Завод: Назад в СССР. Книга 3

Рафаэль Дамиров (2025)

Больше сорока лет я отпахал на заводе, пока несчастный случай на производстве не забрал мою жизнь. Но я не умер: мое сознание перенеслось в прошлое. На дворе семидесятые, СССР в самом расцвете, а я молодой пацан, ученик на советском оборонном предприятии. Здесь все так знакомо и кажется родным… Вот только я прекрасно помню, что мой родной завод пошел с молотка после катастрофы, унесшей много жизней. Могу ли я спасти людей? А завод? Я сделаю все, чтобы изменить судьбу. А пока что мой наставник и мастер дивятся моим навыкам, ведь я знаю намного больше обычного выпускника ПТУ…

Глава 3

Я обернулся и увидел — свою бывшую жену. Люба стояла в нескольких метрах от меня и с любопытством наблюдала за тем, что это я тут затеял. По её выражению лица я угадал, что она не понимает, как реагировать на мои попытки проникнуть в подсобное помещение. Судя по тому, что на ней всё ещё была одета рабочка, супруга решила задержаться на работе. Раньше этого за ней не замечалось.

— Неожиданная встреча, правда? — улыбнулась она.

Конечно, только недавно я её попадался здесь же с разодранными на заднице штанами, и вот — ломлюсь в заведомо запертое помещение.

— Есть как есть, — согласился я, хотя скорее бы предпочёл, чтобы этой неожиданной встречи вовсе не состоялось.

В деле, которым я был прямо сейчас занят, лишние свидетели были совершенно не нужны. А лишние свидетели в лице бывшей жены — так тем более.

— Может, расскажешь, что происходит? — бывшая покосилась на подсобку. — Зачем ты туда лезешь? Там кто-то спрятался, да? Я слышала чей-то голос.

Я на секунду задумался — не говорить же, что мы тут с песиками плюшками балуемся. Да и вообще не до разговоров сейчас. Действовать следовало решительно, пока прятавшийся в подсобке Климент не учудил чего-нибудь нехорошего, а этот фрукт вполне может.

— Расскажу во всех подробностях, но позже, — заявил я, стараясь, чтобы она мне поверила и прониклась. — Сейчас, если у тебя есть ключи от сарая — дай их мне и беги звони на второй пост. Когда возьмут трубку, спрашивай Александра Игоревича — и сообщи ему, что подозреваемый найден.

— Так и сказать? — растеряно прошептала экс-жёнушка. — Там всё-таки кто-то прячется?

— Да, слово в слово. Люба, только, пожалуйста, быстрее — времени в обрез. В сарае спрятался очень опасный преступник, — я решил немного нагнать жути, чтобы вопросы бывшей отпали сами по себе.

Чем дальше она отсюда будет, тем лучше.

— Ладно… Как скажешь, Егор. Ключи — вот! — она протянула мне связку. — Ты только осторожно, кто бы там ни был.

Молодец какая, несмотря на любопытство, которое буквально пожирало её изнутри, Люба не стала задавать лишних вопросов и настаивать на объяснениях. Не баба, а прямо золото. Я вздохнул, провожая бывшую взглядом — было бы действительно так, и цены ей не было. Но жизнь показала, что такая покладистость у Любы держится совсем недолго. Бывшая поскорее побежала в цех, к телефону. Вот и хорошо, милицию я предупредил, надеюсь, они не будут долго мешкать, подкрепление мне не помешает.

А вообще, конечно, занимательно складывается. Не думал, что жёнушка с приставкой «экс» (ведь не существует пока что приставки для жены из прошлой жизни, которая и сама не знает об этом) ещё когда-нибудь мне поможет в этой жизни. Интересно, а если она бы знала, чем у нас все закончится через несколько десятков лет совместной жизни, помогла бы? У меня, например, до сих пор мурашки по коже шли при её виде.

