Найдена

Ольга Григорьева (2024)

Как быть, если твоим вещим снам верит только старая ведьма? Как быть, если только ты одна можешь остановить братоубийство? Как быть, если убийцей является сам Великий Князь, но когда ты пытаешься объяснить это людям, они только пожимают плечами и посмеиваются в ответ? Великий Князь не может быть подлецом и отступником. А ты со своими снами всего лишь обычная девчонка-сказительница. И имя твоё Найдена. И дано оно тебе, потому что ещё ребёнком ты пришла из ниоткуда и была найдена на перекрёстке трёх дорог.В очередной раз всё переплетено в романе "Найдена" (1999). Вымышленные и реальные исторические персонажи, крутые виражи истории и многочисленная нежить, которая сопровождает главную героиню на её непростом пути…Автор лауреат премии "Баст" за цикл "Старая Ладога" в номинации "Лучшее произведение в области исторической фантастики" (2008 год). Её роман "Набег" удостоен Гоголевской премии в номинации "Вий", как лучшее прозаическое произведение (2007 год).

11

— Журка… Помоги, Журка, — попросила я и вдруг вспомнила: «Ах, нет, Журка не поможет. Он остался там, в челноке, а я покачиваюсь за широкой спиной одного из воинов Апонницы… У Апонницы белые как снег волосы и ясные глаза. Они жгут меня ненавистью. Нужно отвернуться, чтоб не видеть этих горящих глаз…»

Я попробовала повернуть голову, застонала от прострелившей шею боли и открыла глаза.

Надо мной нависал серый в щербинах земляной потолок. Сквозь округлую дыру сверху сочился слабый свет.

«Яма или высохший колодец», — подумалось устало. Как я очутилась в колодце? Я не помнила…

— Лежи тихо, — раздалось сбоку.

Я покосилась на говорящего. Рядом с кружком света на влажном полу сидела худая женщина в грязной рубахе. Распущенные волосы укрывали плечи и грудь незнакомки, сползали на скрещенные ноги и паучьими лапами тянулись по земле. Таких длинных волос я никогда не видела. Между лежащими на полу прядями виднелась плотно перехваченная кольцом щиколотка. От кольца тянулась цепь. Я пригляделась и ахнула.

— Чего дивишься? — низким голосом спросила женщина. — Золота не видела?

Я видела золото. Но не золотые кандалы.

— Это все из-за моего дара, — глухо пояснила женщина. — Из-за него и сижу тут.

Я попробовала встать. Боль швырнула назад. «Апонница! Зачем так-то было бить?» — мысленно упрекнула я дружинника.

— Ты Апонницу не вини, — неожиданно отозвалась незнакомка. — Он нынче неподсуден.

Как она узнала мои мысли?

— И все земные ошибки ему прощены.

«Сумасшедшая», — сообразила я и притворно кивнула:

— Да, да, Бог ему судья…

Женщина пошевелилась. Цепь лениво звякнула, черные ввалившиеся глаза незнакомки уставились на меня.

«Нужно убираться отсюда, — решила я. — Кто знает, что придет в голову спятившей бабе. Вон какая она тощая и грязная. Небось давно тут сидит… И глаза блестят как-то нехорошо».

— Зря стараешься. Отсюда не уйдешь, — сказала сумасшедшая. — И избил тебя не Апонница, а Святополковы слуги. Еще повезло, что не убили. Апонницевых-то воинов овиноватили в смерти князя Бориса и зарубили неподалеку от города, в овраге. То-то воронам радость.

В смерть Апонницы не верилось. Его всадники казались такими сильными. Они верили Святополку и искали у него правды. Не послушали меня…

— А как же я?

— Видать, нашлись добрые души, пожалели.

— Пожалели? — Я обвела глазами сырые стены.

— И то верно, какая уж тут жалость… — Она улыбнулась. В пустом рту показались два острых, как волчьи клыки, обломка. — Их-то сразу, быстро, а тебе теперь мучиться в Ведьмачьей яме.

