Смерть ростовщика

Садриддин Айни

Старый скряга и ростовщик из Бухары своей жадностью и хитростью превращается в большого человека, но под маской нищего и жадного мужчины. Он настолько жаден, но богат согласно слухам, что каждый, кто брал у него в долг, то должен был возвращать ему с огромными процентами. В итоге, его характер и порядок деятельности начинает пересекать интересы многих его окружающих, которые решаются разыграть с ним злую шутку.

IX

Прошло несколько месяцев после этого гулянья в Шибадане. Однажды, уже зимой, после вечернего намаза ко мне в келью во-

шёл мой приятель — сын купца.

— У меня сегодня дело к Кори Ишкамбе. Он сказал, что я смогу ви-деть его дома часов в десять вечера…

— Да ведь он никого не впускает к себе в дом так поздно, — прервал я его.

— Он в этом деле заинтересован куда больше, чем я, и сам назначил мне время и место встречи. Улицы Бухары, как вы знаете ночами не безопасны, потому прошу вас пойти со мной.

— У тебя отец, братья, слуги. С какой же стати ты хочешь, чтобы я по-шёл с тобой? Да и не хочу видеть его омерзительной рожи, не выношу её.

— И всё-таки прошу вас. Дело в том, что я должен отправиться туда втайне от отца, матери и братьев. Был у меня преданный слуга, посвящённый в мои секреты. Но он заболел и уехал домой. Я пришёл к вам, так как доверяю вам больше, чем другим. Кроме того, знаю, что вы умете держать язык за зубами.

— Открой мне свою «сокровенную тайну», тогда я обдумаю и решу, могу ли я принять участие в этом деле.

— Видите ли, — сказал юноша, — я тайком от родителей взял у этого ростовщика под проценты тысячу тенге. Сегодня я могу их вернуть. Когда же это сделать, если не ночью. Ночь — хранительница многих тайн.

— Так и быть, — согласился я. — Хоть мне смертельно не хочется вхо-дить в дом Кори Ишкамбы, я не могу отказать тебе. Пойдём вместе.

***

Около десяти часов мы пустились в путь. Ночь была тёмной и безлунной. В такие ночи нелегко ходить по узким, извилистым, неосвещённым улочкам Бухары. Хорошо ещё, что в тот день выпал снег. Слабый отраженный свет от него давал возможность видеть, куда мы ступаем, и не натыкаться на дома и ограды, не попадать в рытвины.

Мы добрались уже до квартала Кемухтгаран, где жил Кори Ишкамба, когда услышали за собой конский топот. Это был миршаб, объезжающий со своими людьми улицы. Они орали во всё горло, били в медные барабаны, привязанные к луке седла. Дело в том, что миршаб и его люди сами боялись разбойников и по ночам не осмеливались к ним приблизиться. Они предпочитали хватать попадавшихся им на пути честных людей, а потом брать с них выкуп. Если схваченные не могли откупиться, их сажали в тюрьму.

Мы с приятелем сначала растерялись, не знали, как быть. Броситься бежать, — люди миршаба сразу смекнут, что мы честные люди, и кинуться в погоню, схватят нас. Выйти на встречу — так миршаб сразу увидит, что нас бояться ему нечего: добыча сама далась ему в руки.

Приятель мой не на шутку перепугался. Попадись мы — ему бы пришлось откупиться частью тех денег, которые он нёс Кори Ишкамбе.

Нас могли и задержать, бросить в тюрьму, а в этом случае открылась бы тайна, которую приятель так тщательно скрывал от отца.

Я успокоил его, уверил, что бояться нечего, велел следовать за мной, а сам стал осторожно пробираться вдоль стен. У лавок продавцов красок отряд миршаба почти настиг нас. Прячась в тени крытых рядов, мы поднялись на суфу одной из лавок. Отломив небольшой кусок кирпича и взяв его в руку, я приготовился ко всяким неожиданностям.

Сообразив, что мы спрятались в тени крытых рядов, люди миршаба окликнули нас, желая узнать, не разбойники ли мы.

— Кто идёт?

Вместо ответа я швырнул в их сторону обломок кирпича. Они решили, что мы разбойники. Миршаб, замыкавший свой отряд, повернул коня назад, поскакал в переулок, где торгуют углём, затем по направлению к своему сторожевому посту у базарного перекрёстка. Отряд устремился за ним, перестав бить в барабаны и кричать. Когда они исчезли из виду, мы вышли из-за укрытия. Обогнув зловонное болото, куда стекала грязная вода со всего квартала Кемухтгаран, мы свернули налево, в тупичок, к дому Кори Ишкамбы.

***

Приятель предупредил меня, что я должен тихо стоять сбоку от ворот, не говорить ни слова, не производить не малейшего шума.

— Если Кори Ишкамба догадается, что я привёл с собой посторонне-го, то ворот не откроет.

Я отошёл в сторонку, а он постучался.

