Рядом был Андрей, и она мгновенно успокоилась. Журналистке оставалось только сесть в автомобиль, пристегнуть ремень безопасности и мило сказать:

— Мне в институт на улицу Октябрьскую. Это в Марьиной роще.

— Погоди, так он сейчас, наверное, ещё закрыт, — Осипов пожал плечами и спросил, — а где ты жить будешь?

— Ты же знаешь, — улыбнулась она, — журналисты — народ демократичный. Всё в одном здании — и учебные классы, и жилые комнаты.

Фары встречных машин слепили глаза, поэтому Юля сомкнула веки и продремала всю дорогу. Андрей деликатно не тревожил её сон, подозревая, что проводница, скорее всего, разбудила пассажиров около трех ночи, не дав выспаться перед встречей с суматошной столицей.

Автомобиль остановился у современной многоэтажки с солидной вывеской: «Институт повышения квалификации работников телевидения и радиовещания». Осипов распахнул дверь здания и галантно пропустил Юлю внутрь. В небольшом вестибюле был полумрак, но Симонова сразу увидела женщину-администратора, безмятежно дремлющую за старым письменным столом. Журналистка направилась к ней, доставая по пути из сумочки свои документы. Тетка, пожалуй, больше напоминала сестру-хозяйку в больнице — лениво неповоротливую и вечно недовольную. Впрочем, оформила она вновь прибывшую быстро и, вручив ключи от номера и комплект постельного белья, показала пальцем куда идти. Юля наскоро попрощалась с Андреем, и устремилась к лестнице. Сон смыкал ей глаза, а челюсти рефлекторно сдерживали глубокие зевки. Она распахнула дверь комнаты и при свете уличных фонарей и синих ламп дневного света коридора увидела три кровати с деревянными изголовьями, на которых лежали свернутые матрацы в виде рулетов. Будущая студентка шлепнула ладошкой по стене, пытаясь включить свет, но вместо этого попала на кнопку радио, и комната наполнилась приветственной песней.

— Осень пришла в Москву, дождь придавил листву.

Башней тучу проткнув, моет Останкино, — звучал хриплый тенор Александра Иванова.

Журналистка слабо улыбнулась и, выбрав место у окна, застелила постель и бухнулась на неё, как будто в пропасть.

Андрей позвонил на следующий день и пригласил в кафе. После вежливых вопросов о жизни, он признался, что недавно женился.

— Знаешь, Любаша — приятная женщина, домашняя и спокойная, — коротко охарактеризовал он жену.

— Прямая противоположность мне, — с иронией заметила Юля, принимая из рук официанта тарелку с фруктами.

— Да, вы разные, — кивнул собеседник и смущенно добавил, — но такие, как ты, встречаются в единственном экземпляре, и я это слишком поздно понял. Надеюсь, ты счастлива с Виктором.

— Да, у нас всё хорошо, — не моргнув и глазом, соврала Симонова и перевела разговор в другое русло, — а как столичный уголовный розыск поживает?

— Как весь розыск — не знаю, но у меня сейчас дело такое запутанное, что голова кругом идёт. Вся надежда на тебя, — засмеялся Осипов.

— Ты — серьёзно? — журналистка улыбнулась.

Зазвучала известная мелодия в стиле блюз. Импозантный саксофонист с белой бабочкой на шее вышел вперед и заиграл сольную партию, подражая именитым блюзменам. На мгновенье посетители ресторана перестали жевать, шуметь столовыми приборами и переговариваться. Страстный и экспрессивный тембр саксофона захватил внимание публики. Андрей протянул руку, приглашая жестом Юлю на танец.

— Если не секрет, можешь поведать подробности твоего запутанного дела? — она кокетливо посмотрела на мужчину, когда после танца они вернулись за столик.

— Три дня назад в престижном поселке «Покровское» произошло тройное убийство. В собственном особняке задушена молодая женщина — Пименова Алёна Вадимовна, жена крупного чиновника — главы администрации подмосковного района. На территории участка недалеко от входа обнаружен труп охранника, а прямо перед воротами труп садовника.

— А следы, отпечатки есть?

— Есть, конечно, но только хозяев и прислуги.

