Швец. Второй шанс для бандита

Олли Серж, 2022

Мой ребёнок, здесь, в интернате?! – Девочка сирота? – шокировано рассматриваю родимое пятнышко на пальчике девчушки. Один в один, как мое… Совпадение? Да быть этого не может! Кто? Какая посмела родить? – Нет, что вы, – вспыхнув, отвечает воспитательница. – У Машеньки есть мама. Просто много работает… – Я… я стишок забыла, – собирается зарыдать девчонка. – Ничего, не плачь… Отдаю ребёнку новогодний подарок и машинально треплю по светлым косичкам. Мама значит есть… Незаметным жестом подзываю помощника. – Выясни, кто ее мать!

Глава 2

Г — горошек

Варя

Он? Швецов? Сердце ухает в груди, как в колодце, пока мужчина, повернувшись ко мне спиной, выкладывает на кассовую ленту продукты.

Нет, Варя, успокойся. Быть этого не может. Что ему здесь после жирной Москвы делать? Знаю, что вышел из тюрьмы. Оправдали? Или по УДО? Господи, да какая разница! Сколько ты ещё будешь о нем вспоминать? По ночам просыпаться от ощущения, что он обнимает? Он жизнь твою сломал, дура ты этакая! А из своей выбросил, как очередную девку. Имя твоё забыл. Господи, забыл же, я надеюсь? Я сделала для этого все. Бросила учебу, сменила город…

Мужчина разворачивается ко мне лицом, и я выдыхаю. Нет, не ОН.

— Девушка, я вам ещё раз говорю, этот горошек по акции был, — нарываясь на скандал, к кассе возвращается бабулька и машет перед моим носом чеком, — два по цене одного.

— Девушка, ещё кассира позовите, сколько стоять можно! — несётся раздражённое из очереди.

— Да, конечно! — нажимаю на кнопку вызова сотрудника и возвращаю своё внимание бабульке с горошком. — Мне очень жаль, но вы ошиблись, — говорю ей мягко. Акция уже закончилась. Я могу отменить одну банку…

— Но мне нужно две! — восклицает бабулька. — Завтра дети придут, я оливье обещала, и на Новый год поставить в холодильник.

Телефон в кармане вздрагивает вибрацией. Нет ни малейшего шанса ответить при покупателях. Иначе меня вообще растерзают, а после Элла сожрет. И вот этим горошком меня заправит.

— Верните деньги, — напирает бабулька, явно не собираясь уходить. — Или позовите администратора.

— Да, да, — возмущаются люди, — давайте администратора. Пусть придёт и за кассу сядет.

Обреченно вздыхаю и жестом подзываю охранника.

— Дядь Паш, Эллу Кирилловну, позови, пожалуйста…

Он достаёт из-за пояса рацию.

В моем кармане снова звонит телефон.

Успеваю отпустить пару человек до того момента, как ко мне подходит администратор. Я узнаю ее, даже не глядя, по запаху яблочных сигарет.

— Ну что тут у тебя снова снова случилось, Трофимова?

Моя бабка тут же активизируется.

— А вот она, — указывает костлявым пальцем в мою сторону, — пробила мне две банки горошка, вместо одной, и деньги возвращать отказывается!

— Варвара? — дергается вверх бровь Эллы. — В чем вопрос?

— Акция ещё вчера закончилась, — отвечаю, слыша, как голос дрожит. Если сейчас верну деньги, то это ещё восемьдесят рублей недостачи на нашу смену. Господи, не Новый год, а обдираловка какая-то! Ничего не успеваем! — Там, наверное, девочки ценники не поменяли. Я же никак по кассе провести не могу…

— Проведи, — Элла проводит пропуском через кассу. — Чек верни. И как закончишь смену, ко мне зайди.

Резко разворачивается и, стуча каблуками, направляется в кабинет. Конечно, ей легко чеки отменять, а мы уже почти на десять тысяч «залетели».

— Ваши деньги, — кладу бабульке ее отвоёванные. — С наступающим…

— То-то же, — фыркает она.

Закусив губу, чтобы не заплакать, отворачиваюсь и продолжаю пробивать продукты. В голове крутится простейшая математика. Десять тысяч на четверых это минус две с половиной. Это минус что? Нет, куклу Машуне я просто не смогу не купить. Она ее пол года просит. Значит, снова минус парикмахерская и сапоги. Ладно, волосы я уже приловчилась заплетать в хвост и пучок, а вот сапоги… это так и зима закончится. Почти первый месяц прошёл.

Телефон снова вибрирует. Я незаметно достаю его из кармана, чтобы посмотреть, кто звонит и, увидев на экране имя тетки, окончательно теряю покой. Что там у них случилось? Смотрю на часы. Смены пол часа осталось, а потом я обещала успеть на праздник. Мышка ждёт… Господи, только почему тетя Ира три раза звонила?

Досиживаю свою смену до двенадцати и закрываю кассу.

— Это последний, — оповещаю очередь, — остальные перейдёте, пожалуйста, на соседнюю кассу.

По очереди прокатывается возмущённый ропот.

Мою коллегу Алю тоже прессуют за неправильный ценник на блинчиках. Оставляю попытку с ней попрощаться и мысленно вычитаю из зарплаты ещё сто рублей. Это так и до минималки можно докатиться. Имея огромное желание высказать девочкам товароведам все, что о них думаю, иду в кабинет Эллы и мысленно прикидываю время до начала утренника.

