Глава 2
— Кажется, у нас неприятности, — проговорил я милиционеру, не отводя взгляд от окон планово-диспетчерского бюро.
— С чего ты взял? — удивлённо спросил Александр Игоревич.
Я показал ему окно планово — диспетчерского бюро и пояснил про занавеску.
— И свет только что погас, — резюмировал я.
Александр Игоревич посмотрел на окно, снял фуражку и поскреб макушку. Видимо, понял, куда я клоню.
— Подтверждаю, — сказал второй милиционер, в гражданском. — Вон в том окне свет только что погас.
Он успел облюбовать цеховую курилку и уселся поудобнее, вытянув ноги вдоль скамейки. Однако, как видно, такая расслабленная поза не мешала ему сохранять бдительность и подмечать детали.
— Так, может, на работе кто-то задержался? — предположила следовательница, тоже переводя взгляд на вызвавшее беспокойство окно.
— Может быть, а может и не быть. Но по мне — очень вряд ли, — я медленно покачал головой и тут же пояснил почему: — Там, в основном, пожилые женщины работают, и у них не задерживаться дольше положенного — золотое правило.
— И правильно, — согласился начальник милиции. — Мужики должны работать, а бабы мужикам должны ужин делать. У меня вот жена занимает очереди в гастрономах ещё в обед, чтобы после работы не стоять и не уйти с пустыми руками. Так что тут дело нехитрое — чуть дольше положенного задержишься, и мужика без ужина оставишь!
— А то, что я все время задерживаюсь, вас не смущает? — вставила следователь.
— Так ты, Курочкина, ещё девка молодая и холостая, вот мужика себе нормального захапаешь, и тоже задерживаться перестанешь! — подмигнул ей начальник.
Мне же, честно говоря, было не до шуток милиционера. Если кто-то в ПДБ таки был, этот кто-то сейчас побежит рассказывать начальнику, что видел возле цеха милицию, да ещё и вместе с со мной, и тут уж он точно сообразит, что всё неспроста, тем более что меня преподнесут виновником всех бед. У женщин ведь как бывает — если повесили на ком-то клеймо, то потом так просто его уже не ототрёшь. Я решил, что стоит сходить и посмотреть, кто из коллег задержался сверхурочно, а заодно отвлечь коллегу от таких дурных мыслей, как поход к начальнику.
— Да ну, что-то ты перегибаешь, — сказал милиционер, когда я озвучил ему свои намерения.
— Александр Игоревич, а мне кажется, Егор все правильно делает, — поддержала меня следователь. — Мало ли, вот сейчас кто-то начальника предупредит — и он убежит, пятками сверкая, будем потом по всей территории завода за ним гоняться!
— Ну сходи, посмотри, — всё-таки согласился милиционер. — Мы тут останемся, а то Кира выйдет, а нас никого — нехорошо получится.
— Я, наверное, с ним пойду, если вы не против? — Курочкина вдруг предложила свои услуги.
— Сходи, сходи, может, заодно себе мужика найдёшь, — хохотнул Александр Игоревич. — Посмотри, какой Егор видный кавалер.
— Нет, он не в моем вкусе, — фыркнула девчонка, но сама засмущалась.
Не сказать, чтобы я был против такой компании, скорее за, но ждать, когда Александр Игоревич и Курочкина закончат обмен мнениями на этот счёт, не было времени. Я спешно двинулся ко входу в корпус, обронив следовательнице: «догонишь». Та мигом прекратила словесные пикировки с начальником и пусть с некоторым запозданием, но двинулась следом за мной.
— Егор, я иду!
Мы зашли в корпус, и возле двери ПДБ я увидел… старшего мастера Рому. Ну, конечно, наш пострел везде поспел! Эмоции у меня при виде него были смешанные. Всё-таки жизнь у него только начиналась, и вляпаться в неприятности он успеет и без меня. Но для этого должны быть хоть какие-то мозги. Судя по действиям Романа, таковых у него не имелось по определению. Он склонился над замком двери бюро и, высунув язык, старательно пытался закрыть дверь. Вопрос, кстати, откуда он вообще взял ключ от бюро? На самом деле — хороший вопрос, никакого формального права брать ключи у сторожа корпуса старший мастер не имел. Это была прерогатива исключительно сотрудников ПДБ. Но факт налицо — ключ был в руках старшего мастера, как и наглость лезть в бюро за отсутствием там сотрудников.
