Железяка. Поворот судьбы. Книга первая

Саша Ольгин

Не пытайтесь загадывать на далёкое будущее, тем более что и близкое готово преподнести немало неожиданных сюрпризов, способных перевернуть всю вашу жизнь. Подтверждением тому является эта история, случившаяся с обыкновенным питерским парнем, волею обстоятельств попавшим в неизведанный мир, наполненный магией. Сможет ли он выжить, не имея никаких способностей к магии, со своим, порой, довольно скверным характером, со своеобразным чувством юмора, без друзей, без гроша в кармане?

© Саша Ольгин, 2018

ISBN 978-5-4493-3315-5 (т. 1)

ISBN 978-5-4493-3317-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Неисповедимы пути господни, гласит народная мудрость. Потому не пытайтесь загадывать на далёкое будущее, тем более что и близкое готово преподнести немало неожиданных сюрпризов, способных перевернуть всю вашу жизнь. Подтверждением тому является эта история, случившаяся с обыкновенным питерским парнем, волею обстоятельств попавшим в неизведанный мир наполненный магией. Сможет ли он выжить, не обладая никакими необходимыми навыками, не имея никаких способностей к магии, со своим порой довольно скверным характером, со своеобразным чувством юмора, без друзей, без поддержки, без гроша в кармане в этом совсем непростом мире? Да сможет, если будет отчаянно бороться за свою жизнь, ставя её превыше всего на свете. Главное в этой битве за выживание суметь сохранить в себе человека, пребывая на грани жизни и смерти, среди глобальных интриг и опасностей. А если тебе ещё удается продвигаться вверх и тянуть за собой приобретённых друзей, то иначе как чудом это не назовёшь. Вот об этом чуде и повествует история молодого человека, по прозвищу Железяка.

1

Ослепительная красота раннего утра очень быстро привела меня в состояние блаженства и спокойствия. В небе плыли легкие облака, окрашиваемые лучами восходящего солнца в радужные цвета. Радостно щебетали ранние птахи, заливая местность ничем неповторимыми, но очень приятными моему слуху звуками. Тихо шумел кустарник, растущий у воды, нежно бились о прибрежные камни волны довольно тёплого моря и, чуть слышно, шелестела листва близлежащего леса. В эти минуты в голове начали проплывать картины моего очень беспокойного и весьма насыщенного прошлого. Все что пришлось испытать и пережить в моей, вроде пока недолгой и в тоже время очень длинной жизни. Но попробую рассказать все по порядку, хотя поверить в мою историю человеку с нормальной психикой и ведущему вполне благопристойную жизнь, будет довольно тяжело. А ученые мужи, убеленные сединами, с лёгкой улыбкой на губах, посоветуют пройти курс психотерапии в известном всем заведении. Но, тем не менее, постараюсь, в меру своих скромных возможностей, передать вам историю своих необыкновенных приключений, которые пока и не думают заканчиваться.

Родился я в Санкт-Петербурге, хотя почти все свое детство провел в глухой деревне в Карелии, у своей бабашки, благодаря которой, у меня оказалась довольно романтическая натура. Она постоянно рассказывала занимательные истории о всевозможных сказочных странах, о добрых и злых волшебниках, колдунах, шаманах, и вообще о разных мистических существах, о которых ей якобы рассказывал дедушка, и при этом загадочно улыбалась, с любовью гладя мою голову. Иногда она говорила, что я очень на него похож и что часто способности и духовная внутренняя сущность передаются через поколения. И хотя для меня эти понятия, не имели ни какого смысла, я очень любил слушать рассказы о дедушке и о странах, в которых он якобы побывал. Это были добрые, безумно красивые и завораживающие сказки, в которые я искренне верил. По крайней мере, хотел там оказаться в своих мечтах, считая, что загадочные волшебники существуют на самом деле. Разубеждать меня в этом никто не пытался, как и в Деда Мороза, мотивируя, что вера во все эти сказочные истории идёт только на пользу детской несформировавшейся психике и благотворно влияет на чистую юную душу. И вообще, любые мечты в таком возрасте, способствуют правильному развитию. Дедушку я никогда не видел, впрочем, как и мой отец, он погиб при загадочных обстоятельствах еще до рождения своего сына и бабушка никогда нам об этом не рассказывала, всегда отделывалась общими фразами, говоря, что сама многого не знает и не понимает, и вообще дед был не от мира сего. После чего у нее наворачивались слёзы, и она тихо уходила на скамейку во дворе и долго смотрела на озеро, думая о чем-то своем.