— Намекаешь, что убийца — кто-то из своих? — Юля задумалась. — А как убиты мужчины?

— Охранник застрелен, а садовник получил удар ножом. Видеонаблюдение там чисто формальное, всего одна камера, направленная на центральный вход в особняк. Ни въездных ворот с калиткой, ни бокового выхода из дома не видно. Видимо хозяева не стали особо заморачиваться с камерами, понадеявшись на круглосуточный пост охраны. В общем, на записи видно, как садовник Юрий Мурашов со спортивной сумкой в руке выходит из дома, охранник его останавливает и, судя по жестам, просит показать, что внутри сумки. Они отходят в сторону, вероятно, к скамейке, которая в поле видимости камеры наблюдения не попадает.

— И не видно, кто застрелил охранника, и кто зарезал садовника?

— Нет, — усмехнулся Осипов, — Мурашову воткнули нож в печень прямо у калитки, по-видимому, когда он собирался выйти на улицу.

— Надо же, — журналистка сосредоточенно почесала себе лоб, — а в доме что-нибудь пропало?

— Хозяин утверждает, что ничего.

— Как это? В богатом особняке убиты три человека просто так? А что было в сумке садовника?

— Её не нашли, — мужчина подлил вина себе и собеседнице, — за твой приезд!

Осипов выпил и принялся за еду, как будто решил не возвращаться больше к этой теме. Юля знала эту его привычку — замыкаться в себе, когда у него что-то не получалось.

— А свидетели есть? — спросила она после небольшой паузы.

— Нет, но представитель службы безопасности поселка сообщил, что в это время с территории выехало такси без пассажира.

— Это значит, что таксист привез кого-то в поселок, поэтому возвращался в город без клиента? Так? — уточнила Юля.

— Нет, таксист приезжал как раз за клиентом, — Андрей напряженно сдвинул брови у переносицы.

Журналистка в этот момент почему-то вспомнила, как они познакомились, расследуя убийство главного режиссера на их телестудии. Тогда майор Осипов тоже, как и сейчас, часто хмурил брови. Как бы, между прочим, он однажды спросил, нравится ли ей работать на телевидении, и они сошлись на том, что оба занимаются любимым делом. С тех пор прошло почти семь лет³.

— Ну, вы же выяснили, кто вызывал такси?

— Юрий Мурашов.

— Садовник, которого зарезали?

— Да.

— Нож с пистолетом нашли?

Осипов покачал головой, что означало: «Нет».

— А в котором часу произошли все убийства?

— С одиннадцати до двенадцати ночи, — Андрей жестом остановил проходящего мимо официанта, — принесите счёт, пожалуйста.

— А кто был в коттедже кроме хозяйки, садовника и охранника?

— Кухарка, — Осипов достал деньги из портмоне и положил в миниатюрную корзиночку с чеком, — пожилая женщина, которая работает в этом доме уже пять лет. Окно её спальни выходит в сад. Она крепко спала и ничего не видела и не слышала.

— А хозяин? Где был муж убитой женщины? — Юля сосредоточенно посмотрела на собеседника. — Была же полночь!

— Пименов был в командировке, вернулся как раз этой ночью.

— Я так понимаю, что он и обнаружил трупы?

— Правильно понимаешь, — кивнул сыщик, — он и его водитель. Мы проверили, самолет, на котором прилетел Леонид Владимирович, так зовут хозяина коттеджа, приземлился в десять вечера.

— Хочешь сказать, что Пименов физически не мог оказаться дома во время этих убийств?

— Физически как раз мог. От Шереметьево без пробок до поселка ехать тридцать или сорок минут, — задумчиво ответил Андрей и добавил, — ты не очень спешишь?

— Не очень, — Юля усмехнулась и показала взглядом на пустые тарелки, — но, кажется, нам тут уже делать нечего.

— Предлагаю прогуляться по ночной Москве и продолжить нашу беседу, — улыбнулся мужчина.

— Заманчивое предложение, — она поднялась из-за стола.