Обращала внимание и другая, не менее значительная деталь — под мышкой у Ромы был зажат ворох каких-то документов. Во козёл хитровыделанный! Зяблик цеховой! Похоже, понял, что пахнет жареным, и решил быстренько зачистить следы.
Я покосился на Курочкину, и приложив указательный палец к губам, призвал следователя не издавать звуков. Сам же на цыпочках подкрался к старшему мастеру сзади и, не особо церемонясь, заломал Роману руку за спину, проведя ему один из известных мне приёмов — рычаг локтя.
— Ой-ёй! — завещал он, как поросёнок на бойне.
— Тихо, тихо, тихо, — процедил ему я на ухо. — Если не хочешь, чтобы было еще больнее или чтобы я тебе руку оторвал, то закрой рот, Ромчик. Ты попался.
Рома заткнулся, и я, чуть ослабив захват, ногой открыл дверь, которую он так и не успел закрыть на ключ, и толкнул старшего мастера в спину. Руку я ему при этом отпустил, и бедолага, потеряв равновесие, кубарем завалился на пол.
— Не дергайся, — сразу предупредил я его.
Рома не согласился, решил включить идиота и сделать вид, что не понимает, что к чему. А тут ещё ему помогла залетевшая в кабинет Курочкина:
— Ой, Егор, что ты делаешь! Нельзя же так, — подскочила ко мне следовательница.
— Можно, если осторожно, — отрезал я.
Но Рому уже понесло.
— Кузнецов, какого хрена ты руки распускаешь?! Совсем оборзел, я буду жаловаться на твои неправомочные действия!
— Все сказал? — я вскинул бровь. — Флаг тебе в руки, можешь жаловаться — вот тебе целый следователь для этого.
Я указал на Курочкину. Девчонка, ещё молодая и неопытная, явно перепугалась поначалу, увидев нашу стычку, но теперь взяла себя в руки. Рома, чувствуя это, решил представление заканчивать.
— Лейтенант Курочкина! — представилась моя сообщница и показала всё ещё сидящему на полу старшему мастеру удостоверение.
Лицо Ромы мигом изменилось, жаловаться он никуда не стал, только склонил подбородок на грудь и тяжело выдохнул. Догадливый какой, а артист из него так себе. Однако сдаваться мастер не собирался, манёвр со вселенском смирением, похоже, был отвлекающим. В следующее мгновение Рома бросился собирать бумаги, разлетевшиеся по полу, но не все — схватил только два листа. Что он задумал, стало понятно, когда, схватив лист, Рома сунул его в рот и начал жевать, возомнив себя шредером. Курочкина разочарованно закатила глаза и покачала головой. Лично я не был бы настолько категоричен в оценке происходящего — может, это и комично, но ведь копий документов особо не существовало, на дворе 76-й год, и большая часть документации хранится в архиве в единственном экземпляре. А значит, сжирая документы, Рома действительно уничтожал улики.
— Думаю, что от бумаги и чернил у тебя будет несварение, — я подшагнул к нему, вырвал из рук недоеденный листок и, не особо церемонясь, наступил ботинком на его руку. Он попытался схватить ещё один лист на съедение.
Остальные бумаги я быстренько собрал в стопку и отложил на стол, что называется, от греха подальше. Я опустился рядом со старшим мастером на корточки и заглянул ему в глаза.
— Ром, а Ром, ты, вроде, мужик взрослый, а занимаешься всякой ерундой, — заговорил я. — Нахрена ты себе на срок зарабатываешь?
— Я ни в чем не виноват, — забубнил он с набитым пережеванной бумагой ртом.
— Неоригинально, — улыбнулся я и коротко пояснил Роме его перспективы. — Виноват или не виноват — следствие разберётся, а пока все же рекомендую включить мозги и хотя бы чуть-чуть прийти в себя. Выбор у тебя небольшой — либо ты со следствием сотрудничаешь, либо садишься за решетку, причём далеко и надолго.
Рома перестал жевать и сплюнул пережеванную массу себе в кулак.
— Я думаю, ты правильный вывод сделал. Теперь скажи — начальник о появлении милиции в курсе?
— Не в курсе, клянусь, я…
— А ну не дури, — отрезал я. — Говорю же, реально срок впаяют!
— Да. В курсе, — на выдохе выдал старший мастер. — Я как вас увидел, так сразу к Клименту Санычу побежал.
— А он что? — спросила Курочкина.
