Возвращение на Олимп 2

Петр Михайлович Семёнов, 2011

Завершив свои подвиги в другой звездной системе, берлингеры вместе с Богами возвращаются на Землю, чтобы спасти ее от порабощения злодея Миноса. Героев книги ждут захватывающие приключения как на Земле, так и в космосе.

Глава 9

Итак, после завершения всех работ, мы отправились в гости к Ятаке. Колин знал, где то место, куда нас пригласили. Оказалось что у Ятаки два места жительства — одно служебное в городе недалеко от дворца, а второе за пределами города в сельском посёлке на берегу маленькой речки, берущей своё начало в горах.

Место, в котором жил Ятака, нас с Сабиром удивило. Оттуда, где приземлился наш летолёт, были видны зелёные предгорья, покрытые густой травой и кустарником, а также высокие, заснеженные горы. А здесь на берегу речки и дальше простирались золотые пески в прямом смысле этого слова.

Сабир специально сбегал к куче песка лежащей около ограждения участка Ятаки и набрал целую ладонь.

— Смотри, Пётр. Среди обыкновенного песка жёлтые крупинки. Это же золото. Настоящее золото! — крикнул он улыбаясь. — Во, дела! А мы и не знали, что в пяти шагах от нашего строительства залежи золотого песка!

— Ну, да. Прямо золото у тебя под ногами, — сказал я с иронией. — Жёлтая слюда наверно.

— Нет, это настоящее золото¸ — сказал наш шофёр. — Просто, зачем его добывать здесь, когда в горах есть место, где оно в слитках. Его добыча там менее трудоёмка. Там же расположены и предприятия по изготовлению изделий.

— Вот те на! — хлопнул себя по бедру Сабир. — А мы думали, что золото ценится здесь также как и у нас на Земле.

— Золото ценится и у нас, — сказал Колин, — кроме того оно экспортируется на Тэслу и мы от этого получаем неплохие доходы, которые вкладываются в нашу экономику.

— В этих вопросах, я смотрю, вы неплохо разбираетесь, — сказал я Колину, открывая калитку, сделанную в том же стиле, что и ограждение.

— Я же летаун Ятаки, — сказал Колин. — Два года я уже вместе с ним летаю в разные точки планеты. Поневоле начнёшь разбираться в таких сложных вопросах.

Навстречу нам шёл хозяин в зелёном, длинном халате. На его голове была надета шляпа, связанная из шерсти летающей овцы. Края шляпы были завёрнуты к ушам, а на самом верху красовался зелёный гребень в виде полумесяца. В руках он держал ещё две такие же шляпы.

— Подарок, — протянул он их каждому из нас. — Наденьте и носите. Такой у нас обычай — незнакомому гостю дарить подобные шляпы. Она предохраняет голову от перегрева в солнечный день. Кроме того вы будете помнить о нас всегда, когда посмотрите на эту шляпу и, надеюсь, у вас не будет плохих воспоминаний.

Нам ничего не оставалось, как поблагодарить помощника правителя Клары и надеть эти странные шляпы. Подобные шляпы мы видели и раньше на рабочих, которые строили пирамиду и удивлялись, как им нежарко в них, когда в тени было пятьдесят градусов, а на солнце и того больше. Теперь же мы убедились в том, что без этих шляп можно было получить тепловой удар. Дело в том, что верхний слой шерсти принимал солнечные лучи и не пропускал их глубже. Если наверху температура была семьдесят градусов, то внутри всего сорок. А циркулирующий воздух между шерстью и головой понижал её до тридцати шести градусов.

Во дворе у Ятаки стояло несколько круглых юрт, покрытых шкурами летающих овец и горных баранов.

В каждой юрте жила отдельная семья. Старший брат Ятаки Тека с женой и детьми, молодой сын Катеп с женой и годовалым ребёнком. При нашем появлении они вышли из своих юрт и встали у входа вместе с детьми, рассматривая нас, как будто мы какое-то чудо.

Маленький мальчик вырвался из рук жены Ятаки и подбежал к нам, протягивая ладошку:

— Здравствуй, — сказал он по русски немного картавя, и глядя так, как могут смотреть лишь дети разумных существ на какой бы планете это не случилось.

