Съём. Повесть о недолюбленном мальчике

Роман Фис, 2023

Макс годами наблюдал за женским поведением и давно сформировал, местами, грубоватый взгляд и принципы по отношению к девушкам. В каждой он видел эгоистичного манипулятора, неспособного искренне любить. Но это не мешало ему пользоваться популярностью среди женщин, что ещё больше подкрепляло его мнение. И даже такие твёрдые принципы может изменить одна просьба сестры Макса, которая уговаривает его помочь своему знакомому в общении с девушками. Открывая глаза на женскую природу другому человеку, Макс, неожиданно для самого себя, начинает замечать собственные изменения. Но способен ли скептик женской искренности довериться и полюбить? А признаться себе в этом? Чем обернется принципиальность Макса и его отклик на просьбу для него самого? На первый взгляд, провокационная повесть, включающая в себя современную действительность, закончится абсолютно неожиданно для каждого. Читайте только на ЛитРес!

Глава 1

— Ты меня еще не полюбил? — спросила Катя.

Проснувшись в очередной раз с ней в кровати, я не ожидал, что мы подойдем к этой теме так стремительно. Но Катя имела свойство торопить события, даже в условиях того, что зачастую мы с ней проводили по три-четыре дня два раза в месяц, а в длительных перерывах между встречами я не проявлял к ней никакого интереса от слова совсем. Но анализ, видимо, не входил в базовые настройки Кати.

— Чтобы ответить на твой вопрос, нужно разобраться в том, что это такое, — ответил ей.

— Любовь — это, типа, то, от чего внутри все переворачивается, — начала она феерить в умозаключениях. — То, что, типа, придает сил и, конечно же, окрыляет. Но твоя любовь — это твоя зона ответственности, и если ты не хочешь отвечать мне честно, то не отвечай. Сухарь!

Катя — милая по-своему девочка. Но ей двадцать три года, и она иной раз совершенно не понимает то, о чем говорит. Это ее непонимание обычно разоблачалось словом «типа», которое она безбожно вставляла в каждое предложение, вне зависимости от необходимости этого.

Передо мной она всегда пыталась казаться высокоинтеллектуальной девочкой, перепрыгнувшей своих сверстников в развитии и осознании бытия. Возможно, на эти наплывы философии влияли запрещенные средства, коих в ночной жизни в изобилии. А может, она попросту переслушала каких-то мотивирующих аудиокниг, после чего, нахватавшись умных словечек, перманентно оперировала ими по поводу и без. Таким образом она пыталась показать свою уникальность, чем у меня, разумеется, вызывала широченную улыбку. Она не была уникальной. Она была такой же, как остальные — девочкой, пытавшейся урвать кусок пожирнее. Пока у нее это получалось не очень умело, но в будущем, без сомнений, она станет идеальным существом для достижения своих меркантильных целей. Почему существом? Потому что она не будет ничего чувствовать, кроме жажды закрепиться на лучших условиях. Будет ли она счастлива, достигнув цели — большой вопрос. Но это меня и не волнует. Меня волнует она в постели. А в постели она даст фору многим старшим конкуренткам.

— Ты, наверное, торопишь события, — спокойным голосом ответил ей. — Сколько мы с тобой знакомы?

— Год и четыре месяца, Макс! — негодующе воскликнула она. — За это время можно было бы определиться в своих чувствах!

— За это время ты не поняла, что меня не очень устраивают твои кожаные легинсы, а ты хочешь, чтобы я понял то, что я чувствую.

— Что не так в моей одежде? Я одеваюсь так, как мне нравится. И выгляжу я в них гармонично.

— Пантера, гармонично ты выглядела бы в них в какой-нибудь сауне, но не рядом со мной, — ответил ей, после чего сразу же получил подушкой по лицу.

Она резво встала с кровати и принялась одеваться.

Мне нравилось, когда она нервничала, ведь таким образом с нее слетал налет собственноручно приклеенных образов, в которых она пыталась казаться девушкой высокого полета. Но как можно набрать духовную высоту, если ты одеваешься как стриптизерша, а мыслишь как базарная баба — еще один вопрос, на который я не получу ответа.