Стоило им выйти на проспект, как глаза ослепил поток автомобильных фар и неоновый свет вывесок, сверкающих как новогодняя гирлянда. Пройдя несколько метров, Андрей потянул Юлю за руку, и они оказались в переулке, коих в столице великое множество. И в каждом — своя атмосфера, свой размеренный ритм, своё дыхание. Было удивительно наслаждаться тишиной в огромном мегаполисе. Город шумел где-то рядом, а здесь лишь редкие прохожие спешили по своим делам. В темном проёме между старинными зданиями мелькнула луна цвета выгоревшей соломы. Темные облака её словно прорезали на части, и она напоминала кусочки сыра.

— А во сколько этот Леонид Владимирович появился в своём доме? — вернулась к разговору об убийстве журналистка, чтобы подавить в себе ненужный романтический настрой.

— По его словам — примерно в час ночи, — Осипов провёл ладонью по руке спутнице, — ты не замерзла?

— Нет, что ты, — качнула головой она, — такая теплая ночь. И как он объясняет тот факт, что вместо сорока минут он добирался до дома целых три часа?

— Как обычно, — пожал плечами Андрей, — автомобильные пробки. Долго выезжали из аэропорта, потом заехали на заправку.

— Похоже, что он врёт, — хмыкнула Юля, — уверена, что водитель не поехал бы встречать своего начальника с пустым баком.

— Похоже, — согласился мужчина, — мои ребята проверяют его показания.

— А водитель?

— Водитель в точности повторяет слова своего шефа.

Юля и Андрей повернули за угол, и над желтой цепочкой фонарей открылся вид на освещенную огнями Останкинскую телебашню. И вновь заиграла яркими красками и звуками энергичная и веселая ночная Москва, не менее шумная, чем днем. Смех, сигналы автомобилей и отдаленные аккорды уличных музыкантов смешались, как в миксере, образуя неповторимые звуки большого города.

— Вот что, — решительно произнесла собеседница, — у меня занятия в институте заканчиваются примерно в час дня, по вечерам — практика в Останкино, но она будет не каждый день. Предлагаю завтра съездить в дом, где совершено убийство, и на месте ты мне расскажешь всё, что успели узнать оперативники. Как ты на это смотришь?

— Отлично, — Осипов улыбнулся, — по поводу завтрашней поездки договорюсь с помощником Пименова.

— А сейчас проводишь провинциальную девушку до института? А то я могу и потеряться.

— Непременно! Провожу до самых дверей.

— Кстати, таксиста того нашли? — спросила Юля по пути.

— Автомобиль «Опель» найден перевернутым у пруда в четырех километрах от «Покровского». Его госномер совпадает с тем, который зафиксирован службой безопасности на въезде в поселок. Водитель в тяжелом состоянии доставлен в больницу.

— У него уже взяли показания?

— Он находится в коме, — уныло констатировал Андрей, — но личность его уже установили. Это Тарас Кулеба. Парню двадцать шесть лет, по образованию — автомеханик. Год назад приехал в Москву на заработки с Украины. Не женат, не судим, не привлекался…

— А в машине что-нибудь интересное обнаружили?

— В кармане у водителя был его сотовый телефон, а в бардачке нашли мобильник Мурашова. После распечатки звонков выяснилось, что они активно перезванивались в последний день.

— Значит, они были знакомы, и водитель такси был на месте преступления, а, возможно, видел убийцу или сам убил своего подельника и забрал его сотовый.

— Может быть и так, но тут есть варианты. Например, ему могли подкинуть телефон, чтобы подставить человека, а, организовав аварию, устранить свидетеля.

— Действительно, интересное дело, — усмехнулась журналистка, — уверена, за эти дни ты выдвинул несколько версий.

— Надеюсь, что завтра будут готовы отчеты криминалистов, вот тогда можно будет говорить о версиях, — Андрей улыбнулся, — а пока только догадки. Так что ты приехала вовремя.

Примечания

1

Роберт Клайв (1725 — 1774) — британский генерал и чиновник, утвердивший господство Британской Ост-индской компании в Южной Индии и Бенгалии. В 1762 году возведён в пэрское достоинство.

2

Арак (арака) — крепкий алкогольный напиток ароматизированный анисом, распространён на Ближнем Востоке и в Центральной Азии.

3

Детективная повесть «Начнём с понедельника»