Гиперандрогения

Римъ Эдельштейн, 2022

Посреди бела дня совершено жестокое убийство директора строительной компании, раскрыть которое предстоит талантливому оперативнику…На первый взгляд – заурядная борьба между крутыми бизнесменами, но при тщательном расследовании выясняется, что врагов у него было куда больше, чем можно подумать: и бывший компаньон, и любовник его жены, и директор благотворительного фонда, и тренер боксёрской команды… И даже воспитанницы интерната для трудных подростков, к которым он когда-то питал незаконную страсть.

ххх

Хорошо, что хоть аэропорт был один в их городе… Конечно, была вероятность, что Агнесса Павловна и Антонио побегут покупать билеты на поезд, но вряд ли: их бы могли взять на следующей станции, а вот если они сели в самолёт, то остановить их побег будет весьма проблематично… Буквально через полчаса после взлёта они будут далеко.

Серая громада аэропорта располагалась на отшибе и выглядела очень мрачно, напоминая собой гигантский склеп… Вход в него представлялся огромным раскрытым ртом, а серые ступени — выпавшим языком до самой парковки, вдоль и поперёк заставленной машинами… Единственное, что выбивалось из этой громады — стеклянные входные двери с датчиком движения и разноцветными наклейками на стекле. Они казались ярким пятном, и Собакин свернул с дороги прямо в сторону входа, но парковочных мест не было, поэтому он бросил автомобиль прямо на дороге, кому-то загородив выезд, а кому-то и въезд.

Даже не заглушив автомобиль, он выскочил и, протиснувшись между двумя припаркованными фургонами, не сильно заботясь о том, чтобы не прочертить их двери замком своей новенькой куртки, бросился по ступеням.

Ворвавшись в здание, он невольно усмехнулся — народа здесь была тьма тьмущая. Да, преимущественно это была молодёжь, стоявшая в кассы или уже на посадку. Разноцветные куртки, пёстрые шапки, красные кроссовки, коричневые ботинки — всё смешалось здесь. Капюшоны, зонты… Кто-то обнимался, кто-то жал руки, иные просто зевали, монотонно жуя жвачку. Многие были с шарфами, или в солнцезащитных очках, или в медицинских масках — ведь грипп так и свирепствовал, так и свирепствовал!

Он начал вглядываться в толпу, пытаясь вычленить, выдернуть блондинистую женщину с большими чемоданом. Но они все как будто были похожи! Выделялась лишь женщина в синей рубахе с чёрной рацией — охранница, лениво наблюдавшая за тем, как проводят багаж через металлодетектор.

Он рассудил, что любовнички вряд ли бы успели пройти на посадку, даже если бы урвали парочку билетов на ближайший рейс… Он совсем упустил из виду, что есть ещё и зал ожидания, и там было меньше народу…

Кто-то был в наушниках, кто-то ругался, что забыл какую-то дорогую вещицу дома, какое-то семейство во главе с пузатым мужчиной вообще обсуждали потерю чьёго-то паспорта. Где-то играла музыка. Братья Гримм, что-то про «лететь высоко»…

Он вглядывался, наверняка многим напоминая тех личностей, что стоят с табличками и встречают важных гостей, но отличался лишь тем, что наоборот провожал… И в этой толпе ожидающих, казалось бы, настолько монотонной, однородной и неотличимой он всё же увидел человека, немного рушившего общую композицию: парень, смугловатый (или загорелый), смотрящий прямо на него. Одетый в большой серый пуховик.

Удовлетворительная ухмылка растянулась на лице у Собакина. И он пошёл к этому парню. Тот сразу же занервничал и начал озираться по сторонам.

— Ба! — воскликнул Собакин и развёл руки в стороны, неспешно подходя к ожидающему. — Какая встреча!

— М-мы знакомы? — спросил встревоженно парнишка, не переставая зыркать по сторонам, вероятно, ожидая помощи.

— Ну, а как же не быть нам знакомыми? — усмехнулся опер. — Это ж я сегодня в полдень у Вас дома был.

— У м-меня? Вы что-то т-точно пут-таете… — лепетал загорелый.

— Да был-был, — кивнул по-отечески Собакин. — Кого потеряли? Мамочку? Куда она отошла? Где затерялась?

— Я не понимаю, о…

— Довольно, — прервал его сотрудник, доставая удостоверение в миллионный раз за этот день. — Где Агнесса Павловна? Быстро!

— Я не знаю, кто…

— Хорошо, — выдохнул Собакин. — Я Вас задерживаю по подозрению в убийстве Жирова.

— Что?! — воскликнул опешивший парнишка. — Это какая-то…

Собакин резко вцепился рукой ему в левое плечо, почувствовав хиленькую мускулатуру. Тоже, блин, красавчик нашёлся.

— Где прятался? Где прятался сегодня?