— Ведьмачья яма?

— О ней немногие знают, а нас с тобой угораздило в ней очутиться. Она за городом, у реки. Потому тут и стены такие мокрые, и под ногами сыро. Стражи нет. — Незнакомка улыбнулась еще шире. — И еды не дают. Сюда бросают ведьм. Помирать… Какой дурак станет вытаскивать ведьму и кликать себе беду?

Меня передернуло. Ведьм я не боялась. Люди часто так называли знахарок, что лечили травами, ведуний, которые умели по течению реки или заходу солнца указать верный путь, и даже хитрых бабок-повитух, которые помогали при тяжелых родах, но эта… В ней чуялось что-то необъяснимое и поэтому страшное…

— Не бойся, я не ведьма, это Святополк меня так нарек… Ну ничего, ему злодейства еще аукнутся. — Она встала и вскинула вверх руки. Маленькие сухие кулачки утонули в светлом луче.

— Окаянный!!! — завизжала помешанная. — Сдохнешь, как собака, и никто о тебе доброго слова не скажет!

Я тихонько отползла к стене. Сумасшедшая заметалась по яме, изредка поднимая к потолку искаженное яростью лицо и взвизгивая:

— Все тебя бросят, все оставят! Задохнешься собственной кровью! И Ореев меч тебе не поможет! Тело у него человечье, а душа — каленая, холодная… — Она внезапно остановилась, по-птичьи склонила голову к плечу и хихикнула: — Хотя тебе-то, дураку, неведомо про Ореев клинок… Ты и не знаешь, какую силу в руках держишь. Приказываешь ему, а он лишь самому прародителю Орею [14]был по руке! Даже Сварогов [15]кузнец его не удержал, куда уж тебе, глупый князь!

Она расхохоталась и смолкла. Забившись в угол, я настороженно следила за ее движениями. Однако сумасшедшая не нападала. Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и плавно опустилась на пол. Ее голова склонилась на грудь, и нечесаные космы скрыли лицо. Я прислушалась. Дыхание безумицы было ровным. Заснула…

— — Не сплю… — не поднимая головы, тихо сказала она. — А тебе отсюда не выбраться. И мне тоже. Меня золото в землю тянет. Заговоренное оно. Я его в лесу закопала, Земляную Кошку [16]приставила стеречь, а та не устерегла, вот и нашел его Окаянный князь, вот и сковал мне кандалы… Ой-ой-ой… Тянет меня золото в землю… Тянет….

— Ладно тебе… — примирительно пробормотала я. — Всех земля возьмет, и с золотом, и без.

Она подняла голову. Из-под спутанных прядей блеснули глаза.

— Ничего ты не понимаешь. Девчонка! Теперь она не казалась мне безумной.

— Да, я не сумасшедшая, — согласилась она. — И не ведьма, а просто Болотная Сновидица. Мысли слышу, зверей слышу, траву, деревья… С ветром могу говорить, с кромешниками… Что тут худого?

Мысли? А ведь она угадывала мои! Может, и впрямь Сновидица? Только откуда ей взяться? Старик рассказывал, будто они жили где-то в странном месте под названием Приболотье и это было очень-очень давно…

— Да, — подтвердила она. — Наш род кончился. Теперь все больше колдунов да ведьм. И Святополк меня обозвал ведьмой, а я вовсе не ведьма. Они худое творят, порчу наводят, детей крадут. Я их не люблю. Доброе в них лениво — просыпается лишь за щедрую плату. Я так Окаянному и сказала, а он только засмеялся. Какое, говорит, мне дело, кто ты. Главное, с Земляными Кошками умеешь разговаривать.. Будешь мне клады искать. Глупец! Разве Сновидицы для того на свете живут, чтоб клады искать? Я не стала свой род позорить…

Для сумасшедшей она говорила слишком связно. Слова текли одно за другим, словно нанизываясь на невидимую ниточку. А если поверить, что она и есть та самая Сновидица из болот? Хоть на мгновение? Может, тогда мне удастся не думать о боли в голове и о своей печальной участи?