— Здравствуй, здравствуй, — ответил я ему по кларски, улыбаясь и пожимая маленькую ладошку. — Как тебя зовут, малыш?

— Я — Тирис. Когда вырасту, то тоже буду берленгемом и убью злого змея, как его убил ты.

— Здорово. Это тебе папа рассказал?

— Нет, мама, — махнул ручонкой малыш. — Она мне всё рассказывает, а папа все время занят.

Подошла его мать, готовая забрать малыша и глядя вопросительно в глаза мужу. Тот взглядом разрешил не забирать Тириса.

— Сабир подхватил мальца под мышки и поднял вверх.

— Кто научил тебя русскому языку? — спросил он улыбаясь.

— Мой папа Ятака, — ответил малыш, захлебываясь от восторга, что он в руках русского берленгема.

У остальных детей появились фотоаппараты и камеры и они сняли эту сцену.

Сабир увидев это, собрал всех, кто был рядом. Заставил меня и семью Ятаки встать у юрты и мы сфотографировались на память.

Затем прошли в одну из войлочных юрт, куда нас пригласил хозяин и уселись за круглый стол на невысокие креслица, причем босые ноги опустили в специальные углубления под полом, так, что наши колени оказались на уровне кресел. Мы почувствовали, что сначала наши ноги оказались в тёплой воде, потом вода куда-то делась, ноги вытерли, а потом стали делать легкий приятный массаж.

Чтобы мы не испугались, Ятака заранее предупредил нас о том, что будет, если мы опустим ноги в эти ниши.

— Если вы с дороги и пришли прямо из пустыни, то вам всегда будет приятна эта процедура, — сказал он.

Действительно, лёгкий, приятный массаж продолжался всё время обеда с кратковременными перерывами. Не желающие его принимать, могли выключить, нажав кнопку под столом.

Как только мы устроились посередине юрты, начали подавать кушанья. Мы были крайне удивлены, когда на пороге появилась женщина с подносом, одетая в праздничное платье, с гладким красивым лицом и красивой причёской. Мы подумали, что это служанка. Сначала она принесла чай, совсем по земному обычаю людей, которые живут в пустыне. Пришедшему с жары всегда хочется пить и в первую очередь ему преподносят чай, чтобы он утолил жажду. Потом перед каждым поставила маленький чайник, украшенный узорами из чистого золота и такую же маленькую пиалу; в центре стола красовалась золотая ваза — ёлочка, на которой были насыпаны сладости всевозможного вида. Зелёный чай с еле заметным привкусом мяты пришелся нам по нраву и вполне утолил нашу жажду.

Потом она принесла какой-то суп из птицы с овощами и кореньями, очень вкусный. Видно было, что всё приготовлено только что из свежего мяса и овощей. Второе блюдо с мясом и жареными в масле баклажанами, как их назвал Сабир, тоже было вкусным.

Сабир с интересом посматривал на служанку, которая своим видом была похожа на японскую гейшу и, когда она вышла за очередным блюдом, сказал:

— Ваша дочь совсем не такая, как другие женщины, которых мы видели.

Присутствующие хозяин, его старший брат Тека и уже взрослый сын Катеп, переглянулись и засмеялись.

— Это робот, — сквозь смех сказал Ятака. — Наши женщины готовят еду в соседней юрте, а робот доставляет её нам. Раньше это делали подростки, а теперь имеющие возможность, могут приобрести такого робота для домашней работы. Этим мы облегчили жизнь нашим жёнам и, кроме этого нам приятно, когда за столом появляется красивая женщина. Кроме того она несёт дежурство по ночам — ни одно животное, насекомое не проникнет в дом, чтобы нанести вред моим близким. А здесь в пустыне их много. Особенно ядовитых змей.

— Это удивительно, однако, — покачал головой Сабир. — А я подумал, что это живое существо. И одета так…сроду не подумаешь, что робот.

— У неё зрение как у орла, а слух и нюх как у драги — зверька, который охотиться на змей. Раньше мы страдали от ночных нападений, и много кларцев умирало от этого. А теперь мы спокойны, — сказал Тека.

