Имаго

Пирс Кайра

Проходя через трудности взросления, выпускница школы находит утешение в экстремальных видах спорта. В то время, как в ее семье происходит разлад, с новыми друзьями у нее устанавливается необъяснимая, телепатическая связь. Чтобы разобраться в этом, героиня вынуждена погрузиться в самые потаенные уголки своей души.

E2

Первое, на что я обратила внимание, переступив порог этого помещения, — высокий потолок. Странно, но в коридоре они таковыми не кажутся. Может потому, что там его украшает покрытие?

Мозг мгновенно воспроизвел картины из прошлого. Я попала сюда в возрасте шести лет с приступом аппендицита, встретив свое первое в жизни Первое сентября на больничной койке. На тот момент меня не слишком огорчал пропуск столь торжественного события. Единственное, чего я желала — встать поскорей с кровати и… яблок.

В палате был только один пациент. Я подумала, странно видеть такой дефицит больных.

— Привет.

Димка повернулся в мою сторону. Его правая нога была по колено в гипсе.

— Привет, — произнес он тихо.

Я села на стул рядом с тумбочкой. Димка попросил приподнять ему подушку.

Так мы и сидели: я — на стуле, он — на кровати. Я не рискнул его обнять, потому что выглядел он как одно большое скопление ссадин и синяков. И, похоже, каждое движение причиняло ему невыносимую боль.

Я старалась не спрашивать о травмах, не напоминать парню о проблемах. Немного подумав над возможными темами для разговора, спросила:

— Какая твоя любимая песня?

Было видно, что вопрос этот Димке понравился. Он дал незамедлительный ответ:

— «Stars» The Cranberries.

Человек, который неравнодушен к «Stars», должно быть, неисправимый оптимист.

— А твоя? — Дмитрий прервал ход моих мыслей.

— «Freelove» Depeche Mode.

— Спой!

Припомнив мотив, я начала:

«If you’ve been hiding from lo-o-ove…»

В моем воображении полупустая больничная палата преобразилась в концертный зал олимпийского масштаба с высокими потолками — куполом, пронизанным десятками разноцветных огней. Под ликование тысячной аудитории я пою. Мой голос разливается в пространстве; мелодия заставляет публику реветь.

Я стою, освещенная со всех сторон, мне виден только блеск софитов. Сейчас одиночество ощущается острее: кажется, в огромном зале я единственная, голос улетает безвозвратно вдаль.

Каждой клеточкой своего тела я ощущаю энергию зала. Поначалу она пугает, но в какой-то момент происходит «что-то», способное перевернуть все с ног на голову. Страх оборачивается неописуемым блаженством. Меня больше нет…

Иногда фантазии реальней действительности, но всем им неизбежно приходит конец.

Я замолчала, наблюдая за реакцией Димки. К счастью, голосом и музыкальным слухом природа меня не обделила, и, судя по выражению лица слушателя, пела я очень даже неплохо.

–…Я здесь, чтобы подарить тебе свободную любовь…

–…Давай проясним, теперь это — свободная любовь… — продолжила я начатый Димкой перевод.

Димка улыбнулся, а я вспомнила, как когда-то выступала против его прихода в команду.

— Я была неправа насчет тебя, когда ты пришел в команду.

Димка смотрит мне в глаза и молчит, я продолжаю:

— Возраст здесь совершенно ни при чем, просто я за тебя переживала. Мне казалось, что ты не должен так рисковать.

Димка попытался слепить что-то вроде одобрительной улыбки, но выглядело это очень искусственно.

Он не умеет притворяться. Я тоже когда-то не умела. Но жизнь учит многому, в том числе науке лицемерия.

Я спросила Димку о том, что ему можно есть, и отправилась в магазин. Через двадцать минут я вернулась с фруктами, плиткой шоколада и фисташками, которые так любит Дима. Когда я вернулась, медсестра поставила Димке капельницу. Когда я взглянула вопросительно на своего друга, тот спокойно ответил:

— Обычный физраствор.

Мне захотелось улыбнуться.

Так я и поступила.

За окном возвышалась металлическая крыша соседнего корпуса. Через внутренний двор, можно проникнуть в хозяйственный блок.

— Знаешь, я тоже когда-то ходила в гипсе, — сказала я, в то время как Димка печально посмотрел на свою ногу. — Руку сломала. Слава Богу, правую, а то пришлось бы переучиваться на правшу!

Димка улыбнулся.

Следующие полчаса пролетели незаметно для нас обоих. Когда стрелки показывали сорок пять минут пятого, я попрощалась с другом и ушла.

Странное чувство, сопровождавшее меня весь день, немного угасло, предоставив разуму возможность мыслить рационально. Я захотела встретиться с Максимом и расспросить его о случившемся, но его мобильный был отключен. Тогда я решила поехать к нему домой.