Никогда не поздно

Рия Плага

Это конец, – думала она, покидая дом и надеясь больше никогда не встретиться со своим прошлым. Вот только у жизни совсем другие планы на Алису Грин.У неё новая жизнь: другой мужчина, необычная работа, потрясающие друзья. Она смогла попрощаться со своими демонами и ошибками, что совершила. Но любовь не забывает и не отпускает. А мужчина, полюбивший всем сердцем, не уходит. И когда ей грозит опасность, Фабиан Бойл не может оставаться в стороне.Заключительная часть невероятной истории любви.

Глава 4

Я резко открываю глаза и вскакиваю с кровати, чувствуя, как бешено забилось сердце от ужаса. Не знаю, что это было, но по-настоящему испытываю страх в это мгновение. Осматриваю в панике комнату, ища знакомые мелочи, чтобы немного успокоиться и поверить, что я дома, в безопасности. Взгляд касается лежащего рядом Дэна, мило уткнувшегося в подушку лицом и не заметившего того, как резко я проснулась. Такого со мной ещё не было. Но я чётко уверена, что произошло что-то ужасное. Хотя, может быть, это был всего лишь сон. В темноте провожу рукой по тумбочке в поисках стакана с водой, что оставляет каждую ночь для меня Дэн, зная, что я могу проснуться и захотеть попить немного воды. Но ему не хочется, чтобы я уходила на кухню посреди ночи, и поэтому он заботливо оставляет стакан возле постели.

Я делаю несколько жадных глотков холодный воды, которая обжигает горло. Дыхание медленно выравнивается, и я даже позволяю себе опуститься обратно на подушку, прикрывая глаза. Не знаю, сколько времени, но сквозь плотно задёрнутые шторы не пробивается свет, поэтому делаю вывод, что ещё достаточно поздно, и не решаюсь нарушить сон моего мужчины, надеясь заснуть рядом с ним, вслушиваясь в его спокойное размеренное дыхание.

Это длится недолго. Пара минут, а, может быть, и секунд, и я снова вскакиваю с кровати в ужасе. Теперь я бужу Дэна своими движениями, и он переворачивается, открывая один глаз, изучая меня.

— Что с тобой? — его шёпот в пустой комнате звучит так громко, что я морщусь от этого звука.

— Ничего, спи дальше, — бросаю, стараясь придать своему голосу уверенности, и опускаю ноги на холодный пол нашей спальни.

Дэн предпочитает спать с включённым кондиционером так, чтобы было достаточно холодно в помещении, но при этом завернувшись в одеяло так, что видно только его лицо. Стараясь не шуметь, поднимаю с пола брошенный вечером кардиган и выскальзываю в дверь, одевая его на себя. Несмотря на то, что ещё лето, я чувствую, как осень приближается к нам. Поэтому вместо лёгкой шёлковой пижамы на мне теперь ещё и кардиган. В моей квартире всегда холодно.

Я ругаю себя, что не взяла тёплые носки из спальни, но не вернусь туда, чтобы не разбудить Дэна. Вместо этого, на мысочках, я отхожу от двери и оказываюсь в нашей небольшой гостиной. Я называю её «нашей», несмотря на то, что это моя квартира, но Дэн практически живёт здесь. Единственное, что делает квартиру только моей — мои вещи, а его вещи хранятся в его квартире, той, что напротив, а всё остальное мы делим поровну.

На часах духовки подсвечиваются красные цифры 4:18.

Мне становится понятно, почему на улице ещё темно, но заснуть я уже в любом случае не смогу. Поэтому ложусь на большой белый диван и включаю телевизор, делая звук как можно тише. Укрываюсь пледом, ощущая холод во всём теле, и прислушиваюсь к телевизору.

Едва я прикрываю глаза, отключившись от какого-то фильма на экране и думая, что погружаюсь в сон, даже если и не хотела этого, как слова с экрана заставляют меня вновь вскочить на диване и устремить взгляд в экран.

— Мы прерываем вещание. Экстренные новости, — немолодой мужчина появляется на экране в кресле ведущего новостей в деловом костюме, и в его взгляде читается сожаление и страх. Такой взгляд я видела всего один раз, и он не принёс в мою жизнь ничего хорошего.