— Тебя как звать?

— Дарина. — Она выпростала из-под складок рубахи тощие руки, повернула одну ладонью вверх и провела по ней указательным пальцем другой: — Видишь, какая тонкая линия рождения? Это оттого, что меня родителям боги послали. В утешение на старости лет. Потому и Дарина — дар, подарок.

Она откинула волосы с лица, снова улыбнулась неприятной волчьей ухмылкой и коснулась пальцем разбитой губы:

— На это не гляди. Я красивая была, только вся моя краса осталась в Святополковой пыточной…

Ее плечи передернулись и согнулись. Захотелось помочь ей, утешить, но как? Вдруг она все-таки сумасшедшая? В это поверить легче, чем в загадочную Сновидицу…

— Глупая, — беззлобно сказала она и покачала головой. — Ни во что не веришь. А жизнь неверящих бьет и учит. Недаром твой путь Ореев меч перечертил, судьбу перевернул…

Дарина замолчала. Я подняла голову. Луч сверху стал гуще и желтее. Должно быть, на воле сейчас светло, день… И почему со смерти Старика все пошло кувырком? Чем я прогневала Бога? А может, и впрямь неведомый мне клинок перечеркнул всю мою прежнюю, счастливую, хоть и голодную, жизнь?

— Дарина! — окликнула я.

Сновидица повернулась. Свет упал на ее худое лицо, очертил ввалившиеся щеки и заостренный нос. Какая она все-таки страшная…

— Дарина, о каком клинке ты говоришь? Как он перевернул мне судьбу?

Я кривила душой. Об Ореевом мече я слышала. Старик часто пел про Отца Орея. В старинном сказании он был величайшим воином и много сражался. От него пошли все наши славянские роды. А его дети поставили на реке Непре городище — нынешний Киев.

— Помнишь песню о том, как в одной из битв он потерял свой меч-победитель? — вслух подхватила мои размышления Дарина.

Я помнила. Эта песня мне нравилась. И Старик пел ее как-то особенно, словно не пересказывая давнюю легенду, а говоря о настоящем, том, что случилось на самом деле.

— И молил Орей, где звенела сталь,

Где звенела сталь да где главы с плеч:

«Отворите, други, свои уста,

подскажите мне, где мой верный меч!»

Но молчат друзья в вековечном сне,

Заметает пылью их путь земной,

И не виден след на сырой траве,

На сырой траве, под речной волной, —

пропела я и добавила:

— Он так и не нашел свой меч.

— Не узнал Орей, что его клинок

Уж давным-давно Шрамоносец ждал,

Что в небесной кузне седой Сварог

Из своих же жил сеть мечу сковал, —

неожиданно подхватила Дарина.

— Что грохочет в небе не грозный гром,

Да не грозный гром и не Кулла-смерч,

А родит одна из десятка жен

Из Сварожьей жилы пропавший меч…

Тот мальчонка рос, словно нелюдь-тать;

Словно нелюдь-тать да с волками в ночь,

Роду-племени не хотел признать,

Людям-родичам не умел помочь, —

пела Сновидица.

Слова старинной песни завораживали. Так и виделся тот дикий мальчик с чужим взглядом и равнодушным лицом. Сказ Старика всегда оканчивался на том, как Орей ищет свой клинок и не находит, а оказывается, было еще и продолжение! Только какое-то непонятное… Кто такой Шрамоносец? И как женщина может родить меч?

— А взял отрок сталь, словно сросся с ней;

Словно сросся с ней, не рубил — играл,

Не рубил — играл, убивал, как пел,

Не любви искал — во крови горел.

В человечьем теле клинковый дух

На Сварожьей жиле, как пес цепной,

Все метался, выл да рвался из рук,

Все рвался из рук да стремился в бой…

Дарина замолчала.

— А дальше? — спросила я.