Рос я довольно крепким пацаном, которому трудно усидеть на одном месте, но и особых проблем своим близким не доставлял. Родители часто ездили в командировки, и я много времени был предоставлен сам себе. Соседку, которую родители просили за мной присматривать, можно в расчет не брать. Обычно её функции ограничивались приготовлением пищи на неделю, да проследить, чтоб под рукой всегда была чистая одежда. Тем более что её сын, хоть и был на год старше меня, но был со мной дружен и мы часто играли на улице вместе с другими ребятами. Во дворе мне дали кличку «Железный», за то, что на мне всё заживало как на собаке, и после потасовок, которые часто встречаются в подростковом возрасте, из всех участвующих, я выходил с наименьшими украшениями на теле и на лице. Может в этом была виновата какая-то необъяснимая везучесть, или просто странные особенности моего организма, никто не знал, да и не задумывался об этом — железяка короче. В школе дела у меня шли как у обычного среднестатистического учащегося. И хотя мне прочили блестящую учебу, благодаря незаурядной памяти и той легкости, с которой я усваивал изучаемый материал, но моя полная безалаберность и постоянные прогулы, которые начались в старших классах, сводили на нет все чаяния моих родителей и учителей. В итоге средний бал у меня был твердой четверкой, а по литературе был поставлен железный трояк за ссору с учительницей, которая будучи рьяной коммунисткой, не могла смириться с тем, что я назвал Павлика Морозова нехорошим человеком, предавшим самых близких ему людей — его родных. Как я пояснил, любовь к Родине, к своей стране и его народу, начинается с любви к своей матери и к близким людям. А если раздумывать хорошие твои родственники или нет, то точно также начнёшь раздумывать хорошая твоя страна или нет, и точно также можешь предать и её. А свою страну предавать нельзя, попытаться изменить — пожалуйста, а предавать нет. И хотя это было в младших классах, злобу, затаившую на меня, она сохранила до самого окончания моей школьной учёбы, и ни какие уговоры и просьбы моих родителей и некоторых учителей не смогли изменить её мнение. Да и мне, если честно, было это по барабану, поскольку, к великому огорчению своих близких, я так и не определился чего я хочу делать после окончания школы. На призывы отца, закончить престижный ВУЗ и получить высокооплачиваемую и интересную профессию — я смотрел сквозь пальцы, да и давить на меня в этом возрасте было уже бесполезно. Как говорила бабушка — пороть надо, когда лежит поперек кровати, потом поздно. Хотя она сама и не разрешала оказывать на меня какое либо физическое воздействие, что ей в дальнейшем и ставили в укор мои родители.

Тем не менее, в институт я поступил без проблем. Сказалось мое умение быстро схватывать нужный материал, и подготовка, занявшая около недели, помогла свободно пройти по конкурсу. Выбор учебного заведения был случайным, точнее пошел я в него за компанию со своими приятелями, которые поступали в Кораблестроительный институт, чтобы продолжить династию своих родителей, а также, чтоб откосить от армии, поскольку там была военная кафедра. Так я и оказался учащимся на кафедре по изучению ядерных энергетических судовых установок, хотя мои родители были геологами и очень хотели чтобы я пошел по их стопам (знать бы свою судьбу — обязательно бы их послушался). Учёба проходила по сценарию школьной, также безалаберно и с многочисленными прогулами, и только благодаря хорошей памяти и общительному характеру я не только переходил на следующий курс, но даже умудрялся получать стипендию, хотя больше половины абитуриентов вылетело ещё до начала четвёртого курса. Совсем неплохо в этом мне помогала моя физическая форма. Я участвовал почти во всех спортивных соревнованиях, проходивших среди ВУЗов, причём вполне достойно. И только мое не желание профессионально заняться тем или иным видом спорта не позволило мне приобрести статус мастера спорта и стать полноценным спортсменом. Тем не менее, серьёзная поддержка от преподавателей по физической культуре, в виде получения всевозможных зачётов и снисхождения на экзаменах мне была обеспечена. Я не был закоренелым лентяем, как вы могли подумать, просто я не мог найти применение своим умениям, пристрастиям, желаниям наконец (хотя по поводу желаний — я сам не знал чего хотел). А так, в остальном, я был довольно активным студиозом. Все вечеринки, турпоходы, пикники и прочие радости студенческой жизни, почти никогда не обходились без меня. Точнее я был одним из активных организаторов всевозможных вне учебных мероприятий, которые в большинстве своем заканчивались хорошей и безобидной попойкой, весельем и небольшой головной болью с утра от бурно проведённого вечера и от старания вспомнить, что за девушка лежит рядом с тобой в кровати — короче всё как у нормальных студентов. Конечно, можно вспомнить много весёлых и занимательных историй из студенческой жизни, но они не имеют никакого отношения к тому, что случилось со мной в дальнейшем, потому я их попросту опущу. В конечном итоге, я дотянул до пятого курса, на котором уже выдавали темы для дипломной работы, которая у меня звучала следующим образом: «Ядерные энергетические установки многоцелевых подводных лодок с повышенной глубиной погружения». Тема была закрытая и писали мы диплом в специально отведенном помещении, что создавало свои неудобства, поскольку, скачать с интернета материал, не было никакой возможности и приходилось учить всякие периоды полураспада всевозможных элементов и рассчитывать прочность реактора на давление от теплоносителя на тяжёлой воде. Говорю я это Вам для того, что бы вы поняли уровень моих знаний и пригодность их к повседневной жизни. Проще говоря, для обычной повседневной жизни, эти знания были нужны как собаке пятая нога.