— Несколько минут назад была потеряна взять с пассажирским лайнером рейса NG4381. Самолёт пропал с радаров, экипаж не выходит на связь. Источники в аэропорту вылета подтверждают крушение лайнера с 142 пассажирами на борту и 11 членами экипажа.

Несмотря на то, что я сижу в пледе, меня начинает трясти. Сердце снова бешено бьётся в груди, и я боюсь собственных эмоций от тех слов, что произносит диктор.

— У нас в распоряжении имеются кадры с предполагаемого места катастрофы, снятые студентами. Просим убрать от экранов детей и беременных женщин.

Голос замолкает, и на экране появляется яркая точка, я прищуриваюсь, чтобы понять, что происходит. Несколько деревьев, и яркая точка снова появляется в кадре, двигаясь на ночном небе. Она снижается, и через несколько секунд небо озаряется яркими красками пожара, всё заливает оранжево-жёлтый свет, и я непроизвольно вздрагиваю, закрывая глаза от увиденного. Возможно, для кого-то это не значит ничего, но я воспринимаю это достаточно близко к сердцу и только сейчас понимаю, почему не могла заснуть, и что же меня так мучило. Это странное ощущение неизбежности чего-то ужасного преследует меня с самого дня смерти мамы, и обычно оно не ошибается в день, когда происходит что-то ужасное в мире.

— Мы приносим свои соболезнования родным и близким погибших. Берегите себя, — заканчивает мужчина, откладывая бумаги в сторону, и экран на мгновение становится чёрным — в память о погибших слишком рано.

Я не слышу, что происходит дальше, уходя мысленно к этим людям, которые уже не встретят свою семью, у которых нет возможности обнять любимых и сказать самые важные слова. Мне жаль, что в нашем мире всё ещё продолжают происходить подобные события. Рок, неизбежность или судьба, но всё равно всего за мгновение мы не должны терять так много людей. И не важно, знала я хоть кого-то или нет, они все заслуживали долгой и счастливой жизни, я в этом уверена.

Не знаю, сколько времени я сижу и смотрю на экран, но, когда диван подо мной прогибается, оживаю и смотрю на заспанного Дэна, потирающего глаза в попытке рассмотреть меня.

— Что случилось? — его голос немного взволнован, и мужчина обнимает меня за плечи, притягивая к себе в объятия, чтобы я почувствовала себя в безопасности рядом с ним.

— То, что мир очень жесток, — я закрываю глаза, утыкаясь носом в его плечо. Не чувствую слез, но они бы сейчас и не смогли показать всю глубину моего отчаяния. Странно, что событие так может повлиять на человека, который совсем не был с ним связан. Но я остро ощущаю, что это важно, и почему-то принесёт в мою жизнь изменения, которых я боюсь. Не знаю, что конкретно изменится, но обязательно что-то пойдёт не по тщательно выстроенному мной плану.

Мы сидим вдвоём, и я слушаю размеренное дыхание Дэна, ощущаю тепло его рук и лёгкие поцелуи в волосы. Он ничего не говорит, за что я ему благодарна. Ощущаю спокойствие, просто находясь рядом с ним, и не хочу рушить этот момент какими-то словами. Мы просто вместе, и этого сейчас мне достаточно, чтобы чувствовать себя живой.

Не знаю, сколько мы так сидели, но и этого будет мало в отношении бесконечности вокруг. Но я поднимаю голову и смотрю в голубые глаза Дэна, такие родные и любимые: в них нежность и забота, и я не представляю, какой бы была моя жизнь, если бы не этот мужчина.

— Я приготовлю завтрак, — говорю совсем тихо я и не знаю, услышал ли он мои слова, но руки расцепляются, и мужчина позволяет мне встать с дивана. Он так и не выяснил, в чём дело, но ему достаточно того, что он мне сейчас нужен. В этом вся ценность этих моментов: мы можем не говорить, а просто чувствовать друг друга.

Я ухожу на кухню, стараясь отгородиться мысленно от всех событий этого странно утра. Хотя это и сложно: все мои мысли то и дело крутятся вокруг краткосрочности нашей жизни и зависимости от независящих от нас событий. Всегда будет вопрос «что если»? Не сядь ты в самолёт, опоздай на регистрацию? Если не прийти на свадьбу, если сбежать, если не знать правду и не менять жизнь? Что было бы, если мы совершали бы другие поступки? Могли бы мы быть по-прежнему счастливы, или это изменило бы и наше понимание счастья?

