Via Roma

Роман Лошманов

Книга о том, что можно увидеть в Александрове и Ленино, в Сингапуре и Бельгии, в Тюмени и Южной Африке, в Северной Осетии и Алтайском крае, в Брянской области и в Смоленской области, в Тырети, Арзамасе и многих других местах света. Некоторые тексты были ранее опубликованы в журналах «Афиша-Еда» и «Афиша-Мир», а также на сайте eda.ru.

Коктебель в июле 2009 года

Мы прибыли в Коктебель из Феодосии на теплоходе «Иван Кожухарь». Регулярное морское сообщение тут отсутствует, но ходят туда-сюда экскурсионные теплоходы и катера, есть ещё «Иван Поддубный» и «Иван Голубец», а также другие имена. Мы решили, если получится, остаться тут на пару ночей, а если не получится, ехать обратно в Ленино на автобусе.

Но никто не хотел пускать к себе на две ночи ни на улице Стамова, ни на улице Королёва, ни на улице Победы. Стоявший на перекрестке разводящий сказал, что есть недалеко, но не люкс. Он привёл к испитой на вид женщине. «Ты почём говорил?» — спросила женщина. «По шестьдесят», — ответил разводящий. «Я уже по семьдесят говорю», — предупредила она неизвестно кого и повела нас по бесконечному извилистому двору к самому последнему его углу. Там приткнулась конура с двумя кроватями, в которой раньше, по всей видимости, жила большая собака. Потом были другие бесконечные дворы с цветами, с завешанными тюлем дверями, с сидящими на дорожках разноцветными кошками, с отсутствующими хозяевами. «Возьмёте?» — спросил я у стоявшей у забора в бездействии женщины. «Оминя тылько два чловека», — ответила она, с трудом отделяя слова. Через два дома бодрый пожилой мужчина отказывал в месте компании из шести молодых. Среди них была мулатка, они приехали на микроавтобусе. «У меня только четырёхместный, — говорил хозяин. — Платите за шестерых. В этом районе начинается от двенадцати долларов». Молодежь безуспешно торговалась. «А трёхместный сдадите на две ночи?» — спросил я. «На одну ночь сдам, если утром уйдёте. Завтра люди приезжают», — ответил хозяин. Мы снова ходили, а Даша, сидевшая на моих плечах, спрашивала сверху: «Когда же мы найдём жилище?» — и подбадривала: «Если чего-то сильно хочешь, это обязательно сбудется!» Дойдя до какого-то безысходно-вонючего тупика с загородившим его КамАЗом, мы вернулись на прежнее место. «Сколько стоит на одну ночь?» — спросил я. «А вы в восемь утра уйдёте?» — ответил мужчина, ещё не закончивший с шестерыми молодыми. И мы решили сначала разобраться с другой задачей: Даша хотела какать. Найти туалет тоже оказалось непросто. Один был закрыт, а во втором пускали только по-маленькому: отключили воду. Ксеня возмутилась, их пустили.

Можно было вернуться на корабле в Феодосию — нас высадили на полтора часа, — но мы не успели бы ни на один автобус в сторону Ленина. Можно было уехать на автобусе, но единственный автобус до Щёлкина уже ушёл. Оставались варианты с пересадками и такси, и мы решили сделать последний обход. В первом же угловом доме нам сдала белую комнату хозяйка с полным ртом золотых зубов. Ксеня разговорилась с ней, сказала, что мы приехали из Ленина. Та не знала, где это. «Там ещё Щёлкино», — уточнила Ксеня. «А это что, тоже на море?» — ответила хозяйка. Про Щёлкино она знала только то, что там строили АЭС. В соседях у нас оказались поляки: парень с коротко стрижеными висками и затылком и черноволосая девушка. Вечером они шептались в беседке по-польски, то есть шептал в основном парень — и ставил негромко запись какой-то польской рок-группы. Музыкального смысла у музыки не было: слышался только чихающий против чего-то протест. Я назвал соседей гостями из города Апчхирь.

На следующий день мы узнали, что делает «Иван Кожухарь», когда высаживает на время экскурсантов в Коктебеле: набирает новых и плывёт в Курортное. «Лукоморье — это доисторическое название Чёрного моря», — нёс по пути громкий женский голос, а после принялся перечислять названия карадагских скал: тут были и чёртовы раздвоенные копыта, и сфинксы, и Нефертити, и профиль не только Волошина, но и Пушкина. «Мы-то с вами образованные люди, поэтому представим что-нибудь другое», — объяснял голос переход от татарских фантазий к постсоветским. Карадаг оказался не чёрным и не каменным, как я думал, а каким-то земляным, коричнево-красноватым. Курортное напоминало местность, подвергнутую ядерному удару: на горе стоял брошенный недостроенный пансионат, из воды торчал огромный бетонный куб.

В Коктебеле было не лучше. С тесной набережной не было видно ни моря, ни холмистой красоты. Всё было заставлено ларьками, лотками, киосками, мангалами, увешано тряпками, тапками, кепками, полотенцами, китайскими и не китайскими пепельницами, чесалками для пяток, ёршиками для унитазов с залитыми пластиком ракушками — а в узком проходе продвигались отдыхающие, ошалевшие от этого первоначального накопления капитала, который всё никак не накопится, всё никак не разовьётся во что-нибудь путное.

«Приглашаем на популярную экскурсию на деревянной яхточке, сделанной под старинный корабль», — зазывали в мегафон. «От имени всех дельфинов Чёрного моря», — доносилось из дельфинария. По пляжу ходила бойкая тётка, разносила кукурузные палочки: «Участвуйте в игре! Покупаете пачку кукурузных палочек и получаете приз. Кто ещё желает поучаствовать в акции? Игра называется „Кукурузные палочки“. В приз входят денежные единицы, аксессуары на мобилку, косметика. Влаживается от пяти до ста гривень. Кто ещё желает поиграть в игру? Татуировочки, сувениры здесь хорошие, дорогие. Приятного удивления! Я же вам говорю — будет сувенирчик либо на мобилку, либо на рюкзачок».

Ночью я открыл бутылку коктебельского шардоне и разлил в хозяйский стакан и хозяйскую чашку. Так себе было вино. «Пржебышчепшыштепчеш», — доносилось из соседней беседки.