— Велел в ПДБ идти…
Все было ясно, начальник быстро понял расклад и приказал Роману лично уничтожить улики.
— У нас, конечно, не армия, но приказы начальника следует выполнять, да? — я хлопнул старшего мастера по плечу, поднимаясь. — У тебя наручники есть? — я повернулся к Курочкиной.
— Зачем на меня наручники надевать? — испуганно заблеял Рома.
— Затем, чтобы ты больше глупостей не натворил, — пояснил я.
— Я ничего не буду делать, обещаю, честное комсомольское!
Наручников у следачки не оказалось, поэтому пришлось использовать в качестве таковых подручный материал. Я взял обычную капроновую нить и привязал Рому за запястья к стойке. Поставил стул, чтобы он мог присесть, и напоследок снова доходчиво объяснил, что если Рома не хочет стать соучастником, то пусть не дёргается. Посидит, подумает.
— Точно. Уяснил, — заверил он.
— Не рекомендую тебе брать на себя чужие проблемы, а то они быстро станут твоими.
Рома, на котором теперь лица не было, покивал, давая понять, что меня услышал. Ну и ладушки, а нам пора дальше.
— Пойдём, — позвал я Курочкину.
— Куда?
— Если Климент в курсе, то пытается сбежать.
— Только не это! Пойдём скорее!
В проходе мы встретили Киру, она выглядела испуганной и растерянной. И явно не знала, что делать.
— Где начальник? — я сразу перешёл к делу.
— Я не знаю, он меня из кабинета выпер, как только деньги взял, — созналась девчонка.
Мы с Курочкиной переглянулись.
— Понятно, беги — предупреди Александра Игоревича, чтобы он был начеку, — велел я.
— Есть!
Кира бросилась к выходу, а мы со следовательницей побежали в кабинет начальника. Дверь оказалась закрыта.
— Климент, лучше открой дверь, — я постучал по ней, прислоняя ухо к дверному полотну.
— Откройте, милиция! — вторила мне Курочкина.
Никто не открывал, да и никаких звуков по ту сторону двери я не слышал. Вполне возможно, что начальника там уже не было.
— Не открывает, что делать? — прошептала следователь.
Что делать, если нам отказываются открыть дверь? Надо её открыть самому. С этими мыслями я отошел на несколько шагов, припоминая, в какую сторону она вообще открывается. Открывалась она вовнутрь, а значит, надо хорошенько приложить силу — и замок не выдержит.
— Что ты собрался делать, Егор? — спросила Курочкина.
— Ломать!
— Так у нас же санкции нет! — запричитала она.
— Есть другие варианты? — я покосился на неё, одарив улыбкой.
А потом с разбегу въехал в дверь плечом. Замок не выдержал и сломался с первого же удара. Мы заскочили внутрь и увидели пустой кабинет.
— Тишина, благо мёртвые с косами не стоят, — я посмотрел на открытое окно, куда и выскочил начальник цеха.
— Улизнул! — Курочкина в сердцах всплеснула руками.
Я подбежал к окну, выглянул наружу и увидел, как непутёвый начальник цеха бежит в сторону проходной. Какой он быстрый, оказывается, когда прижмет. А так кажется, что только и может, что пиджак по кабинету носить.
— Вон он, наш беглец, — сообщил я следователю, а сам бросился к телефону, пытаюсь припомнить номер проходной.
— Стоять, милиция! — выкрикнула следовательница, высунувшись по пояс из окна.
Как же, остановится… нашли дурака!
Номер, зараза, не припоминался, хотя было время, я знал его наизусть. Зато на столе начальника цеха под стеклом лежала памятка с основными заводскими номерами, в том числе и с нужным мне. Я схватил трубку телефона и набрал четырёхзначный внутренний номер. Послышались длинные гудки.
— Второй пост! — рявкнули в трубку.
Я вкратце, но ёмко пояснил, что нужно — подозреваемый, а именно начальник цеха номер семь, сейчас движется в сторону проходной.
— А я что могу сделать? — попытался увильнуть мой собеседник.
— Сотруднику сообщи, он объяснит. И скажи, что еще один пост у вас есть!
Я бросил трубку. Теперь, когда посты были извещены о подозреваемом, можно было и самому отправляться в погоню. Мы с Курочкиной выбежали из корпуса и там встретились с Игорем Александровичем, Кирой и сотрудником в гражданском.
— Сбежал! — пояснил я.