На каникулах я постоянно приезжал к бабушке и часто приглашал с собой своих приятелей, тем более что она всегда была рада таким гостям. Грибы и рыбалка нравятся всем, поэтому желающих поехать со мной всегда было много, но я старался брать только относительно спокойных ребят, чтоб не шокировать своих близких шумными пьянками и девичьими весёлыми криками. Одним из таких «ботаников» был Костя Шаманов. Толи благодаря своей фамилии или просто пристрастию, он был любитель читать и собирать сведения о всяких магических штучках, включая истории об НЛО, древних Майя, пропавшей Атлантиды и вообще о всяких чёрных, белых колдунах, всевозможных чукотских и индейских шаманах и прочей живности на подобии Йети. Относились мы к этому со смешками и улыбками, впрочем, не злобными, так как человек он был интересный, хоть порой и изрядный зануда. Шаман, как мы прозвали Костю, очень любил слушать сказочные рассказы моей бабушки, впрочем, как и все, и был любителем повертеть в руках всякие ненужные медальоны и амулеты которые в беспорядке валялись на чердаке старого дома. В детстве я тоже играл с ними вместе с ребятами, но это быстро прошло, машинки и всякие модели были нам гораздо интереснее. И однажды, вертя в руках деревянный кругляк с вырезанными на нем совершенно ни на что не похожими знаками, Костик, непонятно как, умудрился разложить его. Получился веер, разделённый на пять совершенно одинаковых плоских диска, с мелкими значками на них. На вопрос, что это за штуковина — никто ответа не знал. Бабуля только вспомнила, что мой дед, называл его амулетом Гуарда, по преданию, необходимый для совершенствования боевых навыков для магов и воинов. Вполне безопасный при правильном применении, но очень неприятный по ощущениям, хотя возможно, что она может ошибаться. Мой дед редко посвящал её в какие-либо детали, под предлогом что ни ей, ни кому-либо другому в этом мире, это не понадобиться. Естественно Костик не мог пройти мимо такой находки, и, видя его фанатичное лицо и загоревшиеся азартом глаза, бабушка разрешила взять его к себе домой. Правда, с условием возврата его обратно в целости и сохранности, так как это память о ее муже и моем дедушке. Она кстати так и не вышла в очередной раз замуж, хотя предложений было думаю много, как-никак, а женщиной она была довольно интересной, если не сказать шикарной. Но видимо она любила его даже сейчас, после того, как прошло почти пять десятков лет, и никого больше не хотела допускать к своему сердцу.

Наверное, надо немного рассказать о моих родителях, чтоб вы не подумали, что у меня с ними могут быть какие-то натянутые отношения, что в корне неверно. Они очень хорошие, любящие меня, хотя и не всегда могли уделять мне много времени. Папа, хоть и вырос без отца (моего деда), тем не менее, привил мне все необходимые общепринятые правила для нормальных, адекватных мужчин. В том числе и в отношении к женщине, к друзьям и врагам, в отношении к своему слову и к своим обязанностям. Мама приобщила меня к музыке и к искусству. И пусть я не могу сказать, что пылаю любовью к театрам и выставкам, но и профаном в этом деле не выгляжу. Даже сам могу чуток сыграть не только на гитаре, но и на фортепьяно, да и рисунки у меня получаются вполне узнаваемые, если уж рисую кошку или лошадь, то они и получаются, а не сороконожки какие-нибудь. Так что вырос я хоть и балагуром, но вполне светским, можно сказать даже интеллигентным человеком, даже крепким русским словцом выражался очень редко, тока тогда, когда требовалось по закону жанра. Но хоть мои родители и принимали непосредственное участие в моем воспитании и в формировании моего внутреннего мира, к случившемуся в дальнейшем это имеет только косвенное отношение. Так что больше о них говорить не буду, хотя очень их уважаю и люблю. Дай бог им здоровья и долгих лет жизни.

Жизнь продолжалась своим чередом. Вполне однообразные, хотя нельзя сказать что серые и скучные, будни летели день за днём. И ни что не предвещало стремительных и бурных событий, в корне изменивших не только мою жизнь, но и отношение к ней. Постараюсь кратко рассказать о последних событиях, предшествующих безумному изменении моей дальнейшей судьбы. Хотя сам вспоминаю эти часы как в тумане, и многие факты, сопутствующие этому, до сих пор трудно связать между собой, по причине того, что узнать и проанализировать всё на месте, у меня просто не было возможности, и о многом из моего рассказа приходилось догадываться вдалеке от этих мест.

Проснувшись утром, в день Святого Валентина, понял, что желание идти на лекции отсутствует полностью, тем более что на вечер была запланирована большая весёлая вечеринка. Ополоснувшись в душе, зашёл на кухню и увидел, что кофе нет никакого, ни заварного, ни растворимого, что меня немного расстроило, так как за многие годы у меня выработалась устойчивая привычка по утрам принимать этот божественный напиток. Бежать с утра в магазин не хотелось абсолютно, и решил зайти к Костику, благо он жил в соседней парадной. Прихватив остатки пирожных, так как с пустыми руками было вроде неудобно, завалился к нему.

— Привет Шаман, кофейком угостишь! — сказал я с порога, глядя на заспанную физиономию друга.

— И тебе не хворать, Железяка! Чего в такую рань? — пробурчал он, пропуская меня в квартиру.

— Да соскучился сильно. Вот и решил заглянуть.

— Да не ври уж. Опять дома хоть шаром покати, наверное?

— Обижаешь! Я даже тебе прихватил сладостей. — Надо заметить, костя был неисправимым сладкоежкой, но при этом был довольно худым и мы часто подшучивали по этому поводу в стиле — не в коня корм. Но на такие шутки он никогда не обижался, впрочем, как и на другие, и даже на «Ботаника» или «Чокнутого мистика» он никогда не хмурился. Впрочем, что касалось мистики, он точно был чокнутый.

