Obscura reperta [Тёмные открытия]. Игра в роман

Рона Цоллерн (2024)

«Все мы идем дорогой тёмных открытий. Истинный смысл нашего опыта утаивается от нас до поры…» Роман для истинных ценителей, влюблённых в литературу, наполнен игрой слов и культурными аллюзиями. Многогранная история, полная страсти и приключений, заставляет читателя исследовать тайны души в захватывающем интеллектуальном повествовании с глубоким психологическим анализом поступков героев.Братья Цоллерны обнаруживают в земле нечто такое, что вынуждает их покинуть дом и возлюбленных и отправиться за разгадкой опасной тайны, которая изменит их жизнь. Но главные тайны — у каждого в сердце, а история Каина и Авеля не теряет актуальности. Ведь по-настоящему история человечества началась, когда появились братья! Уникальное сочетание детектива и броманса, семейной саги и философского романа с яркой чувственностью и изящной языковой палитрой не оставит никого равнодушным. Секреты, скрытые между строк, — изысканное лакомство для тех, кто обожает разгадывать загадки литературных произведений.

Безоговорочное подчинение

Артур понимал, что заснуть ему сегодня не удастся. Он лежал ничком, отодвинув в сторону подушки, и вспоминал все, что увидел и услышал у нее, разбирал и снова собирал, словно тюльпан из бумаги, тот маленький кусочек мира, в центре которого находилась она. «Что может сказать о человеке комната, в которой идеальный порядок, как на картинке из журнала? Она любит свой дом и много времени в нем проводит, уделяет внимание каждой мелочи, стремится к красоте и гармонии. Что есть в ее доме из мелких вещей — они лучшие подсказчики? Картины, вазы с цветами, подушки — не за что зацепиться. Но в гостиной просто принимают посетителей, а вот если бы заглянуть в ее спальню — там все могло быть по-другому». Он повернулся и стал рассматривать свою комнату. «Что здесь обо мне? Большая кровать — люблю дрыхнуть. Но она не моя, она была для двоих. Дорогая стереосистема — люблю музыку, хороший звук. Кассеты — без зауми и претензий на оригинальность. Полный шкаф белых рубашек — пунктик. Говорит о желании быть хорошим, чистеньким и добреньким, об отсутствии фантазии, о стремлении жить по некой стандартной схеме… Белая одежда напоминает о море. Камни — за них можно смело в психи записывать. Фотографии, почти все из нашего последнего года на побережье, родители снова вместе, они еще молодые, Роланд учится в университете, я заканчиваю лицей, яхты, верфь — я не хочу быть один, я хочу жить там, у меня было хорошее детство, я их люблю… Почему так должно было случиться, что я не успел увидеть его перед смертью?»

Артур встал, открыл окно, закурил, две мысли так тесно переплелись в нем и он пытался найти этому объяснение. «Я не представляю ничего интересного для нее, ей интересно было только то, чего я не мог сказать и сделать… Почему он не хотел, чтобы я видел, как он умирает? Пожалел? Она меня тоже пожалела… То, что я скрываю, бросается в глаза…»

Он вдруг заметил внизу в темноте какое-то движение. В саду кто-то был, и это был не Марк. Артур надел халат и вышел.

— Эй! Что вы здесь делаете? — окликнул он незнакомца. Молодой парень, что-то смутно знакомое…

— Тут такие красивые цветочки, вот, думаю, выкопаю луковичку, посажу перед своим домом, на радость мамочке. — Вкрадчиво сказал тот.

Артур узнал воришку, стащившего у него перстень.

— Будешь сажать цветочки перед тюрьмой. — Цоллерн взял его за плечо и развернул к свету, падающему из окна. — Я ведь говорил тебе, чтоб ты мне больше не попадался!

Мальчишка извернувшись укусил Артура за руку, но тот успел перехватить его другой рукой.

— Ах ты…

— Сукин сын!

— Подумал, прежде чем сказал?

— Это я тебе подсказываю… Не нравится? Ну, тогда — представляюсь. А тебя как зовут?

— А мое имя ты узнаешь из газет, когда в них напишут, что я в целях самообороны случайно прибил человека с лопатой, забравшего в мой сад «за цветочками». Что ты здесь ищешь?

— В этой земле есть кое-что поинтереснее цветочных луковиц, я тебе помогу достать, — сказал воришка сладким голосом. Его постоянное кривляние пока еще забавляло Артура, отвлекало от тяжелых мыслей.

— Я и без твоей помощи обойдусь. Спасибо, что сказал.