Стараюсь отвлечься от собственных рассуждений и решаюсь сделать то, что не практикую в нашей обычной жизни. Но достаю из холодильника молоко, яйца и масло. Привстаю на пальцы, чтобы достать с верхней полки то, чем пользуюсь крайне редко: муку, какой-то порошок, что делает тесто то ли вкуснее, то ли пышнее, сахар и немного соли. Обычно я не очень дружу с готовкой, да и, наверное, панкейки — единственное, что я умею готовить. Точнее, это единственное, чему меня успела научить мама, пока я навсегда не лишилась возможности научиться готовить что-то более значимое.

Чувствую, как Дэн наблюдает за мной. Я готовила для него один единственный раз, после приезда мамы Фабиана к нам домой, в Сидней. На следующее утро, после рассказа о своём прошлом Дэну, я готовила для него блинчики, потому что мне нужно было побыть наедине с собой, а я знаю только один способ не сорваться — это готовить. Так я чувствую себя рядом с мамой и могу поговорить с ней, будто не было этих лет, будто мы всё ещё вместе и готовим завтрак папе, как 10 лет назад. Тогда Дэн был удивлён тем, что я могу что-то приготовить, сейчас же он понимал причины моего поведения, и я уверена, его это всё ещё немного напрягало. Я чувствовала это по его тяжёлому взгляду, прожигающему мою спину, и по неровному дыханию, что застывало в воздухе, заглушая любые другие звуки, даже всё ещё работающий телевизор. Но он не предпринимал попытки поговорить, просто смотрел и давал мне немного времени.

Я закатала рукава своего кардигана прежде, чем достать из нижнего ящика миску. Я небрежно смешала яйца с солью и сахаром в ней и заработала венчиком, стараясь взбить яйца, хотя это больше напоминало желание избавиться от негативных эмоций и воспоминаний, но почему бы и нет. Если меня это успокаивает, не вижу повода не делать этого, учитывая, что потом всё это можно будет съесть и не вспоминать. Так я себя успокаиваю. Тонкая струйка молока вливается в содержимое миски, и я снова смешиваю всё вместе, стараясь взбить. Наблюдая за образованием пузырьков на поверхности, полностью отключаюсь от реальности и растворяясь в механических действиях. Следом идут мука и этот странный белый порошок, так напоминающий саму муку, так что я вообще не понимаю, в чём различия. Мама говорила, что это волшебная пыльца фей, которая делает еду вкуснее. Но её нужно совсем немного, поэтому не стоит класть слишком много, иначе, возможно, будет противоположное действие, и получится не вкуснейшее блюдо, а уголёк, который потом достанется какому-нибудь ребёнку на Рождество за плохое поведение. Тогда это были сказки, в которые я верила. Мне жаль, что прошло то время, когда можно было верить в чудеса и магию, жаль, что сейчас всё слишком реально, и нет возможности убежать от этого. Всё слишком реально.

Я начинаю жарить панкейки на двух сковородах одновременно, и наконец перевожу взгляд на Дэна, который следил за мной всё это время. Я улыбаюсь уголками губ, давая понять, что всё уже хорошо. Он поднимается с дивана и подходит ко мне, обнимая сзади. Убирает отросшие волосы на одну сторону и касается обнажённого плеча, с которого упала часть вязаного кардигана.

— Достань, пожалуйста, сироп с верхней полки и садись завтракать, — произношу я, одновременно включая кофейник. Всего лишь десять или пятнадцать минут, и я могу снова почувствовать себя способной жить в этом мире, просто рядом должен быть тот, кто понимает меня и будет ждать, пока я снова не стану собой. Странно ощущать, что такой человек уже рядом со мной. Я всё ещё с трудом верю в то, что мы с Дэном действительно вместе. Сложно ощущать реальность происходящего, что так вообще бывает. Случайная встреча на какой-то костюмированной вечеринке больше года назад, всего лишь взгляд, короткий разговор, но это ощущение внизу живота никуда не ушло. Тогда я любила Фабиана и была готова ради него на всё. И даже не понимала, что, возможно, совсем в другой стороне — мужчина моей жизни. Хорошо, что судьба всё расставила по своим местам и привела меня всё же туда, где я счастлива. После этого я хочу верить, что мир не так ужасен, и всё делается для того, чтобы мы были счастливы. Хотя после утренних новостей в это и становится сложно верить.