Стучу в дверь, захожу и просто в полном шоке наблюдаю, как администратор раздаёт девочкам новые бланки переоценки

— Ну что застыла, Трофимова? — ухмыляется. — Помогай подружкам, а то до завтра всю зарплату на возвраты спустите.

— Я не могу, — мотаю головой. — Я с ночной смены на кассе сижу, дочке обещала на праздник успеть, не обедала ещё…

— Трофимова, ну а кто это делать будет? — требовательно смотрит на меня Элла.

— Но у меня смена закончилась, какое ко мне это теперь отношение имеет? — слабо пытаюсь протестовать.

— На, почитай, — администратор поднимает со стола и протягивает мне лист А4, — ознакомься. В декабре недостача будет браться общая и делиться на всех.

— Но…

— Ты всегда можешь уволиться, Трофимова, — усмехается Элла. — У нас в городе полно других рабочих мест.

— Девочки, ну чего вы молчите? — психуя, смотрю на коллег. — Ну это действительно ненормально менять цены раз в сутки!

— Пошли, Варь, а что делать, — утягивают они меня к выходу из кабинета.

Плетусь следом.

— Я сейчас вас догоню, — обещаю, останавливаясь в коридоре, чтобы набрать тетку.

Не знаю, как сказать, что на праздник не приду. Но и ценники эти чертовы не могу не вешать. Это какой-то кошмар! Прислоняюсь спиной к стене и несколько раз бьюсь об неё затылком. В груди горько и хочется поплакать. Желательно на плече у феи-крестной, ибо мужчине я уже один раз в своей жизни поплакала. Аж на целую Машку… Нет, тогда, конечно не до слез было. Швецов душу из меня профессионально по постели размазывал. Из полымя в огонь окунул и до тла сжёг. Слова красивые говорил, ухаживал красиво, маме помог… А потом просто денег кинул. Много. Обещал ещё больше. Хотел, чтобы я на зоне его постель грела! Но я взяла. Я не гордая. Да и куда уж тут до гордости! Без них мы бы с Машкой не выжили. А к нему не пошла… за ребёнка было страшно.

Супер, Варя, просто отлично! Отец дочери — зэк, она скоро вообще забудет с этой работой, как ты выглядишь, живет в казенном доме, как сирота. Ты вместо светлого медицинского будущего продукты на кассе «пикаешь», но продолжаешь думать о мужике. Да, пусть и единственном в жизни. Кусаю губы почти до крови, чтобы не заплакать и нажимаю дозвон на экране телефона.

— Алло, — раздаётся в трубке голос тетки. — Варвара, колготки Маше новые купи. Эти белые она компотом облила…

— Я не успеваю на праздник, теть Ир, — говорю. Голос срывается. — Я сразу после ее заберу.

— Варя, — ахает женщина, — да ты что, она же тебя ждёт.

— Работа. Извините, я скоро буду, — отвечаю запальчиво и сбрасываю звонок.

Стираю со щёк слёзы и иду в подсобку, чтобы взять перчатки с курткой. Иначе в холодильнике можно околеть. Замечаю на столе остатки бутербродов и ворую один. Ничего особенного. Батон, масло, шпроты, но на голодный желудок сочетание кажется нереальным блаженством. Только пить сразу хочется. Беру свою кружку с остатками воды, делаю глоток и… тут же выдаю жидкость фонтаном обратно. Водка! Это не вода! Фу! Зачем они брали мою кружку?

Все-таки высказав девочкам, что о них думаю, помогаю развешивать ценники. Задерживаюсь почти на четыре часа и вылетаю из магазина при первой же возможности.

Пока жду маршрутку, тетя Ира снова начинает обрывать мне телефон. Хоть аккумулятор и мигает красным, принимаю звонок.

— Да…

— Варвара, срочно приезжай, — испуганным голосом шепчет мне из динамика тётка. — Тут люди серьезные на праздник приезжали, личные дела детей смотрели. Машей интересовались. Может, забрать хотят…

— Я уже еду! — кричу в трубку. Сердце начинает колотиться, как сумасшедшее. Как-то забрать? Куда? Конечно, дочка у меня красавица, любого может обаять, но вот так просто «забрать»?

И только в маршрутке я соображаю, что Маши даже в списках детей нет. Как можно забрать того, кого официально нет?

Спешу по снежной дороге к интернату от остановки, уже практически окончательно успокоившись. Ну максимум, что нам с Машкой грозит, это — что заведующая после проверок, запретит нам ходить. Неприятно, но не смертельно. Будем искать круглосуточный сад.

Заворачиваю за угол и боковым зрением вижу, как возле бордюра тормозит большой чёрный внедорожник. Его двери синхронно распахиваются. Ощущая от вышедших из него людей агрессию, ускоряю шаг. И неожиданно оказываюсь захваченной и стиснутой между двумя мускулистыми, мужскими телами.

— Что? Помог… — собираюсь я закричать, но вдруг чувствую, как что-то недвусмысленно утыкается мне в бок.

— Заорёшь — шмальну, — предупреждает меня бородатый мужик. — Давай, быстро в машину.

— Меня дочка ждёт… — говорю одними губами. — Отпустите. У неё больше нет никого, пожалуйста… Вы кто?

— В машине узнаёшь «кто», — рычит мужик и, молниеносно заломив мне запястье, так что я на мгновение теряю ориентацию в пространстве от боли, толкает меня в машину.