Но это всё из разряда философии, а сейчас я взглянул на связку ключей и сразу же нашел нужный. Понимая, что переговоры никуда не приведут, я все же решил дать себе и Клименту последний шанс на урегулирование конфликта.

— У меня теперь есть ключи от замка, — заговорил я, прислонившись к дверному полотну. — Давай, может, договоримся? Например, что я отойду от двери подальше, а ты сам её откроешь и выйдешь с поднятыми руками. Для понимания, на территории завода сейчас целая милицейская делегация, и только что швея из 57-го цеха пошла звонить их начальнику.

— Пошел ты! — недолго думая ответил Климент.

— Ясно, переговоров не получится.

Я вставил ключ в замок двери, трижды провернул, отпирая. Что-то подсказывало — просто так сдаваться начальник цеха не намерен, и мне не стоит ждать встречи внутри подсобки с распростёртыми объятиями. Нет, придётся повозиться. Я отпер дверь, открывавшуюся на себя, тотчас отшагнул в сторону. Решение оказалось абсолютно верным.

Через секунду из дверного проема пристройки с продолжительным “а-а-а-а!” вылетел возбуждённый Климент. Он держал в руках огромный дрын, утыканный гвоздями. Не знаю, где он его взял, но намерения начальника цеха были ясными — он намеревался опустить эту самопальную булаву на мою голову.

— Я тут вообще-то, — обозначил я начальнику, замершему метрах в пяти от входа, спиной ко мне.

Дрын он по-прежнему держал в замахе над головой и растерянно оглядывался — меня-то он не видел. Замолчали на мгновение псы, растерявшиеся при появлении этого идиота.

Услышав мой голос, Климент медленно повернулся. Его глаза горели нехорошим блеском, а рожа была перекошена от гнева. Собаки быстро опомнились, начали рычать и скалиться. Начальник цеха отмахнулся от псов и вгрызся в меня взглядом.

— Убью гадину! — взревел он и бросился в неподготовленную атаку.

С другой стороны, а что ему ещё было делать? Если подумать, устранив препятствие в виде меня, начальник цеха получал шикарную возможность по-тихому свалить за заводскую территорию. Этот вопрос был для него сейчас первостепенным — оказавшись за забором, он мог бежать из города куда глаза глядят. Даже билеты покупать не надо — у него свой автомобиль есть. Ну или, как вариант, он мог затаиться и обратиться к своим вездесущим знакомым, о которых он все время твердил. Хотя насчёт их наличия у меня всё-таки закрадывались сомнения. Может, это всё враки, бравада? Любят подобные люди преувеличивать свои возможности.

Как бы то ни было, Климент, вновь подняв деревяшку над головой, попытался меня ударить. Я резко отпрыгнул, и булава рухнула на крыльцо подсобки, гвозди скрежетнули по ступенькам. Поскольку Климент бил со всей силы, руки у него теперь отсушило. Он зашипел, бросая дрын, сжимая и разжимая кулаки. Я же ударил его дверью, сбивая с ног. Как раз чтобы ко мне потом вопросов не было о причинении телесных повреждений, он ведь такой товарищ, может и заявление накатать. А так — вроде как, бежал мужик и о дверь лбом ударился, а с двери взятки гладки.

Получив по башке, Климент попятился, хватаясь за лоб, где краснел ушиб. Но сдаваться он явно не собирался. Попятившись, принялся отмахиваться от собак, а те, осмелев, начали на него бросаться и хватать за штанину.

— Фу! Фу, кому говорю! Вон пошли! — орал он.

Я обратил внимание, как начальник сунул руку в карман брюк и вытащил складной нож. Блеснул клинок, но судя по ломаным движениям, Климент толком не умел пользоваться холодным оружием. Собаки угрозы не понимали, продолжали трепать его за штанину и даже завалили на землю, не давая подняться.

— Порежу! Фу, фу-у-у!!!

Увы, отсутствие навыков не помешало начальнику цеха всадить острие ножа в лапу кобеля.