— Тебе бы хотелось шоколадного или карамельного? — его голос обволакивает меня, а пальцы Дна касаются бёдер, на которых совсем низко сидят шёлковые шортики, он разворачивает меня к себе лицом и касается кончика носа в лёгком поцелуе.

— Шоколадного, — протягиваю я.

— Кто-то любит сладенькое, — улыбается Дэн, вталкивая меня в столешницу и касаясь губами оголённой кожи шеи.

Я прикрываю глаза от удовольствия, совсем забывая о том, что готовлю завтрак, и что, возможно, скоро в моей жизни всё измениться. Я и так в идеальном мире, мне больше не нужно ничего.

Он уже наклонился достаточно близко, так что я чувствую горячее дыхание на груди, как чёртов звонок его телефона вырывает меня из мира желаний и фантазий и принуждает Дна сделать пару шагов назад.

— Ответь, я закончу с нашим завтраком, — бросаю я чуть недовольнее, чем планировала, и резко отворачиваясь обратно к плите, не замечая того, что делает мужчина. Не знаю, что больше вызывает моё негодование: то, что у него так рано звонит телефон, или что он медлил прежде, чем поцеловать меня и немного расслабиться в объятиях друг друга. Возможно, это не метод снятия стресса, а, возможно, это и есть самый лучший способ избавления от всех грустных и навязчивых мыслей. Я бы с радостью проверила сейчас.

Переворачиваю последнюю партию панкейков на тарелку и включаю плиту. И только когда разворачиваюсь от плиты, замечаю грязь, оставленную Дэном шоколадным сиропом на столе. Оставляю на столешнице тарелку с нашим завтраком и тянусь за тряпкой, чтобы убрать оставленную грязь, и только в этот момент замечаю, что это вовсе не грязь. Шоколадным сиропом на столешнице выведены пальцем слова «Я люблю тебя».

Возможно, это наше не первое признание, но точно самое необходимое и романтичное. Мои пальцы немного дрожат, когда касаются надписи из сиропа, и я чувствую свою улыбку, что растягивается на лице. Повторяю про себя прочитанные слова снова и снова и ощущаю, как внутри разливается тепло. Этот мужчина точно знает, когда нужно сделать что-то приятно, когда он мне так нужен. Я стираю «тебя» пальцем и облизываю его, вымазанного шоколадным сиропом.

— Кто-то очень любит сладенькое, — слышу я из-за спины и с улыбкой нашкодившего ребёнка разворачиваюсь к Дэну, стоящему в дверном проёме и наблюдающему за мной.

— Кто-то очень любит тебя, — мой голос отражается от стен, и зависает в воздухе.

Мы молча смотрим друг на друга. Не уверена, что здесь можно что-то добавить. Несмотря на то, что мы сравнительно недавно вместе, я чувствую, как он важен для меня, что я не смогла бы представить свою жизнь без него. И от этого ощущаю, насколько реальны мои чувства. Надеюсь, что я значу для него не меньше. Впрочем, это читается в его глазах, смотрящих сейчас на меня со всей ясностью, в его улыбке, что застыла на лице, пока мы смотрим друг на друга.

— Либо завтракаем, либо мы пропадём на пару часов из этого мира, — смеётся Дэн, хотя прекрасно знает, что мы не можем сбежать вдвоём даже на два часа.

Мы усаживаемся за стол, и Дэн делает телевизор погромче, хотя я могла бы и сама рассказать ему обо всех ужасных событиях этого утра. И пока он слушает внимательно новости, я пытаюсь втолкнуть в себя панкейк, покрытый шоколадным сиропом, но я абсолютно не хочу есть. Вливаю в себя кофе без молока, надеясь почувствовать хоть какой-то вкус, способный заглушить горечь о случившемся, но снова и снова чувствую только боль. Я остро реагирую на подобные события, пропуская через себя все эмоции людей, даже тех, кого не знаю. Видимо, концентрация горя сегодня способна затмить даже самые положительные эмоции.

— Это ужасно, — открывается от телевизора Дэн и рассматривает меня так, будто этим утром видит в первый раз.

Я могу лишь угукнуть в ответ и погрузиться в себя, не смотря на мужчину напротив.