— Как сбежал? — насторожился милицейский начальник.
— Сверкая пятками.
Объяснять в подробностях времени не было, но я, как человек хорошо знающий территорию завода, взял инициативу на себя. Объяснил милиции, где находятся первый и второй заводские посты. Следом предложил план действий.
— Два человека должны пойти на первый пост, и два на второй.
— А ты куда? — уточнил Александр Игоревич.
— Я ещё в одно место, через которое он может ускользнуть.
— Третий пост ещё есть?
— Ну… Неофициальный.
Милиционер не стал допытываться, что я имею в виду. Все разбежались, а я двинулся в сторону общезаводского склада, где располагался тот самый неофициальный третий пост, через который мужики попадали на завод и выходили с территории незамеченными.
Как там говорится — мысли как преступник? Вот-вот, мне следовало поставить себя на место Климента, и на его месте я бы попытался бежать именно так. Для него лучшим вариантом было попытаться покинуть территорию завода без лишнего внимания. К тому же, мужик он был умный и наверняка понимал, что на проходных, куда бы он ни сунулся, его будут ждать. Плюс, я заметил, в какую сторону он драпанул из окна, как раз к общезаводскому складу можно свернуть. В общем, посмотрим, как у меня работает интуиция.
Пришлось и мне снова побегать, но через пять минут я уже был на месте. Сперва услышал лай собак и двинулся на звук. Стало ясно, что собаки собрались возле того самого сарая, где я запер главного пса, когда выносил металл. На то, что животные лают не просто так, указала туфля, лежавшая неподалеку от входа в пристройку. Климент, выходит, не сумел договориться с собачками и драпал так, что даже ботинок потерял. Не оставалось сомнений, что начальник не успел перемахнуть через забор и спрятался тут же, в пристройке.
Я подошел ближе, собаки меня заметили и начали вилять хвостами — запомнили-таки, чья рука рука их кормит. Даже “папаша” и тот был рад, ткнувшись в мою ладонь мокрым носом. Я пообещал себе, что обязательно принесу пёсикам угощение, а сам подошел к двери подсобки. Вместо кодового замка здесь теперь был врезан полновесный замок, видимо, Пушкин решил усилить защиту. Замок работал по одностороннему принципу — снаружи закрывался и открывался ключом, а изнутри — без ключа, при помощи щеколды.
— Климент! — я постучал в дверь. — Знаю, что ты там — открывай.
Сначала по ту сторону двери стояла тишина, но прислонив ухо к дверному полотну, я услышал прерывистое дыхание загнанного начальника цеха.
— Тяжко, наверное, убегать в парадных ботиночках, ты, кстати, тут один обронил! — я снова постучал.
— Пошел ты! — послышался испуганный, но озлобленный голос начальника цеха.
— Я-то пойду, за меня не переживай, лучше за себя подумай.
— Это все из-за тебя! Будь проклят тот день, когда ты появился в моем цеху! — выл Климент.
— Ты дверь-то собираешься открывать — или будем задерживать тебя силой?
— На хрен иди!
Что тут скажешь, я, по крайней мере, попытался донести человеку его перспективы. Он не услышал. По-хорошему сейчас стоило связаться с Александром Игоревичем и сообщить, что местоположение преступника установлено, а там дальше пусть милиция сама разбирается. Но я всё-таки решил поступить иначе, отошел на пару шагов от крыльца, чтобы выбить замок — во второй раз за сегодняшний день.
— Последний раз предупреждаю, потом начну действовать, — я галочки ради предупредил Климента.
Он не ответил, и я с чистой совестью вдарил по двери плечом. Бам! Выдержала… Потом второй раз. Дьявол! Плечо отбил, голову чуть не стряхнул, а дверь не шелохнулась. Интересно, там есть еще один выход? Возможно и есть. Вот черт! Смоется гад! Нужно скорее сломать дверь.
Я порыскал в поисках камня побольше. В этой малохоженый части завода территория неухоженна и даже попадались обломки бетона от старых построек, которые все не могли убрать. Нашел подходящий фрагмент бетонной конструкции с торчащей из него арматурой. Вытащил ее из кучи хлама, приготовленного на вывоз. Еле поднял и дотащил до двери. И-и! Р-раз! Поднатужился и поднял тяжесть над головой, собираясь что есть мочи лупануть по двери в районе замка.
— Егор, вообще-то у меня ключи от двери есть, — раздался сзади чей-то очень знакомый женский голос.