— Ну, тогда будь как дома! Я пока душ приму! — сказал он, удаляясь в ванную комнату.

Кофе у него был отвратительным — пакетики три в одном. Но как говориться — на безрыбье и рак рыба. Засыпав два пакета в чашку и расположившись в кресле у журнального столика, заваленного всяким хламом с вырезками из статей, посвященных древним цивилизациям, стал ждать приятеля, кривясь от количества сахара в порции кофе. Пирожные точно уже не полезут.

— Железяка! Я кстати почти расшифровал надписи на том амулете, который забрал осенью у твоей бабули! — выпалил он, входя в комнату.

Прозвище «Железяка» закрепилась за мной и в институте, отчасти благодаря железному здоровью, отчасти благодаря моей фамилии. Фамилия у меня Железнов, а зовут Андрей. Андреем меня звали только взрослые, а так постоянно или Дрон, или Железяка. И то и другое я воспринимал как должное, да и привык уже за долгие годы.

— Ну вот! Не прошло и полгода, и ты, наконец, смог разобрать пару буковок! — без злобы съязвил я.

— Ты ничего не понимаешь! Эти письмена являются как бы прародителями египетских иероглифов и письменности древних Майя! Используя символы и тех, и других я грубо набросал возможный текст!

— И чё? Узнал, где сокровища зарыты? — продолжал шутить я.

— Дурак ты Дрон, и не лечишься! — с легкой обидой в голосе сказал Костя.

— Ладно, извини! — сказал я примирительно, легче было его выслушать, чем уйти от темы так его интересовавшей: — Ну и о чем там пишут? Расскажешь, надеюсь?

— Я пока не всё разобрал, но вроде тут говориться о возможности попасть в мир, где никогда не умрёшь, и где со

браны почти все магические существа из многих миров. Тока не пойму, почему там стоит символ смерти, если сказано, что нельзя умереть. И еще символ «Зло» стоит, хотя вроде говориться, что мир помогает приобрести какие-то навыки, полезные причём. А раз приобретаешь что-то полезное — причём тут зло!

— Не парься Костя! Все одно туда не попадешь, так чего зря голову забивать всякой фигнёй!

— Зря ты ни во что не веришь Дрон. Многие специалисты говорят о множестве миров, и фактов приводят целую кучу.

— Специалисты это типа тебя и всяких чокнутых, которые до сих пор за Йети гоняются, да инопланетян встречают? — опять съязвил я, так как если его не остановить, то он заболтает тебя до смерти. А мне ещё сегодня на классную вечеринку топать.

— А как же заговоры? Вон твоя бабка боль зубную снимает — обезболивающие таблетки рядом не стояли!

— Так, то зубы, а ты про миры всякие! — высказал я свои сомнения.

— Ну не скажи! Это тоже магическое воздействие! А раз можно этим лечить, то где-то могут и горы сворачивать! Вон пишут, что шаманы могли вообще видеть будущее!

— Ты еще Нострадамуса вспомни! — пытался возразить я, но спорить с Костей о магии было делом неблагодарным и бесполезным: — Короче, в чем суть этой деревяшки?

— Ну, во-первых это не деревяшка! Точнее вроде дерево, но странное очень. Сам глянь. Амулету много лет, а он как новый, да и не царапается вроде. Твёрдый, как железо и лёгкий, как дерево. А что касается сути этой, как ты говоришь, деревяшки, то вроде нужно зажать её в руке и прочитать заклинание, вырезанное на последнем сегменте. Только потом опять стоит символ смерти или крови, просто близкие по виду символы у египтян — смерть, а у Майя — кровь!

— Ну и как? Пробовал уже попасть туда? Или меня ждал? — разговор явно начал меня доставать.

— Конечно, пробовал, только пока естественно не получается. Первый блин всегда комом. Да это и не блины спечь —

тут надо годами исследовать! — немного огорчённо сказал Костя. — Слушай, а давай ты попробуй, а я со стороны гляну, может, замечу что-нибудь. Со стороны всегда виднее. Пожалуйста!

— Да ты смотрю, совсем с катушек съехал! Хочешь и из меня придурка сделать! — ляпнул я это явно не подумавши, так как Костик собирался обидеться, и чтоб сгладить ситуацию, добавил примирительно: — Ладно! Чёрт с тобой, сделаю! Но тока чтоб никому не говорил!

— Вот и хорошо! — быстро отошел он: — Вот текст. Тут немного совсем. Взяв в руки листок бумаги с непонятными закорючками и с русской транскрипцией внизу, я в ожидании посмотрел на Костю, он как раз пихал мне в руку амулет.

— Ну что можно начинать? — с уже не скрываемым чувством досады спросил я, и получив утвердительный кивок, начал читать дребедень с взятого мною листка: — Чупора навами барлинам, Виса варам кунси, Силистарон маурони, Гуард наро.

Естественно как я стоял в центре комнаты, так и остался стоять. На что с ехидной улыбкой намекнул Костику, возвращая ему круглый диск, названный им амулетом.

— Из всего этого, только слово Гуард где-то слышал! — сказал я, вложив в его руки объект изучения.

— Гуард наро — это что-то типа Гуард повелевает. Слушай, а может, крови капнем чуток? — заявил он без всякого перехода и глядя на меня с просительным видом. Но видя мою перекошенную физиономию, поспешно ретировался на кухню за пирожными.