Мы завтракаем в тишине, каждый погруженный в свои мысли. И, несмотря на то, что сейчас мы вместе, а ранее я ощущала себя вместе с Дэном единым целым, сейчас я ощущаю себя такой одинокой, замкнутой в мире из своих переживаний.

— Думаю, мне нужно слетать домой, — неожиданно громко произношу я так, что шокирую не только Дэна, но и себя.

— Зачем?

— Я откладывала это долгое время. Мы с тобой уже несколько месяцев в Штатах, а я так и не смогла заставить себя вернуться в Денвер. Наверное, нужно сделать это и покончить навсегда с прошлым. Когда, если не сейчас?

— Ты говоришь это на эмоциях, не думаю, что стоит ехать, когда ты в подобном эмоциональном состоянии, — Дэн тянется через стол и сжимает мои пальцы в своей ладони так, что причиняет немного боли, но она даже приятна. Мне нравится чувствовать, что ему не хочется отпускать меня, что я нужна ему не меньше, чем он мне. Но это утро заставило меня подумать об изменениях: я не смогу покончить с прошлым, пока не встречусь с ним лицом к лицу и навсегда не сожгу мосты.

— Думаю, пришло время продать дом и магазин отца. Хочу всё оставить в прошлом и быть с тобой без незаконченных дел, — смотрю я на Дэна, надеясь на то, что он поймёт меня и примет моё решение.

— И когда ты хочешь поехать? — приподнимает он бровь в вопросе, и я понимаю, что он относится скептически к моему порыву, но благодарна за то, что не отказывает мне сразу. Я всё же зависима от него и не смогла бы принять ни одного решения, не посоветовавшись с ним. Теперь для меня важно знать о поддержке любимого мужчины и не решать всё эгоистически самостоятельно. Мы — одно целое, и это для меня — настоящая любовь.

— Сегодня, — выдаю я на одном дыхании.

— Нет, — первое, что я слышу и чувствую, как мои пальцы сжимают ещё сильнее в своей стальной хватке, — почему сегодня? — меняет свой ответ незамедлительно Дэн, и я непроизвольно улыбаюсь: он такой понимающий мужчина и сам осознает, когда допустимо спорить, а когда нет.

— Чем быстрее, тем лучше. Я не нужна тебе ближайшие недели, поэтому могу закончить все дела в Денвере и вернуться к тебе как раз к началу тура. Это всего пара недель, — я улыбаюсь, понимая, что он уже согласен и не смог бы мне отказать.

— Но я отвезу тебя в аэропорт и встречу, а если тебя не будет слишком долго, прилечу и заберу, — настаивает Дэн на том, что и так кажется нормальным требованием. Но он так серьёзен, что я могу только сделать вид, что с неохотой принимаю его правила.

Встаю из-за стола и, пройдя пару шагов, опускаюсь на колени любимого мужчины, обвивая его шею рукой и целуя в уголок губ.

— Меня не будет совсем недолго, но ты успеешь соскучиться. Может, сейчас нам именно это и надо: просто немного соскучиться, — губы находят губы Дэна, и я позволяю себе немного расслабиться в его объятиях. Мне нравится чувствовать его силу, то, как пальцы забираются под шёлковый топ и проходятся по пояснице, вызывая лёгкую дрожь во всём теле. Его поцелуи всегда настойчивые и страстные, полные желания и надежды, вот почему я не могу никак оторваться от него.

Это невозможно, когда он лишь сильнее прижимает меня к себе и не позволяет даже двигаться в его руках, полностью забирая инициативу себе. И только когда мне перестаёт хватать воздуха, он отрывается от меня и заглядывает в глаза.

— Чтобы ты знала, к чему надо скорее вернуться, — он игриво целует меня в нос, а когда я встаю с его коленей, шлёпает по попе, отпуская в комнату.

Не думала, что сборы вещей могут занимать не больше пятнадцати минут, но именно столько мне потребовалось, чтобы собраться в путешествие. Никогда раньше я не испытывала ничего подобного во время сборов. Как правило, это было связано с переменами в жизни, открытием чего-то нового, и обязательно я верила в самое лучшее для себя во время путешествий. Мне нравилось летать, несмотря на страх, нравились ощущения от предвкушения путешествия. Но сейчас я не испытываю трепета, даже напротив, я буквально заставила себя собраться, потому что решение озвучено. Может, именно это и должно измениться в моей жизни: я должна поставить точку на своём прошлом, завершить этот этап, и наконец позволить себе идти дальше, позволить чувствам взять верх и не боятся ступить на тонкий лёд семейной жизни, на которую то и дело намекает мне Дэн.