Парнишка ничего не мог вымолвить, только задрожал всем телом.

— Да что Вы себе позволяете! — донёсся уже знакомый голос со стороны.

Опер глянул туда и увидел женщину, закутанную в серый плащ с натянутой серой шапкой чуть ли не до бровей.

— О, здравствуйте ещё раз, — отозвался Собакин. — Наконец-то все в сборе… Всё нормально, господа, оперативное задержание!

Он добавил это, ибо увидел, что аэропортная охрана начинает подходить к ним, собираясь разобраться, в чём дело.

— Да за что Вы нас задерживаете? — захныкала вдова. — На каком основании…

— Давайте присядем. Вот тут. Только без глупостей, — предложил оперативник более спокойным тоном. — Куда собрались, уважаемые? Куда побежали? Скрываться?

— НЕТ! — крикнула вдова и тут же оглянулась, будто застеснялась собственного вскрика. — Если и да, то не от Вас…

— Ага, я прекрасно знаю, как Вы ждали кончины вашего богатенького муженька, чтобы поделить его наследство, — сразу же напрямик заявил опер. — И сегодня его застрелили. Совпадение?

— Да этого… Этого… Его все ненавидели! — прошипела она. — Если бы мы собирались его… Того… Стали бы мы об этом кричать на каждом углу?

— Получается, стали, — спокойно сказал Собакин, глядя на расширяющиеся от ужаса глаза вдовы. — Ещё раз, куда Вы собрались? Прятаться?

— Да, — ответила она после раздумья. — Я не знаю, кто его убил. Вдруг он и меня захочет убить? Или они? Или, может быть, это вообще банда целая? Я знаю, уже были такие случаи…

Собакин молчал и смотрел прямо ей в глаза своим ледяным взглядом.

— Неужели нет других подозреваемых, кроме меня и моего Антонио?

В ответ сохранялось молчание.

— Ладно, пусть так! — вскричала она дрожащим голосом, готовая расплакаться. — Я лично убила этого проклятого жирдяя, потому что он всю кровь мне выпил! Сил не было уже его терпеть. А развод он бы не дал! Всё, достаточно?! Где подписать? Ну, арестовывайййте, АРЕСТОВЫВАЙТЕ!

Он продолжал спокойно смотреть на неё, даже когда она подпрыгнула, скинула с себя шапку. Лицо её исказилось в истерике, а неуложенные волосы сбились переваренными макаронами над острыми скулами.

— Где ты всё-таки прятался? — спросил Собакин, проигнорировав выпад вдовы.

— Под кроватью, — ответил Антон, глядя на свои руки. Он сцепил их у себя на бёдрах и теперь мял собственные пальцы, будто студент, которого отчитывает проректор. — А что мне ещё надо было делать?! Я же знал, я же знал, что ничего хорошего из этого не выйдет! — И он горестно, а вовсе не театрально положил голову на свои руки, свернулся в три погибели.

Собакин встал, вяло оглядывая влюблённую парочку.

— Ещё раз, — повторил он, — вы побежите, у вас могут быть проблемы. Сидите и ждите, с вами свяжется следователь…

Антон поднял бледнющее лицо. Бледность проступила даже через его загар, сделанный в дорогущем солярии. Естественно, за деньги убиенного… За чьи же ещё?

— На воре и шапка горит, — сказал ему Собакин. — Поэтому, если ты не виноват, то не беги. Я разберусь во всём.

— Да знаю я, как вы там у себя… — начала бубнить Агнесса Павловна, но, увидев, каким грозовым взглядом на неё глянул Собакин, быстро утихла.

— Ты лично с ним знаком был? — спросил оперативник у любовника.

— Нет, Вы что, — отозвался Антон. — Он бы меня убил…

Видимо, сказал он это настолько трусливым голосом, что Агнесса Павловна только и фыркнула.

— Где с ней познакомился?

— На йоге… И всё как-то сразу закрутилось…

— Она сразу сказала, что жена богатенького мужа?

— Нет, я только потом…

— В глаза мне смотри!

И Антон смотрел. И дрожал мелкой такой дрожью, коей дрожат маленькие беспризорные собачонки, вымокшие под сильным дождём. Конечно, сейчас увидев его, Собакин сделал для себя неутешительный вывод: дело продолжается. Ну, какие они убийцы? Тётенька, на старости лет уставшая от импотенции ожиревшего властного мужа, его характера, безделья и винишка; а её сообщник ещё лучше — трусливый маменькин сынок, альфонс. Ни дня, небось, в жизни не работал.

— Возвращайтесь в квартиру, — посоветовал он им. — Немедленно. Сидите и ждите. Лучший вариант для вас обоих.

Собакин круто развернулся и пошёл прочь, даже не смотря на них. Он был уверен, что никуда теперь они не денутся. И не ошибся.