— Нет! Это опасно!

— Бомба что ли? — усмехнулся Артур.

— М-м…Вроде того… Надо очень осторожно…

— И лучше при дневном свете, — подытожил фон Цоллерн.

«Чушь какая-то, он сумасшедший». Вынужденная ночная прогулка, хоть она оказалась весьма странной, подействовала как необходимое лекарство — Артур понял, что если не упустит момент, если сейчас вернется и уляжется, то заснет, поэтому разбирательства решил оставить на завтра.

— Пойдем-ка, — он повел мальчишку к конюшне.

Конюх проснулся и, увидев хозяина в пижаме и халате, забеспокоился, не случилось ли чего. Артур велел обыскать, связать и запереть вора.

— И не разговаривай с ним, Жиль, ни единого слова! — крикнул он уходя.

Мальчишка наигранно застонал, и Жиль решил проверить своего подопечного.

— Чего пищишь?

— Дай попить, — он указал глазами на внутренний карман своей куртки.

— Что это у тебя там? Откуда, я ж все обшарил! А ну-ка дай сюда! — Старик засунул руку ему за пазуху и извлек небольшую фляжку.

— Что тут у нас?

— Водичка.

Жиль открутил крышку, понюхал.

— Водичка! Кое-что покрепче у тебя там, дураку ясно!

— Тебе что за дело. Просто подержи флягу у рта…

— У твоего что ли? Не полагается тебе! Это — мой трофей. — С этими словами он запрокинул голову и стал уверенными глотками пить. Мальчишка смотрел на него и широко улыбался.

Вскоре из угла, куда ушел старик, раздавался веселый храп.

Парень поднялся и подошел к лошадям. Они вначале забеспокоились, но он заговорил с ними, и вот две головы потянулись к нему. Он встал напротив черного жеребца и долго смотрел ему в глаза, а затем повернулся к нему спиной, чуть приподняв связанные руки. Конь начал яростно жевать веревку.

Артур проснулся очень рано. «Это кстати», — решил он, вспомнив о вчерашнем происшествии, и пошел проведать пленника. Тот сидел на пороге открытой конюшни и курил папиросу, позаимствованную у сторожа, до сих пор заливисто храпящего. Цоллерн остановился и задумчиво рассматривал мальчишку. Лицо его было странно нежным, с почти девичьими чертами. Тени от слишком длинных ресниц падали на смуглые щеки. Черные волосы мягкими волнами ложились вдоль висков и щек, спускаясь до плеч. «Просто ангел», — про себя усмехнулся Артур, прикидывая, сколько ему может быть лет. Но как только «ангел» сверкнул глазами исподлобья, он сразу превратился в черта, злобного и наглого. Он в свою очередь изучал Артура, начиная с ботинок. Потом сплюнул и сказал презрительно:

— Не тебе со мной тягаться.

— Тебя как зовут?

— Бля, мы же забыли познакомиться! Придурки! — он ударил себя по коленкам, потом встал. — Доминик, — он протянул руку.

Цоллерн пожал ее, назвав свое имя. Небольшая узкая рука в его ладони была словно бескостной, такой мягкой, что Артура начало мутить.

— Представление мне понравилось. Теперь излагай, — сказал Артур.

— Чего зря п..деть? Лучше начнем раскопки. Сам увидишь, а то, пожалуй, не поверишь.

— Начинай. — Артур кивнул на лопату, которую он вчера поставил у стены.

Они пошли в сад. Глядя, как мальчишка бестолково орудует лопатой, он спросил.

— Глубоко копаем?

— А х.. знает, на метр, на полтора.

— О! Это ты до вечера будешь колупаться.

Он принес лопату себе. Дело пошло быстрее. Артур снял рубашку — без нее стало гораздо удобнее. Заметив, что мальчишка перестал работать и беззастенчиво разглядывает его, он тоже остановился.

— В чем дело?

— Думаю… Ты разделся — это намек?

— Ты педераст?

— Не мечтай — громилы не в моем вкусе. У тебя есть подружка?

— Сейчас нет.

— Вот… а так можно было бы проверить, кто из нас кто. Девчонки мне тоже нравятся.

— Яму видишь?

— Я знаю способ выбраться из могилы живым, а ты?

— Когда окажусь там, подумаю об этом… — Артур вдруг схватил Доминика за грудки и тряхнул. — Так мы что, покойника откапываем?

— Ты угадал! — он оттолкнул руку Цоллерна, — пока ты не заподозрил меня в некрофилии, скажу, что нужен нам не он сам.

