Имаго

Пирс Кайра

Проходя через трудности взросления, выпускница школы находит утешение в экстремальных видах спорта. В то время, как в ее семье происходит разлад, с новыми друзьями у нее устанавливается необъяснимая, телепатическая связь. Чтобы разобраться в этом, героиня вынуждена погрузиться в самые потаенные уголки своей души.

F

Если бы кто-нибудь пару лет назад сказал мне, что я буду иметь что-то общее с этим человеком, безусловно, я бы ему не поверила.

Кажется, мы слишком разные.

Кажется, кажется, кажется…

Я звоню в дверь.

Никто не открывает.

Стою перед закрытой дверью, нажимаю на кнопку снова и снова.

Уже когда я повернулась, чтобы уйти, щелкнул замок, и на пороге показалась чья-то блондинистая голова.

Максим.

Можно бесконечно долго смотреть на три вещи: огонь, воду и на Двойной бланш в исполнении Макса.

— Привет, — слышу я сонный голос.

— Привет.

Максим делает молчаливый жест, и я вхожу в квартиру.

В то время как я разуваюсь в прихожей, он идет на кухню, чтобы сварить кофе.

Я ни о чем не спрашиваю, он ничего не говорит.

На секунду я впала в замешательство по поводу своего визита. Но вскоре вспомнила его цель.

Уютный вид гостиной красноречиво свидетельствует о существовании в этом доме женщины. В данном случае, матери моего друга (?)

Приятеля?

Коллеги?

Странно, но я не могу с уверенностью сказать, кто этот человек лично для меня.

Не совсем друг.

Не совсем приятель.

Не совсем коллега.

И при этом нас не связывает ничего, кроме паркура.

Журнальный столик в виде символа Инь-Ян. Всегда о таком мечтала. И вот он передо мной, заваленный журналами.

Применение по назначению.

Автомобили, компьютеры, спорт, мода — вот темы этой макулатуры, глядя на которую пытаюсь вспомнить, когда в последний раз я держала в руках нечто подобное.

Четыре? Три месяца назад?

Оказывается, время умеет выпадать из нашей жизни. Но только, когда вообще ничего интересного не происходит.

Я останавливаю хаотичные мысли и слышу равномерное шипение тишины. Сознание словно отделилось от развалившегося на диване тела. Я не знаю, сколько это может длиться, потому что вакуум в голове заполняет голос Максима, и я возвращаюсь к своему прежнему состоянию.

Я слышу свое имя и поворачиваюсь к двери.

По коже пробегает легкий холодок, напоминающий тот, который испытываешь, намазавшись зубной пастой.

В летнем лагере, проснувшись, часто обнаруживаешь себя испачканным зубной пастой.

Детские забавы.

Пара серо-голубых глаз уставилась на меня.

Пара карих глаз уставилась на Максима.

Человек на пороге выглядит спокойным, но я знаю, что это всего лишь маска, за которой скрывается ранимый мальчишка. Наверняка, он догадывается о цели моего визита, поэтому ни о чем не спрашивает. Он выбрал выжидательную позицию. Я же, со своей стороны, не пытаюсь ничего объяснять.

Удивительно, но эта игра начинает меня забавлять…

— Какой кофе предпочитаешь, горячий или холодный? — интересуется Макс, и его лицо озаряет улыбка. Очаровательная до чертиков.

Как истинный джентльмен, хозяин дома пропускает даму вперед. Мы топаем на кухню, где нас нетерпеливо дожидается свежесваренный кофе и круасаны. Для кого, может и ужин, а для кого завтрак, подумала я и улыбнулась.

Отличный кофе, свежие круасаны, что еще нужно в начале дня?

— Как это произошло? — Первой молчание нарушала я.

Максим посмотрел в сторону, затем опять на меня и произнес:

— Сорвалась перекладина…

— Вы что, не проверяли площадку?! — Возмущение нарастает.

— Ты права, я виноват, — тихо, но отчетливо прозвучал ответ Максима. Он старательно избегает смотреть мне в глаза. Точно провинившийся ребенок. Но долго ждать не приходится, он поднимает взгляд.

Нет.

Незримые нити, соединяющие взгляд наших глаз. Правда эхом звучит у меня в голове.

— Тебя ведь там даже не было! — не выдержала я. Чувствую, как теряю контроль. Драгоценный, всеми любимый контроль разума над эмоциями.

Максим молчит. Я разглядываю пепельницу на столе.

— Ты куришь? — мой голос еще дрожит от возмущения.

Услышав вопрос, Максим оживляется и приходит в себя, как после долгой зимней спячки.

— Мама курит.

Я понимающе киваю: моя матушка тоже дымит на кухне. И если спрашиваю, почему нельзя делать это на балконе, презрительно молчит.

Надпись на футболке Макса гласит: «Don’t try to be good!«³.

Я с умилением вспоминаю свое детское желание уйти в монастырь. Но, к счастью или к сожалению, инициатива угасла едва разгоревшись.

— Что смешного? — недоумевает сидящий напротив юноша.

— Ничего, — я пытаюсь сдержаться, но один сдавленный смешок все-таки вырывается у меня из груди. — Когда-то я собиралась стать монашкой.

Максим смотрит на меня внимательно.

Чувствую себя дурой.

Ожидаю насмешок и шуток в свой адрес. Но он серьезен как никогда.

— Я тоже об этом помышлял… когда-то…

Забавно слышать это от него.

Почти семь часов вечера, во рту горький привкус, и мне совсем не хочется домой.

— Я собирался тренироваться на крыше…

— Отлично. Идем! — Выпаливаю я. Очевидно, подобная решительность явилась для Максима неожиданностью, но маска спокойствия вновь на лице.