Пока я собиралась, он сидел на нашей кровати, посматривая на меня через опущенные брови. Несмотря на его явное нежелание меня отпускать, всё же он купил мне билет на ближайший рейс так, чтобы мы успели доехать до аэропорта и нормально попрощаться. Хотя не понимаю, почему вообще думаю об этом. Я улечу всего лишь на несколько дней, чтобы закончить дела, которые откладывала, чтобы зачеркнуть боль и обиду. Это не прощание для нас с Дэном, это начало, и мы должны порадоваться тому, что совсем скоро будем вместе и уже не расстанемся никогда.

— Перестань дуться, я скоро вернусь, — плюхнулась я на кровать рядом с Дэном и толкнула его в плечо, желая разогнать это упадническое настроение своей улыбкой.

— Не хочу отпускать тебя одну, — фыркнул мужчина и потёр плечо, будто я очень сильно его задела.

— Меня не будет несколько дней, а ты успеешь развлечься в мужской компании и соскучиться. Обещаю, что вернусь, как только смогу, — я положила ладони на лицо Дэна, разворачивая его к себе лицом, — я люблю тебя, — потянувшись вперёд, коснулась его губ своими и почувствовала, как мужчина расслабляется в моих руках. Знаю, что ему приятно это слышать, а ещё больше нравится чувствовать мою любовь. Уверена, что, оставив позади свою боль, мне удастся ещё искреннее любить этого мужчину. В нашей жизни больше не будет места моим мыслям из прошлого, я пообещаю себе не возвращаться туда, откуда спаслась лишь бегством. Даже призраки моего прошлого не смогут утянуть меня туда. В этом я уверена почти на сто процентов.

Прошло больше недели с моей неожиданной встречи с Бойлом и Ирэн, хотя для них эта встреча была более чем ожидаема, судя по всему. Но я была благодарна, что мы больше не пересекались, и надеялась, что они вняли моим словам и решили оставить в покое. Пусть будут вместе или раздельно — мне уже плевать, что будет происходить у этих двоих в жизни, я лишь хочу, чтобы наши пути не пересекались.

Дэн, как и обещал, отвёз меня в аэропорт и долго не желал отпускать. Пока не закрыли регистрацию на мой рейс, не отпускал мою руку, и только когда оставаться больше было нельзя, поцеловал меня и пообещал приехать, если он мне понадобится. Я была благодарна за эти слова и за то, что он наверняка исполнит обещанное, если мне это действительно понадобится. Это одно из тех качеств, что я так ценю в нём.

Уже стоя на посадке, я достала телефон из сумки и набрала номер, который, думала, не окажется в строке вызова ещё долгое время.

— Слушаю вас, — отозвался голос в трубке без приветствия. Не знаю, есть ли я в его списке контактов.

— Ноа, добрый день. Это Алиса Грин.

— Алиса? — произнёс он моё имя скорее вопросительно, и я подумала, что он не представляет, кто ему звонит.

— Алиса Грин, — повторила я более решительно, потому что мне была необходима помощь этого мужчины, — Я, — молчание, — Фабиан Бойл, — попыталась было сформулировать я, кем мы приходились друг другу с Бойлом, но так и не поняла, как лучше представиться.

— Нас познакомил Фабиан Бойл, — больше ничего в голову мне не пришло. Ведь я никогда не была девушкой, женой или даже просто любовницей Фабиана, скорее бывшая сотрудница, которая потеряла голову от любви, а потом навсегда разбила своё сердце о ледяную глыбу, что окружала сердце этого мужчины.

— Чем я могу помочь?

— Я не знала, кому ещё могу позвонить в этой ситуации, я хотела бы продать дом и магазин.

— Вы уверены, дорогая? — его голос немного сорвался, и мне показалось это странным, но, кроме него, вряд ли кто-то сможет мне помочь. К тому же, Ноа является адвокатом Бойла, а это значит — самым верным человеком. А ведь только этот мужчина знает правду о моей семье, помимо самого Фабиана, а я точно никогда не стала бы обращаться к нему за помощью.

— Я уже на посадке и буду в Денвере через пару часов, у вас есть возможность встретиться со мной?