— Рамцесса однажды убила пять змей, — сказал Катеп, — а в другой раз подняла тревогу, когда армия ядовитых муравьев напала на село. Мы тогда зажгли факелы и прогнали непрошенных гостей.

— Этих роботов нам доставили с Тэслы, — сказал Ятака. — Во время войны с Миносом поставки прекратились, но теперь всё налаживается и скоро каждая семья, живущая в пустыне, будет иметь такого робота.

— А почему-то на нашей стройке нет ни одного робота, — сказал Сабир. — Пусть бы один готовил нам еду. А четверо могли бы монтировать блоки пирамиды.

— Дело в том, что эти роботы предназначены для работы в помещениях. Если же они работают под солнцем, подвергаются воздействию ветра, песчаных бурь, то быстро выходят из строя. А их ремонт стоит дорого, — объяснил Ятака. — Здесь требуются другие по специальному заказу. А решение строить пирамиду, как я понимаю, пришло спонтанно.

— Это так, — подтвердил я.

–Хочу сообщить вам, что со строительством памятника вопрос решился, — сказал Ятака. — Как вы знаете на планете был объявлен конкурс на лучшую работу и вчера авторитетная комиссия по застройке городов и посёлков выбрала эскиз молодого скульптора Танаки-арки, того самого, о котором мы говорили в прошлый раз. Я покажу вам его работу, а вы оцените. — Он подошёл к экрану телевизора, стоявшему напротив входа, и подсоединил к нему свой маленький фотоаппарат. Экран вспыхнул, и мы увидели нашу пирамиду и перед нею, лицом к городу, на высоком пьедестале лежал большой лев с головой Василиса — первого светлоокого бога на Кларе.

— Но это же наш земной сфинкс! — воскликнул Сабир. — Он тоже воздвигнут перед пирамидой! Скульптор где-нибудь подсмотрел фотографию. Только у нашего сфинкса носа уже нет — разрушился от времени.

— Лицо совсем не походит на лицо нашего сфинкса, — заметил я. — Здесь вместо глаз горят голубые звёзды, а лицо такое прекрасное. Взгляни, Сабир.

— Да это лицо светлоокого бога, с которым мы однажды встречались! Вспомни Иеху, Пётр. Его золотые волосы! А глаза. Они сияли как звезды. Лицо такое прекрасное! Я запомнил его на всю жизнь. Конечно оно в этом камне не такое доброе как у нашего сфинкса.

— В тебе сейчас говорит поэт, — сказал я. — Можно ли сказать, что живший когда-то с головой сфинкса был добр? Ты же не видел его глаз, Сабир.

— Я верю, что он был добр и прекрасен, — сказал Сабир. — Не бывает злодеев с таким лицом!

— Так вам нравится эскиз памятника? — спросил Ятака.

— Мне нравится, — сказал я. — Думаю со временем наши планеты станут побратимами.

— Как это понять? — спросил Тека.

— У нас на родине есть города — побратимы. То есть люди ездят в гости друг к другу в города побратимы. Совсем незнакомые друг другу люди. То есть как братья. Они готовятся к этому и устраивают праздники. Кто-то поет, кто танцует, кто читает стихи. Незнакомые люди из городов — побратимов выступают друг перед другом. Очень весело проводят время.

— Мы не знаем про такой обычай, — сказал Ятака. — Надо бы, чтобы и у нас был такой.

Далее разговор пошёл об экономическом развитии наших стран. Оказалось, что кларцы намного опередили нас в своём развитии, хотя на первый взгляд казалось, что это отсталая страна. Кругом всё, что можно было освоить, было освоено — это добыча жемчуга и его природное выращивание, экспорт жемчуга и золота, освоение пустыни — острова благоухающих оазисов, где выращивались экзотические фрукты и овощи, развитие животноводства в пустыне, где было всё автоматизировано. Крупные доходы шли на улучшение благосостояния населения и поэтому кларцы не работали в день по двенадцать часов, а всего пять, шесть от силы, но при этом жили в достатке. В свободное время они занимались спортом и культурно развлекались..