— А что?

— Увидишь. Да он тихий, не бойся, — и мальчишка залился смехом так беззаботно, словно речь шла о детском секретике.

— Ладно, копай пока, я схожу за сигаретами.

Когда лопата Артура звонко лязгнула обо что-то твердое, Доминик завопил:

— Ха! Докопали! Ну, тут еще расширить придется.

— Кто здесь лежит?

— Узнаешь!

Они расчистили крышку каменного саркофага. Надпись прочесть было невозможно.

— Открывай.

— Так запросто? Может, ты? — спросил Артур, вылезая из ямы. Он собирался пойти за ломом.

— Ну, если дрейфишь, я открою. — Доминик попытался сдвинуть каменную плиту. — Не, дай сигарету, надо передохнуть, — он уселся сверху на крышку.

— Подожди, — Артур принес лом, вернулся в яму. Они закурили.

— Страшно?

— Не знаю. Каким-то бредом отдает.

— Этого люди чаще всего и боятся — вылететь из привычности.

— А ты не боишься?

— Не-а, тут самое интересное и начинается!

— Интересное? — тяжелая, как каменная плита, которую он собирался сдвинуть, тоска снова вернулась к нему — та же, что и вчера, в доме у Эммануэль. — Ладно, вылезай.

— Вместе надо.

— Уйди лучше! Вдруг что-нибудь прищемишь.

Артур долго пытался сдвинуть край плиты, наконец, ему это удалось, он ухватился и немного приподнял крышку

— Ну ты бык! В прошлый раз они ее втроем тягали!

— Кто? Кто тягал?! — разражено рявкнул Артур.

— Черти! — Доминик расхохотался, глядя, как Артур собирается с силами для очередного рывка.

Он сдвинул крышку еще немного, а потом отвалил ее в сторону.

— Нравится? — Доминик сидел на краю ямы и болтал ногами. — Вижу, ты проникся.

Артур долго разглядывал того, кто лежал в саркофаге, потом осторожно, чтобы не ссыпать землю, выбрался, лег на траву, закурил. Едва ли не впервые ему захотелось отмотать обратно, вернуться во вчерашний вечер. Вернуться и свернуть в другую сторону.

— А если бы вчера я не заметил тебя?

— Кто-нибудь другой бы подошел — так или иначе мы доплелись бы до этого самого места.

«Надо было тебя на площади полиции сдать».

Артур вошел в комнату Роланда, присел на корточки возле кровати. Его взгляд тек по голове брата, перебираясь через пороги бровей и скул, губ и подбородка. Когда он видел спящими любимых людей, не их мимика, ни слова не отвлекали его, и он мог дать волю потоку тепла и света, предназначенных тому, на кого он смотрел. Это хорошо изученное им лицо редко пребывало в покое, и сейчас Артур пытался определить для себя главное его выражение. Слово, пришедшее ему, было тревожным, оно было символом мучительного неспокойствия, одержимости, жестокости и смелости, оно вызывало образы крестных страданий, тяжелых сомнений гениев, безумства первооткрывателей, и слово это было «жажда». Даже во сне. Снова Артуру захотелось отменить сегодняшнее утро, избавить брата от этого искушения — искать разгадку только что обнаруженной им тайны.

«Просто гроб, — сказал он себе, — ничего там нет, надо просто там крест поставить. Или камень. И все». — Он тихо пошел к двери, благодарный мирно спящему Роланду за это решение.

— Артур! Вернись!

Голос был яростным и хлестким, и предполагал в ответ лишь безоговорочное подчинение.

— Что за вид? Соперники вчера живьем в могилу закопали?

— Наоборот… — Артур вздохнул, понимая, что никуда от этого не уйти, — я ее сегодня раскопал.

— Что происходит?

— Мне показалось, что это не терпит отлагательств. Нет… просто я не мог больше ждать, когда ты проснешься…

— Пять утра!?

— Почти шесть… прости… Знаю, ты поздно лег…

— Приведи себя в порядок. Надеюсь, то, что у тебя стряслось, стоит того, чтобы я поднялся в такую рань.

Артур вымылся, переоделся и вышел в сад. Сел у своего камня, закурил, наблюдая, как Доминик бредет по тропинке под яблонями и разглядывает их дом.

— У нас еще примерно полчаса, — сказал Артур, протягивая ему сигареты.