Тем временем Катя уже обувалась на пороге моей квартиры, тем самым разыгрывая сцену, в которой я должен был тревожно вскочить с кровати и приняться уговаривать ее остаться. Возможно, даже признаться в любви. Но, помимо моей нелюбви к ее легинсам, она не поняла еще одного: бежать вслед я никогда не стану, и если она решит уйти, то я преспокойно отпущу ее восвояси.

— Где мое пальто? — надев обувь, спросила она.

— Там же, где и всегда — в шкафу, — улыбаясь ответил ей. — Тебе подсказать, где шкаф? Он в другом конце комнаты, а значит, тебе придется разуться, после чего повторить процедуру сбора заново.

— Какой же ты мудак! — фыркнув, разулась она и направилась к шкафу.

Катя не ожидала, что все пойдет не по ее «хитроумному» плану и ей придется надевать пальто. Не захватив пальто при первой своей попытке уйти, она была уверена в положительном исходе, наивно полагая, что я проглочу крючок и остановлю ее.

Теперь она намеренно тянет время, неспешно направляясь к шкафу с недовольным лицом, в очередной раз подтверждая то, что она типично мыслящая женщина и никакого эксклюзива в поведении, которым бы она хотела обладать, у нее нет. Все читаемо и ожидаемо. Но она не прогнется и уйдет. Доведет начатое до конца. После чего, сидя в такси, будет строчить сообщения с обвинениями в мой адрес, что опять же подтвердит мой скепсис относительно ее индивидуальности.

Хлопнув дверью, Катя покинула квартиру, и оставила наконец-таки меня в одиночестве.

Я встал с кровати и принялся собираться в люди, заодно прихватив с собой телефон, чтобы просмотреть сообщения.

Сообщений на нем не было, да и быть не могло, так как мой номер знают единицы. Те самые единицы, которые звонят или пишут при крайней необходимости, лишь для проформы интересуясь, как я поживаю. В таких случаях я, по обыкновению, отвечаю что-нибудь поверхностное, не указывающее напрямую, как именно у меня складывается жизнь. Понимаю, что в случае позитивного течения собственной жизни посторонние не разделят со мной радости и, соответственно, эта тема закроется на подозрительно-завистливой ноте. А если же течение моей жизни негативное, то тем более нет смысла об этом говорить, тем самым удовлетворяя их внутреннюю ущербность, жаждущую чужих неудач.

Собравшись, я вышел из квартиры и неспешно пошагал в сторону кофейни, в которой я любил отмечать новый день с кружкой горячего лавандового рафа.

Зимой на улицах Ростова было неизменно несколько вещей: грязь, нервы на дорогах и непонимание, какую сегодня надеть одежду. Здесь в один день может быть холодно при плюс пятнадцати, а в другой день, когда температура достигнет пяти градусов тепла, ты будешь изнывать от духоты в осенней курточке. Ростовская погода — это своего рода аналог предклимаксного состояния женщины: она способна удивлять своими неожиданными порывами.

В кофейне, сидя за столиком у окна, я разглядывал прохожих и наслаждался началом дня. Мой телефон в это время вибрировал от входящих сообщений, в которых я для Кати оказался законченным человеком. Я не беспокоился по этому поводу, ведь через пару дней тотального игнорирования она сбавит обороты и пойдет на попятную, опять указав на то, что она такая же, как все.

Допив кофе, я собрался было выходить из кафе, как мне позвонила сестра — единственная женщина, помимо мамы, которая не всегда преследует корыстные цели. А если и преследует, то они на мне практически не сказываются.

— В этот раз ты занят? — спросила она, когда я поднял трубку.

— Для тебя я всегда свободен, систр, — ответил ей, выходя из кофейни. — Ты о чем-то конкретном или просто поболтать?

— Поболтать о чем-то конкретном.

— Люблю такие вот ответы, — улыбнувшись, сказал ей.

— Не зря же мы родственники. Хочу попросить тебя кое о какой помощи.

— Разговор становится интересным, — ответил ей, закуривая сигарету.

— Поможешь Кириллу в мужском вопросе?

— Это который брат твоего мужа? И что еще за формулировка: «мужской вопрос»? Слишком расплывчато.

— Да, брат мужа. С бабами у него совсем не клеится. Вот я и подумала, может, ты выправишь ситуацию… Наставишь, там, объяснишь ему, как лучше.