Все это с подробностями нам изложил Ятака.

— Значит ваш народ и коренные кларцы и тэсляне, включая змееголовых очень трудолюбивы, — заметил я. — Только в таком случае можно добиться в такой короткий срок после свержения Миноса столь значительных успехов.

— Мы только возродили после него то, что было построено до этого, — сказал Ятака.

— А мне странно, что вы ходите по золотому песку и никак не используете это, — перевёл разговор Сабир в другое русло, интересовавшее его в этот момент больше, чем всё остальное.

— А что золото? — сказал Тека. — Оно ничего не дает нам здесь. У нас ценятся больше стальные изделия. По стоимости они даже дороже чем золото. Из сверхпрочных материалов изготавливаются звездолёты и их составляющие, летолёты, а также все другие машины на планете. А золото — мягкий металл. Оно годится только для украшений, посуды и применяется конечно во всех отраслях промышленности — в приборостроении, химической и электронной.

— Я не могу этого понять, — рассмеялся Сабир, — до меня это как-то не доходит.

— У нас золото — эталон богатства, — пояснил я. — Из-за золота, люди готовы убивать друг друга.

— Но у нас совсем другое устройство общества, — молвил Ятака. — У нас на первом месте уважение друг к другу, стремление что-то сделать на благо всего общества. Если я имею чуть больше других, то это не вызывает зависть и ненависть ко мне, потому что состав моей семьи больше чем у других, а значит я могу иметь больше чем другие в каких-то границах. Когда один живущий рядом с вами имеет больше вас в тысячи, а то и в десятки тысяч раз, его философия и мировоззрение меняется и он уже чуть ли не бог над остальными. Жизнь окружающих для него пустой звук. А он желает всё больше и больше. Он как паук начинает пить кровь своего народа. Пример тому Минос, которого мы все ненавидим, за то, что он возвысился над всеми нами и превратил всех нас в подневольных рабов. Он свержен с помощью вас, но никто из живущих на Кларе не жалеет об этом. Никто сознательно не встал на его защиту, когда его гипноз рухнул. Сейчас мы контролируем процесс проживания кларцев и тэслян живущих на планете, не стесняя их действий, но каждый должен ежегодно давать отчёт о полученной прибыли с объяснением причин получения её. По численности семьи существует планка, превышать которую нельзя. А сверхдоходы, к радости тех, кто их заработал, помимо налогов снимаются в пользу стабилизационного фонда, а уже оттуда направляются на развитие инфоструктуры. Поэтому в нашем государстве нет бедных, и все живут достаточно хорошо.

— Вы считаете, что жить вот в таких палатках, или юртах, это хорошо? И у вас нет желанья жить во дворцах, где всё блестит, где есть бассейны с морской водой, сауна, столовая, гостиная и чтобы вам подавали на стол изысканные блюда и хорошее вино? — выпалил, не сдержавшись Сабир.

— Да, нет, — усмехнулся Ятака. — Мы — дети пустыни. Если много держать в руках — не удержишь. То о чём ты говоришь, убивает любовь друг к другу, к живой природе. А мы счастливы тем, что рядом с нами наши близкие, что они живут также как мы и им не надо того, о чем говоришь ты. Боль одного — это боль всех и соответственно помощь. Если б вы люди прожили в пустыне несколько лет, то поняли бы это, и не было бы такого дисбаланса в построенном вами обществе.

— Пути господни неисповедимы, — вздохнул я, глядя на Сабира. — Мне кажется, что это наше новое общество с его хвалёной демократией, какое мы видели в последнее наше путешествие, заходит в такой тупик, что просто так из него не выбраться.

— Выберутся, — сказал Сабир. — Не из такого выбирались.

— Вы о чём? — спросил Тека.

— Да это мы о своём, о земном.

— Нам скоро возвращаться на Землю, — пояснил Сабир. — И надо решать, что мы будем делать, когда вернёмся.

— Делайте то, чтобы было бы хорошо как можно большему числу людей, — пожелал брат Ятаки.

— Сделаем. Это мы можем, — улыбнулся Сабир.