— Получи, выродок! — зарычал Климент сквозь зубы.

Пес заскулил, шерсть в месте удара окрасилась кровью. Щенки, видя, что их родителю досталось, тоже заскулили и бросились врассыпную. Их мать подбежала к кобелю и принялась зализывать его рану.

Я посмотрел на это и подумал, что всё-таки одной дверью не обойдёшься. Пусть катает заяву, собачек я в обиду не дам. Я двинулся на снова вскочившего Климента, когда начальник замахнулся для удара во второй раз. Но меня опередили — из-за угла как черт из табакерки выскочила моя бывшая и ударила кастрюлей Климента по затылку.

БАМ!

Рука у жёнушки была тяжелая, и она вполне могла бы свалить Климента наглухо, но у начальника оказалась крепкая черепушка, словно отлитая из чугуна. На мое удивление он не упал. Девушка взвизгнула и отскочила, выронив кастрюлю, а глаза начальник налились кровью, и он замахнулся уже ножом на нее. Крепкий гад.

Но я уже был возле него.

— Спокойной ночи! — хмыкнул я и, когда он обернулся, вломил прямой в челюсть.

В удар вложил всю энергию тела, даже стопу подкрутил.

Хрясь!

И он рухнул срубленным деревом. В воздух поднялись облачка пыли, а ео тушка не двигалась.

— Убил? — выдохнула бывшая.

— Жаль, но нет…

Климент застонал, стал шевелится.

— Рыпнешься, и я тебе нахрен руки поотрываю, — прямо предупредил я.

Климент не ответил, да и не мог ответить при всём желании — ртом и носом он теперь уткнулся в землю и хрипел, пытаясь наладить дыхание. Ничего, пусть помучается, козёл, ещё и не то заслужил.

— Ты как? — спросил я у бывшей жены, замершей в паре метров от нас. — Испугалась?

— Н-нормально, — сбивчиво прошептала она в ответ.

— Позвонила? Не рыпайся, кому говорю! — я сильнее вдавил колено в позвоночник начальник цеха, когда он попытался вырваться.

Его бы дурь, да в правильное русло направить, толк бы наверняка получился. Начальником он наверняка не за красивые глаза стал. Только поздно уже, теперь Клименту ближайшие лет пять не светит ничего, кроме высоких бетонных стен, увенчанных колючей проволокой. Статей на нём теперь, как на Мухтаре блох. Поэтому Климент и сопротивлялся так отчаянно, до последнего, понимая, чем грозит ему задержание.

— Это же начальник твоего цеха, да? — поинтересовалась бывшая, всматриваясь в задержанного. — Я его часто видела в курилке вашего цеха. Думала, он… нормальный.

Не помню, называл ли я бывшей номер цеха, в котором работаю, но, зная Любин пробивной характер, ничуть не удивлюсь, если она сама успела раздобыть информацию.

— я тоже думал, а нон вон как вышло.

— Здорово ты его свалил… умело так… — восхищенно проговорила бывшая. — А то он Мухтара порезал, я лапу ему перевяжу. На нем заживает, как на собаке.

В следующий миг на пятачок перед пристройкой выбежал Александр Игоревич, на бегу выстреливший в воздух из табельного пистолета.

— Стоять, милиция! — закричал милиционер, близоруко щурясь, а в руке у него тускло поблескивал вороненой сталью пистолет.

Александр Игоревич тяжело дышал, видимо, физические нагрузки не были его коньком. Тем не менее, он прибыл на место первым. Следом выбежали остальные члены милицейской делегации.

— Смотри-ка, Егор уже обезвредил преступника! — обрадовалась запыхавшаяся Курочкина.

Климент к этому моменту совершенно обессилел и перестал сопротивляться. Всю основную работу по поимке и нейтрализации этого буйного провели я, бывшая жена и собаки.