Роланд всегда долго собирался. Отец как-то пошутил, что он каждое утро проверяет, все ли на месте, — от зубов и костей до самой завалящей мыслишки. Спал Роланд очень мало, обычно всего четыре часа, после каких-нибудь бурных гуляний — немного дольше, но вставать раньше необходимости он не терпел до бешенства, да и когда вставал вовремя — не мог сразу включиться в жизнь. Артур думал, что во сне брат пропадает где-то настолько далеко, что забывает о своем земном существовании, ему требуется много времени, чтобы опять сроднится со своим телом, с домом, с ежедневными занятиями. Зато когда он наконец был готов предстать перед новым днем — он был неотразим. Вот он идет к ним по дорожке от дома… Камень, к которому Артур прислонился спиной, казалось, врастает в ребра, все больше сдавливая сердце.

— Ох..ть! — Доминик обошел Роланда кругом, отступил назад, чтобы полюбоваться как на статую. — Сразу видать — кобель-интеллектуал высшего сорта!

«Неплохое определение, можно использовать при случае», — решил Роланд, но в наказание за фамильярность не удостоил мальчишку ни словом, ни взглядом. Повернувшись к брату, который закусил верхнюю губу, чтобы не улыбаться, он спросил:

— Артур, это — что?

— Выражение искреннего восхищения, я полагаю, — ответил тот, еле сдерживаясь, — познакомься, знаменитый кладоискатель, не в службу, а в дружбу помог мне раскопать могилу, тебе будет интересно взглянуть.

Роланд подошел к яме. Лицо покойного, насколько его было видно в шлеме — забрало Артур поднял еще до того, как пошел звать брата, — сохранилось настолько хорошо, будто умер он всего несколько дней назад, только синевато-серая бледность и заметная сухость кожи говорили о том, что эти глаза уже никогда не откроются. Кольчуга и латы тоже мало пострадали от времени. Роланд даже засомневался на секунду, что захоронение не подделка, но присмотревшись внимательно и к саркофагу, и к мертвецу решил, что такую подделку слишком сложно было бы выполнить. Он разрешил себе пока не раздумывать о смысле всего этого, он часто оттягивал время перед тем, как ринутся в новую интеллектуальную авантюру, и эти моменты затишья и сосредоточения были едва ли не самыми лучшими — стояние на пороге тайны, это ли не блаженство!

— Занятно! На приключения потянуло? Что ты с этим собираешься делать?

— С ним уже все сделали, что могли, теперь он лежит себе, хм, покойненько и точит зуб на ваше семейство, — встрял Доминик.

— Выражайся яснее, — угрюмо произнес Артур.

— Посмотри, у него кой-чего отобрали. Что это было, смекаешь?

— В руках… — тихо сказал Артур. — Крест?

«Вот оно, — Цоллерн-старший медленно вдохнул утренний воздух, пахнущий землей, ржавчиной и тлением, — теперь назад хода нет».

— Меч. — Роланд произнес это слово угрожающе резко.

— Короче, мы раскопали его, чтоб убедиться, что меча здесь нет. Валяй, закапывай обратно, — сказал мальчишка Артуру. — Я помогать не буду — у меня плохо получается.

— Пойдем-ка. — Артур показал на дом.

— Ха! Бесплатная экскурсия? Я — за.

Артур почти втолкнул Доминика в свой кабинет.

Роланд уселся в кресло у окна, Артур — за стол.

— Присядь, — он указал мальчишке на стоящий рядом стул. — Рассказывай.

— Я все уже сказал.

— Откуда ты знаешь обо всем этом?

— Я знаю, откуда знаю, а вам х..!

— Отвечай по-хорошему, ты же отдаешь себе отчет в том, что я могу с тобой сделать, — сказал Артур.

Доминик расхохотался.

— Больше, чем убить все равно ничего.

— Убить можно по-разному, — мечтательно сказал Роланд, постукивая пальцами по столу, — У меня есть книга с картинками про древние казни и пытки — могу дать тебе почитать.

— Не п..ди, ты убить не способен, обделаешься даже если будешь просто смотреть.

— Об тебя руки пачкать не собираюсь, но у меня много знакомых — самых разных.

— Где ты живешь? — спросил Артур, чтобы вывернуть разговор из этой смрадной ямы.

— Когда где.

— Родители есть, родственники какие-нибудь?

— Не надейся.

— Судимость?

— Не-ет, — он опять расплылся в наглой ухмылке, — ты же меня отпустил.

— Что? — Роланд посмотрел на Артура. — На площади?

— Ну… да, — кивнул он брату и продолжил. — Сколько тебе лет?

— Восемнадцать, и?

— Думаю, куда тебя сдать.