По аэропорту раздалось объявление о начале посадки на мой рейс, и я двинулась в сторону выхода на посадку, пытаясь достать из сумки убранный туда посадочный талон.

— Конечно, приезжайте ко мне в офис, как только сможете. Я буду вас ждать.

Я улыбнулась его отзывчивости и попрощалась.

— Чёрт, — выругалась я, убирая телефон в задний карман брюк.

Немолодая женщина, стоящая передо мной, обернулась и смерила меня таким взглядом, будто я убила кошку, а не просто выругалась. Я забыла попросить мужчину ничего не сообщать Фабиану, но думаю, что уже слишком поздно: наверняка, он уже говорит ему о том, что я буду в Денвере, и, в том числе, о моём приезде в его офис. Но мою решимость не сможет сломить даже Фабиан. Хотя надеюсь, что он уже понимает, и в третий раз повторять не придётся, что лучше нам держаться на расстоянии друг от друга. Я по-прежнему верю в его порядочность, хотя, скорее всего, это глупо с моей стороны, и такой, как Фабиан Бойл, не отличается пониманием решений, принятых другими людьми вопреки его желанию.

Пристегнувшись в кресле, я попросила принести мне бокал вина перед взлётом. Знаю, что статистически невозможно, чтобы в один день произошло несколько авиационных событий, но это нисколько не помогает мне справиться со страхом. В последнее время он обострился и стал всё более неуправляемым. Дэн даже предлагал записаться на курсы по преодолению аэрофобии, но я-то знала, что вся проблема в моей голове, которая требует контролировать всё в моей жизни, и даже такой процесс, как перелёт в другой город. Пальцы сжали подлокотник кресла, и я обернулась к иллюминатору, чтобы увидеть, как нас буксируют со стоянки.

— Мистер и миссис Бойл, разрешите поздравить вас от лица экипажа и предложить шампанское в честь вашего праздника. Его передал лично мистер Лин, — молодая очень привлекательная девушка-бортпроводница опустилась перед креслами передо мной. Я наблюдала за улыбкой на её лице, и она даже показалась мне искренней.

— Спасибо, дорогая, — голос женщины заставил меня выпрямиться в кресле. Моё любопытство было так велико, что я готова была встать с кресла и посмотреть на людей, сидящих передо мной. Единственное, что останавливало меня — это сигнал «пристегнуть ремни». Я даже забыла о том, что мы взлетаем, сконцентрировавшись на людях, сидящих передо мной.

— С годовщиной, дорогая, — раздался голос мужчины, и затем я услышала звук соприкасающихся бокалов.

Я совсем забыла о том, что практически невозможно летать в этой стране на других самолётах, кроме как на тех, что принадлежат ББА, к тому же, они выгодно заключили соглашение и вступили в альянс с другими авиакомпаниями так, что расширили пассажиропоток.

— С праздником, Альберт. Фабиан так мил: шампанское великолепное, — снова заговорила женщина о мужчине, которого я хотела бы навсегда вычеркнуть из своей жизни, но даже его имя заставляет меня нервничать и переживать. Что же говорить о присутствии его родственников в одном самолёте со мной.

— Малыш знает, как порадовать стариков, — усмехнулся мужчина.

Едва погасли световые табло, как я отстегнула ремень безопасности и рванула со своего кресла в туалет, хотя на самом деле просто хотела посмотреть на людей, сидящих передо мной. Закрывая дверь туалета, я успеваю обернуться и рассмотреть пожилых мужчину и женщину, сидящих на первом ряду бизнес-класса и потягивающих шампанское, смотря друг на друга.

Он в костюме-тройке серо-коричневого цвета, с седыми волосами и усами под носом, она — в коротких чёрных брюках и в красной блузке, у неё короткая стрижка, практическая такая же, как у мужа, квадратные очки и очень приятная улыбка. От них веет влюблённостью и счастьем так, что я пытаюсь собрать образы Фабиана, его матери и отчима, и этих людей воедино. Никогда бы не поверила, что эти люди могут быть родственниками Фабиана, если бы не услышала их фамилию, и Фабиан не прислал бы для них бутылку эксклюзивного шампанского. Но в моей голове всё равно не могут срастись образы холодного мужчины, росшего без любви и внимания отца, и чудесной пожилой пары, которая определённо прожила не один десяток лет в любви и гармонии.