— Ты мне предлагаешь научить его съему? — я засмеялся.

— Иными словами, да, — выдохнув, сказала она.

— А как же твоя позиция о моем дерьмовом характере, из-за которого страдают бедные девушки? Это ведь аморальный образ жизни, сестренка! Хотя я не удивлен, ты же девушка и держишь нос по ветру.

— Макс, не будь скотиной! Я не меняю своей точки зрения. Но в данном случае ты, скорее всего, самый продуктивный вариант из всех.

— Продуктивный вариант, — задумчиво проговорил. — Чем я могу ему помочь? Я думаю, он и сам знает, как себя вести в постели и перед ней. А если не знает — пусть сходит на курсы пикапа.

— Он там был уже. Ты же понимаешь, что эти курсы — обычное вытягивание бабла. Там все поверхностно и, в общем, ни о чем. Каким бы ты мудаком ни был для женщин, но их ты понимаешь очень хорошо. Сделай доброе дело.

— Ты вообще понимаешь, сколько это займет времени? — перейдя на шепот, говорил ей. — Это не три дня посидеть-поговорить. Если человек не соображает, там нужно все в голове менять либо вкладывать в нее.

— Я все оплачу, — уверенно ответила она, — Кирилл — хороший человек, не тупой, но вот только с бабами у него нелады.

— Так как я не хочу этим заниматься, а отказать тебе не могу, то я попрошу много, чтобы ты сама отказалась.

— Договорились! — воскликнула она. — Завтра утром он приедет к тебе домой. Я ему номер дам, он позвонит.

— Подожди! А где он остановится? — спросил ее, когда весь пазл сложился: он из другого города, и тут вряд ли у него есть знакомые.

— Как где? У тебя, Макс!

— Я перестаю находить это хорошей авантюрой. Моя квартира — это мой мирок. Это, на секундочку, единственный из миров, который не поддался женщинам.

— Так у тебя останется и не женщина, Макс. Прекращай! Я разве часто тебя о чем-то прошу? Сделай доброе дело!

— Ладно, разберемся, — сказал ей и тут же сбросил.

Мне не нравилась эта идея. Но еще больше мне не нравилось то, что Марина радостно согласилась со мной, когда я сказал, что попрошу много денег. Понятно, что я с нее денег не возьму, и для нее это очевидно. Но, видимо, этот парень действительно в отчаянии, раз даже моя сердобольная сестра закрыла глаза на свою позицию относительно моего взгляда на женщин и попросила деформировать его. Что ж, тогда деформации быть!

Я быстро пролистал контакты в телефоне, и, найдя нужное имя, нажал на вызов.

Раз в неделю я созваниваюсь с Викой — своей давней подругой — для того, чтобы она навела у меня в квартире порядок. Конечно, я не говорю ей в лоб о том, что де-факто она у меня горничная, зазывая ее, как правило, под самыми разными предлогами к себе. Она приходит и, видя мой контролируемый хаос в квартире, сама изъявляет желание убрать — такая типично женская черта, которая немного реабилитирует женщин в моих глазах. Но не надолго и не всегда.

— Вик, привет, — сказал, когда она подняла трубку.

— Привет, Макс. Ты по делу какому-то? — спросила она.

— Мне тебе отвечать как есть, или поиграем в скрытые смыслы?

— Я опустилась до уровня твоих одноразовых, с которыми ты играешь в это? — провокационно спросила она.

— Конечно, нет! Ты всегда у меня на сотни ступеней выше. Где-то рядом с матерью-Терезой.

— Ладно, давай к сути.

— Сегодня вечером по вину? Но имей в виду: отрицательный ответ не принимается, потому как вино уже остужается, — соврал ей.

— Хорошо. В восемь приеду.

— Отлично! Обожаю тебя! — сказал ей, разыграв сцену радости, после чего отключился.

Я прекрасно понимал, что нравлюсь Вике. Иначе как объяснить выполнение любой моей просьбы, даже в те моменты, когда она идет вразрез с собственными интересами? Понимая это, я стараюсь с ней меньше рассуждать на тему отношений, чтобы не переключить ее на не нужную для нас обоих волну. Я часто ей говорю о дружеских моментах и четко указываю на то, что мы — друзья. Сомневаюсь, что это работает, учитывая женское умение фантазировать. Но я, по крайней мере, себя не упрекну в бездействии, если все пойдет по сценарию, в котором она начнет смотреть на меня как на секс-объект.