— В чем смысл этой выходки с раскапыванием могилы? — Роланд подошел к окну и смотрел на дыру в земле, — ты не смог бы это сделать незаметно, значит, хотел, чтобы тебя заметили.

— Тепло, тепло, — захлопал в ладоши мальчишка, — давай дальше, Пуаро!

— Утомил. Прекрати паясничать, а то врежу тебе, — устало сказал Артур.

— Не-а, все будет не так, увидишь, — он подобрал ноги, уселся по-турецки.

— Ты сообщил нам о том, что в могиле был меч, а теперь его нет. — Роланд подошел к Доминику. — Знаешь, где он?

— Нет.

— Кто знает?

— Х.. знает, поищи, ты ж, блять, умный. Если покумекать — ищи сначала в доме. Ну, все — я пошел. Заходил привет передать просто, — он собирался встать, но Роланд толкнул его обратно.

— От кого? — Роланд поставил руки на подлокотники стула и наклонился к его лицу.

— От папаши твоего, — усмехнулся мальчишка. — Ну что надумал? — повернулся он к Артуру. — Никуда ты меня не сдашь — никто меня не возьмет… никому это не нужно.

— Права есть? — спросил Артур.

— А что?

— Это сейчас шутка была? Про папашу? — Роланд взял мальчишку за ухо и повернул его голову к себе. — Хотелось бы ясности.

— Не шутка.

— Отпусти его. Тебе есть, что добавить, Доминик, про могилу, меч и нашего отца?

— Нет, — он потер ухо, поднялся, потянулся, зевнул, — спасибо за экскурсию!

— Она еще не закончилась, — Артур подошел к двери. — Идем.

Они вышли в коридор, дошли до лестницы.

— На кухню пойдем, — сказал Артур.

Доминик съехал по перилам вниз, прошел к кухне. Артур шел следом. Каждое движение мальчишки говорило о том, что он уже был в этом доме.

Артур достал хлеб, масло, ветчину, сыр, джем. Положил на стол доску и нож.

— Давай, сам сделай бутерброды, а я пока чайник поставлю, — сказал он просто. — Или хочешь кофе?

— Можно.

— В машинах разбираешься хоть немного?

— Да.

— Права с собой? — Артур не удивился бы этому, хотя вчера они со сторожем не обнаружили у Доминика в карманах ничего.

— Какого хрена?

— Права!

— На! — мальчишка достал из куртки и швырнул их на стол.

— Будешь у меня водителем работать, — сказал Артур, возвращая ему документ. — Жить будешь здесь, в том конце коридора есть небольшая комната. Сегодня вечером в восемь приходи. Если у тебя есть какое-то барахло — могу за тобой заехать. Рабочий день ненормированный, зарплата — по результатам первой рабочей недели.

— Ты дурак?

— Подскажешь, как лучше ответить на твой вопрос? И один, и другой ответы кажутся мне странными. — Артур снял с огня турку и посмотрел на мальчишку. Смеяться с набитым ртом тому было неудобно.

— Вот, запей. — Артур налил ему и себе кофе.

— Молодец! Ладно, договорились, только не возомни, что купил меня.

— А что ты такое, чтобы тебя покупать? Не набивай себе цену.

— За братцем присмотри — его хорошо торкнуло.

Артур молча кивнул.

Заметки неразборчивым почерком

Герои не умирают. Со временем они стареют или взрослеют, а иногда молодеют, но они остаются, даже если давно с ними перестал общаться. Мой герой за последние двадцать лет помолодел на семь. Я думала, что он давно ушел, но не тут то было, он появился в самый казалось бы неподходящий момент. С того дня мы общаемся ежедневно… Иногда он даже преследует меня, словно подгоняет, мол, работай, — я читаю его имя в самых неожиданных местах — на борту речного трамвайчика, на странной гранитной арке на кладбище — это имя и все — ни дат, ни фамилии, только маленький белый амурчик сидит рядом. Что будет, когда я закончу писать, отпустит ли он меня и как мне отпустить его?

Трудно передать то смятение, выматывающее волнение, какое охватывает меня, когда продумываю и записываю некоторые сцены. В другой раз меня наполняет эйфория или желание такой остроты и силы, что оно почти перерастает в боль. Все эти эмоции ничуть не слабее чувств, какие я испытывала бы, находясь внутри ситуации на самом деле. Они даже сильнее, ведь я живу за всех героев повествования, и это удивительное ощущение у меня вряд ли получится выразить.

ЧАСТЬ 2. ЧУВСТВО СУДЬБЫ