— После обеда предлагаю вам развлечение — поездку к горам на корбунках, — сказал Ятака. — На этих летолётах нашу природу не разглядишь. А корбунки — другое дело — миллион удовольствий и общение с живой природой.

О корбунках мы слышали и раньше, но видеть не видели. Все вместе мы вышли во двор и в сопровождении детей, подростков и юных девушек, которые хотели нас видеть и повсюду сопровождать; подошли к огороженной ветками ограде, в которой содержались летающие овцы и паслись три корбунка.

Если сравнивать их с земными животными, то можно сказать, что по размеру они были с пони, но более вытянуты в корпусе, более мускулисты, тонконоги. Голова длиннее чем у лошади, острые, прижатые длинные уши. Они не стояли спокойно на месте, а словно танцевали, иногда вскидывая передние ноги, и пронзительно ржали, как бы прося отпустить на волю.

С помощью Катепа — сына Ятаки мы оседлали горячих корбунков. Ни одно домашнее животное наверно не сравнится по скорости с этими корбунками. Они прямо летели под нами, преодолевая маленькие ручьи, овраги и ямы. Дух захватывало от скорости. Хорошо, что у шеи этих животных с обеих сторон было что-то вроде маленьких крыльев, в одно из которых я вцепился левой рукой, в то время как правая держала уздечку, позволяющей управлять скачкой. В лесу корбунки поехали тише, и скоро мы остановились на опушке леса, натянув уздечку и крикнув при этом слово — «Трай!».

Премудростям обращения с этими животными нас обучил Катеп, который поехал с нами в качестве сопровождающего. За обедом он сидел рядом с нами, но в разговор вступал только по необходимости, как положено умным детям. Когда же отец сказал ему, что он будет главным ответственным лицом нашей экскурсии, то он несказанно обрадовался, что было видно по его глазам. С живостью он стал организовывать нашу поездку. Рассказывал, как седлать корбунков, где затянуть, где застегнуть и при этом рассказывал об этих скакунах и о случаях, когда по недогляду и ошибках в оснащении сбруи происходили несчастные случаи.

Сойдя с наших маленьких скакунов, мы осмотрелись. Прямо у наших ног протекал ручей. Вода была прозрачной и холодной. Галька в виде белых и тёмных камней на дне ручья была видна отчётливо. Катеп сказал, что нам можно напиться, а корбункам пока нельзя, потому что ещё не остыли.

Мы пили из ручья холодную, прозрачную горную воду, зачерпывая прямо ладонями. Потом Сабир умудрился пройдя босиком вверх по ручью, поднять большой по нашим меркам самородок золота, еле уместившийся на ладони. Радости его не было предела.

— Захвачу его как сувенир с Клары, — заявил он, смеясь от души и запихивая его в один из карманов своего костюма.

— Положите его лучше в суму за седлом карбунка, — посоветовал ему Катеп. — Здесь неподалёку селение змееголовых и мы сейчас на их территории. Если они обнаружат самородок, то могут отнять, так как считают, что это их собственность, раз вы нашли его здесь.

— Ну, это ещё надо доказать, — сказал Сабир, подойдя к своему корбунку и на всякий случай пряча самородок в суму. — Может быть, я его нашёл не здесь.

— Они потребуют показать место, где вы его нашли, а потом обнаружится ваша ложь, потому что они знают в каких местах иногда «выплывают» такие самородки. Кроме того у них ещё есть детектор лжи. Будут проверять. Задержат на длительное время. Так что не стоит рисковать, — объяснил Катеп.

— Однако странно всё это, — разочарованно сказал Сабир, — мне сказали, что золото здесь у вас не в цене, а тут такие санкции из-за маленького кусочка.

— Дело в том, что змееголовые живут только тем, что разводят и содержат летающих овец и баранов, продавая их для нужд городского населения. Кроме этого у них есть несколько малых предприятий, где они изготавливают золотые украшения и посуду. Найденное на территории золото, кроме импорта, используется для производства. Поэтому частным лицам запрещается добывать золото и что-то производить для продажи. Это всё и объясняет.

Конец ознакомительного фрагмента.