Квази-мо. Роман 2012 года

Олег Васильевич Северюхин

Учитель средней школы Алексей в самый неудачный день жизни написал письмо отчаяния в Кремль, расстался с любовницей и подрался с милиционером. От суда его спас адвокат Люций Фер в обмен на контракт о продаже души, подписанный кровью. Кто вставал на пути Алексея, становились похожи на звонаря Квазимодо. Алексей стал успешным бизнесменом и участвовал в международных переговорах. Теневые политики решили использовать безграничные возможности Алексея и предложили ему стать президентом страны. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 16

— Алексей Алексеевич, будьте так любезны рассказать, как выглядели работники пожарной инспекции и Потребнадзора, когда производили проверку помещений в снимаемой вами квартире? — спросил меня подполковник.

— Нормально выглядели, господин подполковник, — сказал я, — очень даже бодро, энергично, можно сказать.

— Если не трудно, то называйте меня просто Павел Иванович, — попросил подполковник, — а грубостей в отношении вас они не допускали?

— Да нет, грубостей я не отметил, Павел Иванович, — сказал я, — разве что принципиальность профессиональная, но она у каждого должна быть.

— А вы про них ничего плохого не подумали? — спросил подполковник.

— А вы поставьте себя на моё место, — улыбнулся я, — к вам домой придёт сотрудник пожарной охраны или Потребнадзора, скажет, что у вас всё плохо и что он вашу квартиру опечатывает до устранения всех недостатков, но в квартиру вы не имеете права заходить, потому что она будет опечатана.

— А вы не вспомните, какими именно словами вы их про себя материли? — оживился Павел Иванович.

— Это ещё зачем? — удивился я. — Чтобы записать эти слова, задокументировать, так сказать, мои мысли и привлечь к ответственности за оскорбление сотрудников государственных органов при исполнении ими своих служебных обязанностей? Нет уж, увольте. Я про себя восторгался тем, какие это хорошие люди и как бы нам хорошо жилось, если бы все люди были такими же, как они. Но и это я сказал не для записи. А к чему все эти вопросы?

— Видите ли, — замялся подполковник, — у сотрудников, которые приходили к вам, обнаружился синдром Квазимодо средней тяжести.

— Как это средней тяжести? — не понял я.

— Ну, это когда скрючена половина тела, правая или левая часть его и горб растёт на скрюченной стороне. Человек с трудом говорит и вообще, с одной стороны нормальный человек, а с другой стороны — настоящий Квазимодо.

— Понятно, — сказал я, — а я-то здесь причём?

— Как вам сказать, — Павел Иванович крутился как на горячей сковородке, — есть предположение, что вы обладаете какими-то возможностями вызывать синдром Квазимодо по уровню ваших отношений с конкретными людьми. Все больные с синдромом общались только с вами, и общение было не самым лицеприятным. Вот мы и пытаемся найти рецепт для лечения этого синдрома, потому что врачи бессильны что-то сделать. Приведение заболевших в состояние гипноза привело к тому, что они дословно рассказывают об их встрече с вами. С вашей стороны ничего предосудительного нет, а вот люди страдают…

— Это кто же страдает, рэкетиры? — ухмыльнулся я. — Может, им ещё ордена выдать?

— Что вы, что вы, Алексей Алексеевич, — замахал руками Павел Иванович, — с рэкетом мы разберемся и спуску им не дадим, а как же с остальными людьми?

— С какими остальными людьми? — удивленно спросил я. — Я встречался только с начальником управления службы безопасности, он у вас тут через стенку сидит, и с губернатором. Кто же ещё другие люди?

— У начальника управления глаз дёргается, а у губернатора щека, — приложив палец к губам, сказал подполковник. — Тут целая цепочка людей, от которых зависит покупка вашего особняка. Если внимательно посмотреть, то можно увидеть исходный элемент этой цепочки, откуда она потянулась. Я даже говорить не буду об этом, чтобы не навлекать на себя неприятности, да и вас сердить не хочу, не пристало мне скрюченным в форме ходить.

— Даже не знаю, что и сказать вам, Павел Иванович, — сказал я. — Прекрасно понимаю, что результаты нашей встречи ждут многие люди, которые совершенно не виноваты в том, что и они стали жертвой синдрома Квазимодо. Я так понимаю, что неправедные приказы вызывают это заболевание. Дать какой-то определённый совет тоже не могу, сам теряюсь в загадках, но очевидно, и это невозможно отрицать, что синдром поражает тех, кто, мягко говоря, не слишком любезен со мной. Недавно я детям на уроке рассказывал притчу про крошку енота, который ужасно боялся того ужасного, кто живет в озере. Мама посоветовала крошке еноту улыбнуться тому ужасному, кто живет в озере. Кое-как крошка енот заставил себя улыбнуться тому ужасному, и тот ужасный в ответ улыбнулся ему. Может, и в нашей ситуации прибегнуть к тому же рецепту. Дать суду возможность судить рэкетиров по закону, а не по телефонному звонку. Посмотрите, что станет с Квазимодами после вынесения им приговора. Ведь по сути — Квазимодо человек доброй души, но с уродливой внешностью. Просто синдром Квазимодо исправляет несоответствие красивой внешности и злой души.

— Что-то не понял, Алексей Алексеевич, — переспросил меня подполковник, — повторите ещё раз последний тезис.

— Как я понимаю, — сказал я, — синдром поражает людей с красивой внешностью и злой душой. Злой душе должна соответствовать некрасивая внешность. Как они очистят свою душу, так они и могут вылечиться. Но это только моё предположение. Пусть для начала в церковь сходят, грехи свои замолят. Нет, церковь тут не поможет. Вон сколько церквей отгрохали, губернатор на каждый престольный праздник вместе со своими приближенными со свечками стоит, лоб свой крестит, а щека-то всё равно дёргается. Пусть не побрезгуют со мной связаться да свои прегрешения вежливым словом и очистить. Но ещё раз повторяю, что это только мои предположения.

— Спасибо, Алексей Алексеевич, — сказал подполковник, — вроде бы всё логично, да только кто мне поверит на слово…

Я открыл рот для того, чтобы спросить о том, почему он сразу не предупредил о том, что будет вестись запись беседы, но подполковник, прижав руки к груди, мне даже слова сказать не дал:

— Алексей Алексеевич, не серчайте на меня, я человек подневольный, неужели я не знаю требования уголовно-процессуального кодекса? Да и вы не задержанный, и не подследственный, а просто гражданин, которого пригласили только для выяснения некоторых деталей, которые непонятны нам. Как эксперта, так сказать. Всё-таки, это моя вина в том, что я не сказал вам о звукозаписи. Нужно было сразу сказать. Вы человек разумный и правильно бы поняли.

— Не беспокойтесь, Павел Иванович, — сказал я, — я на вас зла не держу. Пусть будет записано. Между нами, концовку записи с нашим разговором отрежьте. Ни к чему гусей дразнить.

— Всё сделаю, Алексей Алексеевич, — заговорщически шепнул подполковник, пожал мне руку и проводил до дверей кабинета.