Александр Игоревич сам взял и защелкнул браслеты на запястьях начальника цеха.

— Ну что, дружок, добегался — от советской милиции не убежишь! — гордо заявил милиционер. — Дай я хоть погляжу на твою наглую рожу!

Александр Игоревич приподнял голову начальник цеха, схватившись за его волосы. Климент хоть и был вымотан, сразу перешёл к оправданиям, как только я перестал вдавливать его лицо в землю.

— Это явно какое-то недоразумение! Сейчас вы творите произвол! Меня оболгали! — скрежетал он, отплёвываясь от земли, набившейся в рот.

— А вот это, товарищ подозреваемый, мы выясним, — ответил начальник, поднимаясь с земли и отряхивая брюки на коленях. — Виталик, помоги ему встать, — обратился он к милиционеру в гражданском.

Виталик не заставил себя просить дважды. Он безо всяких любезностей потянул Климента за наручники, застегнутые за спиной, вынуждая его подняться.

— Больно, ай-яй!

— Ты как думал? Тебя теперь по головке никто не будет гладить, — бросил Виталик.

— Егор! — переключил на меня внимание Александр Игоревич. — Спасибо тебе большое за оказанную помощь и содействие в работе милиции.

— Помог как мог, — я коротко пожал плечами.

— Хорошо помог, — милиционер похлопал меня по плечу и пообещал. — Я где надо шепну, чтобы тебе медальку какую дали или грамоту. Такую активную гражданскую позицию надо поощрять.

— Ну что, оформляем товарища, доставляем в отдел, кбинет замкнуть и опечатать, а там дальше будем разбираться! — распорядился милицейский начальник.

— Александр Игоревич, у нас тут ещё один задержанный есть, — вспомнила Курочкина о Роме, который все это время сидел в планово-диспетчерском бюро.

Следовательница вкратце рассказала милиционеру о старшем мастере.

— Вон оно как! — одобрительно закивал тот. — Так у нас здесь, выходит, целая преступная группа вырисовывается!

— Александр Игоревич, преступной группировкой я бы их не назвал, Роман молодой и дурак, явно заслуживает снисхождения, — встрял я в их разговор.

— Да? — он серьёзно посмотрел на меня. — Ладно. Понял, Егор, разберёмся. Если будет сотрудничать со следствием, то может и как свидетель пойдет.

Я впервые за сегодняшний день почувствовал навалившуюся усталость, всё-таки большое дело сделал. Виталик увел Климента, Александр Игоревич начал разговаривать с Курочкиной, обсуждая рабочие милицейские моменты, я же переключил внимание на раненого пса. Он сидел у подсобки и зализывал рану. Я подошел к нему, погладил и осмотрел рану, благо та оказалось неглубокой.

— Спасибо тебе, мохнатый друг, — поблагодарил я собаку. — Жди, завтра обещаю угостить тебя сосисками, ты ешь сосиски?

Пёс завилял хвостом, будто понимая, о чём именно я говорю.

— Значит, договорились, — я погладил его напоследок и со вздохом поднялся.

Единственное, чего мне хотелось сейчас — пойти прямиком в общагу, завалиться на кровать, прикрутить громкость своего соседа, который наверняка навалится с расспросами. И спать, я спать. Приятно думать, что Климента я вывел-таки на чистую воду. В идеале ещё — не выходить бы завтра на работу, отгул взять, насладиться, так сказать, победой по полной. Хотя нет, мужики гутарить будут, что новенький начальника сдал ментам. Надо все разрулить будет, чтобы не напридумывал себе лишнего. А сейчас домой, домой…

Но, как известно, хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах. Мне одновременно с двух сторон последовало одно и то же предложение.

— Егор, можно тебя на секундочку? — проговорили одновременно Кира и моя бывшая жена.

Обе девчонки подошли ко мне одновременно, выросли по левую и правую руку от меня. Я посмотрел сначала на одну, а затем на другую.

— Говорите!