В темноте печальных пригородов

Александр Моисеев

Колумбу снится слонИ тучный махараджа,Ярко-зеленый склонНад желтизной реки.«Санта-Мария» ждёт.Чуть свет, с утра пораньше,Своим путем пойдётВстречать материки.

© Александр Моисеев, 2020

ISBN 978-5-4498-5969-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В третьем лице

1.

Отче мой, ты трудился, как папа Карло.

С упоеньем строгал мое сосновое тело.

Заколачивал гвоздь в башку, чтоб не отлетела.

Вырезал два глаза, будто одного было мало.

Лучше выстрогал ты бы меня из дуба,

Чтобы крепче были мои складные колени.

Говорят, ты не был раньше замечен в лени,

Так чего ж меня-то сработал настолько грубо?

И кому сделал лучше, скажи на милость?

Мне вот точно всё это совсем не нужно:

Я на что бы не посмотрел — то старо, то скучно.

И чего я тут не слыхал, то тебе не снилось.

Ну, допустим, свалял ты меня, как Ваньку

На потеху себе и недобрым соседским детям,

У меня не спросив, а ведь я недоволен этим!

Может лучше было б: колун мне в башку и — в баньку?..

…Жаль, руки твои не сумеют спасти

Мои деревянные внутренности.

2.

В третьем лице говорил себе как отец ребенку:

Что же ты, чертов сын, никому не веришь?

Что же ты, твою мать, как бульдог болонку

Треплешь свою судьбу? Чьим аршином меришь

Длительность своего сосуществованья

С тем, что есть то ли имя, то ли прозванье?

Сам себе отвечал, исподлобья глядя:

А не пошел бы ты за Макаром следом?

Ты мне чего это лепишь, а, слышишь, дядя?

Повременил бы ты лучше с таким-то бредом.

Будто ты лучше знаешь, что надо делать,

Если то, что внутри, поедает тело?

Что там такое живет, в нетерпенье воя?

Что там скребет, как кошка по половицам?

Что там такое, одно, как в ковчеге Ноя

Ной, журавля нашедший своей синице?

Кто там в натуре, в теле живой природы

Так одинок, что вдохи идут за годы?

***

Санчо Панса неловко сидит в седле,

Улыбаясь печальной своей судьбе.

Вечный спутник странных бродячих лет

Впереди трясется. Когда обед?..

Интересно, сколько еще побед

Надо этому человеку в век?

Дал бы я хороший ему совет,

Да не станет слушать. Весь этот бег

Так способствует аппетиту… Не к

Тому мы идем финалу, одна беда.

Эх, Алонсо, конечно, хороший ты человек,

Архетип, конечно, туда-сюда,

Помнить будут тебя, пролетят года…

Но насущной потребности ни одной

Никогда не вспомнил ты, никогда.

А ведь как всё просто бы, мой родной:

Никуда не надо спешить. Домой

Воротиться, налить, наконец, вина,

Подкрепиться славно — и на покой.

С черепичных крыш потечет луна,

Серебром растекшись по орденам…

Скучно, скажешь? Ну что ж, может быть и так.

Жизнь, конечно, такая — она скучна.

Только все ж мечтается… Нда… Пустяк…

Санчо Панса всё же такой чудак.

***

Молись, Матрена, читай усопших,

Крести грешивших. Живущим в вышних

кажи смердящих, ненужных, нищих.

Гляди, Матрена, незрячей птицей

через приюты, через больницы.

Держи слабеющих белой дланью

И одесную сажай по краю

с собою рядом. С собою вместе

держи, Матрена, дурные вести.

***

Эльмаш зимой, конечно, не Брюссель.

Хотя и летом здесь не Копенгаген.

В июле съезжу в пионерский лагерь,

А в январе запью деньков на семь:

Шампанское, коньяк, портвейн и пр.

До Рождества от новогодней ночи.

Мне нравится, что Вы больны не очень,

И я могу на Вас оставить мiръ,

А сам бродить сквозь хаос и Эльмаш

Потея под несвежею сорочкой,

Лишь к Рождеству сумев поставить точку

Над i (в снегу, зашедши за гараж).

***

Колумбу снится слон

И тучный махараджа,

Ярко-зеленый склон

Над желтизной реки.

«Санта-Мария» ждёт.

Чуть свет, с утра пораньше,

Своим путем пойдёт

Встречать материки.

***

Метро

1.

Метро, как могила. Ну, пусть не могила, — яма,

Где говорят такие смешные вещи:

«Выходя из вагонов, не забывайте вещи»!

А как их тут не забыть, когда в жизни яма.

Ведь каждая вещь не по разу может ломаться.

Чинить их — ни сил нет, ни средств, ни воли.

Такая охота пуще неволи.

А впрочем, хватит уж мне ломаться —

Четыре четверти. Чугун об чугун. Несется

От сих и до сих, от А и до Б примерно.

Но впрочем, если вести примерно

Себя, то даже петух снесется.

То будет в конце тоннеля источник света.

А может быть, даже два, что, пожалуй, тоже

Неплохо, если учесть, что, пожалуй то же

Самое, что могила, есть имя. Света,

Оля, Сережа, Саша, Наташа, Слава…

Хотя имена — не вещи, конечно. Люди.

Но даже в какой-нибудь самой обычной Люде

Как в чемодане вещи — желанье славы.

И если забыть такой чемодан в вагоне,

Каково потом саперам его вскрывать? Дивиться,

Как можно было это забыть!.. Девица

С короткой памятью едет в пустом вагоне.

2.

Два человека входят в вагон метро.

Отец и сын? Или просто товарищи по несчастью?

Или просто Сидоров и Петров,

Совсем не знакомые. Высшей властью

Решено с одного пути

Отправить их, мать ети,

Вместе с такими же, как они,

Неприкаянными, трясущимися и злыми,

Далеко. Их попробуй-ка, догони,

И попробуй теперь уследи за ними

В темноте, где хоть вырви глаз,

Не увидеть ни их, ни нас.

Два человека в разных сидят углах.

Конец ознакомительного фрагмента.