— Дальше? — Она вздохнула. — Тот сын Орея был убит в бою, но у него тоже остался сын. Сварог перенес в мальчика бессмертную душу меча и повелел, чтобы с той поры каждый первенец в этом роду со смертью отца получал его дух. За много веков Ореев меч сменил множество тел, но он все еще ходит по земле. Он жесток, холоден и бесстрашен, однако человеческая плоть и вековая мудрость смирили его нрав. Он научился притворяться, и теперь почти никто не может распознать его среди тысяч простых воинов…

— Красивая легенда, — сказала я. — Только непонятно, кто такой Шрамоносец?

— Это не легенда. — Дарина покачала головой. — Шрамоносцем звали Сварогова кузнеца, который сумел выплавить из бессмертного меча душу, а потом вковать ее в тело простого человека. Но за работой он пропустил время собственной смерти и теперь обречен вечно скитаться по свету, чтоб ненавидеть свое творение и служить ему. Но это совсем другая история…. А ты подошла к Орееву мечу так близко! Тронула его… Поэтому и вся твоя жизнь перевернулась. Но тебе еще повезло. А вот твоему старому другу — нет.

Она пошевелила скованными ногами, печально поглядела на посиневшие от холода пальцы и пробормотала:

— И мне не повезло. Хотя я его даже не видела. Не довелось…

— А хотелось бы?

— Хотелось.

Это короткое «хотелось» меня убедило. Нет, передо мной была совсем не сумасшедшая, а настоящая Сновидица из глубины веков, для которой меч Орея был кровным родичем, почти братом. И мудрость их была сродни друг другу. Идти бы им по жизни рядом — ей и этому неведомому человеку, в чье тело нынче закована душа Ореева клинка…

Я вовремя одернула себя. Нельзя же так доверять словам! Песня, конечно, красивая, но это всего-навсего песня, древняя сказка, и никакого Ореева меча на свете нет. Неведомо даже, был ли сам Орей…

— Эй!

Крик раздался сверху. И голос, показался знакомым. Недоумевая, я поглядела на Дарину. Та уже стояла запрокинув голову и пристально глядя вверх. Потом разочарованно вздохнула и повернулась:

— Не слышу… Золото притянуло к земле. Под землей все мысли слышу, а неба даже душой не могу достать.

— Эй! — Опять окликнули сверху.

Мое сердце дрогнуло, бешено забилось и чуть не выпрыгнуло из груди.

— Журка… — прошептала я одними губами. Это было невозможно, невероятно! Журка уплыл в челноке по реке Альте. Он не мог очутиться тут.

— Найдена! — снова прогудел его голос.

Тонкие пальцы Сновидицы легли на мое плечо.

— Отзовись же!

Я отдернулась, и, смущенно спрятав взгляд, Дарина шагнула в сторону. Однако повторила:

— Он — твое спасение. Отзовись.

— Я тут, — еще не веря в происходящее, прошептала я.

— Громче, — посоветовала Сновидица. — Я же говорила тебе: в Ведьмачьей яме нет стражей.

— Я здесь! — во все горло прокричала я.

Наверху обрадованно забормотали. Тонкая змеиная тень соскользнула вниз по стене, закачалась и оказалась длинной, сплетенной в узлы веревкой.

— Ты там как? — снова крикнул Журка. — Взобраться сможешь?

Я запрокинула голову. Веревка оканчивалась гораздо выше моего роста. Сюда бы лесенку…

— Я помогу.

Дарина… А я про нее и забыла!

Сновидица стояла рядом. Она убрала волосы в косу, не улыбалась и теперь казалась совсем не страшной. Если бы не худоба, синяки под глазами и рваное тряпье на плечах, она была бы даже красива. «И не старая», — мелькнуло у меня в голове, но спросила я другое:

— А как же ты?

— Мне отсюда не выбраться, — грустно сказала она и притопнула ногой. Цепь согласно зазвенела. — Заговоренное золото не выпустит. Оно привыкло лежать в земле и не хочет наверх. С виду кандалы махонькие да легонькие, а чем выше поднимаешься, тем тяжелее становятся. Земля это золото напитала своей силой, мне с ней не справиться. Святополк об этом знал, потому и заковал меня. Но я не буду долго мучиться, скоро умру. Жаль лишь, не сумею отплатить Окаянному… Но я что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю. — У нее в глазах заиграли опасные огоньки и снова потухли. — Да ладно. Лезь.