Поболтав ещё где-то с полчаса о мелких студенческих проблемах и просто о нашей текущей жизни, я всё-таки решил сходить в магазин и прикупить заварного кофе и сладости (вдруг с вечеринки вернусь не один).

Да и прибраться в квартире не мешало бы, ведь когда приводишь девушку в чистую комнату, то она в чистоте чувствует себя гораздо увереннее, если конечно она нормальная девица. Впрочем, с другими я и не знакомился.

Как обычно, день Святого Валентина мы отмечали большой компанией, практически полным составом нашей группы, плюс близкие подруги и друзья наших однокашников. Собирались в одном вполне приличном, хотя и не в элитном, ночном клубе. Контингент — такие же молодые люди, как и мы. Светских львиц и других публичных личностей в нём не было, но и откровенных гопников и просто придурков охрана старалась не пускать. Худо-бедно, но фейс-контроль здесь присутствовал, и потому посетители могли не опасаться пьяных дебошей и серьёзных потасовок, хотя по мелочам бывало всякое. Вечер проходил по давно отработанной схеме, легкая выпивка, танцы, весёлые безобидные шутки и естественно новые знакомства, у тех, кто пришел без своих подруг или бой-френда. Компания наша была довольно разношёрстной. Здесь был и Костя — худощавый со смешной оправой на носу, и Толик — весом под 100 килограмм, и очень похожие друг на друга Ленка с Маринкой с внешностью фотомоделей. До сих пор никто не может понять, как их занесло в корабелы да ещё на ядерный факультет. Да и у остальных людей из нашей компании был свой характер и своя манера одеваться. Тем не менее, это была дружная компания, хоть и выглядели мы со стороны пестрым пятном. Где-то около двух часов ночи вечеринка была в самом разгаре. Вся компания была уже разогрета обилием выпитого лёгкого спиртного (пили в основном шампанское с фруктами и коктейли). Непринуждённая, весёлая и дружественная обстановка способствовала новым знакомствам и наш столик заметно пополнел. Рядом со мной сидела симпатичная девушка и задорно смеялась над шутками, которые сплошным потоком выдавала мужская часть нашей компании. С ней я надеялся связать свои планы, как минимум, на ближайший день. Подойдя к бармену, в надежде угостить мою новую знакомую хорошим коктейлем, чтоб закрепить наше вполне приятное знакомство, я заметил его кислую физиономию, что никак не вписывалась в этот весёлый праздник.

— Витёк! Ты чего такой кислый? Народу куча, пьют много, радоваться должен! — решив я поднять ему настроение с улыбкой на лице.

— Да вон козлы достали! — показав взглядом на компанию изрядно выпивших двух парней, ответил он: — Нажрались и достают, придурки! Это им не то, да то им не этак!

— Так скажи охране — пусть выведут. Проветрятся на воздухе, глядишь, подобрее станут.

— Да вроде у них родители крутые шишки во властных структурах. Никто не хочет с ними связываться, дерьма потом наберёшься, не отмыться будет!

— И чё они тут делают, вроде такие персоны другие клубы выбирают?

— Фиг знает! Занесла видно нелёгкая. Быстрее бы нажрались до одурения, да слиняли отсюда!

— Ну ладно! Удачи тебе! И не грусти. Если на всех уродов обращать внимание — то легче повеситься будет!

Взяв заказанные коктейли, я вернулся к столу, к сожалению обнаружив, что он почти пустой — все пошли танцевать под зажигательную композицию местного ди-джея. Сидевший рядом Толик предложил проветриться в холле и покурить заодно. Я хоть и не был заядлым курильщиком, но на вечеринках мог себе позволить пару-тройку сигарет, потому согласился, тем более искать в толпе танцующих нашу компанию не было никакой возможности. Сидя на уютном диванчике, потягивая сигареты и с юмором обсуждая наших новых знакомых, мы не сразу заметили шумное сборище в углу около туалетов.

— Дрон, Толик! Помогите! — раздавшийся крик прервал наше с Толиком обсуждения прелестей фигур наших новых знакомых.

Обернувшись, мы увидели, как наших Ленку с Маринкой в грубой форме тащат два негодяя, на которых недавно кивал Витька бармен. Сопротивляясь, одна из девушек, вроде Маринка, полоснула одного из них ногтями по пьяной роже, за что получила в ответ увесистый удар по лицу.

— Ах ты, шлюха уродливая! — прокричал тип, который получил неглубокую царапину и ударивший нашу девушку: — Ты ответишь, сука, за все!

Конечно, Маринке с Ленкой было далеко до матери Терезы, но шлюхами они точно не были, тем более уродливыми.

И такое отношение к ним вызвало у нас чувство справедливого гнева и желание в срочном порядке осадить зарвавшихся ублюдков. Тем более, что бить наших девушек мы не позволим никому. Резко подскочив к ним, мы, двинув им по роже, стали успокаивать зарёванных девчонок, наблюдая одним глазом за поднимающейся парочкой.

— Уроды! Вы на кого руку подняли! — прошипел один из типов, который был немного трезвее второго: — Да вы сгниете в тюряге! Да мне тока позвонить, и вы пожалеете, что на свет родились! Да вы знаете, кто у меня родители!

— Во-первых, уроды — это вы! И мне по барабану кто у тебя отец! Будь он хоть папа римский — нечего наших девушек трогать! — прокричал я со злостью, кипевшей в груди.