Кори Ишкамба поджидал моего приятеля в узком коридорчике, ведущем к воротам, и тот час же откликнулся:

— Кто там?

— Я ваш знакомый, дядюшка Кори, отворите!

Кори Ишкамба открыл. Однако, заметив меня, испуганно вскрикнул и потянул к себе ворота, намереваясь их захлопнуть. Но мой приятель не дал ему это сделать, — потянув к себе створку ворот, он ступил ногой на порог.

— Да не пугайтесь же, дядюшка Кори, это свой! — сказал он и, обра-тившись ко мне, пригласил войти. Пропустив меня вперед, вошёл и сам. Кори Ишкамба заложил засов, повесил замок и только после этого последовал за нами.

Коридорчик был тёмный и очень узкий. Пробираясь ощупью, я заметил дверь; очевидно, она вела во внутреннюю половину дома. Пройдя мимо, Кори Ишкамба отворил другую дверь. За ней открылась крытая лестница. В полной темноте он стал подниматься, пригласив нас следовать за собой.

Мы шли, упираясь руками в стены, нащупывая ступени. Лестница вывела нас на небольшую открытую террасу над коридорчиком. К ней примыкала комната с двумя дверями, одна из которых служила окном. С другой стороны открытой террасы находился навесик, пройдя под которым Кори Ишкамба открыл дверь и пригласил нас войти.

Наконец мы оказались в комнате. В ней было совершенно темно, мы ничего не видели и стояли, не зная куда сесть. Хозяин прошёл в передний угол, откуда послушался шорох.

— Дядюшка Кори, что вы там делаете? — спросил мой спутник.

— Лампу, лампу ищу, — сказал он и прибавил: — У вас не найдётся спичек?

— У меня нет, — ответил мой приятель, пошарив за пазухой и в кар-манах.

— И у меня нет, — добавил я.

Кори Ишкамба постучал ногой об пол.

— Что это, дядюшка Кори! Уж не танцуете ли вы там? — спросил я.

— Под этой комнатой жилое помещение. На мой стук кто-нибудь подымется сюда, чтобы помочь мне зажечь лампу, — ответил Кори.

И действительно, прошло немного времени, и на лестнице раздались шаги.

— Вынеси лампу, я зажгу от неё свою! — велел Кори Ишкамба тому, кто был на лестнице.

— Почему же вы просите принести лампу, вместо того, чтобы попро-сить спички? — спросил мой товарищ у хозяина.

— В моём доме всё построено на строгом расчёте, — ответил тот. — За день должна тратиться только одна спичка, по утрам, когда разжигают очаг, чтобы вскипятить чай. — Помолчав немного, он добавил: — Люди думают, что те два-три гроша, которые я скопил, мне дало ростовщичество. Это неверно: всё, что у меня есть, всё я нажил только благодаря бережливости. Как говорится: «Бережливость у очага создаёт купца».

— А если лопнет стекло, пока несут лампу, — ведь это довольно легко может случиться — сейчас идёт снег, — что даст тогда ваша бережливость? Вот уже постине убыток в тысячу раз превзойдет стоимость спички, — промолвил я.

— Мне-то что! Убыток несёт тот, кому принадлежит лампа, — ответил Кори Ишкамба. — Потому-то я и велел вынести сюда лампу с женской половины и не позволю брать туда свою!

— А кому же принадлежит лампа?

— Моим жёнам! — ответил Кори Ишкамба и пояснил: — Они шьют тюбетейки. Раньше лампой и керосином снабжал их я и за это получал половину денег от продажи тюбетеек. Но женщины оказались в расчётах хитрее меня, заявили: «Не так уж много тратите вы на свет, чтобы половину нашего заработка забирать себе!» После этого все расходы на освещение они взяли на себя, но и весь доход попадает к ним.

— Теперь понятно, почему вы стараетесь продать тюбетейки доро-же — вы заботитесь о своих жёнах? — спросил я не без ехидства, намекая ему на разговор с продавцом тюбетеек, свидетелем которого я оказался. — Странно это! Ваши рассуждения о лампе говорят о том, что вам дела нет до расходов ваших жён, что вы печётесь только о своей выгоде! Что же заставляет вас стараться продать тюбетейки подороже?

— Я забочусь только о своей выгоде, — хвастливо сказал Кори Иш-камба и разъяснил, что тюбетейки, которые шьют его жёны, он берёт по той цене, какую уплачивают скупщики, покупая тюбетейки оптом. А потом он отдаёт эти тюбетейки знакомым торговцам для продажи по розничной цене. Разница в цене идёт в его пользу.

— Значит, вы превратились в скупщика! — сказал товарищ.

— Да, я становлюсь скупщиком, — ответил Кори Ишкамба. — Но не таким, как другие, — я не выкидываю в торговлю своих денег, не обременяю себя сидением в лавке и разговорами с покупателями. Я перекупщик, доход от торговли получаю без расходов и трудов.

Конец ознакомительного фрагмента.