Она согнулась и, склонив голову, встала на четвереньки. Я увидела худые, выпирающие из разрывов рубахи лопатки, тонкую-претонкую, как тростинка, шею и рваные рубцы на спине. Вставать на такую подпорку было страшно. Она и свое-то тело носила с трудом.

— Не бойся, лезь. — повторила она. И тут я не выдержала.

— Слушай, Дарина. — Я осторожно коснулась ее плеча. — Скажи, что для тебя сделать там, на воле? Ведь у тебя там кто-нибудь остался… Я обещаю — сделаю все.

— Все? — Сновидица так и не подняла головы, однако повторила: — Все ли?

— Да, все! Клянусь…

Знать бы, как опрометчива моя клятва! Но мне казалось, что она попросит передать весточку родичам или навестить кого-то из друзей. Однако Дарина села на колени и, глядя на меня снизу вверх, громко и торжественно заговорила:

— Да услышат твое слово старые боги, и новый, и те, что ходят по кромке меж явью и навью! Я, Дарина Сновидица, беру их в свидетели и кладу проклятие на того, кто преступит это слово! Так ли, Найдена?

Отказываться от обещанного было поздно. И страшно. Я кивнула.

— А коли так, то ступай к братьям Святополка, Глебу муромскому и Ярославу Новгородцу. Расскажи им, как умер Борис.

— Но я…

— Расскажи им, что слышала в Вышегороде и про Апонницу. Скажи: «Окаянный не успокоится, пока не убьет вас всех». Пусть братья сбросят его. Если это случится — моя душа найдет покой. Я буду отмщена…

Ее глаза горели. Казалось, что от нее самой исходит какое-то странное сияние, словно свет истекал из нее вместе со словами и кружился в воздухе, играя крошечными сверкающими пылинками.

— Свершится, свершится, свершится, — эхом запрыгали отголоски.

— Что ты сказала? — крикнул сверху Журка, но я не смогла ответить. Язык отяжелел и не повиновался.

Дарина схватила мою руку и сжала пальцы:

— За эту службу я обещаю тебе помощь. Только позови, а они передадут… — Она широко повела рукой, и, хотя я никого не увидела, воздух вокруг стал плотным, стиснул со всех сторон и тысячами маленьких чужих лап побежал по телу.

«Это просто мурашки… мурашки…» — подумала я, нащупала на груди оберег, подарок Старика, и наваждение пропало.

— Эй, Найдена! Что с тобой?! Найдена!!! — надрывался из светящейся дыры Журкин голос.

— Иди же. — Сновидица снова согнулась. Еще не оправившись от потрясения, я встала на ее склоненную спину, на миг почуяла под ногами тепло человеческого тела и обеими руками схватилась за веревку.

Когда я была уже на полпути, снизу донесся ее печальный голос:

— Прощай, моя девочка. И помни — ты обещала…

Да, я обещала… Обещала, обещала, обещала… Проклятое слово вертелось у меня в голове, а пальцы нащупывали узел за узлом все выше и выше.

— Найдена! Слава Всевышнему! — Теплая Журкина рука поймала мое запястье и дернула вверх, помогая выбраться.

Перевалившись через край ямы, я взглянула на небо. Закатное рыжее солнце тонуло в лесу.

«Откуда же в яме свет?» — некстати удивилась я. Журка помог мне подняться и, бережно поддерживая, поволок к темнеющим вдали зарослям. Он что-то говорил, но в моей голове вертелась не дающая покоя мысль: «Откуда же в яме свет? Откуда свет?» Не выдержав, я обернулась и неловко сделала несколько шагов назад. Круглая, похожая на лаз в нору дыра выплыла из-под небольшого кустика. Внутри было темно.