Стоит отметить, что не все дети крупных чиновников были избалованы до безобразия. У меня было много знакомых, у которых родители были весьма большими шишками, но, тем не менее, их дети были вполне адекватными людьми, некоторые даже стеснялись упоминать родичей. Но эти двое были явно не той категории. Избалованные, считающие себя центром мироздания и думающие что все вертится вокруг них, мерзкие и привыкшие к безнаказанности, они, похоже, потеряли чувство реальности и опять полезли к нам. После того как они опять оказались на полу, один из них, с трудом поднявшись, выхватил травматический пистолет и почти в упор выстрелил Толику в голову. Толик присел, держась за лицо и между пальцев начала просачиваться кровь. Неадекватный урод начал направлять оружие на меня, но выстрелить в этот раз не успел. Со всей дури, на которую был способен в данной стрессовой ситуации, я двинул ему в челюсть. Еще в полёте, наверное, он потерял сознание, и, приземлившись, по инерции стукнулся виском об угол деревянной тумбы, служившей подставкой для цветов. Прибежавшие охранники обнаружили два тела в крови на полу, к счастью пока живые, хотя одно было без сознания. Подбежавший бармен тихо дернул меня за рукав и посоветовал срочно слинять от греха подальше, мотивируя, что пока приедет скорая, пока они оклемаются, глядишь и все устаканиться потихоньку. А сейчас, мол, можно попасть под раздачу не за что. Я посмотрел на Толика, он сидел на стуле и пытался вытереть кровь, сочащуюся из брови. Счастье что выстрел угодил ему чуть выше глаза, крови много, но сама рана не страшная, заживет быстро. И после того как он махнул мне рукой, мол давай уходи, я неспеша покинул клуб.

Идя пешком в сторону дома, чувствовал, что происходит что-то не то. Чувство грозящей опасности так и перехлестывала через край. Кстати эта необъяснимая способность своей задницей чувствовать опасность и неприятности, часто выручала меня при сложных ситуациях. Но в данный момент я просто не знал что делать и тупо шел пешком в сторону дома, пытаясь проанализировать случившееся. Костик шел со мной рядом, благо живем недалеко друг от друга. У него, кстати, хватило ума не лезть ко мне в душу, пытаясь подбодрить или отвлечь, за что я ему был благодарен. Так молча мы и добрались до дома. Спать не хотелось, и всю оставшуюся ночь и утро я просто пролежал на диване, гадая, чем закончиться так хорошо начавшаяся вечеринка. Но дальнейшее было еще хуже, чем можно было предположить даже при пессимистическом прогнозе.

Где-то около десяти часов утра раздался телефонный звонок. Подняв трубку, я услышал взволнованный голос Толика.

— Дрон! Катастрофа! — услышал я в трубке полный отчаяния голос.

— Что случилось? Ранение оказалось тяжелым и с тобой что-то не в порядке? — мой голос тоже начал дрожать от волнения.

— Нет, всё гораздо хуже! Тот тип, которого ты ударил, скончался, не приходя в сознание. Сейчас ко мне в палату должны прийти следователи. Я не знаю что делать! От этого сообщения я впал в ступор. За всю свою жизнь я не нанес никому ни одной серьёзной травмы, хотя довольно часто бывал в различных потасовках. Максимум обходилось разбитым носом да синяками, и представить себя в качестве убийцы я просто не мог. Хоть и говорят, что от сумы и от тюрьмы не зарекайся, но примерить эту народную мудрость на себе, разум просто отказывался.

— Алло! Железяка, ты меня слышишь? Что мне говорить следователям?

— А что ты можешь сказать? Говори как есть! Тем более в холле камеры стояли, так что все и так узнают, как всё было, и враньё только повредит и мне и тебе! — ответил я после недолгого раздумья и повесил трубку.

Да и что я мог еще сказать. Странно, что я вообще смог хоть что-то ответить. Голова раскалывалась, как будто в неё забивали здоровенные гвозди. Мысли были перепутаны до такой степени, что даже на вопрос как тебя зовут, я не способен был дать простой ответ, а уж продумать свои дальнейшие действия и подавно. Как во сне я прошел на кухню и, увидев на столе бутылку рома «Бокарди», приготовленную для коктейлей, машинально налил себе полный стакан и стал потихоньку потягивать его как чистую воду. Сколько я пробыл в таком состоянии — не помню, но потихоньку ко мне всё-таки начала возвращаться способность думать. Я хоть и не учился на юридическом факультете, но самые азы законов знал. По идее, мне могли предъявить неумышленное убийство, в худшем случае, умышленное нанесение тяжких травм приведших к смерти потерпевшего. В первом варианте можно отделаться условным сроком. Со вторым немного сложнее, но надо будет проконсультироваться с адвокатом. С хорошим и опытным, думаю, отделаюсь небольшим сроком. С этой мыслью решил сам пойти сдаваться, предварительно заскочив в адвокатскую контору. Но видно судьба не только повернулась ко мне не тем местом, а вообще решила надо мной основательно поиздеваться.

Только закончил приводить себя в порядок, сполоснувшись в душе и тщательно побрившись, как раздался стук в дверь. Удивляясь, почему стучат, если звонок есть, пошёл открывать. Не успев полностью открыть дверь, как получил сильнейший удар ногой, и пока пытался понять, что происходит, коридор заполнили люди в милицейской форме и грубо затащили меня в комнату.