В восемь вечера я открыл вино и разлил его по бокалам. Вика задерживалась, но меня это не интересовало. Я все это время обдумывал, какую нужно дать информацию тридцатилетнему человеку, чтобы он вмиг научился находить с женщинами общий язык. Вернее, не общий язык, а рычаг управления ими, ведь «общее решение» и «равноправные отношения» в контексте отношений с женщинами должны сразу же выбрасываться на помойку. Полумеры годятся только для мыльных сериалов. В остальном — либо ты, либо тебя. Такова игра.

— Слушай, а у тебя намного чище, чем в прошлый раз! — сказала Вика, зайдя в квартиру.

— Просто стал более ответственно относиться к порядку.

— На этой неделе было меньше баб и только, да, Макс? — подмигнув, она начала вешать курточку и направилась ко мне на диван.

— С завтрашнего дня моя квартира грозит стать общежитием, — сказал ей, отпив из бокала.

— Что-то новенькое… Расскажешь?

— Сестра попросила помочь какому-то неудачнику с женщинами. В плане съема.

— Это наподобие курсов пикапа? — закурив сигарету, спросила она.

— Вроде того. Не понимаю, как это будет выглядеть, но, наверное, будет интересно.

— Необычно. А какую цель он преследует: поднять самооценку или понять, что может снимать девушек, и жить, таким образом, не входя в отношения? Кто он вообще?

— Какой-то клерк из Краснодара. Мне Марина рассказывала давно о нем, что он замкнутый, но, как она любит выражаться: «очень продуктивный человек». О цели его я не знаю. Думаю, что ему в принципе тяжело знакомиться с девушками, если он всего себя отдает работе и тем самым закапывается в ней.

— Ну что, учитель, давай выпьем тогда за баланс во всем! — она стукнула свой бокал об мой и, поцеловав в щечку, сделала глоток.

В этом поцелуе я не желал видеть ничего, кроме дружеского жеста. Но в глубине души понимал, что дружбой здесь не пахнет. По крайней мере, с ее стороны.

Мы просидели за разговорами до поздней ночи, после чего она, изрядно опьяневшая, принялась неуклюже убирать квартиру. Пока я говорил, она убирала и слушала мои умозаключения касаемо зубрил по жизни и их неспособности к адаптации в условиях динамичного видоизменения среды как на ментальном, так и на чисто физическом уровне. Людям, которые привыкли жить по четко сформированным схемам и прозрачным формулярам и к которым, скорее всего, можно было причислить Кирилла, невероятно сложно находиться в среде, где главенствует бессердечность со смекалкой.

Вика слушала меня с блеском в глазах, и, вероятнее всего, именно это привлекало меня в общении с ней. Для мужчины нет ничего более стимулирующего, чем неприкрытое восхищение мысли и почета. Та женщина, которая знает, как дать мужчине чувство собственной авторитетности, никогда не будет одинока — это та истина, которая лежит на поверхности, но о которой почти никто не знает. Вопрос же длительности отношений способной это дать девушки лежит на плечах ее мудрости, при отсутствии которой она будет не одинока с поправкой на частоту смены партнеров. А частота эта будет такой, что в какой-то момент закружится голова. Ни для кого не секрет, что спустя полгода весь трепет в отношении партнера растворяется одновременно с исчезновением всего нового и неведомого, что он в себе хранил. В течение этого времени обнажаются его недостатки с комплексами и еще, оказывается, он иногда бывает не уверен. В случае отсутствия у этой женщины связи с землей и понимания, что абсолютно все мужчины на этой самой земле бывают не уверены, имеют свои недостатки и комплексы, происходит откат с последующим переосмыслением и занижением достоинств партнера, то есть мужчины. Затем, как по методичке: вопросы, упреки, претензии, ссоры и, в качестве кульминации, завершение отношений.

К тому моменту, когда я остался в квартире один, часы показывали три часа ночи. И, лежа на кровати, я обдумывал грядущую встречу с Кириллом. А именно: как можно, будучи зрелым мужчиной, обращаться к людям за помощью в отношении контакта с женщинами.

Не найдя ответа, я отвернулся к стене и уснул.