Я выскальзываю из туалета и хочу вернуться в своё кресло, навсегда похоронив любопытство. Но ноги живут отдельной жизнью от мозга, и я замираю возле этой пары, смотря на них со странной улыбкой.

— Вы что-то хотели, милая? — выводит меня из ступора голос женщины, чуть наклонившейся вперёд.

— Я случайно услышала, что у вас праздник, поздравляю вас.

— Спасибо, дорогая, даже не верится, что уже 57 лет вместе, — протягивает она и улыбается, смотря на мужа.

И мне не верится. Неужели можно пожениться и прожить вместе с человеком 57 лет, и при этом не хотеть его убить? Не представляю себя замужем спустя долгие годы, чтобы я точно так же смотрела на мужа, как эти двое смотрят друг на друга. Хотя, может, именно с Дэном это и могло бы произойти. Он похож на мужчину, который будет любить меня и спустя 57 лет, когда я стану не такой активной и жизнерадостной, когда на лице появляются морщины, и моим единственным желанием будет сидеть и читать, а не добиваться своих целей любыми способами.

— Поздравляю, это очень впечатляет, — добавляю я, всё ещё наблюдая за этими людьми. Как мужчина поглаживает руку супруги, что лежит на общем подлокотник, а она поправляет ему волосы оторвавшись от меня, хотя это и не требуется. Они выглядят такими милыми, что мне немного не по себе, что разрушаю такую идиллию.

— Мистер и миссис Бойл, мистер Лин передал вам подарок, — раздаётся голос девушки рядом со мной, и она протягивает небольшую коробку супругам и снова уходит, скрываясь за шторкой.

— Фабиан не перестаёт меня удивлять, — радостно говорит женщина и забирает из рук супруга коробочку, нетерпеливо разрывая бумагу.

— Это наш внук, — добавляет мужчина, переводя на меня взгляд, пока жена достаёт из коробки бархатную коробочку и белый конверт.

— Он чудесный мальчик и не забывает о своих бабушке и дедушке, это путешествие он нам подарил, — рассказывает женщина, открывая коробку, в которой я успеваю заметить два обручальных кольца. Я вижу в глазах женщины слёзы. Наверное, мне стоит вернутся на своё место, но я не могу уйти, просто стою и пялюсь на людей, которые, наверное, и должны воплощать любовь. Как Фабиан мог вырасти таким холодным и замкнутым, если эти два человека — его бабушка и дедушка? Он должен был видеть эту любовь. Если это так, то, возможно, я зря думала, что он не знает, что это такое. А на самом деле он прекрасно осознает, что такое любить, просто не хочет сам испытывать это. Или просто я никогда не заслуживала того, чтобы он меня любил.

— Альберт, посмотри, — женщина протягивает мужу бумагу, что вытащила из конверта, — здесь билеты на Бора-Бора и оплаченное бунгало для нас двоих, — женщина чуть вскрикивает от радости, в то время как на лице мужчины читается радость от полученного подарка. Хотела бы и я иметь возможность оказаться на райском острове с человеком, которого люблю, и нас бы не преследовали его поклонницы, друзья и мои демоны прошлого. Не представляю, правда, кто хуже для наших отношений.

— Ещё раз поздравляю, — наконец подаю голос я, и возвращаюсь в своё кресло.

Возможно, всё, что я когда-то знала о Фабиане, не было правдой, а лишь моими домыслами. Хотя я всегда знала о его щедрости по отношению к родным людям, знала, что он невероятно добр и любит свою семью. Он совершает глупые поступки, чтобы показать свои чувства, но это лишь издержки воспитания и невозможность проявить чувства другим способом. Но даже такие люди, как эта супружеская пара, что сидит передо мной и празднует 57 годовщину свадьбы, не смогла внушить маленькому мальчику, что такое настоящая любовь, и что нет силы больше, чем это чувство.

Возможно, его ледяную стену может разрушить только бульдозер, а никак не я. Может быть, Ирэн добьётся своего и сможет смириться с ним таким или изменит наконец этого невыносимого мужчину. В глубине души я бы хотела увидеть Фабиана совсем другим: чувствительным и открытым, знающим цену настоящим чувствам. В глубине души я всё ещё надеюсь, что он может таким стать, а ещё глубже спрятана моя надежда однажды встретиться именно с таким Фабианом Бойлом.