— Ну что гадёныш? Спрятаться захотел? От нас не спрячешься! — проревел старший из них.

— Да нет! Не прятался! Сам к вам идти собирался! — ответил я, и тут же получил удар по почкам. — Смотри что запел! Наверное, обделался со страху! — сказал тот же тип своим коллегам, и те злорадно заржали.

— Слушайте! Пришли арестовывать, так я ж не против! Зачем зря руки распускать? Вроде сопротивления я не оказываю! — попытался образумить я сотрудников, но, к сожалению, сказанное мною только раззадорило их.

— Ты смотри, какой умник выискался! Учить нас вздумал? Да кто тут увидит, оказываешь ты нам сопротивление или нет! А папаша убитого тобой, только спасибо нам скажет за то, что мы чуток тебе морду разукрасим! Глядишь, ещё благодарность в добавок объявит!

И меня начали методично избивать, чего со мной до этого просто никогда не было. Конечно, в потасовках я бывал и довольно часто, но чтоб вот так, просто били и ты не можешь ответить — впервые. Били довольно сильно, и хоть я, благодаря своему организму, всегда переносил любые повреждения своего тела значительно легче других (не зря прозвали «Железякой»), тело ныло неимоверно, и боль была не шуточной. И когда один из избивавших захотел ударить меня между ног, я, скорее всего, чисто рефлекторно, резко разогнув ноги, ударил его в живот. Не ожидавший от меня таких действий сотрудник, взмахнув руками, как кукла грохнулся на спину, причем головой приложился об батарею и тут же вырубился. На короткое время, остальные садисты в пагонах выпали в ступор, видимо не привыкли получать отпор от жертвы издевательств. Но в следующее мгновение, с озверевшими лицами, и с пылающей в глазах злобой, начали хвататься за оружие. Я, основываясь на инстинктах самосохранения, не раздумывая бросился бежать. Распахнув ногой входную дверь, своей пятой точкой почувствовал, что сейчас будут стрелять, и бросился на землю. Пули, благодаря моему броску, к счастью прошли мимо, но к несчастью на площадке стоял еще один милиционер, видимо оставленный там на случай моего бегства, и всё предназначенное мне он схватил сполна, после чего медленно начал оседать на пол.

Как я оказался в квартире у Кости не помню абсолютно, да и почему побежал именно к нему объяснить так и не могу. Тем не менее, я сидел у него в комнате с отрешённым видом, невпопад отвечая на его вопросы. Всё тело пронизывала мелкая дрожь, окружающие предметы виделись мне как сквозь туманную дымку, да и самого Костика я воспринимал как эфемерное существо. Как он смог хоть что-то уловить из моего невнятного бормотания не знаю, но уловив основную суть, он вышел на улицу узнать подробности. Перед уходом он, предварительно налив мне кофе и плеснув туда изрядную долю коньяка, строго-настрого запретил выходить куда-либо из комнаты. Через какое-то время, когда руки перестали дрожать и мой взгляд начал принимать осмысленное выражение, раздался телефонный звонок. Подняв трубку, я услышал взволнованный голос Кости.

— Андрей! Что у тебя произошло на самом деле?

— Да я вроде тебе рассказывал. Начали бить, я испугался и убежал. Как пришел к тебе не помню!

— Дрон! Я зашел к своему знакомому, он в местном УВД работает, так он мне ориентировку показал на тебя. Если вкратце, то разыскивается особо опасный преступник, лидер местной ОПГ, Железнов Андрей Александрович. Кличка «Железяка». Подозревается в совершении тяжких преступлений. Вооружен и очень опасен. При попытке захвата застрелил одного и тяжело ранил второго сотрудника уголовного розыска, который получил тяжёлую черепно-мозговую травму.

Если сказать что я был ошарашен, значит не выразить и малую толику того состояния в котором я находился. Казалось, что весь мир поплыл у меня перед глазами. Как такое могло случиться, что вполне пристойный и законопослушный гражданин, в лице студента пятого курса, вдруг за один день стал опасным преступником, и с преступлениями, тянувшими по совокупности на пожизненное. И если происшествие в клубе можно было бы, при наличии хорошего адвоката, представить фатальным стечением обстоятельств, тем более было множество свидетелей и записи видеокамер, то как доказать отсутствие злых намерений в квартире, хотя бы то что не я виновен в смерти сотрудника на лестничной площадке. По определению, моё слово — пустой звук по отношению к тому, что будут говорить садисты в погонах. А в том, что в их версии произошедшего я буду выглядеть исчадием ада, я нисколько не сомневался. Выхода из данной ситуации я не видел абсолютно никакого. Бежать без оглядки, но куда бежать — и некуда и бесполезно. Нет на земле места, где бы меня могли приютить и куда бы, не добрались силовые структур. При всех многочисленных пороках, существовавших в правоохранительных органах, когда требовала необходимость, они могли и умели эффективно действовать. Но и оставаться в квартире тоже не было никакого резона. Во-первых, нельзя подставлять Костика, а то ему еще припишут соучастие, со всеми вытекающими из этого последствиями. А во-вторых, ждать пока тебя задержат, и потом, если останусь живым, всю оставшуюся жизнь провести в аду, с вечными издевательствами — ну уж нет, по телевизору насмотрелся, вполне достаточно, лучше уж сразу смерть. В итоге, с такими вот не радостными мыслями, стал неторопливо собираться, механически рассовывая по карманам свои нехитрые вещи. На глаза попался дедушкин амулет, как говорил Костя позволяющий попасть в мир, где нельзя умереть. Вот бы мне туда — подумал я с мечтой и сказочной надеждой, обречённо вздохнув. Там точно не найдут, и можно жить вечно. Не задумываясь, также машинально положил его в карман, пусть хоть какая-то память о близких будет. Накинув куртку, вышел на лестничную площадку, предварительно тихонько прикрыв дверь. Ну что ж, прощайте мои друзья, прощайте родные, прощай мой город и вообще прощай моя жизнь, подумал я и начал потихоньку спускаться вниз, поскольку спешить в данной ситуации было некуда.

Не успев преодолеть даже один пролет лестницы, услышал звук хлопнувшей внизу двери и топот ног в армейских ботинках.

— Внимание! Четвёртый этаж! Квартира двадцать четыре! Живым можно не брать! Мочите сразу, а то он уже двоих наших завалил! — случайно донёсся до меня отрывок разговора группы захвата.

«Вот и конец» — понял я, заметив поднимающихся по лестнице оперативников. И в этот момент настолько ярко вспыхнуло понимания того, что нет ничего лучше и прекраснее жизни, и нужно ценить каждое мгновение, дарованное создателем нашим детям своим грешным. Отбросив все сомнения, всю печаль, навалившуюся хандру и все негативные мысли, я бросился вверх по лестнице, стараясь из всех возможных сил, продлить хоть на мгновение, хоть на секунду богом дарованную мне жизнь.

Естественно, незамеченным мой маневр не остался, и с криком: «Вот он! Не дайте ему уйти!», за мной кинулись с оружием наперевес мои преследователи. Добежав до последнего этажа, дом был четырнадцати этажным, обнаружил, что дверь на чердак и крышу была закрыта на замок. В отчаянии рванув её так, что вырвал дужки вместе с шурупами, на которых висел амбарный замок. Не задумываясь, откуда взялось столько сил, наверное, от отчаяния, а может от желания жить, я в несколько прыжков оказался на крыше. Всё финиш! Добегался! Летать к великому сожалению я не мог и парашюта, как вы поняли, у меня тоже не было. В это время, преследующие меня опера, уже поднялись на крышу и, сверкая злобными и одновременно ехидными глазами, начали передёргивать затворы АКМ. Четырнадцатый этаж точечного дома. Интересно, сколько лететь до земли, три — четыре секунды. И это всё, что я мог урвать дополнительно в своей жизни. Да и черт с ним, я буду бороться за каждую секунду, а тут целых четыре. И больше не раздумывая, я бросился бежать к краю крыши, поразившись своему спокойствию. А чего нервничать? Поздно уже! Решение принято! Опешившие от моего манёвра преследователи, секунду были в замешательстве, а потом дружно нажали на свои курки. Уже оттолкнувшись от парапета, я почувствовал, как моё тело прошили очереди, выпущенные из автоматов. Боли я не чувствовал, всё перебивала одна мысль — прожить ещё хоть одну секунду, хоть лишнее мгновение. Уже в полёте я понял, что, наконец я свободен, больше никто и никогда не будет меня преследовать.

Говорят, что в такие мгновения перед тобой проходит вся твоя жизнь. Я могу это с полной достоверностью подтвердить.

Перед глазами действительно пролетела вся моя жизнь, начиная с такого мелкого возраста, что учёные мужи говорят о том, что такое никогда не запоминается. Чушь! Я вспоминал всё, что со мной происходило, как только мои глаза приобрели способность видеть, даже в перевёрнутом виде. Всех своих знакомых, даже случайных, о которых бы в обычной жизни и не вспомнил бы даже под гипнозом. Вкус всех блюд, которые удалось попробовать за свои двадцать три года, запах грудного молока моей матери, которым она кормила меня после рождения, даже, абсолютно идиотский в данной ситуации, юмористический рассказ одного из российских сатириков: «Пролетая мимо четвёртого этажа…..». Пролетал я, кстати, только восьмой этаж. Так что уважаемые доктора, профессора, академики и прочий научный люд, займитесь вы изучением такого феномена, как человеческий мозг, поверьте, мы о космосе знаем больше чем о нём. Те объёмы информации, которые он показывал мне в красках, не смогут обработать и все компьютеры мира вместе взятые. Естественно, среди этой информации, была и история с дедушкиным амулетом, лежавшим у меня во внутреннем кармане и основательно залитым моей кровью, бьющей из пулевых отверстий калибра 7,62. Как хотелось бы оказаться в сказке, и попасть в чудесный мир, напоминающий рай и приносящий радость и спокойствие, где невозможно умереть. И всё чудесное время можно проводить в познании чего-то нового и неизведанного. Вспомнились и слова на бумажке, которую мне давал Костик, и я неосознанно, чисто машинально, мысленно начал их проговаривать. Сказка — это был последний призрачный шанс, который у меня оставался.

— Чупора навами барлинам, Виса варам кунси, Силистарон маурани, Гуард наро! — мысленно прокричал я и крепко закрыл глаза, пытаясь остановить последнее мгновение моей короткой, но безумной желанной жизни.